Шёлк лоскутный, или Книга падших

Далее в тексте обсуждался вопрос жизнеспособности этого спорового симбионта в зависимости от температуры тела носителя. Для холоднокровных (земноводных, пресмыкающихся) и некоторых насекомых время активного симбиоза было в два раза больше, чем для теплокровных.

Были также обнаружены некоторые виды, обладающие свойством азотфиксации, относящиеся к грибам (например, Мицена серая (Mycena strobilicola) и многие другие). Конечная точка биоценоза у них так и не была прослежена до конца.

Текст продолжался, но был не отформатирован, и перевод перестал читаться в том месте, где повествовалось о проблемах экипажа (популяции астронавтов во главе с Аватаром особи Б) – внезапном инфицировании культуры растения N-Купуажу, приведшем к потере плодоношения и гибели. Употребление незрелых завязей других растений и продуктов биомассы стало опасным для экипажа ввиду эволюционной потери защиты от чужеродной наследственной информации геномов планеты в пищевых продуктах. Возможно, за сотни поколений филогенеза популяции Астронавтов последние потеряли исходную защиту своих давних предков, например, к приёму природной пищи на клеточной основе.

Далее следовали постановка задания и методические описания евгенных экспериментов на объектах Существе Х и человеке. Одна из первых глав была посвящена интродукции и последующей экс-традукции новой органеллы с азот-ассимилирующим свойством как продуктивного биосинтеза и энергонакопления. Этот фактор был востребован для воссозидания принципиально новой популяции на планете… (далее шла непереводимая игра символов, очевидно, имеющих отношение и к метаболизму газообразных углеводородов, типа СН₄, С₂Н₆) с азотной атмосферой. Удачным в этом аспекте оказался тот самый объект Существо Х, который был способен ассимилировать эту экспериментальную органеллу. Приведение у него комплекта других реакций ввода нового продукта в метаболизм также произошло довольно успешно. Единственным печальным последствием такого экспериментального вмешательства стало постепенное вырождение (растворение) митохондрий: через пару поколений Существо Х превращалось в облигатного уязвимого жителя этой далёкой планеты-спутника (или пока только инкубатора с азотной атмосферой в безразмерном боксе – отсеке корабля пришельцев). Суть трансформации была в замене липофильной части мембраны, атакуемой в иных условиях обитания растворяющими жиры летучими углеводородами иных атмосфер. Энергия, кроме световой, вырабатывалась благодаря внушительному запасу ввозимого кислорода и сжиганию местного углеводорода. Таким образом восполнялись и обменный углерод (СО₂) и вода.

У человека (завершающие работы велись с учётом именно женских особей, в подклассе внеядерной наследственности, осуществляемой на клеточных органеллах аминохондриях, относящихся к митохондриальным) происходило лёгкое психологическое нарушение от одного из продуктов этого синтеза-окисления, которое уже и известно поэтому как веселящий газ – N₂O. Эффект был суперустойчив, и по большому счёту именно поэтому человек попал под другую, более узкую схему преображения – без его экспорта в другие миры, в которых процесс связывания азота происходил через его восстановление с помощью аммонийных производных, связываемых с метаболизмом при участии органических кислот. Существенную проблему также составляла активная регуляционная роль другого окисла азота – N O, однако удовлетворительное её решение было найдено и внесено в ядерный геном в составе одной из хромосом.

* * *

…Энн, как и её брат, любила сказки и с удовольствием рассказывала их дочери, чувствуя мудрость контекста в таком детском литературном фольклоре, однако для взрослой жизни сказка всё же была заменена инструкциями к различным приспособлениям, механизмам и т. п. А тут! Конечно, текст был не таким гладким и однозначным, как в настоящем повествовании, – в восприятии, собственно, Энн. Он был испещрён пропусками, а следовательно, предположениями и догадками, так как около 90 % текста оставались непереводимыми, неизвестным дословно, а половина переведённой части вообще не интерпретировалась никак. В переводе практически отсутствовали объёмные тексты. Малопонятные тексты, описывающие особенности работ с Существом Х как с объектом со встроенным доминантным потенциалом иного пространственного, но не временного измерения, отчёты по оценке и «отбраковке» других видов, геномных доноров. Были и не совсем понятные сообщения о редком и спонтанном эффекте проявления в геноме синтетического человека цивилизации тел, жизнеспособных в ином измерении, – своеобразных двойников-антиподов. Эта тема, похоже, не переводилась или была под своеобразным табу. Изложение темы практически отсутствовало. Эти «кусочки» приводились в виде многочисленных приложений во второй части в виде уменьшенных рисунков частей оригинала манускрипта.

