Читать книгу: «Нулевой этаж», страница 2

«Я же сказал тебе, Крыса, – прошамкал он, не переставая жевать. – Гиблое дело. Твоя девка уже списана. Забудь».

«Мне нужно к Ориону», – сказал я, игнорируя его слова. Воздух здесь был такой, что хотелось дышать через раз.

Барсук поперхнулся. Его маленькие глазки уставились на меня с выражением, которое я бы назвал смесью ужаса и восхищения перед особо буйным психом.

«К кому?» – переспросил он, будто не расслышал.

«К Архитектору. Ты меня понял».

Он затряс головой, его редкие седые волосы взметнулись, как испуганные насекомые.

«Ты спятил, Крыса. Окончательно. Туда нет дороги. Для нас – нет. Это все равно что червю из компостной ямы просить аудиенции у солнца. Тебя раздавят еще на подходе. Даже не заметят».

«У тебя есть выходы наверх, Барсук. Я знаю. Не на самый верх. Но хотя бы на те уровни, где можно попытаться… закинуть удочку». Я положил перед ним свою финку. Единственное, что у меня оставалось, кроме собственной шкуры. «Это все, что есть. Плюс… я твой должник. По гроб жизни».

Финка была хорошая. Сталь старой закалки, рукоять из прочного композита. В этом мире такая вещь ценилась. Барсук посмотрел на нее, потом на меня. В его глазах мелькнула жадность, тут же сменившаяся страхом.

«Даже если я тебе что-то скажу… – он облизнул пересохшие губы. – Это будет верная смерть. Для тебя. А может, и для меня, если кто узнает».

«Я не узнаю, что умер, если не попробую. А Лия умрет точно, если я буду сидеть сложа руки».

Он молчал долго. Жевательные движения прекратились. Только жировой светильник потрескивал, отбрасывая на стены уродливые, пляшущие тени.

«Есть один… человечек, – наконец выдавил он из себя, понизив голос до едва слышного шепота. – Мелкая сошка в канцелярии нижнего административного сектора. Уровнем на двадцать выше нашего. Зовут Клещ. Мерзкий тип, но до денег жадный, как шакал до падали. Говорят, за определенную мзду он может… передать сообщение. Не Ориону, конечно. А кому-то из его младших помощников. Тех, кто протирает штаны на самых дальних подступах к трону».

«Какова мзда?» – спросил я, уже зная ответ.

«Все, что у тебя есть, Крыса. И еще столько же сверху. Клещ любит гарантии. И не любит рисковать по пустякам. А просьба об аудиенции у Архитектора от такого, как ты… это не пустяк. Это заявка на эшафот».

Я кивнул. Финка осталась лежать перед ним.

«Где его найти?»

Барсук, избегая смотреть мне в глаза, продиктовал номер сектора, время, когда Клещ обычно бывает один, и условный пароль – какую-то абсурдную фразу из старого рекламного ролика пищевых концентратов. Все это звучало как бред сумасшедшего. Но это был единственный шанс. Моя последняя ставка.

«И учти, Крыса, – добавил он, когда я уже собирался уходить. – Если тебя поймают, я тебя не знаю. И мы никогда не встречались. А финку… финку я нашел».

«Я понял, Барсук», – сказал я. – «Спасибо». Хотя благодарить его было не за что. Он просто продал мне веревку, на которой я, скорее всего, и повешусь.

Я выбрался из его вонючей норы, чувствуя себя еще более опустошенным, чем раньше. Теперь у меня не было даже финки. Только призрачный шанс, купленный ценой последнего.

Двадцатый уровень. Административный сектор. Клещ.

Подготовка к этому «восхождению» будет отличаться от моих обычных вылазок. Здесь нужны были не столько ловкость и знание потайных ходов, сколько наглость, удача и умение врать, глядя в глаза. А еще – что-то, что могло бы заинтересовать Клеща. Что-то более весомое, чем обещание вечной благодарности от приговоренного к смерти воришки.

У меня оставалось около шестнадцати часов. И одна безумная идея, как раздобыть «мзду» для Клеща. Идея, от которой у любого здравомыслящего обитателя Башни волосы встали бы дыбом. Но я уже давно не считал себя здравомыслящим. Я был загнанным зверем, готовым на все, чтобы спасти свою самку.

