Читать книгу: «Корона и тьма. Том 1.», страница 4

Глава 6. Путь Темного Рыцаря

Отряд выходил за высокие стены Харистейла, и тяжёлые доспехи рыцарей гулко звенели с каждым шагом по каменной дороге. Над ними развевались два знамени – старые, выцветшие от солнца и дождей, но всё ещё ясно различимые: вздыбленный лев, символ короля Годрика, чья власть давила на эти земли уже долгие годы. Знамёна несли двое молодых знаменосцев – худощавые юноши лет восемнадцати, с суровыми лицами, на которых уже лежала печать службы. Их руки крепко сжимали древки, плечи напрягались под весом ткани, а глаза смотрели вперёд, не выдавая ни страха, ни усталости. Во главе шёл Эндориан, его фигура выделялась даже среди других рыцарей. Тёмный шлем полностью закрывал лицо, оставляя только узкую щель для глаз, а длинный чёрный плащ колыхался за спиной при каждом шаге, шурша по земле. Отряд был небольшим, но внушительным: десять рыцарей в полном доспехе, их оруженосцы с сумками и запасным оружием, десять лучников с колчанами за спиной и двое знаменосцев. Они двигались на запад по приказу короля, к землям, где его власть ещё не закрепилась. Путь обещал быть долгим, и с каждым днём настроение отряда становилось всё тяжелее.

На пятый день пути отряд добрался до поселения, спрятанного за густыми лесами и невысокими холмами. Городок назывался Рунхольд, и он был словно из другого мира. Дома здесь строили из светлого камня и крепкого дерева, их стены были ровными, без трещин, а крыши покрывали резные балки с узорами – цветами и листьями, вырезанными с аккуратностью. Улицы были чистыми, вымощены мелким гравием, что хрустел под ногами. Люди, что встречались на пути, выглядели здоровыми: мужчины в шерстяных туниках с широкими поясами, женщины в платьях с вышивкой, дети в чистых рубахах бегали по дворам, смеясь и гоняясь друг за другом. В воздухе пахло свежим хлебом из пекарни и жареным мясом с вертелов, что крутились над кострами у домов. Один из рыцарей – молодой, с короткой бородой – остановился, глядя на улицы, и пробормотал:

– Как такое возможно? Здесь всё живое, а у нас – только кости и грязь.

Эндориан не ответил. Он шёл впереди, его глаза под густыми бровями внимательно осматривали городок. Здесь не было нищих, что сидели бы у стен, не было пустых домов или следов голода, что он видел повсюду в землях Годрика. Люди работали: мужчины чинили телеги, женщины ткали ткань на станках у порогов, даже старики сидели с ножами, вырезая ложки из дерева. Но никто не подошёл к отряду – местные кидали взгляды издалека, спокойные, без страха, но и без желания говорить. Это были люди, привыкшие к своему порядку, к своей жизни.

Рунхольдом правил лорд Гильдред, человек, известный тем, что не пускал чужаков в свои земли. Он брал на службу только тех, кто родился здесь, чьи семьи жили в этих краях поколениями. Гильдред был верен короне, но держал Рунхольд в стороне от её тёмной руки. Отряд двинулся дальше, к центру города, где возвышалась арка из серого камня, высокая, с грубой кладкой. Она вела на арену – большой амфитеатр, окружённый рядами деревянных скамей, что тянулись вверх по склону холма. Здесь начинался турнир, и народ уже собирался: мужчины с кружками эля в руках, женщины с детьми на коленях, старики с палками, что опирались на них, глядя вниз. На арене стояли рыцари в доспехах, что блестели на солнце, держа длинные деревянные копья с тупыми концами. Это были не бои насмерть – здесь ценили каждого человека, и убить на турнире значило опозорить себя и семью. Но зрелище всё равно впечатляло: кони топали копытами по песку, фыркая и мотая гривами, а рыцари поднимали щиты с гербами – лошади, цветы, мечи, вырезанные на дереве и покрашенные яркими красками.

Толпа закричала, когда два рыцаря выехали на середину арены. Один – высокий, в доспехах с красным плащом – крикнул:

– Вперёд!

