51. А. Б. В… Н.О… Ф.Х… Господи, да сколько же их…
Подземелья Гулей были пусты… Совсем. Из боковых проходов слышался истеричный смех, шлепки, удары, стоны, страдальческие крики и хихиканье.
Благородный рыцарь, даже несмотря на возложенную на него грандиозной важности задачу, конечно, не мог пройти мимо, не попытавшись помочь страдальцам и не наказав маньяков.
Свернув в один из штреков, отряд довольно быстро уперся в глухую стену. У стены стоял гроб. В гробу – истлевшее тело, при первом же осторожном прикосновении мечом рассыпавшееся в пыль. Странные звуки стали тише и дальше. В демоническом хохоте послышались панические нотки.
– Аве Мария! – сказал Константин, потом сосредоточенно нахмурился и зашевелил губами.
Десятка полтора штреков не радовали разнообразием. Гроб. Мертвец. Пыль. Стихающие и тающие призрачные голоса.
Потом центральный коридор разделился. На Т-образном перекрестке крот предложил идти налево. Руководствуясь правилом левой руки, ага. Но Константин принял решение идти направо. Не из вредности. Просто, ему показалось, что в доносящихся оттуда криках слышаться женские голоса. А вот слева орали в основном мужчины.
– Мальфики налево, девофьки направо, – пробормотал крот. – Логифно.
И они пошли направо.
Коридор, коридор… Штреки, гробы, штреки, штреки, штреки…
Особых развилок и ложных путей в Подземелье не обнаружилось, и отряд шел довольно споро. Пендаль предложил не отвлекаться на штреки, но Константин с гордостью объявил:
– Мне задание выпало. Когда мы еще только-только первый гроб нашли. И я его принял.
– Какое задание, маша милость?
– Богоугодное! Неужто ты думаешь, что благородный крестонесущий рыцарь может принять задание, противное вере и чести?
– Да нет… В смысле… – Щелк! – Ой! Больно, ведь! Ваша милость, я просто хотел узнать, в чем оно заключается. И откуда вы о нем узнали?
– Прочитал, – немного смущенно признался Полбу. – По слогам, как святой отец учил. Долго читал, почти до того перекрестка.
– И о чем?
– Уничтожить порождения ада – гулей. И спасти плененные души. Вот, когда скелет пылью осыпается, у меня полоска выполнения немного закрашивается. Так что, все мы верно делаем. С Божьей помощью.
– Ну да, куда же без нее…
– Без нее никуда, – серьёзно кивнул крестоносец.
Наверное, задание было бы очень сложным, сопротивляйся гули хоть символически. Но недавнее странное поветрие усушило их всех поголовно и уложило по гробикам. Ждать зловещего ритуала восстановления, всеобщего респауна или индивидуального поднятия от случайно пролитой на тело крови. Но не повезло несчастным гулям. На их беду в подземелье очутился крестонесущий рыцарь. Совершенно не желающий ни дождаться респа, ни истекать кровью, ни, уж тем более, вершить темный ритуал.
Он просто методично и трудолюбиво обошел подземелье, развеивая иссохшие останки, не забывая приговаривать «Аве Мария». Над каждым гробом. Да дело оказалось долгим. Пендаль, любящий во всех делах порядок и считавший гулей, насчитал не меньше пятисот штук, и отряд изрядно замаялся ходить туда-сюда. Почему туда-сюда? Потому что парочку штреков они все же умудрились пропустить и после долго искали неупокоенных. Благо, стоны и крики боли, хоть и слышались уже еле-еле, указывали нужное направление.
Когда гули закончились, Константин разом получил сто тридцать второй левл и ненадолго выпал из реальности. Ту-ду-ду-ду-у-у, тр-р-р-ра-та-та, дзынь-дзынь и прочие звуковые эффекты бушевали особенно яростно. И до сто тридцать третьего осталась совсем капелька, радостно отметил про себя барон. Очень уж ему понравилось апаться.
Фофан так же подрос, причем не только в уровнях, но и физически. Сто первый левл свалился на пета лавиной новых возможностей. О которых он не рассказал Константину только по причине скудного словарного запаса. Если раньше Фофан был размером с человеческую голову, то теперь вымахал примерно футов до двух в диаметре. А волшебная шляпа хоть и выглядела забавно, но усиливала ментальные способности пета чуть ли не вчетверо.
