Начало и конец

Глава 5

Среда. 6 августа 2014 года

В городе проживало от силы шесть тысяч человек. Конечно, ещё человек пятьсот или даже тысячу могли добавить жители раскиданных по округе ферм и деревень, но даже так население нельзя было назвать большим. Центр Бритчендбарна был буквально усыпан домами высотой от двух до пяти этажей, сложенных из кирпича, но не из-за стремления к качеству их постройки и заботы о будущих жильцах, а из-за возраста – настолько они старые, что в то время и не было ещё такого понятия, как панельные дома. В городе они появились позже – лишь три десятиэтажки, хаотично возвышающиеся к небу почти на окраинах, будто остатки деревьев в едва ли не наголо вырубленном лесу. Некогда распространялись слухи о том, что в них переселят людей из особо ветхих домов, после чего эти самые ветхие дома снесут, а на их месте разрастутся новые дома-муравейники. Но, разумеется, этого не произошло. Поговаривали и о том, что нашлись инвесторы, то ли из нефтеперерабатывающей сферы, то ли из автомобильной промышленности, а кто-то, особенно громко кричавший, уверял, что недалеко от города построят научный центр. Это, быть может, вдохнуло бы в Бритчендбарн новую жизнь, но в итоге не правы оказались все.

Бритчендбарн так и ютился одиноко посреди болот, пока возраст его жителей неуклонно рос, ведь молодые стремились, как и Джереми, отправиться на поиски лучшей жизни и никогда не возвращаться, а если кто и переезжал сюда, так лишь старики, ищущие спокойное и тихое место на остаток отведённого им века. Кто знает, что случилось бы, если бы закрылся один из экономических остовов, хоть как-то содержащих неумолимо увядающий город: небольшое птицеперерабатывающее предприятие и целлюлозно-бумажный комбинат. Теперь лишь выбивающиеся из общей картины многоэтажки напоминали о том, что у Бритчендбарна могло быть хоть какое-то будущее.

Джереми ковылял на костылях вдоль домов, на чьих фасадах уже облупилась краска. Кое-где виднелись надписи, несильно отличающиеся друг от друга индивидуальностью и креативностью. Были и наскоро наляпанные, видимо, поверх таких же надписей, прямоугольники, разительно выделяющиеся своим однотипным грязно-серым цветом от пусть и потускневших от времени, но всё же более жизнерадостных стен домов. Уже спустя каких-то десять минут Джереми хотелось как можно скорее выбраться из центра, ведь прогулка по улочкам вдоль частных домов, располагавшихся как раз за центром Бритчендбарна, была бы много более приятна глазу. Здесь же у Джереми возникло чувство, что он не вернулся домой, а совсем наоборот – его выгнали из настоящего дома.

Ему безумно хотелось пройтись по ухоженной улочке хоть столицы, хоть Гданьска, да любого иного города, в котором существует возможность погреться в холод или же, наоборот, спрятаться от жары в многочисленных кафе и ресторанах. Там, сидя за столиком, можно мысленно порассуждать о том, где тебе больше нравится, например, подаваемый кофе: в этом заведении или же по другую сторону улицы. В Бритчендбарне, как помнил Джереми, существовали лишь два паба, в одном из которых была хоть сколько-то стоящая выпивка, но совсем уж никудышная еда, а в другом – совершенно обратная ситуация. Позже Джереми собирался проверить, не обманули ли его впечатления, оставшиеся после парочки посещений пабов в первый месяц своего совершеннолетия.