Лошади рванули, копыта застучали по земле, пыль поднялась облаком. Копья столкнулись с громким треском, дерево хрустнуло, и один из рыцарей – тот, что поменьше, в зелёном плаще – вылетел из седла, упав на песок. Он покатился, доспехи звякнули, но тут же встал, подняв руку, чтобы показать, что жив. Толпа взревела, победитель – всё ещё на коне – поднял сломанное копьё, его лицо под шлемом скрывала улыбка. Эндориан смотрел на это молча, его взгляд был холодным, без интереса. Для него такие игры не значили ничего – в его мире сила доказывалась кровью, а не ловкостью.

Отряд прошёл через город к дому лорда Гильдреда, что стоял на склоне холма. Это было большое здание из тёмного дерева и камня, с высокими окнами и крышей, покрытой черепицей. Перед домом росли кусты с красными ягодами, а вдоль дорожки стояли скамьи, где сидели работники, чистящие овощи. Ворота – высокие, из крепких досок с железными скобами – открылись, пропуская отряд во двор. Люди, что возились с телегами и носили воду, замерли, глядя на рыцарей, но их лица оставались спокойными, только глаза выдавали настороженность. Лорд Гильдред ждал у крыльца, одетый в доспехи с гербом Годрика – вздыбленным львом – на груди. Его волосы – седые, коротко стриженные – торчали из-под шлема, а лицо покрывали морщины, оставленные годами службы. Он был невысок, но крепок, с широкими плечами и руками, что держали меч сотни раз.

Эндориан подошёл к нему, снял шлем, держа его в левой руке, и посмотрел прямо в глаза лорду. Его голос был холодным, ровным, но уважительным:

– Лорд Гильдред, король Годрик шлёт вам свои пожелания и ждёт, что вы, его верный соратник, выполняете все обязательства.

Гильдред кивнул, выпрямившись, и улыбнулся, но улыбка была сдержанной, почти усталой:

– Королю не стоит беспокоиться. Моя верность ему крепка, как эти стены. Зайди в дом, ты устал с дороги, верно?

Эндориан жестом показал своим людям остаться во дворе – рыцари и лучники начали рассаживаться у телег, а знаменосцы опустили знамёна на землю. Он последовал за лордом внутрь. Дом был тёплым, с запахом дерева и воска. Полы покрывали ковры с простыми узорами, стены украшали гобелены – сцены охоты и битв, вышитые грубой нитью. Мебель – столы, стулья, сундуки – была резной, из тёмного дуба, с подлокотниками в виде звериных голов. В главной зале уже ждали слуги: двое мужчин в серых рубахах поставили на стол кувшины с вином, а женщина с длинной косой принесла хлеб и сыр на деревянных досках.

Гильдред сел за длинный стол, указав Эндориану на стул напротив, и заговорил, его голос был низким, спокойным:

– Ты, наверное, слышал о наших турнирах. Это единственное, что я позволяю людям для отдыха. Они работают тяжело, заслужили немного радости после всех войн, что мы с тобой видели.

Эндориан взял кувшин, налил вина в глиняную кружку и отпил, его взгляд оставался холодным. Он ответил, голос был ровным, без эмоций:

– Я удивлён, что ваши земли так процветают, лорд Гильдред. Везде разруха, голод, пустые поля. А здесь – хлеб на столах и смех детей.

Гильдред ухмыльнулся, его пальцы сжали кружку, и он сказал, глядя в сторону:

– Было время, когда и здесь всё рушилось. Но я навёл порядок. Люди знают своё место, работают, как надо. Чужаков не пускаю, беру только местных – тех, кто здесь родился и вырос. Так мы держимся.

Эндориан кивнул, его глаза сузились, и он добавил, голос стал чуть резче:

– Это похоже на слова короля. Он всегда говорил, что вы – его опора. Без вас многие победы не случились бы.

Гильдред выпрямился, его взгляд стал твёрже, и он ответил, голос был серьёзным:

– Мы с Годриком прошли через многое. Помнишь равнины Светлоземья? Пустые земли, дикие, полные бандитов. Там были хорошие пастбища, и Годрик хотел их забрать. Мы шли, выгоняли местных, жгли их дома, забирали всё, что могли унести. Жёстко, но так мы расширили королевство.