Токик, в свое время отказавшийся от жеребьевки, полноценным игроком не считался и потому экспы не получил. Но все равно был счастлив, пополнив свой бестиарий тремя новыми видами бездушных. «Сухой гуль», «Высохший Гуль» и «Иссохший гуль». В чем именно заключалась разница между этими тремя породами, Константину было совершенно не интересно, и он не прислушивался к восторженно шепелявящему ботанику.
А Пендаль уже несколько часов тихо радовался, любуясь единичкой в графе «Запасные жизни».
– У меня снова табличка… – сказал рыцарь. – Сейчас прочитаю. В. Е. Ве… Р. Н. И. Рни… Верни… Что вернуть? Т. Е. С. Тес. И этот знак, который не читается, но зачем-то пишется. Верни тес. Что такое «тес»?
– Вернитесь? – предположил корзинщик.
– Возможно… К. В. То есть… В… К. О. М. Ком…
Муки чтения трех строчек, разъясняющих следующий этап задания, продолжались еще около получаса. Но, в конце концов, выяснилось, что нужно вернуться в комнату с картинами. Что отряд и сделал.
Комнату заливало призрачное сияние. И сияло оно не само по себе, его испускала полупрозрачная фигура пожилой женщины с мягкими чертами лица и добрыми глазами.
– Благодарю вас, храбрые герои, – прошелестело приведение. – Вы сняли проклятие и теперь мой народ может обрести покой… Вернуться в чертоги Создателя… Стремление ко злу более не мучит нас, вы помогли нам вырваться из круга возрождений в обличье кровожадных чудовищ…
– Кто ты? – Константин не знал, как себя вести. С одной стороны – привидение точно не является тварью божией. С другой – упомянуло Создателя и не развеялось. А значит – не совсем темное создание.
– Я… Я была… Матерью… Матерью народа Светлых Гальгов. Когда в этот мир пришел Повелитель Тлена, он захватил меня в плен, пытками сломил волю, похитил душу и обратил в страшное чудовище – Бабу Гулю… Следом были прокляты и мои дети… Ведь тьма сильнее там, откуда ушел свет. И чем ярче был свет, тем гуще тьма… Мы стали… Стали гулями… Пожирателями мертвечины, людоедами, кровососами, рабами злого Разложеня…
– Ты хочешь сказать, вы вершили зло не по своей воле?
– Тут сложно, смелый рыцарь… Воля была сломлена, разум развращен, души страдали… Тоска и печаль, постоянный голод, боль, страх, угроза вечного развоплощения, таков был наш удел… Но все это уже не важно… Мы свободны… Благодаря тебе… И скоро мы покинем этот мир навсегда… Без нашей поддержки Разложень стал немного слабее… Все его рабы питают Повелителя своей силой… Я скажу тебе… Скажу… Тебе не справиться сейчас с Повелителем…
– Я не убоюсь! С Божьей помощью, святым именем на устах и верой в сердце сокрушу зло! Во славу прекрасной Данунашки, дамы сердца моего!
– Данунашка… Да… Знаю… Добрая девушка… И светлая… Была…
– Как была?!! Она…
– Нет, рыцарь, она жива… Если это существование можно назвать жизнью… Она стала конденсатором, сборщиком душ, накопителем, такой, какой когда-то была я… Только во много раз мощнее… Ведь она – Первородная… Именно она и одолела меня, последнюю из гули… И если бы ты сейчас не снял проклятье, в день солнцестояния Разложень свершил бы ритуал Гнили, и мы бы снова восстали… Алча крови и упрочняя власть Повелителя…
– Она поддалась злу? Княжна – проклята?
– Скорее всего еще не до конца… Торопись, рыцарь… Возможно… Возможно, еще не все потеряно, и ты сможешь спасти не только ее душу, но и тело…
– Укажи мне путь!
– Погоди… Я дам тебе три награды, рыцарь… Три награды… С ними у тебя будет шанс спасти любимую…
– А мне? – Вылез из-за спины крестоносца Пажопье. – Ай! За что???
– За жадность.
– Ай!
– Для профилактики. Продолжай, дух.