Давление от выпитого кофе и такого объёма информации подскочило до той границы, когда уже стало слышно сердцебиение в ушах.

Пропустив стопку страниц, Энн продолжила ознакомление с текстом.

Вскользь упоминалась «ошибка», а вернее, намеренная аберрация от планируемой цели – введения частично генома пришельцев-астронавтов, своих эпигенов. Эти гены кодировали некоторые не свойственные данной форме жизни качества. За такую провинность или «оплошность» часть исполнителей была отстранена от дальнейших работ и примерно наказана.

Процесс наказания был запротоколирован для будущих поколений создаваемых элементов новой цивилизации через особую форму записи. После специальной тотальной формовки (карты сборки) протоколы должны быть изъяты и уничтожены во всех хранилищах планеты. Однако «процесс» был уже запущен.

Выявить и изъять все случаи такого внепланового внедрения было практически невозможно.

Там же следовало упоминание о некоем протоколе разборок по небрежности – п оследствиях неполного удаления препаратов, попавших таким образом в биосферу планеты. Вплоть до подозрений о тайной намеренности таких «провалов».

Отстранение провинившихся исполнителей и их замена привели к недостаточной шлифовке конечного варианта, его незавершённости, нестабильности и генной нестыкованности с некоторыми другими объектами, вводимыми для этой планеты (с тем же «деревом жизни», например), а также к феномену спонтанного возврата витаминной зависимости как связи с обменом азотсодержащих веществ метаболизма. Пришлось остановиться на неполном в своей регуляции, хрупком и неустойчивом, но минимально «достаточном» обменном уровне генома. Эта упрощённая схема была принята из-за привнесённого дефицита времени прежде всего.

Энн отложила текст. «Надо будет перечитать на свежую голову, завтра, – п одумала она. – А сейчас пора спать, 3 часа ночи. Скоро светает!» Застелив кровать и почистив зубы, она выключила свет и прилегла, но через несколько минут свет снова был включен, Манускрипт снова оказался в её руках. Спустя ещё несколько минут Энн всё-таки заснула с текстом в руке и включенной лампой. Она помнила, что как раз подошла к самому, как ей казалось, главному – р езультатам евгеники человека, как следствие этого проявлявшемся в его онтогенезе, позднем утробном периоде развития на 8-м и 9-м месяце.

* * *

Как бы мы ни старались, время пробуждения ребёнка – всегда некоторая неожиданность. Либо для самого ребёнка (если он просыпается от резкого звука, например), либо для окружающих – как правило, для родителей, успевающих «позабыть» или расслабиться во время детского сна. Элл проснулась, сохранив остатки сновидений – с транных, необычных: ей снился полуночный полёт со всякими периодически происходящими встречами и «нестолкновениями» с летучими мышами, нетопырями, которые, приблизившись к ней, вдруг испуганно метались прочь – и так до самого рассвета, потом что-то ещё… А перед самым пробуждением она видела свою куколку, как маленькой крылатой феей она выпорхнула из кокона, её кокона, и, полетав по спальне, вылетела в форточку. Ощутив свою виртуальную потерю, Элл воспротивилась. Слабое по энергетике чувство собственности заставило тем не менее вернуть виртуальный образ назад в кокон, где её чудная фея, сложив крылышки, устроилась на отдых в кроватке. Первой мыслью Элл после пробуждения была её куколка. Она встала и, не одеваясь, подошла к своей игрушечной кроватке, в которой оставляла кокон. В кроватке ничего не было!