Эндориан посмотрел на него, его шрамы напряглись, и он спросил, голос стал острым:

– Вы гордитесь этим, лорд Гильдред?

Лорд бросил на него быстрый взгляд, его брови нахмурились, и он ответил, голос стал твёрже:

– Тут не в гордости дело, рыцарь. Это было нужно. Годрик знает, что для порядка приходится ломать кости. Те земли теперь кормят людей, там новые деревни. Без нас этого бы не было.

Эндориан кивнул, но промолчал. Он знал жестокость Годрика лучше других – сам был его рукой, что резала и жгла. Но слова Гильдреда, такие спокойные и холодные, напомнили ему о собственной крови на руках. Он отогнал эти мысли и достал свиток с печатью короля, протянув его лорду:

– Вот послание от короля Годрика, лорд Гильдред.

Гильдред взял пергамент, сломал печать ногтем и развернул его. Его глаза пробежали по строкам, лицо потемнело, и он сказал тихо:

– Он хочет больше налогов.

Эндориан кивнул, его голос был ледяным:

– Да. Король ждёт от вас полной верности и выполнения приказа.

Гильдред вскочил, его кружка стукнула о стол, вино плеснулось через край, и он крикнул, голос задрожал от гнева:

– Мои люди и так работают до упора! Я не могу взять больше – они отдадут последнее, и мы потеряем всё, что здесь построили!

Эндориан встал медленно, его доспехи звякнули, и он ответил, голос был спокойным, но твёрдым:

– Короля не интересуют ваши трудности, лорд Гильдред. Ему нужен результат. Вы служите ему или идёте против. Выбирайте.

Гильдред сжал кулаки, его дыхание стало тяжёлым, но он опустил голову и выдавил:

– Хорошо. Я сделаю, что он хочет.

Эндориан сел обратно, удовлетворённый. Он знал, что Годрик всегда берёт своё. Разговор прервал шум с арены – крики толпы и стук копий. Турнир продолжался до вечера, пока солнце не ушло за холмы.

Ночь в Рунхольде была шумной. После турнира начался праздник: на площади жгли костры, их дым поднимался к небу, запах жареного мяса и специй заполнил воздух. Люди собрались толпами, играли музыку – барабаны стучали, флейты звенели, а низкий гудящий рожок добавлял глубины. Девушки в ярких платьях танцевали, их волосы развевались, мужчины с кружками вина пытались поспеть за ними, спотыкаясь и смеясь. Эндориан стоял в стороне, глядя на свой отряд, что устроился у костров. Ему не нравилось это веселье – оно было слишком громким, слишком беспечным для мира, где правил Годрик.

Утро пришло тихо. Рунхольд просыпался медленно, люди расходились по домам. Эндориан вышел из шатра первым, его доспехи уже были на нём. Лорд Гильдред собрал сундук с данью – тяжёлый, из дуба, с железными скобами, полный монет и тканей. Его погрузили на телегу с двумя лошадьми, что дал лорд. Прощание было коротким: Гильдред кивнул и сказал:

– Безопасного пути, рыцарь. Передай королю, что я выполню всё.

Эндориан и его отряд двинулись к побережью. Земли менялись по мере их продвижения на запад – плодородные поля уступали место холмам, покрытым густыми лесами, а затем их взору открылось морское побережье, суровое и неприступное. Грохот волн о скалистые утёсы сопровождал их шаги, словно предупреждая о предстоящих трудностях. И вот, наконец, замок, о котором так много говорили, появился перед ними. Он был огромен и мрачен, как сама ночь. Его стены, покрытые мхом и потрескавшиеся от времени, тянулись вверх, будто пытаясь достичь серого неба. Узкие окна напоминали глаза, следящие за каждым движением. Море билось о скалы внизу, и холодный ветер пронизывал насквозь, наполняя воздух вкусом соли и тайной.

– Это место… – сказал один из рыцарей, его голос дрожал от напряжения. – Оно проклято.

