Медовый месяц Александры Ивановны

Не в моих интересах было вести себя вызывающе, но и заискивать перед уркой я не собирался. Для доказательства своей независимости я решил немного потянуть время: обошёл трактор, пнул несколько раз по гусенице, подёргал рукой сцепляющий трос и только после этого неторопливым шагом направился к Цыгану.

«Интересно, настучал ему местный дятел что-нибудь обо мне, или ещё не успел? – подумал я и, собрав, на всякий случай, силы и волю воедино, приготовил себя к непредсказуемому повороту событий.

– Рад видеть тебя, Цыган, – поприветствовал я представителя Колымы и остановился в двух шагах о него. Руки я ему не подал, зная заранее, что не удосужусь взаимной вежливости. Мне не хотелось предоставлять бандиту повод для злорадства от моего нелепого вида с зависшей в воздухе рукой.

– Зато у меня нет никакой радости при виде твоего крюкала, – процедил Цыган и сплюнул мне под ноги.

«Намеренно провоцирует, – отметил я. – Хочет понять по моей реакции, какой перед ним фраер».

Задираться я не стал, но ответный ход сделал.

– Мне тоже не всякая афиша прибавляет настроения, – сказал я и цыкнул в ответ слюной сквозь зубы. – С тобой перетрём мой вопрос или в хату к пахану поведёшь?

– А ты шустрый фраерок, однако. Метла без костей, – проговорил Цыган одобрительно. – За чем пожаловал?

– За доской, пять кубов двадцатки требуется для начала, – простодушно ответил я.

– Грев притаранил? – спросил Цыган.

– Не было уговора, – прикинулся я наивным простаком с расчётом на то, что на первый раз прокатит.

– Ну, тогда хана твоей требователке, фраерок. Разворачивай своё громыхало и канай отсюда, – последовал категоричный ответ. – Стороны не пришли к обоюдному согласию.

– Постой, Цыган, вон же доска, я вижу, – сказал я, показывая кивком головы на большой штабель. – И как раз двадцатка. Дитяк говорил, что на первые дни работы нам хватит. В чём проблема?

– Проблема в твоей бестолковке, фраерок. В твоих ушах пробка, и поэтому ты не слышишь условий товарооборота.

Я понял, что без поставки грева пиломатериалов мне не видать. Упрашивать и унижаться перед уголовником я посчитал ниже своего достоинства.

Смачно плюнув от досады, я развернулся и пошагал к трактору, не оборачиваясь назад.

… После ужина я взял у Лёхи червонец и отправился к Саше.

– Ты, всё-таки, пришёл? – спросила она, отворяя передо мной двери в сенях.

– Пришёл, – ответил я, пожав плечами и не решаясь шагнуть хозяйке навстречу.

– Тогда проходи, – сухо предложила Саша, пропуская меня в избу.

Я переступил порог и остановился в нерешительности, соображая, как себя вести.

Когда я шагал вдоль речки, направляясь сюда, мне было всё понятно. Думалось, приду, Саша бросится мне на шею, выпустит слезу для порядка и всё произойдёт, как в прошлый раз. Мы выпьем по чуть-чуть, и я отнесу мою ненаглядную в постель. Мы вместе посмеёмся над короткой размолвкой, как нелепым недоразумением.

Признаться, я был даже рад, что события подтолкнули меня к повторной встрече с Сашей. Где-то глубоко внутри болезненно саднило от принятого мною решения, меня магнитом тянуло в этот дом. Саша совсем неожиданно запала в мою душу. И вот теперь появилась веская причина вернуться сюда. Причина была обоснованной и имела смысл. Я шёл на компромисс во имя своих друзей и оправдывал себя тем, что поступаю правильно.

Такие мысли роились в голове, пока я не перешагнул порог её дома. Мои размышления сразу показались мне глупыми и кощунственными. Та непринуждённость, что царила в прошлый раз, почему-то сменилась скованностью. Я не знал, что говорить в своё оправдание, а главное, с чего начать.

– Иди, иди, – Саша легонько подтолкнула меня в спину, чтобы я прошёл в комнату. – Я знала, что придёшь сегодня. Даже стол накрыла для прощального ужина.