Районы с частными домами были всё ближе, Джереми уже различал начинавшиеся впереди ряды заборчиков, укрывавшие за собой лужайки участков. Он даже слегка прибавил шагу, достигнув тем самым, пожалуй, предельно возможной для себя скорости, несмотря на то, что заживающая рана в ноге начинала ныть. Как вдруг Джереми остановился, будто вкопанный, – его внимание привлёк странный символ, красовавшийся на углу трёхэтажки. Неумелая рука чёрной краской вывела контуры перевёрнутого треугольника с исходившими вверх ломаными линиями. Символ отдалённо напоминал череп некоего рогатого зверя. Джереми не понимал, из-за чего, но вдруг где-то внутри он испытал всплеск необъяснимых и непонятных эмоций. Чем дольше он всматривался в эти чёрные линии и точки на месте пустых глазниц, тем сильнее убеждался в том, что ему знаком этот символ, что где-то он видел его. И тогда что-то произвело на него столь сильное впечатление, что символ отпечатался на задворках сознания. Но… где. И когда? К горлу подступила тошнота, а голова начала слегка кружиться.

– Тот сон… – прошептал Джереми едва движущимися губами. Перед его глазами предстало воспоминание: весь в поту, пробудившийся от снившегося ему кошмара, что случалось с ним довольно редко, учитывая, что и сны Джереми почти никогда не снились. Он полулежит на кровати, упёршись спиной в объёмную перьевую подушку. За окном в свете фонаря видны хлопья снега, увлекаемые порывами ветра из стороны в сторону: они падают, кружась, затем вздымаются выше и вновь стремятся вниз в медленном неведомом танце. Разбуженная Джереми, она прижимается к нему своим тёплым телом, обнимает рукой, будто защищая, и смотрит полным заботы мягким серым взглядом…

Стараясь отбросить всё сильнее охватывающие его мысли, Джереми резко поменял свои планы. Его всё ещё качало, но он, стараясь держать шаг уверенным, опираясь на костыли всем телом, повернул обратно в центр города, к площади. Ему нужно в паб. В какой из двух – неважно. Лишь бы вообще в этом гниющем городишке был открыт хоть какой-нибудь паб.

Уже начинало темнеть, когда на нетвёрдых ногах и даже будто нетвёрдых костылях Джереми медленно вышел из паба. По поводу того, что город полностью остановился в развитии, он всё же ошибался, ведь, судя по словам бармена, с которым он успел разговориться за проведённые в кресле у барной стойки часы, теперь в Бритчендбарне были не только два паба, но и один бар. Чем они отличались, Джереми лишь предстояло выяснить заново, как и то, чем отличается новое заведение, называющее себя «бар», от остальных привычных для города пабов.

В любом случае этот паб «В Ирландии» на данный момент занимал почётное первое место в рейтинге Джереми. Ассортимент был не слишком велик по сравнению с теми заведениями, в которых ему посчастливилось побывать за границей Бритчендбарна, но зато если в первые минуты на него и обращали хоть какое-то внимание пара посетителей, что уже были в пабе, то новые входившие не задерживали на нём взгляда более чем на секунду. Джереми знал это, так как его буквально натаскали понимать: следят за ним или нет. А прежде всего понять это можно по тому, сколько внимания оказывают твоей персоне. Нужно лишь самому уметь наблюдать и отмечать необычные детали поведения окружающих.

Тусклое освещение в совокупности с тёмными тонами сделанной из настоящего дерева мебели скрывали лица и создавали ощущение некой защищённости и спокойствия. Да и бармен оказался на редкость приятным парнем. Он как будто нутром чувствовал, когда Джереми становилось скучно, и в ту же секунду появлялся рядом с очередной бутылкой заказанного ранее крепкого напитка. После чего, опять же, будто обладая сверхъестественными способностями, в зависимости от настроения Джереми либо рассказывал ему какие-то городские новости, либо молча отходил к другой части барной стойки, оставляя Джереми, уткнувшегося в только сегодня купленный смартфон или же – особенно к концу своего пребывания в пабе – просто в столешницу. Хотя, вполне вероятно, причиной этому был взгляд Джереми – ему с детства говорили, что по его взгляду можно прочитать все его мысли. Поэтому на заданиях он прилагал немало усилий, чтобы следить, помимо всего прочего, за своим пресловутым взглядом. Ну а теперь, когда вся его жизнь укатилась к чертям, в этом не было никакой необходимости.