Элл вспомнила, что ещё вчера кокон был пуст, они с дядей Фре даже пытались найти куколку при пустом коконе. Элл не забыла об этом. Однако сейчас и пустого кокона тоже не было. Тщательно, слегка взволнованно девочка осмотрела детскую – под кроватью в первую очередь (почему-то ей казалось, что именно туда «прячутся» все пропажи). Затем на подоконнике, на полу, на столе, ещё раз в своей сумочке – нигде не было её куколки и даже пустого кокона, не говоря уже о той самой фее с крылышками. Второпях натянув колготки, полосатую пижамку и тапочки, она выскочила за дверь. На секунду задержавшись на развилке поворотов, Элл направилась наверх, к дяде Фреду – вдруг он знает! Дверь была приоткрыта, но дяди Фре не было. Она вошла и осмотрелась. На столе лежала «дес», экран слабо отсвечивал в режиме энергосбережения. Кровать была не застелена. На подоконнике стоял хаб – искусственный кактус, членистые зелёные части которого были (она недавно узнала об этом в группе) флэшками. Информация передавалась по проводу от горшка хаба к антенне, от каждой флэшки, интегрируемой в энергоавтономную память, вмонтированную в горшок согласно некогда популярному дизайну. Под столом и под кроватью здесь тоже было пусто – т очнее, ни куколки, ни кокона не было. Оставалось посмотреть только шуфляды стола, всего 4 штуки. Элл начала открывать их, начиная с нижней.

Там лежали несколько толстых потрёпанных папок. На верхней, самой массивной папке была надпись. Элл уже успела бегло пройти с папой, ещё до его командировки, букварь. С помощью такого перспективного багажа знаний она пыталась прочесть все надписи – чаще вслух, интуитивная подсказка для дополнительного понимания звуковой картинки читаемого слова. «С б о р к а», – н ачала по буквам читать Элл. «Сборка, – п овторила слитно всё слово, – а р хи в н ы х – архивных – д о ку ме н то в – документов», – повторяла она уже слитно читаемые слова. «Архивных» – э то слово она неоднократно слышала от мамы и дяди Фре – п онятно, это же его работа. Дальше следовали ещё какие-то три слова, которые при прочтении и повторении ничего для неё не значили: «И но ха – Иноха, д е н – ден, Ф о ни ке н а – Фоникена», – девочка правильно повторяла вслух каждое слово. Далее следовали цифры – четыре и два с точкой между ними. Открыв обложку папки, Элл увидела внутри несколько многостраничных документов. На каждом из них, вверху, на первой страничке, была одинаковая надпись: «М а н ус к ри п т – манус-крипт – В о й не ца – Войнеца», – негромко повторила Элл эти, уже совсем непонятные для неё слова. Полистав несколько страниц в поисках картинок, она так ничего интересного и не нашла, только ещё одно слово, выделенное шрифтом и несколько раз уже встречавшееся на разных страничках текста, привлекло её внимание: «Б», далее шла какая-то стройная, ещё неизвестная ей буква (i), «б», «л» – всего четыре буковки. Закрыв общую папку, Элл приподняла её нижнюю часть, посмотрела под ней – там лежали похожие папки, такие же старые, потёртые на вид, как и эта верхняя. На поверхности папок лежала игральная карта с изображением всадника с продолговатым предметом в руке (рыцарь жезлов). Засохший таракан с одним сохранившимся усом переключил её внимание. Такие «жучки» уже давно стали редкостью в домах. (Одной из вероятных причин этого было особое излучение средств связи и коммуникации.) Осторожно вытащив сухого таракана, она положила его на стол и бегло просмотрела оставшиеся три шуфляды. В одной из них, средней, тоже лежали какие-то бумаги с чертежами, но интересных картинок при пересмотре не обнаружилось, кроме какой-то сложной технической картинки из множества колёсиков, вмонтированных друг в друга, и странных цветных картинок, вызывающих какие-то кислые ощущения. «Надо идти завтракать», – подумала девочка. Элл решила попросить дядю Фре показать ей эти картинки, чтобы ещё раз посмотреть на них и чтобы дядя рассказал ей, что на них нарисовано. В третьей шуфлядке были разные мелкие штучки – канцелярские принадлежности, скрепки, карандашики, ручки, ластики и прочее, но главного – её куколки – там тоже не было! Четвёртая шуфляда – верхняя – вначале не открывалась, как будто была закрыта.