– Мое время на исходе… Награда первая… Волосы княжны… Они сами по себе – сильный артефакт… Артефакт Света… Ни один из рабов Разложеня не может к ним прикоснуться… Они все еще там… В том месте, где я пала… Я открою путь…
– Открывай!
– Подожди… Дослушай… Вторая награда… Совет… Не ищи сейчас встречи с Повелителем Тлена, в своих владениях он во сто крат сильней… Ты не одолеешь его, а лишь героически, но бесполезно погибнешь… Стань сильнее… Собери отряд… Обрети мощные полезные инструменты… И вымани его… Сражайся на твоих условиях, на твоей земле, а не в его мерзостных покоях…
– А он будет все это время творить зло? Я не могу допустить…
– Младенец не может победить в честной схватке закованного в броню воина… Поверь, рыцарь… Тебе пока рано… Нужно подрасти…
– А третий? Третий дар?
– Мой третий дар… Уникальное, индивидуальное умение… Я чувствую, чувствую, чувствую в твоем сердце любовь… И ниточка этого чувства незримо тянется к другому сердцу… ты сможешь всегда пройти по этой нити… Туда…Туда, где находится твоя возлюбленная… Приблизься…
Полбу подошел… Ту-ду-ду-ДУ-У-У-У! Дзынь-ди-линь!
– Пусть всегда с тобой пребудет Великая Мать, Породившая Все Сущее, рыцарь… Я ухожу… Мы все уходим…
Яркая вспышка и призрак исчез.
А на том месте, где он только что был – появилось туманное облако, отдаленно напоминающее дверь.
52. Встреча
Темная заплесневелая комната, затянутая паутиной, под ногами хрустят мертвые насекомые, зловонье и мерзкие, пробирающие до печёнок скрипы… В углу – прикрытая склизкой мешковиной куча.
Константин раскидал тряпки. Да. Бесспорно. Это они. Волосы гордой полячки. Немного поблекшие и слегка поредевшие, но, несомненно, они.
– Ми-и-и… Дануна-а-ашка-а-а… Хоро-о-о-ошая…
Фофан ласково погладил волосы и вопросительно посмотрел на командира.
– Да. Загружай, – кивнул тот. – Только не прячь далеко. И будь готов к контролю. Может быть придется вступить в бой, а я не хочу, чтобы она пострадала…
– Ми-ми.
– Ваша милость, а можно мы здесь немного задержимся?
– Зачем?
– Паутину собрать. Очень уж она хороша.
– Зачем тебе эта гадость?
– Ну… Сплету чего-нибудь. Одежку может какую.
– Разве из паутины можно вещи делать?
– Я слышал, есть такая страна Кхитай. Там все поголовно в одежде из паутины ходят. Шелк называется.
– Шелк? Да, о шелке знаю… Если шелк одеть, вши убегают, наверное, пауков боятся. Ладно, собирай. А то уже загрызли, паразиты мелкие. Только быстро.
Паутины было много, но опытный в мародерке Пендаль справился в два счета. Кроме того, ему помогали Токик с Фофаном. Сам Константин до сбора паучьих слюней не опустился, лишь изредка подбадривал коллектив вопросами «Ну, долго вы еще?» и воспитательными щелбанами.
– Все, – довольный Пажопье оглядел почти чистую комнатку. Он даже бережно свернул и хозяйственно припрятал вонючий кусок мешковины. Теперь с интересом разглядывал раздавленные трупики пауков, видимо прикидывая, кому и почем их можно загнать.
«Ему дай волю, он и штукатурку со стен соскребет», – покачал головой Полбу.
– Я чувствую, знаю, где сейчас прекрасная Данунашка, – сказал барон вслух. – У меня такое… ммм… сердечко с молнией перед глазами маячит… Ну, эта… Как ее там… Спиртограмма. Вы на всякий случай все за меня держитесь.
– Ваша милость, а может не стоит вот так… Сразу? Может сначала отдохнем, покушаем…
– Нет. Держитесь, я сказал. Ну… Аве Мария!!!
…
Лесная полянка освещена лишь неярким светом звезд. Луны нет – ночь новолуния… Именно этой ночью, в полночь, должен произойти итоговый Ритуал Осквернения и существо, живущее в теле прекрасной княжны, окончательно укрепит свои позиции. Изменения станут необратимы, по крайней мере до тех пор, пока живо тело.