Джереми сделал пару шагов и остановился у самого края тротуара дороги, выложенной из брусчатки, – опять же, пережиток некогда богатого прошлого Бритчендбарна, оставленный сразу и как историческая память, и как наглядный пример экономии бюджета города – всё в одном флаконе. Глубоко вдохнув, он поднял глаза к небу. Солнце медленно уплывало за горизонт, освещая кровавым оттенком перьевые облака, которые за день нагнал ветер. Холодало. Джереми уже пожалел, что надел одну лишь футболку поло. Мало того что она была броского кислотно-зелёного цвета и безумно мятая, так ещё и будто в сеточку, благодаря чему Джереми теперь всем телом ощущал любое дуновение ветерка. Он ненавидел этот цвет, такую ткань и тем более такой пошив – но заниматься шопингом у него желания не было, а столь заботливые бывшие коллеги, казалось, постарались наполнить его гардероб как можно более отвратительными вещами.

Не доверяя своей опьянённой памяти насчёт маршрута до дома, Джереми решил положиться на карту и навигатор в телефоне. Но цифры заряда батарейки, сигнализирующие с дисплея о всего лишь четырёх процентах, заставили его довольствоваться мельком заданным навигатором направлением, после чего Джереми отключил все функции. Он проклинал себя за то, что попросил бармена зарядить телефон, лишь когда зашёл в паб, тратя потом заряд на изучение интерфейса, а затем и на бездумный сёрфинг в интернете на протяжении почти всего времени пребывания в пабе. Потому, собрав все свои силы в кулак, а вернее, в ноги и плечи, которые уже порядком ныли из-за костылей, а особенно правое, Джереми побрёл домой, как он надеялся, по кратчайшему пути.

Алкоголь в крови дарил какое-то спокойствие и даже безразличие ко всему происходящему. Вглядывался ли в его лицо идущий навстречу прохожий? Плевать – перед глазами Джереми он представлял собой лишь расплывчатую и мельтешащую из стороны в сторону фигуру. Идёт ли по телевизору очередной репортаж с нескончаемыми рассуждениями, предатель ли он или просто невезучий идиот? Дважды плевать. Произошедшее в Гданьске? Воспоминание о нём всё же резало где-то в глубине груди, в самом сердце – но хотя бы теперь сознанию удавалось закрыться от сменяющих друг друга, будто в проекторе, картинок.

Джереми улыбнулся проскользнувшей мысли: как бы он удивился, если бы в школе, в институте, да даже и год назад ему кто-нибудь заявил, что он будет искать забвения в пабе, прося бармена о том, чтобы его стакан не был пустым. Отличник и паинька с самого детства, вечно придерживающийся здорового образа жизни, ни разу в жизни не напивавшийся, да и практически вообще не пьющий алкоголя, не попробовавший и одной сигареты и тем более наркотиков. Всё течёт, всё меняется! Джереми едва удержался от того, чтобы не остановиться посреди улицы и не разразиться истерическим хохотом. Всё течёт, всё меняется…

Выбравшись из центра города к окраинам с частными домами, Джереми мысленно поздравил себя с тем, что хотя бы не плутает кругами по главной площади, о чём в какой-то момент у него прокралось подозрение. Резко остановившись на месте, словно вкопанный, пальцами, которые едва слушались, он достал из кармана телефон и, щурясь сильнее и сильнее, стараясь тем самым как можно лучше сфокусировать зрение, убедился в том, что тот разрядился окончательно. Закрыв глаза и сделав три глубоких вдоха для того, чтобы не разбить телефон о тротуар, Джереми сообразил, что виновен не новенький аккумулятор, а он сам и не отключенные им доступ к местоположению и передача мобильных данных. Трижды прокляв себя, он решил двигаться в том же направлении, в котором шёл и до этого – или, по крайней мере, постараться.