– Проклято или нет, – спокойно ответил Эндориан, – король хочет здесь гарнизон. И мы сделаем всё, что нужно.

Эндориан стоял перед замком, который величественно возвышался над скалами, его исполинские башни пронзали небо, как чёрные когти. Замок был построен из серного камня, каждый его блок был сероватым, но время оставило свой отпечаток: стены покрылись мхом, камень потемнел, словно пропитался тьмой. При свете дня замок казался мрачным и неприступным, а его тени поглощали свет, будто он был врагом этому месту. Окружённый бездной океана и суровыми ветрами, этот замок словно висел на краю мира, отрезанный от всего, что могло быть связано с жизнью.

Годрик не зря выбрал это место, и ему было важно, чтобы замок вернулся под его контроль. Но даже тёмный рыцарь не мог не почувствовать, что в этих стенах скрывается что-то большее, чем просто старые руины.

Сквозь отверстия оконных проёмов был слышен вой ветра, а узкие коридоры внутри замка простирались в неизвестность. Эндориан шагал по залам, его сапоги глухо стучали по каменным плитам, покрытым толстым слоем пыли. Паучьи сети свисали с потолка, обвивая колонны и статуи, что смотрели на него пустыми, каменными глазами. Внутренности замка, несмотря на его ветхое состояние, поражали своей роскошью. Золотые колонны, покрытые паутиной, излучали бледное мерцание в свете солнца, проникавшем через окна. Картины на стенах, старые и потрескавшиеся, всё ещё сохраняли яркость красок, изображая сцены величия, жестокости и войны. Однако, несмотря на запустение, ни золото, ни драгоценности не были тронуты. Всё осталось на своих местах, и это удивило Эндориана. Казалось, никто не решился потревожить эти сокровища, словно замок был под охраной невидимых сил, которые наказывали любого, кто пытался бы присвоить себе хоть что-то.

– Почему золото на месте? – тихо пробормотал один из его рыцарей. – В таких местах обычно всё разграблено до последней монеты…

Эндориан не ответил. Он чувствовал что-то странное, нечто большее, чем просто холод и тьму этого места. Его притягивала древняя сила, скрытая в этих стенах.

Почувствовав лёгкую дрожь в груди, Эндориан вышел на утёс. Ветер обжигал его лицо, но это был не обычный холод. Что-то внутри его тёмного сердца начало пробуждаться, что-то светлое и давно забытое. Он смотрел вдаль, на разбивающиеся о скалы волны, и в тот момент, когда солнечный луч коснулся его лица, его прошибла резкая, острая боль. Он закрыл глаза, пытаясь выдохнуть через стиснутые зубы. Но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, он погрузился в темноту. Видения начали преследовать его, как кошмары наяву.

Он стоял на том же месте, но всё было по-другому. Небо затянуто тяжёлыми тучами, море кроваво-красного цвета. Перед ним стоял Элдрик – величественный, молодой король, но его глаза были полны безумия. Эндориан мог слышать его мысли, его гнев и ярость, и видеть, как перед Элдриком, в коленопреклонённой позе, стояли предатели.

Элдрик поднял руку, и в ту же секунду мечи его воинов опустились на головы тех, кто был осуждён. Первые удары разнесли кости и плоть. Мужчины и женщины падали один за другим, их крики перекрывали рев волн. Кровь текла по земле, заливая всё вокруг. Некоторых разрывали на части заживо, других привязывали к деревянным столбам и обливали горячим маслом, прежде чем поджечь. Но это было не просто казнь. Это была расправа, акт ужасающего, безумного гнева, где каждая жертва кричала о пощаде, которую никто не давал. Элдрик стоял неподвижно, его глаза полыхали огнём. Он наслаждался этим зрелищем, чувствуя себя богом, который вершит судьбы. Но даже после сотен убитых, его гнев не утихал. Он кричал, требуя больше крови, больше боли.

Эндориан рванулся назад, пытаясь выйти из видения, но реальность ударила его с новой силой. Он открыл глаза и понял, что стоит в тронном зале, весь в холодном поту. Головная боль вернулась с такой силой, что казалось, его голова готова взорваться.

– Всё в порядке, командир? – раздался голос одного из рыцарей.

