Читать книгу: «От имени Земли», страница 4

Глава 3. Чжоу Шан

Удивительно, как вся эта суматоха мешала осознать тот факт, что ты уже на другой планете. Пока они летели сюда целый год, это было приятное возбуждение, ощущение приключения и предвкушение невероятных открытий. Однако с момента посадки в модули ещё не нашлось секунды, чтобы толком всё ощутить. Пока что были только страх, перегрузки, работа, отсутствие сна.

Ламбер пока что оставался недееспособным, как руководитель, так что фактически вся власть по договору временно принадлежала Чжоу. Тот вместе с Мари Нойманн, Волковым, Кингом и Хилл занимались инсталляцией колонии из разрозненных модулей. Комацу, как врач, ухаживала за пострадавшими и взяла на себя распаковку третьего модуля. Дело в том, что перед посадкой все вещи, которые были нужны в дальнейшем в их жизни, вроде оборудования, мебели, припасов, посуды и даже одежды, плотно уложили и закрепили, чтобы они не летали по всему модулю. Японка ходила туда-сюда и распаковывала медицинскую технику, лекарства, постельное белье и прочую утварь.

Однако, это всё приятная суета. Вот то, за что отвечал снаружи модулей Шан, оказалось гораздо сложнее и тяжелее. Перво-наперво они убрали парашют – очень лёгкий, но зато объёмный. Только четвёртый модуль умудрился приземлиться не на него, остальные честно придавили его своим весом, пришлось обреза́ть по границам опор модулей. Ткань свернули и убрали – мало ли для чего пригодится. Потом вытащили и раскатали солнечные панели, это быстро. Площадь около сотни квадратных метров могла обеспечить до семидесяти процентов потребности в энергии днём. Почему не больше? Шан задавал себе такие вопросы и сам отвечал на них, чтобы отвлечься от монотонности работы. Потому что на них всё равно нельзя было положиться, вдруг буря закроет солнце, или они просто выйдут из строя? Так что генераторы от ракетного топлива всё равно нужны. Опять же, топливо требовалось и на случай взлёта, так что его запас был солидным. Ну вот на Земле и решили не брать на борт лишний вес, всё же панели не такие уж и лёгкие.

Не успели разобраться с ними, как пришло время спустить роверы, чтобы потом конструкция навесных коридоров не мешала работе лебёдки, ну или чтобы не повредить их. На первом модуле ровер удачно спустился, а на втором лебёдка отказала. Надо было принимать решение, монтировать ли сначала коридоры, или отложить и разобраться с застрявшей на десятиметровой высоте машиной. Шан спрашивал мнения Кристофа, но тот сказал, что не видит того, что происходит, и не может решить, не понимая, каков объём проблем. Он был прав, пришлось Чжоу самому решать. Учитывая то, что колония оказалась разделена, нужно было как можно быстрее связать ее, чтобы люди могли перемещаться из блока в блок. В итоге, ровер номер два временно остался торчать над куполом модуля, а они перешли к монтажу коридоров.

Работать в таких условиях продолжительное время было сложно, тут тебе и прямая радиация днём, и жёсткие морозы ночью. Наружу выходили преимущественно вечером и утром, по три часа. Примерно столько и уходило на установку каждого коридора.

Четыре прочных троса натягиваются, вдоль верхних крепятся электрический и сетевой кабели, а также водопровод и канализация, а на нижние два монтируется лёгкий, но прочный реечный пол. После чего всё это закутывается в два слоя непрозрачной двуслойной оболочки, чёрной снаружи (для поглощения света) и зеркальной внутри. Между ними закачивается аргон, обладающий минимальной теплопроводностью из всех газов. Благодаря фактическому отсутствию атмосферы, его нужно закачать сравнительно немного, внешняя оболочка надувается и от небольшого давления. Внутренняя накачивается воздухом из модулей до одной атмосферы, и они образовывают цилиндр вокруг тросов. Прочная, эффективная и лёгкая конструкция.

Сначала коридор длиной около тридцати метров установили между первым и третьим модулем: требовалось обеспечить энергию и подачу очищенной воды в больницу, так как собственные резервы уже заканчивались. В четвёртом модуле тоже подходили к концу запасы как кислорода, так и электричества в батареях, так что его вообще временно отключили и заперли, забрав из него батареи в третий, где они нужнее. Вернули уже после того, как выстроили коридор между вторым и четвёртым модулями, тот был немного короче, около двадцати метров. Сейчас, на исходе второго дня на Марсе, они связывали первый модуль с четвёртым – цилиндр около двадцати пяти метров окончательно свяжет всю колонию.

Последним, уже утром, они установят восемнадцатиметровый проход между вторым и третьим модулями. В нём нет прямой нужды, но по технике безопасности он необходим, чтобы в случае аварии в любом из коридоров остались и проходы, и электричество, и воздух. После монтажа выход из третьего и четвёртого наружу станет невозможным, в них ровно по два шлюза, и оба упираются в коридоры. Первый и второй модули имеют по четыре люка, так что они станут точкой связи колонии с Марсом.