– Идти в том же направлении, в котором и шёл! Гениально. Ты просто гений, мать твою… – пробубнил заплетающимся языком Джереми, осознавая то, какие «глубокие» мысли приходят в его светлую голову. И в этот момент ему стало интересно наблюдать за собой, за своими действиями и идеями. Изучение опытным путём поведения человека под действием алкоголя – уже не пьяница, а почти что учёный, целое оправдание на крайний случай!

Солнце уже окончательно ушло за горизонт, и теперь улочки Бритчендбарна освещали фонари, висевшие на совершенно разных столбах в зависимости от района города: кованных в центре, а потом бетонных и даже нескольких деревянных на самой окраине. Но, к очередному удивлению Джереми, светили они довольно ярко и даже из уже попавшихся ему на пути порядка двух десятков фонарных столбов лишь в одном была перегоревшая или разбитая лампочка. Тишину, постепенно обволакивающую город, если не считать иногда раздававшегося лая собак, всё реже и реже разрывали шум двигателя и шуршание шин по асфальту – видимо, кто-то задержался на работе или же возвращался из соседнего города.

Джереми даже пожалел, что дом его родителей находится в северо-восточной части Бритчендбарна, ведь самое шумное в городе место, шоссе, примыкало к западной, уходя далее по касательной на юг – по нему можно было добраться до обоих предприятий, а также и до соседних городов. Тогда как не более чем двухполосные дороги, окружающие их дом, вели в тупики, а просёлочные грунтовые – после которых можно было недосчитаться пары колпаков, если не вообще колёс, – были основными в городе. Всё дело в том, что Джереми любил шум крупных городов. Он всегда успокаивал, а ночью даже убаюкивал его.

Внезапно до Джереми донёсся какой-то странный звук. Он не мог понять, почудилось ли ему, но он явственно услышал чей-то срывающийся крик, даже вопль. Подняв голову, он осмотрелся. По другую сторону дороги уже не было ни заборов, ни домов: от самой обочины до леса простиралось поле, как показалось Джереми, заросшее высокой травой и какими-то сорняками. В свете пограничных фонарей просматривался лишь его край, а далее силуэты были едва различимы. Проще говоря – не видно было ни черта.

Джереми прислушался, продолжая вглядываться в темноту и медленно поворачивая голову, словно локатор. На участке, у которого он стоял, неистово залаяли собаки, видимо, почувствовав, что чужак остановился рядом с охраняемой ими территорией. Не желая проверять местные заборы на наличие дыр, лазов и секретных проходов, стуча костылями, Джереми сделал несколько шагов вдоль забора, отойдя к самому краю тротуара. Решив окончательно, что либо ему показалось, либо опьяневший разум играет с ним в невесёлую игру под названием «сохрани моё и своё психическое здоровье», Джереми уже собирался вернуться чуть в глубь города, чтобы там узнать у какого-нибудь прохожего, как ему добраться до родительского дома. Как вдруг явственный вопль вновь прорезал тишину, отозвавшись где-то внутри барабанных перепонок Джереми. Он спрыгнул с тротуара на проезжую часть и, не обращая внимания на отдавшуюся одновременно и в ноге, и в плече боль, чуть ли не подбежал к уже противоположному краю дороги, от которого простиралось поле, – именно с той стороны и доносился крик. Теперь редкие фонари светили ему в спину, не слепя глаза. И тогда Джереми увидел, что по полю, по диагонали от него, бежит какой-то силуэт, странно размахивая руками. Моментально брызнувший в кровь адреналин будто снял опьянение. Отбросив костыль, который поддерживал его по правую сторону, Джереми поспешил наперерез бегущей во тьме фигуре…