Или сдохнуть, клацая зубами у самых ног охотника.

Глава 7. Подготовка к Восхождению

Шестнадцать часов. Или около того. Часы в моей голове тикали с точностью похоронного марша. Безумная идея, родившаяся из смеси отчаяния и ярости, уже не казалась такой уж безумной. Она была единственной. Других не завезли в этот проклятый универмаг под названием «Башня».

Мзда для Клеща. Что может соблазнить мелкую канцелярскую крысу, обитающую на двадцатом уровне, где воздух чище, а пайки сытнее? Не кредиты. Кредиты – это пыль для таких, как он. Ему нужно что-то, что подтвердит серьезность моих намерений. Что-то, что покажет, что я готов поставить на кон не только свою никчемную жизнь, но и что-то более… ощутимое.

Мой выбор пал на «Счетовода». Так на нашем сорок седьмом звали одного из младших диспетчеров системы распределения энергоресурсов. Жил он этажом выше, на сорок шестом, в относительном комфорте, и славился двумя вещами: патологической жадностью и коллекцией инфо-чипов со старыми, до-вирусными фильмами. Не спрашивайте, откуда они у него. В Башне у каждого были свои маленькие, грязные секреты. Эти чипы были его сокровищем, его отдушиной, его способом сбежать от реальности. И, по слухам, некоторые из них содержали не только фильмы, но и кое-что поинтереснее – фрагменты старых баз данных, схемы, которые могли бы заинтересовать определенных личностей. Для Клеща, если он действительно связан с кем-то «наверху», такой чип мог стать пропуском к еще большим деньгам или влиянию. Или просто приятным бонусом к рискованной услуге.

Квартира Счетовода была защищена лучше, чем моя. Электронный замок, датчик движения в прихожей. Но я знал его график. Знал, что по средам он задерживается на смене – «оптимизирует расходы Башни», как он любил говорить, а на самом деле играл в какие-то свои сетевые игры с другими такими же офисными планктонинами.

Проникновение заняло двадцать минут. Двадцать минут пота, скрежета зубов и молитв всем богам, в которых я никогда не верил. Датчик движения я обошел с помощью куска фольги и старого зеркальца – классика жанра. Электронный замок поддался не сразу. Эта сволочь Счетовод недавно сменил код. Но у каждой системы есть слабые места. У этой – разболтанная панель ввода. Пара умелых манипуляций тонкой проволокой, найденной в мусорном баке, и – щелчок. Тихий, как вздох облегчения.

Внутри пахло синтетическим кофе и пылью. Квартира Счетовода была завалена старым оборудованием, какими-то платами, мотками проводов. Идеальное место для того, чтобы спрятать что угодно.

Чипы нашлись в сейфе. Маленьком, вмонтированном в стену за дешевой репродукцией какой-то до-вирусной мазни – то ли поле с цветочками, то ли взрыв на макаронной фабрике, хрен разберешь в этом полумраке. Сейф был старый, механический. Такие вскрывать я умел еще с тех пор, как у меня начали расти первые волосы на яйцах. Пять минут сосредоточенной работы, и дверца открылась.

Внутри – несколько десятков чипов в пластиковых боксах. Я не стал разбираться, где там фильмы, а где – что-то посерьезнее. Взял наугад пять штук. Больше – уже риск. Меньше – может не хватить для аппетитов Клеща.

Когда я уже собирался уходить, мой взгляд упал на стол Счетовода. На нем лежал его личный коммуникатор. Дорогая модель, явно не по средствам младшему диспетчеру. И на экране – открытый чат. С кем-то по имени «Ласка». Судя по содержанию сообщений – весьма интимный. И, что самое интересное, «Ласка», судя по всему, была женой непосредственного начальника Счетовода.

Улыбка сама собой растянула мои губы. Это было даже лучше, чем чипы. Компромат. Универсальная валюта Башни. Я быстро скопировал переписку на один из чистых носителей, которые всегда таскал с собой. Маленький бонус для Клеща. Или для себя. Посмотрим.

Выбравшись из квартиры Счетовода, я почувствовал себя так, словно пробежал марафон с мешком камней на спине. Руки дрожали. Сердце колотилось где-то в горле. Но в сумке, прижатой к груди, лежала «мзда». И это придавало сил.

