Шёлк лоскутный, или Книга падших

© Майкл Улин, 2022

© СУПЕР Издательство, 2022

Нить повествования этой, первой повести Майкла Улина, причудливо изгибаясь и петляя в реальности бытия и времени, постепенно приобретает свою реальность, как шёлк, отделившись от своего источника – шелкопряда, продолжает свой виртуальный путь, касаясь главных проблем человека цивилизации в его нынешнем положении, на распутье.

Что-то пошло не так, как было запланировано со-Творцами, да и сами исполнители «наломали дров».

Шёлковая нить повествования продолжается, сплетаясь в отдельные темы, создавая лоскутную ткань настоящего произведения.

Она – нить, состоящая из 100 %-го белка, придаёт белковый акцент важнейшей проблеме, которая определит будущее нашей цивилизации и нашей прекрасной планеты.

Она же далее ведёт нас к истоку понимания самого раскроя ткани образа реальности у современного человечества, устройства его мира, отношения к космосу, природе и взаимоотношениям людей.

Предисловие автора

К какому жанру можно отнести данное произведение – повесть? Вопрос непростой. Но автор готов ответить на него, если вы определились с жанром картины И. Босха под названием «Сад земных наслаждений». В той картине, написанной вот уже более 500 лет назад, художник изобразительным языком рисует природу человека, его грешную природу в том числе.

Так и в настоящей повести в особой форме показана биологическая и иная сущность человека, некоторые важные её аспекты для цивилизации.

Так как повесть предназначена для обычного взрослого читателя, не владеющего особыми знаниями, в тексте приводятся поясняющие ссылки, что, конечно, является недостатком, за который автор приносит свои извинения.

Интуитивное осознание обрядности в предложенном ракурсе может коснуться чувствительных точек верующих различных конфессий, однако в настоящем тексте делались попытки лишь понимания генезиса обряда, но отнюдь не ирония по отношению к чувствам верующих. Основным мотивом является желание поставить актуальный вопрос возможной и желательной трансформации характера питания человека как возможного субъекта великой цивилизации Каям. Переход на вегетарианство продиктован не только требованием экономии при длительных космических перелётах на иные планеты. Это актуально уже сегодня – здесь, на Земле, с населением, приближающимся к 8 миллиардам человек. Мы не должны есть других существ этой планеты, живущих рядом с нами и радующихся своей жизни. Об этом было сказано во многих древних религиозных источниках. Для этого нам нужно просто «включить голову». Азот – вот дефицит хищного рациона. Азот, в котором мы все купаемся (≈ 78 % атмосферы планеты), ДЕФИЦИТЕН для нас. И если мы разумны, то должны, обязаны решить вопрос этого дефицита, не обременяя фатальным результатом соседей по планете и себя.

Вторым важным вопросом является покрой материи бытия человека на своей планете. Покрой, определяемый особыми качествами самого человека цивилизации, его картой сборки. Осознание этого становится актуальным с самого начала эры Водолея не только для индивидуальной подготовки, подготовки спецгрупп, но и для всех – д ля преодоления множества пределов традиционного сознания, изменения жизни к лучшему. А также как элемент осознанности в канун встречи с иной цивилизацией.

Мои читатели – т а немногочисленная группа очень взрослых людей, которые до и после отроческого возраста способны преодолевать диктат «Брачного сезона», задаются вопросами: почему? зачем? как? (каким образом?), а также носители «божественного дара» – творческой искры в течение всей своей жизни независимо от того, занимаются ли они творчеством как профессионалы либо это невидимый «значок» на завёрнутом лацкане.

пост-Шёлк лоскутный, или Книга падших

Настоящий текст-повествование – продолжение эксперимента автора, в котором его фантазии переплетаются с фантазиями других авторов, включая реальность и интерпретацию.

Взрослая личинка шелкопряда начала выделять шёлковую нить, демонстрируя свою зрелость (перед тем как покинуть эту свою прежнюю среду обитания). Человек создаёт из этой нити чудесную ткань – шёлк.

Так и автор… вплетает в эту образную ткань узоры по своему пониманию, видению.

Послушайте эту мелодию: http://www.youtube.com/watch? v=jSn4vBpx8p0. Так уж получилось, что эта песенка Flëur может быть самым настоящим звуковым эпиграфом, совпадая (случайно ли?) с внутренним настроем автора так же, как и прекрасное и современное дополнение 100-летнего стихотворения А. Блока.