– Ладно, надо будет попросить у дяди Фре, когда придёт с работы, посмотреть и поискать пропажу там, – решила она, ещё раз окинув комнату взглядом, перед тем как уйти. Элл увидела на панельке шуфляды маленькую кнопочку с правой стороны. Нажатие на эту кнопочку ни к чему не привело, но интуитивно она попробовала снова открыть шуфляду. На этот раз успешно. В тайной шуфляде находился какой-то документ и квитанции. А под ним несколько больших почтовых конвертов с бумагами, вложенными в виде пакетов внутрь. Конверты были подписаны. Три из них оказались не заклеенными, и Элл, старательно достав содержимое каждого из них, проверила их на наличие чего-то интересного – картинок или, может, конфеты. Но поиск не дал результатов. Извлечённые пакеты были заклеены и вложены в конверты. Разочарованная результатом поисков, Элл в случайном порядке вложила пакеты в конверты, всё как было, положив на прежнее место, в шуфляду. Документ был чужим, с каким-то фото незнакомого ей человека, и она положила его так же – в едь дядя Фре может поругать её.

– Лучше я потом спрошу у дяди, пусть покажет и расскажет, что у него тут есть интересного, – п одумала она. А пока она была довольна уже найденным.

Элл медленно спускалась по лестнице в свою комнатку со своей добычей, сухим тараканом, в левой ладошке. Мама Энн уже проснулась – слышно было, что она в кухне, разговаривает по телефону. Рассмотреть находку девочке не удалось – мама стремительно вошла в комнатку почти сразу за ней, воскликнув:

– Поговори с папой, только недолго! – Элл быстро, но аккуратно положила свою находку на подоконник и, взяв трубку, сказала: – Алло!.. Папа, а моя куколка потерялась!.. И куда-то подевался кокан! – с разу пожаловалась она, выразив своё огорчение.

– А когда ты приедишь?

– Не расстраивайся, может, она уже превратилась в бабочку и улетела? Они все так делают, – попытался успокоить её отец, немного удивлённый таким началом разговора.

– Как твои брекеты? Привыкаешь? Не жмут?

Корректировка зубов нужна была незначительная, это почти не сказалось на дикции ребёнка, правда, пару дней сон её был нарушен – вернее, засыпание стало занимать почти час. Мама Энн даже начала сидеть рядом с дочкой для контроля и спокойствия девочки: делала пассы, рассказывая ей сказки и поучительные истории, по большей части пересказы любимых ею с детства Пермяка и Пантелеева.

– Привыкла, вот только Вовка дразнится – г оворит, что у меня «зелезные зубы», я за это его машинкой в лузу въехала… И вообще, с ним больше не друзу.

– Что тебе привезти, когда буду возвращаться? Может, игрушку «Бубл» или экран-невидимчик?

– Нетъ! Привези мне настоящую куколку, зивую!.. Ну, если хочешь, то ещё и «Бубл», и котёнка, – р асставляла приоритеты Элл, глядя на маму, – и маме что-нибудь вкусненькое и красивое…

– Хорошо, хорошо, пожалуй, хватит разговоров, давай сюда трубку, – сказала Энн, напуганная перспективой котёнка, – скажи только папе «До свидания!»

– До свиданья, папа! А ты скоро приедишь?

– Возможно, месяца через три, раньше не получится. Приезжайте лучше вы ко мне с мамой. Скатаемся на фьорды!

– А что такое фёрды?

– Я тебе сама расскажу! – Энн наконец забрала трубку.