Глава 6

Среда. 6 августа 2014 года

Продравшись в темноте через кусты на ощупь, она потеряла равновесие и упала лицом вперёд, сильно ударившись коленями. Но тут же вскочила, оттолкнувшись руками от земли, и побежала к маячившим по другую сторону небольшого поля, буквально в нескольких десятках шагов от неё, огням фонарей и окон домов, располагавшихся на окраине города. Перед глазами всё плыло, горели, будто их прижигали, царапины на лице, руках и ногах, полученные ею при бегстве через лес и особенно в тех самых последних кустах. Саднили коленки и голеностоп, который она подвернула, поскользнувшись в босоножках на корнях. Ей было тяжело дышать, каждый следующий вдох становился короче и быстрее предыдущего. Казалось, ещё чуть-чуть – и лёгкие просто выпрыгнут из груди или разорвутся на части, но, захватив как можно больше воздуха, она вновь закричала уже порядком сорванным голосом. Несмотря на затуманенный разум – судя по всему, из-за наркотиков, которыми её напичкали похитители, – она понимала, что её преследуют. И что если ей не помогут, то те люди непременно вновь схватят её. Ведь они совсем рядом… Она видела мелькнувшую за деревьями фигуру, после чего уже без лишних размышлений полезла напролом через те колючие кусты.

Не в силах более бежать, девушка, согнувшись и упёршись руками в колени, остановилась, чтобы хотя бы несколько секунд, буквально пару мгновений отдышаться. В носу чувствовался запах крови, а во рту застрял вязкий комок слюны. От резкой остановки перед глазами потемнело, в какой-то момент ей показалось, что она упадёт в обморок, но в следующую секунду она уже вновь смотрела широко раскрытыми глазами на огни Бритчендбарна. «Лишь бы добраться… ещё чуть-чуть. Ты сможешь… И тебе помогут. Спасут!» Вера в эти мысли придала ей ещё немного сил, как будто соскребла последние остатки энергии из всех закоулков её организма. Она оглянулась через плечо на стоявший плотной тёмной стеной лес. Уже преодолев ближайшие к его окраине кусты, к ней направлялись две казавшиеся громадными фигуры в чёрных масках на лицах. Окончательно срывая голосовые связки, девушка вновь закричала и во всю силу бросилась к городу. Сердце быстро и часто билось, словно сошедшее с ума, гулким стуком молоточка отдаваясь в ушах. «Ещё немного. Совсем чуть-чуть! Хватит ли сил?..»

После того как она пробежала буквально десяток шагов, её нога угодила в скрытую травой и темнотой ямку. Ещё до этого подвёрнутый голеностоп теперь, как она была уверена, точно был сломан. Стопу прорезала резкая боль, не затмившая всю прошлую, что охватывала каждый участок её тела, а троекратно усилившая её. Девушка попыталась ползти, хватаясь руками за траву, резавшую ладони. Осознавая всю свою беспомощность при уже столь близком спасении, она захныкала. От усталости и истощения ей казалось, что в глазах нет слёз, – теперь даже частое моргание причиняло боль. Перевернувшись на спину, она посмотрела на небо, в котором плавало бесчисленное множество звёзд, мигая ей яркими огоньками дальних галактик и вселенных. «Никто меня не спасёт. Некому. Всем плевать, как и плевать на Землю и страдания, происходящие на ней, тем, кто там, наверху: Бог ли это или же бескрайняя пустота…»

Закрыв глаза, девушка перестала что-либо чувствовать. Она не понимала, потеряла ли сознание или же просто уснула. А что, если всё это просто-напросто кошмар? Что, если она лежит сейчас дома в своей постели, которая, быть может, вся сбилась от её метаний во сне? Стоит лишь открыть глаза, проснуться! И всего этого не будет. Она окажется в безопасности дома, одна, под хоть и тонким, но тёплым одеялом, в обнимку со своей мягкой подушкой. Открыть глаза…

Боль сразу же вернулась. Но теперь над её головой было не бескрайнее звёздное небо, а чья-то склонившаяся фигура. Один из её преследователей? Но на его лице нет маске. Почему-то она не боится его. Тем не менее те, кто гнался за ней, могут быть уже совсем рядом! Нужно предупредить его…

– Они… близко… совсем… близко… – она говорила тихо, почти шёпотом – на большее у неё не осталось сил.