Эндориан молча кивнул, но внутри него бушевала буря. Видения возвращались каждый раз, когда он был в тронном зале. Что-то в этом месте пробуждало давно забытую часть его самого, заставляя его чувствовать боль, ужас и страсть, как будто эти события происходили с ним лично. Он снова посмотрел на древние стены:

– Что же это за место? И кто был этот Элдрик?

Темный рыцарь долго стоял в тронном зале, пытаясь взять себя в руки. Его дыхание сбилось, мысли были затуманены, но он не мог позволить себе слабость. Замок словно жил своей жизнью, каждая его стена, каждая колонна напоминали о прошлом, которое Эндориану не давалось понять. Но больше всего его преследовало имя – Элдрик. Это имя врезалось в его разум, словно пробуждая неведомую связь с его тёмным сердцем.

Он посмотрел на трон, который возвышался на другом конце зала. Тяжёлый, из камня, инкрустированный золотом и драгоценными камнями, трон был символом могущества, которое когда-то процветало в этих стенах. Но теперь на нём не сидел никто, и всё это величие превратилось в пыль. Эндориан шагнул к трону, но вновь его поразила боль, как удар молота. Он стиснул зубы, пытаясь удержаться на ногах, но видения снова захлестнули его сознание. Всё вокруг померкло, и он оказался снова в прошлом.

На этот раз он увидел Элдрика не в его царственной ярости, а в глубокой агонии. Молодой король стоял на тронной площади, окружённый толпой кричащих людей. Его взгляд был прикован к женщине, лежащей у его ног, её тело обезображено жестокими пытками. Она была мертва, но Элдрик, словно обезумевший, продолжал звать её имя. Эндориан мог почувствовать его боль, словно это была его собственная. Сущность Элдрика горела от утраты, а его разум разрушался на глазах.

Эндориан выдернул себя из видения, тяжело дыша. Его ладони были сжаты в кулаки, ногти вонзились в кожу, оставляя кровавые следы. Он понял одно: Элдрик, когда-то могучий король, пал жертвой своей собственной боли, своего безумия. Трон, перед которым он стоял сейчас, был свидетельством этой трагедии.

– Это место… оно проклято, – прошептал Эндориан себе под нос.

Его рыцари стояли неподалёку, не понимая, что происходит. Они видели, как их командир борется с невидимыми демонами, но не смели задавать вопросы.

Один из рыцарей всё же решился нарушить молчание.

– Командир, мы нашли несколько карт и записей о замке, возможно, они помогут понять его историю, – сказал рыцарь, держа свитки в руках.

Эндориан медленно обернулся. Он взял свитки, но не стал их сразу раскрывать. Ему нужно было больше информации, больше ключей к разгадке тайны этого места. Но он также знал, что в этом замке что-то скрывается, что нельзя раскрывать. Что-то древнее и могущественное, что нельзя трогать без последствий.

– Пусть отряд займётся подготовкой к ночлегу. Мы останемся здесь на ночь, – приказал он. Его голос был ровным, но в глубине души он чувствовал, что ночь принесёт ответы. И, возможно, опасности, которые их никто не ожидает.

Когда рыцари начали разбивать лагерь, Эндориан снова вышел на скалу. Ветер стал холоднее, волны продолжали биться о камни внизу, но теперь всё казалось ещё более мрачным. Он смотрел на горизонт, пытаясь справиться с ощущением, что нечто тёмное и древнее пробуждается. И как только солнце окончательно исчезло за горизонтом, Эндориан снова ощутил странное присутствие. Элдрик, как тень прошлого, был с ним, не покидая его сознание.

В тронном зале было тихо, но как только ночь окутала замок, воздух начал звенеть от невидимого напряжения. Элдрик, теперь уже призрачная фигура, наблюдал за отрядом Эндориана, его гнев горел внутри. Ночью он становился чем-то большим, чем просто духом. Он был частицей самого замка, его разрушителем и его хозяином одновременно. Элдрик ждал, когда придёт момент.