Хозяин Тлена обещал наделить еще большей властью, еще большей силой. Уже сейчас существо ощущало небывалый подъем. И чувствовало себя тем лучше и тем увереннее, чем больше делало пакостей. Проклятья, сглазы, темное колдовство – вот ее стезя. Парочка убитых крестьянок не принесла удовлетворения. Не-е-ет… Людишки должны жить. Мучиться. Проклинать и ненавидеть. Питая своей бессильной слепой ненавистью существо. Больше проклятий! Больше зла! Раздора! Несчастий и страданий!
Существо не успевало набрать максимально возможное количество единиц ненависти, но это было неважно… Просто резервные емкости у этого тела поистине гигантские. Для свершения ритуала уже полученного хватит с лихвой, что, на данный момент, главное. Но это вовсе не значит, что можно остановиться на достигнутом и почивать на лаврах. До полуночи еще есть время. Вполне достаточно времени для… Ага… Вот.
Землянка с ветхой дверкой и выбитым окошком. У землянки, на бревнышке сидит небритый худосочный дед и, что-то бубня под нос, курит козью ножку. На чурбачке неподалеку примостилась пухленькая бабка, прихлёбывавшая что-то из огромной глиняной кружки.
Жаль, власть существа пока что распространяется только на существ женского пола. Нет, конечно, физически существо очень сильно, и у него есть несколько крайне мощных, но краткосрочных проклятий, однако… Очки ненависти оно получает только от женщин. Уже проверено. И даже если женщина носит мужское имя, долгосрочные заклинания работают кое-как, а то и вовсе не действуют.
Но эта условность временная, силы существа растут с каждым часом. А когда свершится Ритуал – вообще удесятерятся. И исчезнет, наконец, тот маленький, свербящий и постоянно мешающий золотистый комочек, оскверняющий изысканную черноту злой сущности.
– Ой, гляди штарый, штранница! Куда же она бедная ночью, да по темному лесу…
– А ей вфе равно. Фмотри – повяфка.
– Ох, ты ж батюшки-и-и-и… Шлепенькая… Пойду, вштречу. Накормить треба.
– Ага, репы мно-о-о-ого ефе… Ефли б ты колобка не упуфтила…
– Я?
– Ты.
– А ты забыл, што нам батюшка шказал? Это еще, хорошо, што колобок от нас ушел… Взяли бы грех на душу!
– Э-эх…
Тем временем странница в монашеской одежде, уверенно и совершенно не спотыкаясь, будто и не было непроницаемо-черной повязки на глазах, подошла прямо к землянке.
– Хорошей вам ночи, добрые люди.
– И тебе, мать… Дочька… Внучка… Ой, совфем молоденькая.
– Няшка? Ты што ли? Вернулась, внученька!!!
– Ой, а фто же с глазоньками приключилофь?
И бабка, вскочив, полезла обниматься.
Существо удивилось. Направленный на него всплеск положительных эмоций доставлял практически физические страдания. И существо, вскрикнув, резво отпрыгнуло.
– Няфка! Неуфто? Ты фто?!! Это же мы! Бабуля с дедулей…
Существо трясло головой, пытаясь прийти в себя, когда из кустов, с треском и шумом вывалились два человека. Вернее, один человек, а второй… На первый взгляд человек, а вот если присмотрится…
Бледная, практически молочно-белая кожа. Алые, будто окровавленные губы. И странная прическа, очень походящая на пук перьев.
– Не говорите с ней! – заорал еще издали бледный. – И в глаза не смотрите!!! Это не ваша внучка!
– Чаво? – спросил дед. – Хто это?
– Ой, Гошподи! Упырь! Упырь енто, мертвец ходящий, я жнаю, мне Шунька о таких бледных рашкаживала! Внучка, шкорее в дом! Он не шможет войти, коли не приглошить его! Дед! Шкорее! Да брошь ты швою цыгарку!!!
– Стойте! – орал бегущий к ним потенциальный упырь. – Стойте! Не трогайте ее! Не смотрите!
