Читать книгу: «Динамо», страница 6

– Стараюсь, до связи-а!

***

Солнечный свет сквозь грязные и давно не мытые окна даже не мог попасть в квартиру, тускло светила лампочка по центру комнаты. Телевизор не смолкал.

На стуле сидел Геннадий – мужчина в возрасте, с одной рукой и неопрятным внешним видом, – интенсивно крутил рукоятку. В квартире стояла затхлая вонь.

Напротив, сидела Соня – молодая девушка с растрёпанной головой, в рваной футболке и трусах. Возле её стула стояла открытая бутылка водки, и несколько пустых валялись рядом. Крутила ручку и смотрела с прищуром на третьего жильца – Антонину Павловну, пожилую женщину, одетую в халат, – крутившую рукоятку и смотревшую через толстые линзы очков телевизор.

В квартире было смрадно и тошно.

На улице было лето, жаркий июль, небо было безоблачным. Лучи солнца бегло проходили через колышущиеся ветви деревьев. Асфальт был нагрет до предела. Громкий собачий лай был слышен всюду.

– Гена-а, а меня, что-то такой расклад не устраивает в принципе! – сказала Соня и мерзко отрыгнулась. – Я вот, знаешь, работаю, и что-то ничего не получаю. Ладно, это старая карга, но ты точно намотал на счетчике меньше меня. А у самого уже сколько призов? А? А я сколько кручу уже, счетчик и с места не думает сдвигаться, еле-еле тащится. Мне даже свои призы то не забрать!

– Во-о, опять понесло! Ну и вырастил же, на свою голову, – сказал Геннадий.

– Да я сама выросла, – пьяным голосом говорила Соня. – А может, ты, Гена, ночью, пока я спала с моим бедненьким «Динамо», что-то сделал? Может, подкрутил чего? А? Не молчи! Признавайся, гад! – злостно выкрикнула Соня!

– Да ты как с отцом-то разговариваешь? Я вообще-то ветеран! А ты что себе позволяешь, напилась и…

Перебила его Соня:

– Не отец ты мне, признаваться не хочешь. Урод. Пургу не неси. Говори, если подкрутил что-то, или вообще, скотина, сломал!

– Да ничего я… – Не дав сказать Геннадию, Соня снова его перебила.

– Значит так, ты давай-ка на меня переписывай всё, что ты выиграл! – Убрав руку с рукоятки, продолжая крутить одной рукой, Соня отхлебнула водки из горла и, горько сморщив лицо, выдохнула. – А наши начальники придут и печати поставят. И будет это всё моё. Иначе я тебя, клянусь, я тебя, Гена, порешаю. «Ты меня понял?» —сказала Соня.

Антонина Павловна не обращала на них внимания. Телевизор трещал.

Геннадий наморщил лоб и отвернул голову от Сони.

– Как тебе не стыдно, – сказал Геннадий.

– Я что-то не поняла, я тебе же сказала русским языком весь расклад. Давай-ка шуруй, переписывай, и ждать обеда я не собираюсь. А то ещё чего учудишь, урод! – рявкнула Соня.

Геннадий молчал.

– Ах так, ну держись тогда, – Соня встала и достала большой нож из комода. На белых квадратных часах было 11:30. Сирена завопила. Антонина Павловна зажмурила глаза под очками и продолжала крутить. Глазок камеры повернулся на Соню.

Она вошла в комнату с кухонным ножом и скомандовала:

– Иди, Гена, переписывай, пока я добрая.

Внезапно входная дверь открылась, двое офицеров вбежали в квартиру.

На пороге в военной форме, с рацией стоял Альберт.