Оставалось чуть больше четырнадцати часов.

Я вернулся к себе. Быстро привел в порядок одежду, насколько это было возможно. Постарался придать лицу выражение если не уверенности, то хотя бы наглой решимости. Для визита на двадцатый уровень нужно было выглядеть соответствующе. Или хотя бы не так, будто ты только что вылез из мусоропровода.

Внутренний монолог мой напоминал предсмертную исповедь психа. Одна часть меня вопила: «Ты идиот! Тебя прикончат еще на подходе! Это самоубийство!». Другая, более тихая, но упрямая, отвечала: «А какой у тебя выбор, Крыса? Сидеть здесь и ждать, пока Лию превратят в фарш? Это не жизнь. Это медленное гниение. Так уж лучше сгореть быстро, но попытаться».

Я посмотрел на часы, вмонтированные в стену моей конуры. Красные цифры безжалостно отсчитывали оставшееся время. Время Лии. Мое время.

Пора. Пора начинать восхождение. В логово Клеща. А потом, если повезет – а мне никогда особо не везло – еще выше. Туда, где обитают настоящие чудовища. В позолоченных клетках своих пентхаусов.

Я сунул чипы и носитель с компроматом во внутренний карман. Вышел из своей конуры, наспех прикрыв пролом остатками двери. И шагнул в гулкий, вонючий коридор сорок седьмого этажа. Навстречу своей судьбе. Или своей гибели. В этой Башне это чаще всего было одно и то же.

Глава 8. Чужой Воздух

Подъем. Двадцать семь этажей вверх. Это не просто расстояние. Это как восхождение из самого глубокого, заиленного колодца к далекому, почти нереальному свету. Только вместо света там, наверху, меня ждал другой мрак – стерильный, равнодушный, упакованный в дорогие материалы.

Первые десять этажей я прошел почти на автомате, по привычным, вонючим служебным лестницам и вентиляционным коробам. Здесь каждый скрип, каждый шорох был знаком. Но чем выше я поднимался, тем неуютнее становилось. Воздух менялся. Постепенно исчезала привычная кислая вонь нижних уровней, уступая место чему-то другому – резкому запаху озона от мощных фильтров и едва уловимому аромату дорогого пластика и полироли. Гул Башни здесь тоже был иным – не низкочастотное урчание умирающего зверя, а ровный, почти неслышный шепот работающих на полную мощность систем жизнеобеспечения. Чужой воздух. Чужой звук.

На тридцать пятом – там, где недавно случилась «диверсия» – патрули «Чистильщиков» попадались на каждом шагу. Морды у них были злые, напряженные. Они шныряли по коридорам, как оголодавшие волки, готовые вцепиться в любого, кто покажется им подозрительным. Пришлось потратить почти час, петляя по заброшенным техническим галереям, рискуя нарваться на старые ловушки или просто свалиться в какую-нибудь бездонную шахту.

Выше тридцатого служебные ходы стали уже, чище и… опаснее. Здесь уже не было гор мусора, за которыми можно было спрятаться. Стены были гладкими, без единого выступа. И камеры. Маленькие, почти незаметные глазки, вмонтированные в потолок через каждые десять метров. Я чувствовал их взгляды на своей спине, холодные и беспристрастные, как взгляд хирурга перед тем, как сделать первый надрез. Приходилось двигаться короткими перебежками, от тени к тени, рассчитывая каждый шаг, каждое движение.

Пару раз я чуть не попался. Один раз – когда из-за угла неожиданно вывернул патруль. Я успел нырнуть в какой-то темный альков, заставленный пустыми контейнерами, и затаить дыхание, пока их тяжелые шаги не стихли в отдалении. Второй раз – когда пытался обойти сканер сетчатки глаза на входе в один из административных блоков. Пришлось использовать старый трюк с отраженным сигналом, которому меня научил еще Пыж. Рискованно. Но сработало.