 
Мы забыты, одни на земле,
Посидим же тихонько в тепле. <…>
Смотришь, точно Ты хочешь прочесть
Там какую-то новую весть?
Точно ангела бурного ждёшь?
Всё прошло, ничего не вернёшь. <…>
Только, вот, принялась Ты опять
Светлый бисер на нитки низать,
Как когда-то, Ты помнишь, тогда…
О, какие то были года!
Но, когда Ты моложе была,
И шелка Ты поярче брала,
И ходила рука побыстрей…
Так возьми ж и теперь, попестрей,
Чтобы ШЁЛК, что вдеваешь в иглу,
Побеждал пестротой эту мглу.
 

А. Блок / 19.10.1913

Книга 1

Часть 1
Мелкие страсти. Эрть

Линия и цикл

Вот уже 3,5 млн лет на планете живут шелкопряды, которых ещё называли Тут. С появлением личинок пришельцев, сравнительно недавним, это название мигрировало на растение – то самое, которое выбрали^[1] для обитания эти чудные древние создания планеты. А слегка освоившиеся технолюбивые личинки пришельцев – искусно изменённые представители отдельных видов планетарной фауны, научившись говорить, стали называть их «тутовым шелкопрядом», как бы сместив акценты номинации^[2].

Итак, этого бело-серебряного шелкопряда звали ТУТ 20081953. Он сидел на пятой ветке своего обиталища, самого лучшего растения с нежными питательными листочками, симметрично сложив свои бело-перламутровые крылья. Этот шелкопряд был одинок. Уже давно, с самого своего появления в последней инкарнации. Он ждал. Его время стремительно проносилось с безучастным шорохом ветра от кружащейся по своей, почти неизменной орбите планеты. А у ТУТ 20081953-го так ещё и не было главного, не было… Но что-то произошло.

До этого события генная память шелкопряда в полудрёме шептала ему о чудных событиях периода последних десяти тысячелетий, когда они, Туты, практически потеряли свободу, прелесть случайности. Пришельцы, даже на своей личиночной стадии со свойственной ей неразвитой социальной субъектностью, были призваны обеспечить их дополнительную колонию культивированием и созданием особых условий для Тутов. Так как они были заинтересованы в этом. Они в какой-то степени копировали не только свою волю, но и свою судьбу.

Рис. 1.1. Графический рисунок пары шелкопрядов

Они должны были заметить, как изящно одевается в кокон гусеница, чтобы без помех претерпеть главную свою метаморфозу взросления – инкарнацию. Заметить – значит обратить внимание, а возможно, и сделать выводы: ведь теперь они отнимали нить и делали для своих огромных, угловатых, нескладных тел коконы. Те получались слишком большие по размерам и неуклюжие по форме, с отверстиями либо в форме неких скорлупок.

Ради того, чтобы одевать пришельцев, шелкопряды в основной своей популяции были вынуждены поменять свободу на контролируемый комфорт и видимую гарантию выживания. Остальные, остававшиеся на свободе, практически исчезли в диком виде. Так они стали зависимы от тех, кого приучили заботиться о себе в обмен на ненужный со временем кокон. Зависимость эта была усилена ещё и тем, что пришельцы регулировали численность и места произрастания Тутового дерева (оно же Шелковица белая / Morus alba).

Фото 1.1. Самка шелкопряда до откладки яиц

Фото 1.2. Самка шелкопряда рядом с отложенной кладкой – г реной

Фото 1.3. Растущая гусеница шелкопряда

Фото 1.4. Коконы

Это произошло несколько мгновений назад: его роскошные перистые усики начали вдруг слабо резонировать в ответ на вибрацию. Слабо, но всеми своими сегментами! Где-то далеко на востоке, за несколько дней перелёта, появилась Она!

Только Она могла излучать такую вибрацию…

Фото 1.5. Взрослая гусеница шелкопряда рядом с коконом, достигая после четырёх линек 8 см в длину

* * *

– Папа, что это?! – маленькая девочка осторожно подняла с обочины шоссе маленький овальный предмет однородного розового цвета.

Папа Гена был биологом, а вернее молекулярным физиологом растений, и поэтому всегда очень интересно рассказывал о природе. Но сегодня он торопился.