Его спутник бежал молча, только громко сопел и топал огромными сапожищами. В руках у него был огромный колун и факел. Колун произвел на деда сильное впечатление, он враз вспомнил, что совсем недавно видел почти такой же у одного нелюдя, крошившего почем зря беспомощных зайцев. Правда зайцы почему-то были синие (не бухие, а именно синие), и дед списал то событие на иногда случающиеся у него странные видения.
Обычно дед был тихим и никого кроме своей бабки, когда особенно достанет, не гонял. Но сейчас опасность угрожала его внучке, кровиночке, единственной надежде и наследнице… Ну как наследнице. В наследство от деда оставались только долги.
Он подхватил валяющийся рядом дрын и на крейсерской скорости полкилометра в час устремился навстречу страшным пришельцам.
– Зафыбу-у-у! – взвыл дед страшным голосом. – Уходитя! Бабка, внучка, фкорее пряфтесь!
– Не могу! Шмотри, они Няшку ишпугали, плохо ей! Ох, ты, боженьки мои, вштавай, вштавай внученька…
Существо корчилось и извивалось на земле. Аура любви и нежности, окружающая стариков, лишала ее последних сил.
– Дед, окстись! Мы на твоей стороне! Это не твоя внучка!
– Уходите! Я вас не жвал! Уходите! Батюшке Фтаврофию пожалуюфь – не пощадит!
– Дед!
Удар дрыном – и тот, что несет топор, останавливается. Трясет ушибленной головой. Дебильно улыбается. Дрын, следуя законам жанра, ломается, и в руках старика остается лишь жалкий коротенький кусочек.
– Не упал, – сказал здоровый скалясь. И замахнулся топором на деда.
– Стой! Отставить! – бледный прыгнул и всем телом повис на руке с колуном. – Идиот! Страже сдам! Уволю к чертям! Без ужина останешься!
Последняя угроза явно подействовала.
Детина опустил топор и недоуменно посмотрел на бледного. Пробасил:
– Почему-у-у? А че он… Он ведь первый на-а-а-ача-а-ал…
– Так, – сказал маленький… Ну, не маленький, нормального роста пришелец. Просто на фоне спутника кажущийся подростком. Хотя и широкоплечим, отлично сложенным. – Всем стоять. Слушать только атамана. То есть меня.
Разбойники, понял дед. Атаман и ватажник. А почему всего двое-то? Ну, разбойники – это не очень страшно, брать у него, кроме репы, нечего, а бедных за просто так лихие люди обижают редко. Наоборот, то монетку кинут, а то едой поделятся.
Разоруженный старик приложил ладонь к уху и кивнул, показывая, что да, слушает. А куда деваться? У амбала топор, а у этого, второго – на поясе две булавы шипастых болтаются. Но не снимает он их, да и не желает старику зла, иначе не удержал бы своего ватажника.
О! А может атаман его к себе, в ватагу возьмет? А чего? Дед он еще крепкий, песок сыплется в умеренных количествах, да и собственный дрын есть… ну, был.
– Это, – альбатрос (дед, наконец, вспомнил слово, обозначающее совершенно белых людей) ткнул пальцем в бьющуюся в судорогах девушку. – Не. Твоя. Внучка.
– А ты, альбатрош, откель знаеш? И шам-то, кто такой будешь?
– Почему альбатрос?
– Дык ведь, белый.
– Аа-а-а… Альбинос.
– Не-е-е… Альбинош – это птица такая. Во-о-о-от ш таким вот ношом. Но ты меня не путай!
– Для простоты скажу так. Это – ведьма. Злая ведьма. Она вашей внучкой прикинулась, вот вы и перепутали. А я – инквизитор. На ведьм охочусь.
– Инквизитор – это имя?
– Нет, специализация.
– Аа-а-а… Хвамилия жначит.
– Ну, пусть так. В общем, дед. От имени Всемировой Инквизиторской Службы выношу тебе поощрение!
– Шлужу! – дед попытался вытянуться во фрунт, по дороге вспоминая, а чему же именно он служит и как отдавать честь. Не вспомнил и ограничился пионерским салютом.
Сомнения, посеянные инквизитором в душе старика, притупили терзающую существо боль. Оно смогло приподнять голову и обратить лицо к старухе.
– Бабуля… Скажи мне… Чего ты хочешь?