– Ну всё! Эта новость меня радует – значит, целых два проекта? Параллельных?! Поздравляю, Ген! Только подумай, потянешь ли второй, ведь грибы – это не твой профиль. Тем более что дрожжевые формы и актиномицеты не слишком-то котировались в этом амплуа. Другое дело, на всякий случай, этот забавный грибок – ми-цена, на шишке, с запахом аммиака. Хоть у него и меньше шансов, но с таким объектом возиться всё-таки приятнее. Дополнительные ссылки вышлю по электронке сегодня вечером, или завтра, если не успею… Хорошо! Да, просмотрю публикации по поводу этих твоих жуков – в научной периодике РФ. Как ты его назвал? Усач? Усач уссурийский реликтовый? Вряд ли микробиологи занимались этими личинками – э то направление, по-моему, пока непопулярно для исследований, как, впрочем, и отдельные виды теплокровных^[9].

Ну и кроме того, есть ещё один симпатяга – в едмедик, большая панда. И ещё один… Как же его? Ах да, сумчатый из Австралии, коала!

После скандальных публикаций Волского (М. И.) эту тему обходили стороной.

– Хорошо. Наверное, это правильно, хоть и хлопотно – п оиск из публикаций по балансу пластического обмена теплокровных. Ладно. Удачи тебе! Звони! Не забывай нас! Не увлекайся там… Целую! Люблю!

Едва заметная улыбка ещё некоторое время держалась на её лице, как след эмоциональных воспоминаний об её супруге, о Гене.

– Ну-ка, давай в ванную, умываться. Будем завтракать, – выходя за дочкой, Энн оглянулась и почему-то заметила таракана на подоконнике.

– Что-то много тут стало появляться всякой всячины, – задумалась она. Энн вернулась в комнату и выбросила сухого таракана в форточку. – Форточку придётся держать закрытой, неизвестно, что занесёт к ребёнку в следующий раз.

* * *

Сухой таракан падал два часа. Два часа – с точки зрения «ну очень постороннего наблюдателя».

(Здесь автор предлагает подумать о… времени: принятая у нас, созданий и потомков пришельцев, система восприятия времени редуцирована до линейной цепочки причинно-следственных связей. За единицу времени были приняты вечно повторяющиеся положения звёзд (Солнца, а затем и других), и эта градация имела функциональное назначение. Например, от календаря для с/х работ, времени проведения обрядов, молитвы… и до согласованного режима движений транспорта и других технологических процессов. Эзотерика, либо древность введения обрядов, до сих пор рассогласована в своих датах, когда акценты ставились на лунный календарь или иные способы расчёта. В этом вечном мире время как таковое отсутствует, его «убивает» вечность. Для нас, недолговечных созданий этого мира, вполне логичным представляется восприятие бытия линейно, а не циклично – в виде циклов во всём, включая жизнь индивида.

Прямая система времени утилитарна, она обеспечивает функции отношений в обществе, согласованность действий. Однако, возможно, наши ближайшие потомки придут к иным системам восприятия и оценки времени – меняется скорость вращения планеты, а значит, и абсолютное значение единицы времени. Скорость света падает, и в конце цикла «выдоха» в дыхании Брахмы и начале «вдоха» она станет столь критически малой, что даже средние космические тела смогут превратиться, например, в «чёрные дыры» как особый символ смены эпох, обратимо мигрируя в так называемую тёмную материю.)

Движение таракана остановилось в полёте, как и всё вокруг. Есть ещё одно парадоксальное утверждение – м естный ход течения времени, его проявление в так называемых аномальных зонах планеты. Но этого парадокса никто из рядом находившихся «обитателей рутины» не смог бы заметить.

* * *

– Ты вымыла ручки, умылась? – строго спросила Энн у дочери, которая уже сидела за столом, болтая ногами.

– Да, я тебя уже давно зду, что сегодня будем кушать? Опять кашу?

Энн подошла к плите, каша была почти холодная. «Долго разговаривали с Геной», – подумала она.