– Это какая-то куколка, – о тветил отец, слегка запыхавшись после вынужденной подкачки колеса. Он покатал на ладони найденный предмет и предложил:

– Давай выбросим её, пора ехать!

– Куколка! – маленькая девочка произнесла это магическое для неё слово и задумалась. У неё были разные куклы, а вот куколку, да ещё такую маленькую, она раньше не видела и, конечно, у неё такой ещё никогда не было! Она вспомнила, как совсем маленьких детей заворачивают в какие-то ткани. Значит, именно там спрятаны самые маленькие куклы-куколки!

– Нетъ! Я не хочу её выбрасывать! Отдай её мне! У меня такой куколки нет! – д евочка приняла забавный, по-детски вызывающий вид, такой характерный для упрямящегося ребёнка.

– Ты не понимаешь, это совсем другая куколка, ненастоящая! – с казал отец, посматривая на часы. (Он, конечно, ошибался: эта куколка как раз и была самая настоящая, а те, что у них, у пришельцев, – п одделки, самоделки.)

– Нет! Отдай! Не выбрасывай. Она моя!

– Знаешь, Элл… Я разрешу тебе взять её, если ты пойдёшь с мамой в четверг к стоматологу. Он тебя давно ждёт, надо зубки проверить!

«Нет» так и не прозвучало, заторможенное внутренней борьбой желаний и сомнений. Их выдал только один маленький жест.

– Ладно, – сказала девочка, – а ты сделаешь мне домиккроватку для моей куколки!?

– Хорошо, – неуверенно сказал отец, – только помни: с ней нужно обращаться очень осторожно, её можно раздавить. Возможно, она живая.

– Живая! – дрогнувшими губами прошептала девочка. – У меня будет живая кукла!

– Кроваткой пока ей будет этот коробок, – отец вытряхнул из коробка спички, высыпал их в какую-то бумажку в бардачке и положил куколку-кокон в освободившуюся коробочку.

– Возьми и положи её в свою сумочку. Пока не приедем, пусть лежит в ней. И помни: ты обещала! Всё, пора ехать.

Маленькая девочка приоткрыла коробок. Да, там лежала её куколка!

– Жива-ая! – снова прошептала она. Аккуратно закрыв коробочку, она хозяйственно, интуитивно подражая движениям мамы, поместила коробочку в свою игрушечную сумку, застегнула молнию и повесила её на плечо. Девочка чувствовала себя почти мамой – в едь у неё была Она, её живая куколка. И ничего, что придётся послезавтра идти к этому страшному стоматологу.

Телефонный звонок раздался сразу после того, как она пристегнулась к своему детскому сиденью на втором ряду. Это звонила мама. Из трубки доносился взволнованный голос – ф онемы элементов тревоги достигали слуха девочки. Надо было срочно возвращаться: они забыли какой-то важный документ.

Ведь они, пришельцы, не могли знать, что теперь, когда они так опрометчиво взяли на себя ответственность за судьбу своей находки, потеряли нечто… С этой минуты Она определяла их маршрут, как и своего движения на этой планете.

* * *

ТУТ 20081953-й настроился на приём и затаился. Всё его существо будто превратилось в маленький (около 2 грамм), но очень чуткий прибор, настроенный на слух, восприятие вибрации извне. Лимфа его тела перераспределилась по сосудам шикарных перистых усиков, и они как бы увеличились, натянулись своими тончайшими трубочками, хитиновыми струнами и застыли в управляемом тургоре приёма. Хоботок слегка развернулся, прикоснувшись к коре веточки: это был второй важный источник информации.

За многовековой промежуток времени сосуществования Тутадерева и шелкопрядов была настроена невероятно тонкая связь видов. Она заключается не только в том, что самка шелкопряда никогда не откладывала яиц в грене больше, чем может прокормить дерево, не погибнув при этом. Но и наличие одной кладки грены на растении является причиной торможения кладок другими самками, если их природа здорова. (К сожалению, в настоящее время это их свойство – атавизм.) Потомки пришельцев берут на себя всю ответственность за судьбы растений, скармливая в искусственных условиях листья и даже целые ветки крупным, мясистым и неторопливым гусеницам шелкопряда с загадочным крошечным рожком на конце брюшка. В нём, в этом рожке с естественным биочипом и загадочной капсулой Х^[3], защищённом плотным хитином, записывается онтогенетический код. В процессе созревания куколки зона «хроник» из рожка перемещается в район передних нервных ганглиев, имеющих связи с перистыми усиками и хоботком. Это необходимо для взрослой особи, которая своей инкарнацией приобретает огромный, по сравнению с личинкой, импульс субъектности. Он так необходим для перехода от простого питания, обжорства и роста к реализации своей новой миссии размножения, требующей иного порядка целей и задач.