– Кто близко? – недоумённо спросил незнакомец, поднимая голову и оглядывая местность вокруг.

– Преслед… преследователи… в масках… они гонятся… за мной…

Незнакомец чуть приподнялся на полусогнутых ногах и всмотрелся в темноту, крепко сжимая костыль в руках. Кто он? Услышавший её человек из города? Или ангел-хранитель, что спустился на помощь с самих небес? Неважно. Чувство защищённости и спокойствия охватило её. Мужчина опустил голову, внимательно вгляделся в её лицо и что-то спросил, но она не разобрала слов – они будто доносились откуда-то издалека. Его лицо было напряжено, брови нахмурены, а глаза смотрели жёстко, но с явным беспокойством. Она попыталась сфокусировать взгляд, но перед глазами становилось лишь темнее и темнее, словно кто-то постепенно приглушал яркость окружающего мира. Она слабо улыбнулась и провалилась в небытие.

***

Лёгкий морозец щиплет щёки и нос маленького Джереми, который, утопая по колено в снегу, бежит за шестимесячным беспородным щенком, подаренным ему родителями на Рождество. Заливаясь искренним детским смехом, он пытается звать питомца данной им же кличкой Чуи, но ещё не привыкший к ней щенок лишь удивлённо смотрит на него, слегка наклонив голову вбок. И лишь, наоборот, коротко и тоненько тявкая, зигзагами отбегает на несколько шагов, после чего стоит и ждёт, пока Джереми вновь приблизится к нему на расстояние вытянутой руки, и вновь отбегает. Большие висячие уши щенка прыгают вверх-вниз, будто он машет ими, стараясь взлететь.

Чуть поодаль от Джереми, резвящегося в небольшом парке со столь долгожданным щенком, прогуливаются из стороны в сторону, стараясь согреться, его родители, беседуя о чём-то своём, взрослом. До конца праздничной недели ещё три дня, но уже на следующий день избранный какие-то полгода назад мэр города, Джереми Уилборн-старший, собирается выходить на работу – и теперь думает о том, как сказать об этом жене, которая, как и всегда, поддержит его, но в глубине души наверняка не обрадуется.

Пару недель назад он нечаянно подслушал разговор Шаи Уилборн со своей матерью. Он сидел на кухне, ужиная в одиннадцать часов вечера после того, как только что вернулся из здания мэрии. Сын уже спал, а Шая как раз говорила по телефону через стенку, видимо, не расслышав, как пришёл с работы отец семейства. Конечно, он мог бы и не вслушиваться или включить погромче стоявший на подоконнике радиоприёмник, но внутреннее любопытство пересилило – он изо всех сил напрягал слух, чтобы не пропустить ни единого слова жены. Она явно проявляла беспокойство из-за того, что, получив новую должность, муж погрузился в работу с головой, много меньше времени проводя с семьёй и особенно с сыном. Уилборн-старший сам понимал всё это, но карьерный рост буквально вскружил ему голову. Тем не менее слова жены расстроили его и даже как-то пристыдили. Но он не мог иначе. Его мечта была столь близка! Теперь казалось, что нужно лишь ещё немного усилий, совсем чуть-чуть…

И всё же сказать нужно. Уже сформулировав в голове те фразы, что он теперь собирается произнести, Уилборн-старший открывает было рот, как вдруг какой-то шум останавливает его на самом вдохе. Прислушавшись, он различает своё имя, которое выкрикивает человек, стремглав несущийся к нему от самого входа в парк. Их разделяют несколько десятков шагов, когда уставшие глаза, уже начавшие в довольно молодом возрасте терять зоркость, рассматривают пунцовое лицо бегущего человека. Его щёки колышутся при каждом выкрике, а ноздри раздуваются, как у быка, стремящегося разорвать красную тряпку, которую держит матадор. Взгляд безумен и буквально буравит на бегу лицо Уилборна-старшего.