– Корыто, – не задумываясь брякнула та.
– Чего? – существо удивилось. В списке ее проклятий не было ни одного, включающего в себя такую тривиальную вещь, как корыто.
– Корыто хочу, новое… Фтарое-то дед мой ефе давно, по вефне, пропил. И ефе приговаривал…
– Может ты хочешь молодости? Здоровья? Богатства? Стать дворянкой, княжною али владычицей морскою? Проси. Проси, и все сделаю. Все у тебя будет!
– Внучка, ты чаго, фовфем в этом фвоем городе двинулафь? Какой царицей? Корыта, говорю, и то нету в хозяйфтве!
– Не говори с нею! – снова заорал бледный. – И не смотри в лицо!
Обеспокоенный старик тоже замахал руками и, ковыляя к своей старухе, заголосил:
– Бабка! Бабка, туды тябя в кочерышку, отойди от девки! Проверить надобно, наша ли???
– Чаго?
– Она точно наша Няша?
Старуха пристально вгляделась в лицо странницы. Достала маленькие треснутые очки, водрузила на нос. Присмотрелась снова. Отпрянула.
– За мной! – бросил бледнокожий амбалу и на ходу снимая палицы бросился к существу.
– ТЫ НЕ НЯФА!!! И зуба нет фолотого, и шрамика у нижней губки. Кто ты, дивчина?
Сияющий поток позитива и любви иссяк. Существо почувствовало, как его снова наполняет блаженная, обволакивающая, липкая тьма. Оно улыбнулось и сделало последнюю попытку.
– Скажи мне, чего ты хочешь?
– Увидеть внучку… – пролепетала бабка обмякнув.
– Хорошо… – странница плотоядно улыбнулась. – Теперь, назови мне свое имя и будет по-твоему.
– Имя… Имя… Дед, а дед? А ты мое имя не помниф флучаем?
Дед остановился, почесал седую голову.
– Ну дык, как не помнить… Яшное дело, помню. Бабка. Или Штаруха… Когда ошобо доштанешь – Яжва кишечная!
– НЕ ГОВОРИТЕ С НЕЙ!!! – инквизитор уже почти добежал, на ходу замахиваясь булавами.
– Тьфу ты! – существо с досадой сплюнуло. Ну что тут скажешь! Не везет так не везет! Впредь для проклятий нужно кандидаток, не страдающих маразмом подбирать. А ведь почти уже… Но без имени, настоящего имени, данного при крещении, проклятье уйдет в никуда.
Биться? Существо на глаз оценило несущегося на нее альбиноса. Нет. Пока нет. Вот после Ритуала оно само его найдет и разотрет в кровавую пыль. А сейчас…
С силой толкнув растерянную старуху навстречу инквизитору, существо метнулось в темноту.
Вернее, попыталось метнуться, но врезалось в широкую грудь выросшего будто из-под земли улыбающегося щербатым ртом амбала.
– Давай дружить? – предложил тот и сграбастал хрупкое девичье тело огромными ручищами.
– А давай! – крикнуло ему в лицо существо.
Сорвало с глаз повязку и завизжало:
– Ра-а-а-а-азложе-е-е-ен-н-н-нь!
Огромные черные пауки выпрыгнули из ее глаз и впились в лицо здоровяка. Тот взвыл, разжал руки, попытался стряхнуть ядовитых тварей. Существо извернулось и кувырком откатилось от беснующегося полуослепшего великана.
– Вот, чер-р-рт! – выкрикнул альбинос, когда одна из его булав свистнула над головой уклонившегося существа. Оно не поверило своим ушам. Его враг призывает в помощь Нечистого? Так может он и не враг? Может – союзник?
Повелитель Тлена и Повелитель Зла – не то чтобы друзья, но уж точно не враги. И почему тогда…
Магический разряд ударил существо в грудь. Чем это он? Тьмой? Хорошо, что от тьмы у существа почти стопроцентная защита. Однако, если противник маг, это резко меняет ситуацию. Существо вскочило и резво развернулось, принимая бой.
– Кто ты??? – прошипело оно. – Что тебе нужно? Ты знаешь кому я…
Тот не стал отвечать, а невежливо тыкнул в существо пальцем.