– Возьми пока скушай салатик, сейчас подогрею, – Энн поставила порцию каши в СВЧ печь.

– Кашка даёт силу маленьким деткам! – повторила она эту, ставшую уже не такой убедительной из-за частого употребления, фразу.

– Я узе не маленькая, – с лабо сопротивлялась Элл, – я в этом году в школу пойду.

Но мама была слегка рассеянна после разговора с папой. Завтрак прошёл за выяснением, какой подарок они могли бы заказать у папы. Элл дала согласие при условии, что вместо котёнка другим, обязательным (!) подарком будет только живая куколка. За обсуждением этих вопросов молоко оказалось выпито полностью и почти незаметно. Через полчаса, когда Элл уже была в группе, а мама ушла по рабочим делам, она вспомнила о своей находке в столе дяди Фре.

– Надо будет переложить его в коробочку, чтобы не убежал, – подумала она.

Фред появился на час раньше, чем обычно приходил с работы. Но и на работе он сегодня не был. Утром ему закрыли больничный лист, однако появление на работе в тот же день могло бы выглядеть как фанатизм. Позвонив Боцику на сообщённый им этим утром номер, он поехал в гостиницу, где тот остановился вчера поздно вечером. Номер был люкс. Друзья-партнёры радостно пожали друг другу руки при встрече.

Боцик изменился существенно. Он стал ещё более солидным и как будто более взрослым. Его вечно красные, мясистые руки, как всегда, слегка влажные, стали ещё больше. Заказав в номер «рэд фиш», оливки, минералку, литровую бутылку виски, лёд, кофе с мороженым и шоколадом, они уютно расположились в комнате с массивным столиком при угловом уютном диванчике, у электрокамина. Выпив за встречу пару глотков виски, Боцик сразу перешёл к делу:

– Так! Знаешь, к сожалению, я, возможно, скоро уеду. Жду звонка, потому заранее извини. Давай закроем этот вопрос – я хочу с тобой рассчитаться не потому, что наша дружба или наше общение прекращается, просто прими это как текущий вопрос, – сказал он, таинственно подмигнув Фреду и подкладывая ему «рэд фиш» для закуски. Да, действительно, Боцик был единственным приятелем, которому Фред показывал почти всё своё «нечаянное наследие» после устройства на новую работу.

– Сколько мы договаривались? – спросил он у Фреда, хотя прекрасно помнил их договор. Фред слегка замялся: договор предполагал два-три варианта, с разбивкой цены на два раза.

– Я хочу поставить точку на этом договоре, – сказал Боцик, не дожидаясь ответа и наливая ему и себе новую порцию вискаря в ещё не растаявшие кубики льда на дне стакана.

– Я сегодня собираюсь перечислить тебе энную сумму, а ты никому, слышишь, НИКОМУ больше не расскажешь об этом. И сестричке скажи, чтобы держала язык за зубами. Иначе – дружба-дружбой, но ты – труп! Как, может быть, и я.

Это был неожиданный, резкий поворот. И только давняя дружба говорила о том, насколько серьёзно нужно отнестись к просьбе, так резко преобразовавшейся в требование и даже угрозу Боцика. Сумма, которую назвал Боцик, была в десять раз больше оговорённой. Такой козырь не мог не сработать. Такие деньги Фред мог бы заработать только за четыре или пять лет на своём нынешнем месте работы, а собрать – вообще неизвестно когда.

– Да, конечно! – Фред поднял свой стакан слегка дрожащей от волнения рукой и выпил одним глотком всю порцию – даже кубик льда оказался во рту.

– Ну ты даёшь! Я согласен, конечно, сейчас отправлю номер своего аккаунта с коммуникатора. Не ожидал, честно скажу! Может, задержишься в городе, поедем ко мне? Сестра будет рада.