– ТЫ ЗНАЛ, ДЖЕРЕМИ! ЗНАЛ, МАТЬ ТВОЮ!

Человек поднимает руку, тыча указательным пальцем прямо в грудь отцу семейства. С каждым словом из его рта вылетает слюна, прожигая пушистый снег, лежащий на тропинках парка.

– Харрис, остановись. Стой на месте, прошу тебя! – кричит ему в ответ Уилборн, на всякий случай закрывая собой жену.

– Ты знал. Зна-а-а-л, сукин ты сын! Признайся, скажи это! СКАЖИ МНЕ ЭТО В ЛИЦО!

– Беги к Джереми, быстро, – бросает жене через плечо Уилборн, после чего, видя, что Харрис продолжает двигаться в его направлении, делает два шага назад, выставив перед собой обе руки, стараясь словами и жестами успокоить Харриса. – Послушай меня, давай ты успокоишься и не будешь пугать мою семью, ладно?

Шая подбегает к сыну, который во все глаза испуганно смотрит на происходящее. Она обнимает Джереми, падая на колени и прижимая его к себе, накрывая всем телом. От страха из её глаз текут слёзы.

– Что происходит, мама? – растерянно спрашивает Джереми.

– Я не знаю, сынок… не знаю. Закрой глаза, милый, не смотри. И ушки закрой, – говорит она, прикрывая ладонями уши сына поверх его рук.

Раздаётся хлопок, от которого мама Джереми вздрагивает всем телом, прижимая сына ещё крепче. Наконец, оглянувшись через плечо, она громко, почти срываясь на крик, выдыхает от облегчения, вскакивает на ноги и бежит к мужу. В его руке зажат револьвер, из дула которого поднимается тонкая струйка дыма. Он тяжело дышит, но его рука тверда и без дрожи всё так же направлена в сторону лежащего навзничь мужчины. Кристально-белый снег вокруг тела моментально напитывается алой кровью.

Из охватившего остолбенения Джереми выводит щенок, прыгающий вокруг него и толкающий его лапками в бедро. Он бежит к родителям, теперь уже и по его лицу градом текут слёзы, а от отпустившего напряжения он рыдает навзрыд во всё горло.

– Останови его! Он не должен этого видеть, – велит отец, стараясь закрыть собой обзор на лежащее в снегу тело.

– Туда нельзя, сынок, не надо…

Шая хочет остановить сына, но тот пытается вырваться и подбежать к папе, из-за чего матери приходится поднять его на руки, несмотря на то, что он уже довольно много весит для её худощавого телосложения.

– Всё хорошо, Джереми, всё хорошо. С папой всё в порядке…

Отец подходит к ним и заглядывает в глаза рыдающему сыну.

– Всё хорошо, – повторяет слова жены и обращается к Джереми, как ко взрослому: – Отведи маму к шерифу, справишься?

– Д… Да… – тут же отвечает Джереми, утирая ладошками слёзы со щёк.

– Ну-ка, давай поувереннее. Я должен точно знать, что ты не подведёшь.

– Да! Я отведу маму, – Джереми спрыгивает с рук матери и тянет её, схватив за рукав, за собой в направлении центральной площади. Щенок кружит вокруг них, думая, что всё происходящее – это просто-напросто продолжение игры.

Маленький Джереми не понимает, что произошло и что происходит, он лишь понимает, что хочет выполнить просьбу отца, чтобы тот гордился им. Но для этого ему нужно быть храбрым и держать себя в руках, несмотря на то, что слёзы готовы вот-вот брызнуть из глаз, а самому ему хочется упасть на землю и кричать, кричать, кричать…