В перерывах, когда Солнце ярко жарило ультрафиолетом и радиацией, приводились в порядок системы. Инженеры – Джесс, Мари, Дима и сам Шан – отлаживали коммуникации и генераторы, фильтры и шлюзы. Мичико и Айзек, как биологи, распаковывали ячейки в гидропонных фермах, следили за теми растениями, которые перенесли с «Одиссея». Ну и, конечно же, нужно было таскать мебель и вещи со складов – как при переезде семьи из восьми человек. Казалось бы, личных вещей немного, но есть ещё всякие стулья, матрасы, подушки, кастрюли, и, что особенно радовало, кофеварка. Что уж говорить про научное оборудование? А пока не готовы были все коридоры, задача осложнялась тем, что любой переход из модуля в модуль сопровождался шлюзованием и надеванием/снятием скафандра…

На сон оставалось не более пяти часов тридцати девяти минут. Эти две трети часа образовались благодаря тому, что сутки на Марсе ровно на такое время длиннее суток на Земле. С первой же секунды колонистам пришлось перестраиваться на местное время. Как запасной вариант, если биоритм не выдержит подобного испытания, существовал вариант вернуться к стандартному Гринвичу и привыкать, что Солнце встаёт и садится каждый день в разное время. Но Шан надеялся, что они адаптируются. Ещё на Земле они проводили двухнедельный эксперимент по удлинению суток. Для его чистоты, они находились всё время в помещении, не наблюдая реальной смены часов. Было забавно, но организм слегка бунтовал. Однако, никаких медицинских последствий не возникло, так что была надежда, что они приспособятся.

* * *

Шан вытащил последний моток троса из шлюза и бросил вниз. Как тяжело было распрямляться. Но надо завершить эту задачу и идти уже спать. Три члена команды выбыли из процесса, так что остальным досталась полуторакратная нагрузка. Непомерная усталость. Мало сна. Много стресса.

– Дима, Айзек, вы со стороны четвёртого натягивайте, пока я тут цепляю. Мари и Джесс, на вас подключение кабеля, – сухими губами вяло скомандовал он по рации. Волков и Кинг взяли по два конца четырёх тросов и потащили их в сторону четвёртого модуля, Шан прикручивал вторые концы к одному из шлюзов первого.

Работа понятная, всё было отработано ещё на Земле. Конечно, в полевых условиях всё оказалось иначе. Из плюсов: тут всё легче. Из минусов: скафандры стали очень тугими из-за слоёв радиационной защиты. Так что, несмотря на подготовку, все процессы протекали медленнее ожидаемого. Руки дрожали. Глаза болели от вездесущего рыжего цвета. Мозги не могли привыкнуть к тому, что гравитация вроде есть, но какая-то неполная, неправильная. Это ощущение, что ты и не на Земле, и не в космосе, выводило из себя, вызывало тошноту. Ты словно застрял в прихожей, и не можешь ни войти в дом, ни выйти на улицу.

Так что, несмотря на то что он часами торчал на другой планете, Шан не ощущал себя первооткрывателем. Никаких лавров. Никаких интервью и рукоплесканий толпы. Это всё осталось там, на Земле, где журналисты заочно восхваляли самих космонавтов и их подвиги. Но сюда долетали лишь новости – жалкая тень лавров. Такое совсем не воодушевляло. На деле были только усталость, тяжесть, тошнота из-за непривычно низкой гравитации. Хотелось пожаловаться, как пару раз поступил Волков, как, не стесняясь, делала Джессика. Хотелось, но нельзя. Трудно ответить, почему именно нельзя, просто так правильно. Он – мужчина, и ему нельзя жаловаться. Особенно на то, что сам выбрал своей судьбой.

Шану всегда трудно было понять людей, которые ноют и скулят от тяжести жизни. Он никогда не жаловался. С детства в борьбе кропотливо преодолевал каждое препятствие сначала между ним и образованием, потом между ним и работой в Китайском национальном космическом управлении, потом между ним и этой миссией. Трудолюбие, трудолюбие, трудолюбие. Никаких альтернатив. Но сейчас, когда он достиг вершины мира, стал одним из восьми первых марсиан, а борьба снова продолжилась, хотелось взвыть, до чего же это несправедливо. Но некогда. Нужно терпеть. Хорошо бы, если бы и другие всё понимали и не ныли.

Чжоу монтировал тросы. Два верхних есть, теперь третий. Один уже даже натянут, автолебёдка в руках Волкова справляется. Третий есть, прикрутить четвёртый – и можно тащить канализационный шланг.

Мари уже вытянула кабель и крепила его на специальных подвесах к этому тросу. Шан посмотрел на неё. Какая красота, как она работала! Единственная, кроме него, конечно же, кто не ныл, а выполнял задачу. Казалось, что она родилась с комплектом ключей. Да, Мари уникальная. Она была физиком-теоретиком, но одновременно хорошим инженером и геофизиком. А заодно химиком и так далее. Девушка обладала просто букетом талантов, и всё делала чётко, быстро и хорошо. Вот и сейчас, хотя и заметно, как сильно она устала, на движения её рук было очень приятно смотреть. Соединение. Зажим. Поворот. Щелчок, которого не слышно. Поворот обратно. Гайка. Оплётка. Следующее соединение.