Эндориан, стоя на скале, почувствовал этот момент. Лучик света, который всегда тлел в его сердце, в этот миг вывел его на край, туда, где когда-то стоял Элдрик, видя перед собой призрак своей мёртвой жены. Странное чувство дежавю пронзило его, как будто он уже был здесь, стоял на этом месте, разделяя боль древнего короля. Но это были не просто видения. Это было нечто большее. Эндориан понимал, что то, что связывает его с этим местом, – это не случайность. Каждая головная боль, каждое ведение показывало ему не только историю Элдрика, но и его собственный путь, который был связан с этим проклятым замком.

В этот момент его сознание вновь затуманилось. Ещё одно видение пронеслось перед глазами. Теперь он видел жестокую казнь на площади замка. Элдрик, в полном безумии, собственноручно обезглавливал своих врагов, их головы скатывались по каменным плитам, оставляя за собой кровавый след. Толпа кричала, дети прятались за спинами своих матерей, а Элдрик продолжал свою резню, не останавливаясь ни на мгновение. Эндориан содрогнулся. Он понял, что Элдрик не просто король, а воплощение той тьмы, которая когда-то могла быть светом. И в этой тьме он сам видел часть себя. Эндориан больше не контролировал свои действия, но сохранял внешнюю невозмутимость. Его шаги были уверенными, но каждый из них отдавался эхом внутри его опустевшего сознания. Он шёл сквозь тёмные коридоры замка, не осознавая, что ведёт его не собственная воля. Комната, в которую он вошёл, была огромной, её потолки уходили высоко в тьму, а стены, казалось, сжимались, усиливая ощущение безысходности. Воздух был густым и тягучим, как в застойном болоте. Но даже это не было самым ужасным. Перед ним, в центре комнаты, стоял Элдрик. Его фигура, окутанная темнотой, была едва различима, но глаза горели пламенем. Рыцари Эндориана лежали на полу в окружении растекающихся луж крови. Элдрик методично резал их тела, словно проводил ритуал, разделяя их на части. Один из рыцарей был ещё жив, его глаза были полны ужаса, но из его горла вырывались лишь хрипы – его живот был разрезан, и внутренности, как змеи, выползали наружу. Доспехи были разбиты и разрезаны, как бумажные, конечности – изуродованы до неузнаваемости.

Элдрик, удерживая одного из солдат за руку, медленно резал его плоть, наблюдая, как меч входит в тело и разрывает мышцы. Крики человека были истошными, но в глазах Элдрика не было никакого сочувствия, лишь пустота. Он искал в этих страданиях что-то, что могло заполнить его собственную пустоту, но это не приносило ему облегчения.

Когда Эндориан вошёл, Элдрик, не останавливаясь, поднял свой взгляд. Его глаза сверкали огнём, но с какой-то холодной, равнодушной жестокостью. Его меч светился лунным светом, словно был пропитан древней магией. Окружение замерло в безмолвном ужасе, как будто сама комната застыла в ожидании, затаив дыхание. Эндориан и Элдрик встретились взглядами. Всё вокруг замерло – крики, боль, звук разрезаемой плоти. Элдрик перестал двигаться, держа свой окровавленный меч на уровне груди. Он замер, словно застыл в безвременье, и только его огненные глаза продолжали сверлить Эндориана, как будто пытались проникнуть в самую глубину его души.

– Ты наконец пришёл, – заговорил Элдрик, его голос был глубоким и хриплым, словно он говорил из самой бездны. – Я ждал тебя.

Эндориан молчал. Внутри его сердца что-то пульсировало, что-то из тьмы, которое теперь поглотило его разум. Он был неподвижен, как статуя, но его мысли бурлили в хаосе. Он чувствовал призрак света, что ещё недавно горел в нём, но теперь этот свет был далёким и едва заметным, затуманенным мощью зловещей силы замка.

– Сколько боли я принёс этим глупцам, – продолжил Элдрик, опустив взгляд на истекающего кровью рыцаря, который больше не двигался. – Но всё это – ничто. Я уже давно не чувствую радости от страданий. Пустота гложет меня, и ничто не может её заполнить.

Он подошёл ближе к Эндориану, их лица теперь разделяла всего пара шагов. Огонь в глазах Элдрика горел сильнее, а меч его мерцал тусклым светом. Он остановился, наклонив голову в сторону.