Антенны молчали. Вибрация, воспринимаемая ими, была шенной, не имела биологического значения для ТУТа. Вся его система восприятия сейчас работала только через хоботок.

Главным замечательным свойством двух видов было их взаимодействие.

Общение ТУТа. Со стороны могло показаться, что шелкопряд уснул в своей позе ожидания. Но сон этот кажущийся либо относится к самому наблюдателю. Сочетание слабых импульсов различной частоты и достаточно быстро меняющиеся картины биополей, исходящих от растения, складывались в слова, предложения и понятия такого общения, которое позволяло ТУТу 20081953-му читать, например, всю историю сезона. Он мог получить представление не только о количестве своей популяции, о качественных и даже индивидуальных характеристиках каждого члена популяции, но и её временную динамику, изменения погоды, посещения пришельцами зоны их развития и их действия, звуки, запахи и…

цели! Он, ТУТ, видел-чувствовал себя, своё недавнее прошлое и видел ещё кого-то из своей грены. Это, возможно, была Она: что-то из слабого сигнала переводило восприятие на идентификацию. Он чувственно вспоминал, как каждая гусеница в сутки поглощала свой вкусный и питательный лист. Форма листовой пластинки была различной, но, безусловно, узнаваемой каждым ТУТом. Пришельцы назвали бы её изящной – с наличием выемок и без, с пильчатым краем. Нужен был белок. Много белка, этого, так сложно запасаемого элемента жизни. Белок для тела с его тонкой организацией, белок для яиц – в зрослая особь шелкопряда не питается, расходуя запасы, сделанные на личиночной стадии, белок для нити. Шёлковой нити (длиной в километр, по меркам пришельцев) для каждого кокона. Эта нить была защитой для куколки. И не только физической защитой в этом огромном мире, наполненном голодными существами, вечно голодными охотниками за азотом, связанным азотом.

Некогда, очень давно, эта проблема решалась просто. Однако факторы эволюции «позаботились» о размерности взрослых особей: они должны были быть лёгкими, должны были уметь летать, чтобы вид выжил. Эту субэпоху пришельцы назовут позже антЭрть.

Структура нити была особой. Куколка в таком коконе могла формировать свои новые органы взрослой особи. Функции этих органов были спящими; в коконе формирующаяся личность куколки спала, и сон этот был особенным. Она уже могла желать, могла хотеть, даже по-своему мечтать о чём-то, но не могла ничего определённого сделать для осуществления всего этого. Но это было и не нужно, ведь она изменялась, весь её жизненный цикл неуклонно приближался к периоду зрелости, когда всё осуществимо – всё, что предначертано ей. А вокруг могучий помощник, хранитель – кокон.

Вот так! (А казалось бы, просто тоненькая нить длиной в один километр!)

Белок шёлка имеет свои особенности. Случайная птица по другую, наружную сторону кокона при виде его как бы «забывала» о своём вечном поиске пищи. Другие насекомые сторонились контакта, чувствуя беззвучный приказ: «Двигаться, прочь от кокона»^[4], в интуитивном страхе потерять способность производить правильные рефлекторные движения соответственно потребности. Была также защита генома, ДНК, от многих невидимых, иногда гибельных влияний. Белок шёлковой нити поглощал такие волны, поля и вибрации, сохраняя со всех сторон внутреннее пространство кокона.

Эти и пока последние фрагментарные свойства шёлка привлекли пришельцев, но вскоре быстро забылись их прожорливыми личинками. Оказалось, достаточно и того, что это был прекрасный по свойствам материал для одежд.

Остальные, возможно, будут также переосознаны. И кто знает, какими знаками будут обставлены свойства этого волшебного материала – шёлка?

* * *

… причина и следствие. Какая связь может быть между ними?