– Нет, скорее всего, сегодня – н азад. Завтра нужно быть на месте. Дела, Фред, дела! Сейчас, не отрываясь от стола, и перечислю! – Б оцик стал что-то набирать в своём планшетном устройстве. После первой попытки ему пришло сообщение о невозможности произвести эту финансовую операцию. Перезвонив, он сообщил встревоженно наблюдавшему Фреду, ритмично заедавшему одиночными оливками своё волнение:

– Придётся переслать тремя траншами – без дополнительной документации о происхождении средств у вас такие суммы не пропускают.

В комнате тихо и ненавязчиво играла музыка – классика, наполненная внутренней подвижной энергией. Играла музыка, саундтрек песни Fleur «Шелкопряд»^[10].

– Что-то типа «Апокалиптики», – о пределил Фред. Струнные легко парили над тональностями, едва слышный звук ударных как бы подчёркивал динамику жизни, движение финансовых потоков в том числе. Примерно через полчаса Фред получил подтверждение о получении названной суммы. К этому времени бутылка была опустошена на 2/3 своего объёма.

– Никак не могу запомнить, в каком штате твой центр находится. Мне кажется, что ты звонишь с переадресацией – долго идёт сигнал, – озвучил свою догадку Фред.

– Да, ты прав, это секретная база ВМФ, – сказал слегка раскрасневшийся от спиртного Боцик. – Потому и разговоры без конкретики, всё на прослушке. Так что смотри, не осложняй им жизнь, да и о себе тоже, думай! Когда я заявил эту нашу тему, меня попросили приехать в Штаты, выслали билеты на самолёт, деньги и потребовали медицинскую справку от… психиатра. Только от психиатра! Ну и ещё: моё портфолио – мои публикации в прежнем физтехе в Северной столице… Сейчас, кстати, мы завершаем этап фиксации облака нано частиц в стратосфере. Уже сейчас мы можем в своём центре получать энергию, составляющую теоретически до 0,001 процента от поглощаемой всей планетой солнечной энергии за эти минуты. Однако время такого эффекта пока непродолжительно – до 20 минут, затем всё пропадает, падает до нуля, с потерей материала. Это очень дорого, слишком, пока. При нынешнем технологическом КПД, интегрированном с материальными затратами, всего 6,7 % примерно. Там используются драгметаллы и некоторые легирующие добавки редкоземельных для создания собирающих магнитных свойств. Но! – Боцик многозначительно поднял палец. – Стоит только зафиксировать облако – и всё! Это будет работать и на войну, и на энергетику, куда хочешь! Странно, что эта информация осталась незамеченной у нас! Впрочем… у вас.

– Послушай, Боцик, а что, в тех протоколах не было указано способов фиксации? Что-то мне вспоминается о магнитной левитации частиц – правда, с какими-то подробностями типа подбора времени и расположения звёзд на небесах планеты….

– Ну ладно, не будем об этом, – будто опомнившись, через минуту размышления сказал Боцик, – я раз десять перечитал всё из того, что ты мне передал. Там есть несколько туманных описаний. Технология иная. Этим нужно было фокусировать лучи для мощного разогрева воды на планете, иначе потоп не случился бы. И подземное строительство не осуществилось бы. Капсулы «ангела» были распределены на поверхности в день «ХQ». По легенде из твоей же подборки комета, или что-то типа того, их убрала. Нам необходимо в единичном масштабе воспроизвести это и стабилизировать процесс. Не так уж и мало.

– И… не забудь отправить тот обещанный документ со светящимися страницами – помнишь, ты мне говорил о нём?

– Да, извини, я забыл захватить его, – кивнул в ответ Фред.

– Это ты хорошо придумал, конспиратор! От имени Глюка. У тебя что, есть его паспорт?!

Фред не успел подтвердить догадку, да и не торопился с этим.

Раздался вызов на коммуникатор Боцика – он, слегка изменившись, заметно напрягся, стал заверять кого-то, что успеет на экстренное совещание, проводимое перед приездом в Центр комиссии Министерства обороны. Было что-то ещё, но разговор был на беглом английском, Фред не мог уловить всё со своим слабым знанием разговорного языка. Дружески-деловая встреча завершилась этим звонком. Не откладывая, ещё до ухода Фреда, Боцик заказал билеты на ближайший авиарейс турецкой компании в Штаты.