Соскочившая с пальца искра пропищала над ухом существа и унеслась в ночь.
Существо решило, что игры кончились и, разведя руки, набросило на окружающее пространство Ядовитую Сеть. Инквизитор успел вскинуть руки и закрутил булавами, так что получился гудящий сталью зонтик. Сеть на бледного не прошла. Но скулящий и дергающийся, опухший от паучьего яда здоровяк затих. Или смерть или болевой шок. Так или иначе – минус один противник, что уже радует.
Стукнув одной булавой о другую, инквизитор окутался яркими всполохами и попытался войти в контактный бой. Существо уклонилось и плюнуло. Из земли полезли острые, сантиметров тридцати, шипы, в клочья разрывая лапти (ага, инквизитор носил лапти), нападающего.
Бледный тоненько взвизгнул и попытался вырваться из колючего круга. Череда плевков сопровождала его скачки, и каждый раз, приземляясь, он все больше и больше ранил ноги. Ранил-то ноги, но руками схватился за голову (булавы повисли на специальных ремешках) и, видимо, самоизлечился.
Существу нужна была передышка, дабы перевести дух. Небольшая. Секунды две-три. Но именно этих секунд у него не было. Инквизитор стал тыкать пальцем в существо, строить ему фиги и показывать факи. Обидные жесты сопровождались непрерывающейся чередой магических атак. Атака тьмой, огнем, воздухом, менталом… И снова по кругу.
От большинства атак существо уворачилось, но некоторые достигали цели. Монашеская ряса дымилась, кожу покрыли синяки и царапины, тело болело. Существо сделало над собой усилие и приказало телу не болеть. Тело послушно перестало.
Наконец, инквизитор, видимо, выдохся. Кончилась его магия. Он, снова стукнув булавами и засветившись, бросился в ближний бой. Но в этот раз оно уже было готово.
Выставленные вперед руки раздвинули воздух, высвобождая место для Расщелины Гнили.
Инквизитор со всего маха влетел в Расщелину и застрял в ней. Гниль начала действовать, одежда бледнокожего расползалась, на теле возникали язвы и струпья. Он заорал от непереносимой боли.
– Ты не с теми связался, маленький жрец, – прошипело существо и подняло руку для последнего, завершающего удара.
За спиной существа раздался хлопок и стальные пальцы ухватили тоненькое запястье.
Существо пару раз дернулось и обернулось.
– Наконец, я нашел тебя… Любовь моя.
Силы покинули тело. Существо беспомощно билось в теле княжны, но мощный, во сто крат более сильный, чем стариковский, поток любви и нежности сковывал движения. Маленькое сверкающее нечто в самой глубине сущности радостно и возбужденно зашевелилось.
– Отпусти меня… – шепот существа был еле слышен. – Я не знаю тебя. И клянусь больше никогда не попадаться на твоем пути… Отпусти…
Константин смотрел в черные провалы пустых глазниц и плакал. Нет, плакал не от горя. От радости. Глаза… Что, глаза? В этом мире ноги отрастают за одну ночь! А глаза они намного меньше! Значит еще быстрее вырастут!
Но она! Княжна! Жива! ЖИВА! И пусть говорит, что не знает, не помнит его, это неважно. Он развеет злые чары, и они будут счастливы.
Существо сдерживалось из последних сил. Напирающее изнутри золотистое нечто выталкивало его из тела, аура Света и Любви лишала воли к сопротивлению.
– Я не уйду… Это тело теперь мое… Мне даровал его…
– Милая моя, хорошая. Одержимость – это плохо, очень плохо. Но с помощью Господа и Пресвятой девы мы избавим тебя от злого духа!
К смывающему сознание существа потоку Любви присоединился полноводный поток Веры. Существо удерживалось в теле княжны последним коготком… Еще чуть-чуть…
– Ми-ми… Хоро-о-оша-а-ая-я… – и Фофан протянул сверкающую гриву золотистых волос. Его умильная мордашка светилась нежностью и неподдельной радостью от встречи с горячо любимой подругой.
Этот слабый ручеек принес именно ту соломинку, которая сломила хребет метафорического верблюда. Черный коготь, цепляющийся за сознание, сломался, и маленькое сверкающее нечто внутри Данунашки взорвалось сверхновой звездой.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