Чем выше, тем сильнее менялось окружение. Коридоры становились шире, освещение – ярче. Из-за дверей доносились не привычные крики и ругань, а приглушенные голоса, стук клавиатур, жужжание офисной техники. И люди. Они тоже были другими. Одетые в чистую, форменную одежду или строгие деловые костюмы. Лица – ухоженные, сытые, с выражением высокомерного безразличия или затаенной тревоги карьеристов. Они скользили мимо, не замечая меня, или бросали короткие, брезгливые взгляды, от которых хотелось сплюнуть. Я был для них чем-то вроде таракана, случайно забежавшего на банкетный стол.

Наконец, двадцатый. Административный сектор «Гамма-7». Здесь даже воздух пах иначе – не просто чище, а как-то искусственно, стерильно, с едва заметной примесью дорогого освежителя с ароматом «альпийской свежести». Альпийская свежесть в бетонном гробу – верх цинизма.

Коридоры здесь были выложены гладкой, блестящей плиткой, на которой мои самодельные мокасины чувствовали себя чужеродно. Стены – из светлого пластика, имитирующего дерево. На каждой двери – табличка с номером кабинета и фамилией обитателя. Все тихо, чинно, до тошноты правильно. Меня здесь не должно было быть. Мое присутствие нарушало всю эту выверенную геометрию порядка и контроля.

Я нашел нужный кабинет. 307-Б. «Клещ. Младший специалист по документообороту». Табличка была такой же безликой, как и все остальные. За этой дверью сидел человек, от которого теперь зависела не только жизнь Лии, но и моя собственная. Человек, которому я должен был предложить сделку с дьяволом.

Я остановился перед дверью, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Взглянул на свои руки – грязные, с обломанными ногтями, с въевшейся пылью нижних этажей. Резкий контраст с этим миром стерильности.

Времени оставалось все меньше. Примерно тринадцать часов. Может, чуть больше.

Нужно было действовать.

Я глубоко вздохнул, втягивая в легкие этот чужой, холодный воздух. Постучал. Один раз. Потом еще раз, чуть настойчивее.

За дверью – тишина. Потом – шарканье. И раздраженный, гнусавый голос:

«Да войдите уже, кого там еще принесло перед самым обедом!»

Я толкнул дверь.

И шагнул в пасть к Клещу.

Глава 9. Канцелярская Крыса и Его Цена

Кабинет Клеща был под стать его голосу – маленький, заставленный пыльными папками и дешевой офисной мебелью, но с претензией. На столе – два монитора, один из которых показывал какую-то дурацкую игру с разноцветными шариками. Рядом – почти пустая чашка с остатками синтетического кофе и надкусанный пищевой батончик, небрежно брошенный на стопку документов. Воздух был спертый, с легким запахом пота и чего-то сладковатого, химического – освежитель, пытающийся перебить вонь безысходности.

Сам Клещ оказался невысоким, щуплым человечком с редкими, сальными волосами, зачесанными набок в тщетной попытке скрыть намечающуюся лысину. Бегающие глазки за толстыми линзами очков. Нервные, влажные руки, которые он постоянно то сжимал в кулаки, то протирал о штаны. Увидев меня, он поморщился, как от зубной боли. На его лице отразилась вся гамма чувств: от брезгливости до плохо скрытого страха. Я, видимо, не очень вписывался в его представление об обеденном посетителе двадцатого уровня.

«Что нужно?» – спросил он, его голос теперь звучал не столько раздраженно, сколько испуганно. Он инстинктивно отодвинулся на своем скрипучем кресле подальше от стола, словно я был заразным.

«„Башня кормит, Башня греет, Башня в лучшее верит“, – произнес я условную фразу, которую мне продиктовал Барсук. Голос мой прозвучал хрипло, как будто я наглотался пыли из вентиляционной шахты.

Клещ замер. Его бегающие глазки на мгновение остановились, уставившись на меня. На его лице промелькнуло что-то вроде удивления, смешанного с подозрением.

«Кто… кто тебя послал?» – прошептал он, оглядываясь на дверь, будто боялся, что за мной войдет еще кто-то.

«Неважно, – я шагнул ближе к столу. – У меня дело. К тебе. И к тем, с кем ты… общаешься».

«Я ни с кем не общаюсь! – пискнул Клещ, его голос снова стал гнусавым и испуганным. – Я мелкая сошка! Бумажки перебираю! От меня ничего не зависит!»