– А ты? Что ты чувствуешь, когда смотришь на их страдания?

Эндориан вновь молчал. Его разум был охвачен тьмой, но этот вопрос эхом пронёсся в его голове. Что он чувствует? Он вспомнил всех, кого убил, всех, кто умер от его руки или по его приказу. Кровавые поля битв, разрушенные города, горящие деревни – всё это мелькало перед его глазами. Но чувствовал ли он что-то тогда? Или же и в нём, как в Элдрике, было только одно – пустота?

Элдрик, видя замешательство в глазах Эндориана, ухмыльнулся.

– Ты не отличаешься от меня. Тьма давно завладела тобой, и теперь она будет питаться тобой, пока не оставит лишь оболочку. Ты думаешь, что контролируешь её? Нет, ты всего лишь слуга этой силы, как и я.

Эндориан попытался сделать шаг вперёд, но его тело словно застыло. Он был словно закован в цепи, которые медленно затягивались вокруг его души. Элдрик медленно поднял меч, как будто собирался нанести удар, но остановился в последний момент, взглянув на Эндориана с иронией.

– Но не сегодня. Сейчас ты увидишь, что значит быть по-настоящему поглощённым тьмой. Тьмой, которая не оставляет выбора.

И с этими словами он шагнул назад, его фигура медленно растворялась в тени. Эндориан остался стоять в центре комнаты, окружённый телами своих людей.

Тьма, которую Эндориан долгое время сдерживал внутри себя, наконец вырвалась наружу. Как будто рухнули последние преграды, отделяющие его от бездны. В этом проклятом замке, пропитанном страданиями и кровью, его разум был окончательно поглощён тьмой. Всё, что он когда-то считал важным, теперь казалось ничтожным – в этом мире остался лишь один враг. Элдрик. Эндориан не нуждался в словах. Он больше не был рыцарем, носителем какого-то кодекса или воина во славу Годрика. Он был воплощением ярости, бури, что копилась в его душе долгие годы. С мечом в руках, его шаги начали двигаться вперёд, словно ведомые чем-то более древним и тёмным, чем он сам. Он шёл прямо на Элдрика.

Элдрик, с окровавленным мечом в руках, выпрямился и широко улыбнулся. Его глаза полыхали безумным огнём, как будто предчувствие битвы принесло ему давно забытое удовольствие.

– Наконец-то, – прошептал Элдрик, бросая меч на плечо и наблюдая, как Эндориан приближается. – Я чувствую твою ненависть, твою ярость. Прекрасно.

Первый удар Эндориана был словно молния – быстрый, свирепый и точный. Их мечи сошлись с оглушительным звоном, и искры разлетелись вокруг, освещая тёмные стены замка. Ударная волна от столкновения оружия прошлась по камням пола, заставив пыль подняться и зависнуть в воздухе. Сила удара была такой, что Элдрик отступил на шаг, но тут же выровнялся, парируя следующий выпад. Эндориан был неудержим. Его удары были быстрыми и жестокими, каждый из них целился на жизненно важные точки Элдрика. Но Элдрик, обладая сверхъестественной грацией, уверенно отбивал каждый удар, двигаясь словно тень, предугадывая каждое движение Эндориана, его меч ловко поднимался и опускался, встречая клинок врага.

– Ты силён, – произнёс Элдрик, когда очередной удар Эндориана, направленный в его грудь, был парирован с лёгкостью. – Но сила без цели – это всего лишь бесполезная ярость. Тьма уже съела тебя.

– Мне всё равно, – прошипел Эндориан сквозь стиснутые зубы. Его голос был хриплым и наполненным ненавистью. – Я уничтожу тебя.