По дороге домой Фред, слегка поддатый и наполненный эйфорией от баснословного барыша, чуть было не погиб, хотя так и не узнал об этом. На остановке общественного транспорта стоял щуплый лопоухий юнец в яркой модной рубашке и шортах. Тонкие кривоватые ноги его были густо покрыты слоем шерсти – будто обведены чёрным контуром. Его вид был забавным и немножко необычным. Такие фенотипы необычны для страны и появлялись откуда-то с южных, да ещё, наверное, горных краёв.

Сам Фред был достаточно стеснительным в юности и практически никогда не носил шорты в городе, только при выезде на море, в жару. И это при том, что его ноги, если сравнить, были много «приличнее» по форме и «покрытию». Его, подогретого вискарём и не только, любопытно разглядывающего этого парня, Фреда внезапно разобрал зуд юмора. Подойдя к индивиду, он вежливо поздоровался и начал говорить что-то вроде того, что сейчас следует опасаться браконьеров и что в последнее время зимние шапки делают из чего угодно. Спустя некоторое время, когда незнакомец начал понимать шутку, явно попадающую в разряд «кровного оскорбления», делающую самого объекта заложником «справедливого ответа по достоинству», даже ценой своей запрограммированной на этом жизни, кровь прилила к лицу Каэна.

Он предусмотрительно отвернулся, сняв и расстёгивая рюкзак, нащупывая ручку ножа в нём. Процесс прошёл некую стадию эмоциональной необратимости, доминирующую над ситуативной оценкой.

Разрядившийся за это время и довольный своей шуткой Фред уже вошёл в прибывший транспорт. Ему повезло – рюкзачок туго развязывался, и это сэкономило несколько таких дорогих для Фреда секунд. Только оглянувшись, он увидел лицо примата и понял, что избежал, возможно, чего-то непоправимого. Так, беспечно насмехаясь и веселясь, он мимоходом нажил себе потенциального убийцу. Пока! Впрочем, это чувство быстро улетучилось – ведь ему предстояло сделать приятный выбор. Цифры на его аккаунте увеличились более чем на порядок: можно, наконец выбрать и приобрести себе шикарный, такой желанный электрокар! Сегодня вечером он должен сделать этот выбор и, возможно, осуществить заказ! По пути он купил продуктов – как на большой праздник – без оглядки на цену и целых 20 натуральных шоколадок для любимой и единственной племянницы. Очередная светлая полоса жизни оказалась изумительно яркой.

Придя домой, он включил свой компьютер на время готовки – п росто музыка, похоже, тоже «Апокалиптика». Фред решил сначала приготовить праздничный стол для себя и сестрички с племянницей. Оставив основной продукт – сёмгу – запекаться в автоматическом режиме, он прилёг на кресло, запрокинув голову и глядя в потолок. Да, этому Боцику повезло… «И всё благодаря мне, такому щедрому другу», – п одумал Фред. Повезло, потому что он оказался его другом и физиком по образованию, соответственно – мог легче понять и представить для финансирования этот суперпроект. Ему, Фреду, наверняка не удалось бы получить его, ведь нужно было выслать список публикаций по специальности. А их-то как раз и не было. Фред не мог знать, что именно публикации Боцика стали когда-то основным его препятствием, а точнее задержкой, к допуску, по счастливой случайности преодолённому. Трудночитаемый текст манускрипта, оставленного его предшественником на этом месте работы, и нечаянное наследие Иноха ден Фоникена, бесследно исчезнувшего за пару лет до его трудоустройства, вспомнились ему, тогда ещё только начинавшему свою работу и напрягавшемуся где надо и где не надо. Фреду приходилось делать даже некоторые записи, чтобы, перечитывая адаптированное изложение, лучше понять и связать написанное в этом документе. У него уже давно появилась идея собрать воедино всю информацию по этой теме. Когда Энн с дочкой вернулась домой после своих дел, она застала Фреда уснувшим на кресле в прихожей.