«Перестань ломаться, Клещ, – я усмехнулся. Усмешка вышла злой. – Барсук не сливает информацию первому встречному. Мне нужно передать сообщение. На самый верх. Касается дела Лии, номер семнадцать-сорок семь-дельта. Приговор – Нулевой Этаж. Срок – этой ночью».

При упоминании Нулевого Этажа Клещ побледнел еще больше. Его и так нездоровый цвет лица приобрел оттенок просроченного пищевого концентрата.

«Нулевой Этаж… – пробормотал он, качая головой. – Это… это же приговор самого Архитектора! Тут никто ничего не сможет сделать! Ты… ты что, хочешь, чтобы я из-за тебя подставился? Да меня в тот же Нулевой Этаж отправят, только быстрее!»

«Мне не нужно, чтобы ты что-то делал, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри все кипело. – Мне нужно, чтобы ты передал одно короткое сообщение: „Крыса с сорок седьмого просит аудиенции у Архитектора по делу Лии. Он готов заплатить любую цену“».

Клещ истерически хихикнул.

«Любую цену? А что у тебя есть, Крыса? Душа, заложенная в ломбарде нижних этажей? Да кому она нужна! Архитектор такими вещами не интересуется!»

Время поджимало. Спорить с этой канцелярской вошью было бесполезно. Я полез во внутренний карман и выложил на стол пять инфо-чипов и носитель с компроматом на Счетовода.

«Вот моя цена, Клещ, – сказал я. – Чипы со старыми базами. Кое-что может оказаться весьма любопытным для тех, кто понимает. И в качестве бонуса – вся подноготная вашего коллеги Счетовода с сорок шестого. Очень пикантная переписка с женой его начальника. Думаю, это тоже может кому-то пригодиться. Например, тебе. Для карьерного роста».

Глаза Клеща за толстыми линзами очков жадно впились в добычу. Он нервно облизнулся. Его пальцы подрагивали, когда он потянулся к чипам. Страх на его лице боролся с алчностью. И алчность, похоже, начинала побеждать.

«Это… это серьезно», – прошептал он, беря один из чипов и разглядывая его на свет. – «Счетовод… вот же сука…» Он быстро пробежал глазами содержимое носителя с компроматом, его губы скривились в предвкушающей ухмылке.

«Итак, Клещ? – я надавил. – Сообщение будет передано?»

Он поднял на меня взгляд. В его глазах уже не было страха. Только холодный, расчетливый блеск.

«Хорошо, Крыса, – сказал он неожиданно твердым голосом. – Сообщение я передам. Но учти, это будет стоить тебе всего этого». Он кивнул на чипы. «И никаких гарантий. Абсолютно никаких. Если наверху решат, что ты просто назойливая муха, которую нужно прихлопнуть… я умываю руки. И мы с тобой никогда не встречались».

«Я понял», – кивнул я. – «Когда ждать ответа?»

«Не ждать, – отрезал Клещ, сгребая чипы и компромат в ящик стола и запирая его на ключ. – Если будет ответ, тебя найдут. Сами. Где бы ты ни был. А теперь – проваливай. И чтобы я тебя больше здесь не видел». Он снова стал тем самым испуганным, гнусавым клерком. Маска хищника исчезла так же быстро, как и появилась.

Я вышел из его кабинета, чувствуя себя опустошенным и одновременно… странно свободным. Я сделал все, что мог. Бросил свою последнюю, самую безумную ставку в это проклятое казино под названием Башня. Теперь оставалось только ждать. И надеяться на чудо. Или на то, что аппетиты тех, кто сидит наверху, окажутся сильнее их брезгливости к таким, как я.

Двенадцать часов. Примерно. Сердце стучало ровно, отбивая обратный отсчет. Я вышел из стерильного ада двадцатого этажа и снова начал спуск. Обратно, в свою вонь, в свой мрак. Туда, где меня, возможно, уже ждали. Но не с ответом. А с дубинками и наручниками. Или с чем похуже.

Но теперь у меня была цель. Или, по крайней

мере, ее иллюзия. И это было лучше, чем ничего.