– Почему прощального? – спросил я с некоторой тревогой. – Ты куда-то уезжаешь?

– До этой минуты пока не собиралась, – усмехнулась Саша.

– Тогда почему…

– Если я не ошибаюсь, ты пришёл сюда, чтобы отвергнуть мои предложения? – вопросительно проговорила Саша и внимательно заглянула мне в лицо. – Вот я и решила отметить официально наши разногласия.

У меня отлегло от сердца. Она не догадывается об истинной цели моего визита! Это очень хорошо! У меня есть шанс наладить отношения с Сашей! Сейчас нужно лишь правильно ухватиться за кончик спасительной нити и выплеснуть в пространство весь запас моего красноречия!

– К сожалению, твоя интуиция сегодня подвела тебя, – обрадованно сказал я и смело шагнул к столу.

– Ничего не понимаю, – растерянно развела руками Саша. – Остап Наумович сообщил мне, что ты пошёл в отказ.

– Отменно работает воровская почта, – рассмеялся я, усаживаясь без приглашения за стол. – Присаживайтесь, уважаемая Александра Ивановна, я даю старт нашим переговорам!

Обомлев от моего неожиданного поведения, Саша, как в замедленной съёмке, медленно опустилась на стул против меня и вытаращила удивлённые глаза.

– Что это всё значит? – спросила она с недоумением.

– Это значит, милая моя дама, что мы сейчас выпьем с тобой за наше сотрудничество и полное взаимопонимание, – я поспешил наполнить рюмки водкой. – Или ты не согласна?

– Ещё как согласна, – проговорила Саша, обрадовавшись. – Только непонятно мне: с чего вдруг ты так быстро поменял своё решение?

– Потому что понял: мне не жить здесь без тебя, – сочинил я на ходу.

– Ох, и болтун ты, Юрочка, – сказала Саша. – Ох, и трепло двухметровое!

Мы выпили по рюмочке, потом по второй, третьей… И всё повторилось, как в прошлый раз.

Я ушёл от Саши уже за полночь.

Утром на завтраке мои друзья вновь уплетали оладушки и пирожки с капустой. Лицо главной поварихи при этом сияло ярче начищенного самовара.

– Всё ты можешь, Орёл, когда захочешь, – услышал я комплимент от Лёхи.

Я скромно промолчал и отправился заводить свой ДТ-54.

В капюшон своей штормовки предварительно засыпал несколько пачек индийского чая, а под горой ключей и ветоши в инструментальном ящике замаскировал десять пачек сигарет «Опал».

Через пару часов на строительной площадке я с парнями разгрузил первую партию пиломатериалов…

***

Жизнь бурлила, работа кипела, я каждые три дня доставлял радость своей ненаглядной Александре Ивановне.

На пятой встрече моя стыдливая партнёрша, наконец, позволила мне включить свет, и я смог полюбоваться её прелестями при полной иллюминации.

Моему восхищению не было предела! Я смотрел на крепкое упругое тело и не верил, что передо мной женщина в возрасте тридцати семи лет! Даже большие смуглые груди не омрачали моего взгляда – они не расползлись по сторонам, как это происходит у пышногрудых красавиц. Сашины груди лишь немного просели под собственным весом и выглядели как две сдобные булочки с изюминкой посредине. Они были превосходны! И ещё я увидел чёрные забавные барашки на выпуклом лобке с фиолетовым отливом кожи в промежности, а притягательные половые губы в виде нежного бутона розы придавали необычайную пикантность и эротичность.

Глядя на это великолепие, я возбуждался снова и снова, подолгу не давая передышки своей партнёрше.

– Всё, Юрочка, я схожу с марафонской дистанции, – тяжело дыша, проговорила Саша, откинувшись на спину после очередной продолжительной гонки. – Чувствую себя загнанной скаковой лошадью.

– Тогда мне придётся тебя пристрелить, – беспардонно заявил я.

– Почему так жестоко, Юрочка? – изображая обиженную, спросила Саша.

– Ничуть не жестоко. Наоборот, это будет гуманно: тебе не придётся мучиться. Загнанную лошадь пристреливают, разве ты не знаешь об этом?

– Знаю, Юрочка. Только я хочу, чтобы ты немного повременил с расстрелом, – поддерживая мою шутливую болтовню, продолжила Саша.