Фред задумался, почувствовав аромат древесины; карандаш прорисовал сплошную дугообразную линию между двумя овалами и проставил знак вопроса. Существует ли связь? Энн на прошлой неделе как-то разговорилась о теме своей диссертации. Сестра – п рофессиональный генетик, уже пять лет работает в роддоме областного центра. Её тема – собственная находка, она сама обнаружила грандиозный сдвиг систем «молчащих», регуляторных генов у недоношенных детей 8-месячного возраста. Это явление несвойственно было для лабораторных животных, и, как ни странно, до сих пор не было никаких публикаций по этому вопросу. Статистика показывала, что летальность не фатальна. Это исследование и было главной темой диссертации Энн – феномен, до настоящего времени не имеющий общепринятого объяснения. Был небольшой, однако статистически достоверный дрейф процента летальности в сторону её уменьшения в течение наблюдаемого периода. Данные архивов показывали достоверность чуть выше грани ошибки регистрируемых наблюдений за последние 100 лет.

Скучная тема… Диссертации последних десятилетий за редким исключением так скучны!

– Дядя Фре! Дядя Фре! – п лемянница поднималась по ступенькам. – Моя куколка пуста! Кто-то забрал её! Или она убежала!? – голос её дрожал. Элл протянула ладошку, в которой находился слегка примятый кокон. В коконе было отверстие, сам он был пуст. На пухлой детской щеке блеснул влажный след слезинки.

– Что сказала мама Энн? Она лучше разбирается в этих штучках. Ты ей показывала?

– Нет, я сама только что нашла это. Мама ушла провожать Юрия Саныча, своего апанента. Они пили чай с печеньем (вкусным!)! – и долго о чём-то разговаривали на кухне. Я всё слышала. Говорили про какой-то юрский период и что-то другое – «демон», кажется… И много ещё. Юрский – я запомнила потому, что его так зовут – Юра. Остальные забылись.

«Что-то в её дикции изменилось», – отметил про себя Фред.

– А где ты хранила свою куколку? Может, можно ещё найти этого, вероятно, уже мотылька?

– Она лежала у меня на кроватке, на игрушечной кроватке из папиной спичечной коробки, возле окна. У меня в спальне, – Элл шмыгнула носом.

– Пойдём посмотрим ещё раз!

– Я уже смотрела под её кроваткой и под моей кроваткой, нигде её нет.

Они стали спускаться. Впереди торопливо шла Элл, постоянно что-то бормоча: как она бережно укладывала свою куколку и перестилала ей игрушечное одеялко, как даже пела ей колыбельную…

Осмотр детской комнаты оказался безрезультатным.

– Давай выбросим эту пустую куколку, зачем тебе она?

Элл протянула ручку.

– Не-ет! А вдруг она вернётся? Я положу её на кроватку и буду ждать… и звать! Я зову свою куколку Инни.

Спорить было бесполезно – такой разбалованный и особенный ребёнок, эта его единственная племянница.

– Хочу пить, – Элл слегка откашлялась. – Налей мне маминой минералки, дядя Фре!.. Пожалуйста! – девочка взяла Фреда за рукав и потянула в сторону кухни. Там на столе были оставлены несколько чашек с остатками кофе, рядом лежал листок с какой-то таблицей и пометками цветным маркером.

Взяв фужер, Фред наполнил его минералкой из кухонного шкафчика и подал расстроенной Элл. Особая минералка с индивидуальным подбором солей и микроэлементов и аптечной этикеткой хранилась у сестры для постоянного дозированного приёма.

– Только маме не говори, – с казал Фред, ставя бутылку обратно.

– Вкусно! – сделав три глотка, сказала Элл. – Мне мама даёт её всегда, когда я хорошо себя веду… или касляю.

– Не знаю, что ты такое находишь в этой минералке. По мне, так обычная вода даже лучше.

Фред взял со стола листок, на котором были изображены две таблицы: сверху стадии пренатального развития плода человека в течение срока беременности – по Геккелю, с указанием начала появления и исчезновения филогенетических признаков, в нижней таблице – эпохи развития жизни на планете Земля с указанием основных классов животного мира. Фломастером были проведены линии между некоторыми окнами обеих таблиц. Так, например, между силуром и девоном палеозойской эры, периодом нижней таблицы, появляются останки рыб с периодом верхней – 5–6 недель, где у эмбриона фомируются парные наружные выросты у основания головной части типа наружных жабр. Последние вскоре бесследно исчезают или дают зачатки уха. Дальнейшая морфологическая трансформация происходит уже скрытно. Например, постепенное формирование более сложного четырёхкамерного сердца как филогенетическая стадия появления млекопитающих и птиц в юрском и меловом периодах мезозойской эры.