Глава 10. Контракт Кровью

Спуск был хуже подъема. Каждый шаг вниз, обратно в привычную вонь и мрак, отдавался в голове гулким эхом обреченности. Надежда, если это убогое, дрожащее чувство можно было так назвать, осталась там, наверху, в стерильных коридорах двадцатого этажа, в ящике стола у Клеща, вместе с моими чипами и чужими грязными тайнами. Что если Клещ просто присвоит добычу и никуда ничего не передаст? Что если его «связи» – такой же блеф, как и его показная уверенность?

Я вернулся в свою конуру. Обломки двери сиротливо валялись на полу. Запах Лии почти выветрился, оставив после себя только острую, режущую пустоту. Двенадцать часов. Меньше. Часы на стене безжалостно пожирали остатки времени.

Я не мог сидеть на месте. Ходил из угла в угол, как загнанный зверь в клетке. Каждый шорох за пределами моей каморки заставлял вздрагивать. Это они? За мной? Или просто очередная пьяная драка соседей? Паранойя обвивала мозг липкими, ядовитыми щупальцами. Я пытался представить себе Лию. Ее лицо. Ее глаза. Но образы расплывались, тонули в вязком тумане страха.

Время тянулось, как резина, и одновременно неслось с бешеной скоростью. Час. Два. Три. Ничего. Только гул Башни и стук моего сердца. Может, Клещ обманул? Может, никакого ответа и не будет? Может, это все – просто жестокая, изощренная шутка системы?

А потом я услышал их.

Не тяжелые, развязные шаги «Чистильщиков» с нашего этажа. Эти были другими. Тихими, почти неслышными, но от этого еще более зловещими. Как поступь призраков. Или палачей.

Дверной проем, зияющий черной дырой, заслонили две фигуры. Высокие, одетые в облегающие черные комбинезоны без опознавательных знаков. Лица скрыты за темными, зеркальными визорами шлемов. В руках – не дубинки. Что-то более серьезное, похожее на импульсные винтовки.

Они не сказали ни слова. Один просто указал стволом в сторону выхода. Приглашение, от которого невозможно отказаться.

Меня не обыскивали. Не заковывали в наручники. Просто вели. Вверх. Снова вверх. Мимо испуганных, любопытных лиц обитателей нижних этажей, которые тут же прятались по своим норам, завидев моих молчаливых конвоиров.

Мы миновали двадцатый этаж, где еще недавно я заключал сделку с Клещом. Миновали тридцатый, сороковой. Воздух становился все чище, коридоры – все шире и роскошнее. Стены были отделаны полированным камнем, полы устланы мягкими коврами, из скрытых динамиков лилась тихая, успокаивающая музыка, от которой у меня волосы на затылке вставали дыбом. Это был мир, который я видел только в старых, до-вирусных фильмах. Мир абсолютной, немыслимой роскоши. Мир Архитектора.

Наконец, мы остановились перед огромной, двустворчатой дверью из темного, отполированного металла. Без ручек. Без замочной скважины. Мои конвоиры замерли по бокам. Дверь бесшумно разошлась в стороны, открывая проход в…

Я ожидал увидеть что угодно: тронный зал, лабораторию, бункер. Но это было похоже на зимний сад. Огромное, залитое мягким, рассеянным светом пространство, где среди экзотических растений, журчащих фонтанов и клеток с диковинными птицами стояли скульптуры из стекла и металла, переливающиеся всеми цветами радуги. И в центре всего этого великолепия, в удобном кресле из светлой кожи, сидел он.

Архитектор Орион.

Он был одет в простой, но безупречно сшитый костюм из серебристой ткани. Длинные, темные волосы свободно падали на плечи. Лицо – молодое, почти мальчишеское, с тонкими, аристократическими чертами. И глаза. Невероятно синие, как летнее небо из тех самых старых фильмов. Но в этих глазах не было ни тепла, ни сочувствия. Только холодный, всепроникающий разум и легкая, почти незаметная тень скуки.

«Крыса с сорок седьмого, – произнес он, его голос был тихим, мелодичным, но от этого голоса у меня по спине пробежал холодок. – Присаживайся. Не люблю, когда мои… гости… стоят столбом». Он указал на такое же кресло напротив себя.

Ноги у меня были ватными, но я подошел и сел. Мои конвоиры остались у входа, неподвижные, как статуи.