– А чего ждать, если ты больше не способна заниматься любовью? – рассудил я. – Зачем мне инвалид в коляске? Выстрел в голову – и все страдания закончатся в один миг.

– Хорошо, я не буду возражать, если этот выстрел ты сделаешь в день своего отъезда, – сказала Саша.

– Почему именно в этот день?

– Потому что после расставания с тобой моя жизнь сразу потеряет смысл.

– Опля! Неужели всё так серьёзно? – озаботился я.

– Более, чем, – с грустью ответила Саша. – Я влюбилась в тебя, как ветреная девчонка. Ты, Юра, будто вихрем ворвался в мою очерствевшую душу. Она разорвалась изнутри и своими осколками изранила всё сердце. Мне не найти чудо-лекарства, которое смогло бы вылечить его после твоего отъезда.

– Постой, а вдруг ты сгущаешь краски? Что, если это всего лишь самообман, твоя выдумка? Выдаешь желаемое за действительное? Может, всё гораздо проще? Стоит только мне уехать – и жизнь войдёт в свое обычное русло. Сотрутся в памяти яркие картинки встреч и начнутся прежние будни: сын, школа, работа, забота о муже. Жила ведь ты как-то до встречи со мной?

– В том-то и дело, Юрочка, что жила, как мне казалось. А теперь вот думаю, что не жила, а существовала. И не для себя, а для кого-то. Много лет так жила, даже не подозревая, что во мне таится такая неуёмная страсть, которую я испытываю при каждой близости с тобой. Ты из тех героев-любовников, которых невозможно забыть.

– Хм-м, так может заявлять женщина, которая переспала со многими мужчинами. У тебя их что, много было?

– Не-ет, что ты?! – испуганно встрепенулась Саша. – Какие могли быть мужчины, когда я была предана только своему Рамону?! У меня и в мыслях ни разу не мелькнуло, чтобы изменить ему!

– Так убеждённо верила в его непогрешимость и молилась, как на святого? – усмехнулся я.

– Типа того. Он был у меня ярче солнышка и затмевал своим сияньем все пространство вокруг меня. Никого из мужчин я не замечала рядом с собой, кроме его чернокудрого.

– Так сильно любила своего Цыгана?

– Да. По крайней мере, мне так казалось в первые годы совместной жизни.

– Звучит так, словно ты прожила с Рамоном четверть века, не меньше, – проговорил я. – А как на самом деле? Какое время вы спали с ним в одной постели?

Саша задумалась, принялась считать.

– Три месяца до первой судимости и пять лет до второй… Так получается.

– Оч-чень большой срок из двух десятков лет супружеской жизни, – съязвил я.

– Что я могу сказать? Так, наверно, уготовано мне самой судьбой, – печально вздохнула Саша.

– А потом что произошло с тобой?

– Ты открыл мне глаза на жизнь. Я вдруг прозрела и поняла, что можно и нужно жить иначе, жить не только ради близких тебе людей, но для себя любимой. У меня возник вопрос: во имя чего я должна быть предана фиктивному мужу? Что я получу взамен своим мучениям от дряхлого старика, каким он станет после освобождения? Бабий век очень короток, и им нужно распорядиться правильно. А тут произошло чудо – в деревню прибыл Апполон! У меня сразу появился интерес к жизни, открылось второе дыхание.

– А как же муж?

– А что муж? Он как бы есть, но его уже нет со мной и не будет ещё почти два десятка лет. После первой ночи с тобой, я долго ковырялась в себе: не сотворила ли я глупость, не совершила ли роковую ошибку, изменив Рамону? – Саша задумалась на несколько секунд, вроде как ещё раз мысленно давая оценку своим действиям.

– И к какому выводу ты пришла?

– Пришла к выводу, что охладела я к нему за те годы, которые он провёл в тюрьме. Стала думать о муже всё реже и реже, и то лишь потому, что он отец моего ребёнка. Да ещё, наверно, из бабьей жалости, потому что ему не сладко в неволе. Четырнадцать лет одиночества в общей сложности не могут пройти бесследно даже для сильной женщины. Когда рядом нет мужчины – все чувства невольно притупляются, и женщина превращается в бесполое существо.