Их мечи снова пересеклись, но теперь битва стала ещё более ожесточённой. Эндориан обрушивал свои удары с такой яростью, что каждый из них был смертельным, но Элдрик, с безмолвной улыбкой на лице, двигался, словно танцор, уворачиваясь и парируя атаки. Они кружили друг вокруг друга в смертельной дуэли, их движения становились всё быстрее, мечи создавали блестящие дуги в воздухе, отражая лунный свет, проникающий сквозь окна замка. Вдруг Элдрик нанёс сокрушительный удар, которым разрубил броню Эндориана. Кровь брызнула на пол, но Эндориан не отступил. Он зарычал, словно зверь, его глаза горели яростью. Он вновь бросился на врага, но Элдрик, молниеносным движением, сделал выпад и прорезал бок Эндориана.

Кровь Эндориана обагрила каменные плиты замка. Он остановился на миг, но вместо боли почувствовал что-то странное. Внутри его разума что-то щёлкнуло, словно разбилось древнее заклятие. Элдрик, увидев это, вдруг замер, его лицо исказилось удивлением.

– Эта кровь… – пробормотал он, опуская свой меч на мгновение. – Нет, это невозможно.

Он шагнул ближе к Эндориану, глядя на красную лужу, растекающуюся под ногами. Его взгляд стал напряжённым, он вглядывался в лицо Эндориана, как будто видел его впервые.

– Ты… – Элдрик осознал с ужасом. – Мы связаны. Ты… моя кровь.

Эндориан, истекая кровью, пытался подняться на ноги, его глаза затуманились, но не от боли, а от внезапных воспоминаний, которые всколыхнулись в его разуме. Он видел Элдрика не как врага, а как часть своего прошлого. Обрывки детских воспоминаний, смутные лица, голоса, всё смешивалось в одну непрерывную картину. Но это было невозможно.

И вдруг тишину прорезал голос.

– Элдрик… – тихий женский голос эхом разнёсся по комнате.

Элдрик замер. Он поднял глаза, и на его лице появилась безумная надежда. Он бросил меч на пол, глаза его горели огнём, но на этот раз не жестоким, а полным отчаяния.

– Элис, – прошептал он.

На скале, за окном, стояла она. Тонкая женская фигура, освещённая лунным светом. Её длинные волосы развевались на ветру, и её силуэт был почти призрачным, но Элдрик видел её так чётко, как никогда раньше. Это была его жена. Та самая, которую он потерял много веков назад.

– Она жива… – срывающимся голосом прошептал Элдрик, забыв обо всём.

Эндориан наблюдал за происходящим, но его тело было слишком ослаблено. Он видел, как Элдрик ринулся к окну, забыв о битве, о своей тьме, о всём, что было вокруг. Для него существовала только она. Он выбежал на балкон и, не раздумывая, бросился к краю скалы.

– Элис! – кричал он, пытаясь дотянуться до неё. – Ты жива!

Она обернулась. Её лицо было красивым, но печальным. Она посмотрела на Элдрика, и её глаза наполнились слезами. Она протянула руку, и Элдрик, не веря своему счастью, тоже потянулся к ней. Их пальцы почти соприкоснулись, но в последний миг, когда их руки почти встретились. Элдрик чувствовал, как время застыло, когда их пальцы встретились. Лёгкое прикосновение её холодной руки пронзило его, словно разрыв между жизнью и смертью исчез. Их глаза встретились, и в этот миг мир вокруг словно растворился в бесконечном море тишины. Ни замка, ни битвы, ни боли – осталась только она. Его Элис.

– Ты здесь, – прошептал он, его голос дрожал от бесконечного волнения и надежды. – Ты правда здесь.

Её лицо оставалось таким же печальным, как и в последние мгновения их разлуки. Её глаза отражали грусть и сожаление, словно даже сейчас она не могла поверить, что всё это происходит. Но она ничего не говорила. Её молчание было полным печали. Она просто смотрела на него, как будто прощаясь.

– Нет, не уходи, – взмолился Элдрик, крепче сжимая её руку, чувствуя, как она холодеет под его пальцами. – Не исчезай снова… Прошу тебя… Я столько раз терял тебя…

Элис мягко улыбнулась, едва заметно покачав головой, её образ становился всё более прозрачным, словно сама ткань её существования начала таять. Элдрик, увидев это, попытался ещё крепче держаться за неё, но его пальцы стали проходить сквозь её руку, как сквозь дым. Паника охватила его, отчаяние заклокотало в груди.