«Итак, – Орион улыбнулся. Улыбка была обезоруживающей. И абсолютно фальшивой. – Ты хотел аудиенции. Ты ее получил. Говорят, ты готов заплатить любую цену за жизнь некой Лии, номер семнадцать-сорок семь-дельта. Приговоренной, совершенно справедливо, замечу, к Нулевому Этажу за участие в диверсии. Я слушаю. Чем ты собираешься платить, Крыса?»

Я открыл рот, чтобы что-то сказать. Про Лию. Про ее невиновность. Про подставу. Но слова застряли в горле. Что я мог ему сказать? Ему, кто играл нашими жизнями, как фишками?

«Я… я сделаю все, что вы скажете», – выдавил я из себя.

Орион снова улыбнулся.

«Все? Это слишком расплывчато. И скучно. Мне нужна конкретика. У меня есть для тебя одно… поручение. Пустяковое, по меркам Башни. Но довольно рискованное, по твоим, я полагаю». Он сделал паузу, наслаждаясь моментом. «За пределами Башни, в руинах старого города, есть место. Бывшая биолаборатория „ФармКорп“. Там, если верить старым записям, должны были сохраниться образцы антибиотика широкого спектра действия. Очень редкого. И очень нужного… некоторым моим знакомым».

Антибиотики. Как в той сделке, которую я себе нафантазировал. Или это была не фантазия?

«Вы хотите, чтобы я… вышел из Башни?» – спросил я, чувствуя, как ледяная рука сжимает мое сердце.

«Именно, – кивнул Орион. – Принес мне эти антибиотики. Целыми и невредимыми. И тогда… возможно… я пересмотрю приговор твоей Лии. Даю тебе…» – он посмотрел на невидимые часы, – «…скажем, семьдесят два часа. С момента твоего выхода. Более чем достаточно для такой увлекательной прогулки».

Семьдесят два часа. Это больше, чем оставшиеся десять или одиннадцать до казни Лии. Но…

«А Лия? – спросил я. – Что с ней будет, пока я… гуляю?»

Орион щелкнул пальцами. Одна из стен напротив меня превратилась в огромный экран. На нем я увидел Лию. Она лежала на узкой койке в какой-то серой, бетонной камере. Бледная, измученная, но живая. Рядом с ней стоял медицинский аппарат, от которого к ее руке тянулась трубка.

«Пока ты будешь выполнять мое поручение, твоя Лия будет находиться под моим личным присмотром, – сказал Орион. – В комфорте и безопасности. Ей будут оказывать всю необходимую медицинскую помощь. Но если ты не вернешься в срок… или вернешься с пустыми руками… или попытаешься меня обмануть…» – его голос стал жестким, как сталь, – «…то аппарат жизнеобеспечения будет отключен. И твоя Лия отправится на Нулевой Этаж самым быстрым и безболезненным способом. Ты меня понял, Крыса?»

Я смотрел на экран, на бледное лицо Лии. И понимал, что у меня нет выбора. Никогда не было.

«Я понял», – хрипло сказал я.

«Отлично, – Орион снова улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Тогда скрепим наш договор». Он нажал кнопку на подлокотнике своего кресла. Из столика рядом с ним выдвинулась панель с небольшим сканером. «Отпечаток большого пальца правой руки. И небольшая формальность».

Я подошел, приложил палец к сканеру. Легкий укол. На экране сканера вспыхнула надпись: «Контракт Активирован. Субъект К-47. Миссия „Антидот“».

«Вот и все, – сказал Орион, поднимаясь. – Мои люди проводят тебя к шлюзу. Снаряжение – минимальное. Еда, вода на трое суток. Защитный костюм старого образца. И вот это». Он протянул мне небольшой, продолговатый предмет из темного металла. «Старый армейский пистолет. Десять патронов. Большего ты не заслуживаешь. Удачи, Крыса. Она тебе понадобится».

Он развернулся и пошел в глубь своего зимнего сада, не оборачиваясь.

Меня снова вели. Вниз. Мимо роскоши и стерильности. К самому основанию Башни. К шлюзу номер семь. Огромная, круглая дверь из многослойной брони. За ней – смерть. За ней – мой единственный шанс.