Элл, допив воду, уже удалилась в спальню – продолжать поиски своей «пропажи».

На обратной стороне листка были распечатаны вопросы к диссертанту оппонента. Так было положено проявлять дружественность и формировать будущие отношения в обществе мира науки, отдельных специальных её школ.

Перевернув листок, Фред обратил внимание на зону 8-месячного развития эмбриона. Линия, слегка извиваясь, нетвёрдо подводилась в область ≈ 50–15-тысячелетнего периода до нашей эры (то есть до Рождества Христова)!

Интересно, что могло происходить в это время с человечеством, кроме его появления на планете, эволюции и/или инволюции? Загадки – о т исчезновения динозавров до строительства пирамид в Древнем Египте, предшественников инков и майя – ольмеков в Центральной и Южной Америке, Тиавонако. А также земляные пирамиды Китая, остатки лабиринта на острове Крит, храм Ваала в Сирии, Баальбек, Библос, каменные изваяния на острове Пасхи, каменные сферы в Южной Америке, кладка Нан-Мадола, библейский потоп, Атлантида, Вавилонская башня и большое множество других. Что-то подсознательно прикоснулось в его голове к его архиву.

* * *

Это время наступало неотвратимо. Гормоны, точно выверенные в своей концентрации и по времени, поступили в почти холодную лимфу, мягко и неотвратимо завершая процесс морфогенеза крыльев, а также новых органов зрения, хоботка, усиков, не столь роскошных, как у мужских особей (♂), изящных членистых лапок и других скрытых органов, включая ультразвуковой модулятор. Это поступление гормонов завершилось рефлекторным движением отмирающих личиночных жвал, перегрызающих каудальную стенку кокона, смоченную протеазной слюной.

Было раннее утро, начало светать. И это время было также генетически детерминировано филогенезом… Мягкое, полупрозрачное, почти белое тело неторопливо выбралось из своей обители, медленно выталкиваемое и вытягиваемое тремя парами тонких твердеющих лапок. Растворившиеся сразу после выполнения своей функции освобождения сами жвалы были впитаны и разнесены по лимфе – о ни, эти питательные остатки, были необходимы уже для укрепления других органов. Белая рама окна – малая родина этого всё ещё такого уязвимого существа – п ритягивала и хранила. Медленно передвигаясь вверх, тело остановилось у верхнего угла оконной рамы. Здесь мягкие и причудливо скрученные зачатки стали удлиняться, выправляясь в изящные симметричные белеющие крылья. Существо также было белым, жемчужно-белым^[5]. Всего два часа и взрослая, по-своему прекрасная самка шелкопряда приняла ориентацию с учётом угла рамы, а также специального частотного органа – нервного скопления внутри мышц грудного отдела.

Первые ноты были короткими.

Элл открыла глазки – она никогда сама так рано не просыпалась, даже после установки брекетов. Через минуту сон новой сладкой волной унёс её в мир волшебных сновидений.

Пробный сигнал. На несколько миль вокруг простиралась пустыня, отсканированное пространство – в терабайт информации пронеслись по Её резонирующим органоидам. И только где-то там, далеко на западе, был «провал», сигнал вернулся, правильно искажённый, совершенный, но очень слабый. Его задержка указывала на предельную удалённость.

Да, это и был Он, ТУТ 20081953-й. С небольшим сдвигом, как отражение, пришёл также ещё более отдалённый сигнал с юга – уже словно на «уровне шума». Сигналы с таким удалением слышны едва и только в самое тихое время суток – более удалённые воспринимать не имело смысла ввиду критичности расположения. Первого сигнала было достаточно только для идентификации и начальной ориентации усиков антенн. Следующий, согласно сценарию бытия, ожидался через 3 часа. 8 частей – строгий ритм вида на планете. Синхронность всех – с пасение в шумном многоголосии мира, шанс не потеряться в нём. Это время синтеза энергии в частотном органе и каскадных усилителей сигнала в воспринимающих антеннах. Никаких лишних телодвижений: до формирования контакта всё другое – лишнее и мешает главному. Генные часики внутривидового общения запущены! Запущены давно. Мужской кокон, водитель ритма всех членистоногих, задавал синхронность на всей планете.