Один из конвоиров в черном протянул мне небольшой рюкзак и пистолет. Другой нажал что-то на панели управления. Дверь со скрежетом начала расходиться в стороны, впуская внутрь затхлый, мертвый воздух разрушенного мира и далекие, едва слышные стоны… или это был просто ветер в руинах?

Я стоял на пороге. На пороге неизвестности. На пороге ада.

Рюкзак на плечи. Пистолет за пояс.

Последний взгляд на тусклые лампы Башни, на этот бетонный гроб, ставший для остатков человечества одновременно тюрьмой и ковчегом.

И шаг вперед. В ревущую пустоту.

Отсчет пошел. Семьдесят два часа. На кону – жизнь Лии. И моя собственная, уже давно ничего не стоящая душа.

Нулевой Этаж ждал не только ее. Он ждал и меня. Только мой был снаружи.

Глава 11. Запах Свободы… и Смерти

Механизм шлюза за его спиной с лязгом и скрежетом провернул свои внутренности и замер, отрезая путь назад. Звук был окончательным, как удар молотка судьи, выносящего смертный приговор. Или как крышка гроба, заколоченная последним гвоздем. Свобода. Ха. Какое ироничное слово для этого момента.

Первое, что ударило в нос – запах. Не привычная многослойная вонь Башни, состоящая из пота, страха, отходов и дешевой синтетики. Этот запах был другим. Густым, тяжелым, как мокрое сукно. В нем смешалось все: прелая листва и земля, которых я не видел с тех пор, как научился ходить; едкий химический смрад, от которого першило в горле; вездесущая пыль, скрипящая на зубах; и что-то еще… что-то неуловимо сладковатое, тошнотворное, от чего волосы на затылке вставали дыбом. Запах смерти. Но не той быстрой, почти стерильной смерти, что иногда случалась в Башне. А медленной, гниющей, всепоглощающей.

Потом пришел звук. Точнее, его отсутствие. Оглушающая тишина после вечного низкочастотного гула Башни, который въелся в самый костный мозг. Здесь было тихо. Так тихо, что я слышал собственный пульс, отбивающий в ушах паническую дробь. И только потом, когда уши немного привыкли, я начал различать другие звуки: шелест ветра в скелетах разрушенных зданий, скрип ржавого металла, далекий, едва уловимый шорох, будто кто-то тащил по земле мешок с костями.

Я поднял голову. Небо. Оно было. Не бетонный потолок с тусклыми лампами, а настоящее, безграничное небо. Правда, цвета оно было такого, будто его долго полоскали в грязной луже – серо-бурое, затянутое ядовитым смогом, сквозь который едва пробивался тусклый, больной свет какого-то далекого, умирающего солнца. И это безграничное пространство давило не меньше, чем замкнутые коридоры Башни. Агорафобия наоборот. Страх перед тем, что тебя сейчас раздавит эта пустота.

Вокруг Башни – на многие сотни метров – простиралась выжженная земля. Огромные воронки, оплавленный бетон, ржавые остовы какой-то военной техники, давно превратившейся в груду металлолома. Кое-где из земли торчали уродливые, скрюченные деревья, черные, как обугленные кости. Зона отчуждения. Место, где Башня когда-то отбивалась от внешнего мира. Или где внешний мир пытался докричаться до Башни. Судя по результату – безуспешно.

Я сделал несколько шагов. Ноги ступали по потрескавшейся, спекшейся земле, усыпанной мелким щебнем и осколками стекла. Каждый шаг отдавался в голове гулким эхом. Я был один. Абсолютно один. В этом огромном, мертвом мире.

Рюкзак с жалкими припасами оттягивал плечи. Пистолет, заткнутый за пояс, холодил кожу. Десять патронов. Десять шансов отсрочить неизбежное. Или ускорить его.

Нужно было двигаться. Семьдесят два часа. Часы уже тикали.

Куда? Орион не дал мне карты. Только название – «ФармКорп» – и примерное направление: «на закат, если это слово здесь еще что-то значит». Очень информативно.

Я попытался сориентироваться. Солнце, если это было оно, висело где-то на западе, тусклым, размытым пятном. Значит, туда. В сторону руин, которые начинались сразу за зоной отчуждения, громоздясь друг на друга, как кости в братской могиле.