Каждый раз, когда они вместе занимались каким-то заданием – инженерным или научным – ему становилось необыкновенно хорошо. Шану, который первый раз увидел европейца в шестнадцать лет на международной олимпиаде по физике и который до полёта никогда не думал об этих лаоваях¹⁷ в положительном ключе, конкретно эта девушка нравилась. Нет, к остальным он тоже хорошо относился, но Мари Нойманн… Мари была лучиком. Он слушал её, она слушала его. Как-то так вышло, что с мужчинами в экипаже он общался мало. А из женщин чаще всего разговаривал с немкой и практически никогда с остальными. Мари называла его другом, но очевидно же, что под этим кроется нечто большее.

* * *

После монтажа третьего коридора команда за исключением Хилл и Патил собралась в четвёртом модуле. Крис уже чувствовал себя лучше и смог присоединиться, а Джесс вызвалась посидеть у постели Раш, чтобы той не было одиноко.

– Крис, раз уж ты на ногах, принимай управление, – Шан совсем не шутил. Он бы предпочёл просто выполнять чьи-то указания и работать руками как инженер, чем ходить и следить за всем. Как надоело всё организовывать, как хотелось спать!

– Спасибо, Шан, но Мичико мне запретила пока выходить наружу. Я могу заняться организацией внутреннего порядка, а ты пока что заверши внешние работы. Скажи, кто тебе нужен.

Уже хорошо. Снаружи хоть и тяжело, но зато привычно. А мысли о том, что придётся заниматься подготовкой расписания дежурств, рапортами, диагностикой и тому подобными мелочами, сводили с ума.

– Мне нужны трое любых добровольцев, все же уже знают, что делать, работа не требует очень большой квалификации, – сказал он и посмотрел на Мари, ожидая, что она первая предложит помощь.

– Я бы хотела поработать снаружи, – неожиданно сказала Мичико, – мне очень хочется осмотреться. Крис может присмотреть за Рашми, он для этого уже достаточно здоров, а двое врачей здесь не нужны.

– Шан, я тоже пойду. Нужно уже довести дело до конца, – добавил Волков.

В целом, конечно, неважно кто пойдёт, но лучше бы те, кто уже занимался подобным. А тут Комацу выскочила зачем-то. Какое-то неприятное чувство раздражения. Непонятно, почему. Хотелось просто побыстрее закончить, но отказывать девушке нехорошо, ещё подумают, что он, китаец, отказал японке из национальной неприязни. А у Шана не было никакой неприязни ни к кому, кроме, разве что, тибетцев, которых он считал ленивыми варварами, настоящими лаоваями, оправдывающими это слово, о чём предпочитал молчать. Плохо для репутации в цивилизованном мире – не любить тибетцев.

– Хорошо, думаю, если Комацу встанет в пару с Волковым, он ей быстро всё объяснит. Кто-то готов со мной в паре поработать? – он окинул комнату взглядом, но на Мари задержал его чуть больше, чем на других. Интересно, почему Дима с благодарностью посмотрел на него? Он что, рад тому, что придётся объяснять все инженерные тонкости девушке-биологу? Ну да ладно, рад – не рад, какая разница?

– Раз Мичико идёт, а Крис при пациенте, то мне остается полно работы на ферме, – сказал Айк, разведя руками, – вы уж извините.

– Чего уж, давай, записывай меня на ещё один выход. Всё равно я хотела собрать немного минералов, не отдельно же ради них в скафандр залазить, – бодро произнесла Нойманн.

– Спасибо, Мари. Не было сомнений, что ты пойдёшь, если честно, – Шан кивнул с благодарностью и улыбнулся всем сидящим за столом.

Она была красива. Она была умна. Она была скромна. Эти качества очень важны для него. После возвращения домой, когда Чжоу станет богатым и известным, он хотел бы попробовать построить с ней какие-то отношения. Да и сейчас иногда мечтал остаться с девушкой наедине. Мысли о том, что он ей вовсе не нравится, и потому она и называет его другом, тайконавт гнал прочь, как несущественные в данный момент. Время всё расставит по своим местам. Чжоу Шан воспитан так, что пока на нём лежит ответственная миссия, он не станет отвлекаться и будет терпеливо ждать. Нельзя вмешивать личные эмоции и желания в рабочий процесс, тем более в самый крутой и важный рабочий процесс, когда-либо организованный человечеством.

Крис сказал всем открыть планшеты и запустить приложение по колонии, заранее написанное на Земле. Тут тебе и складской учёт, и показания датчиков, и много других важных и полезных функций.

– Джесс любезно нанесла наше поселение на карту-схему, можете посмотреть в планшетах. Видно взаимное расположение всех модулей. Сейчас мы шестеро – вот здесь, а Джесс и Раш в третьем, – сказал Ламбер, демонстрируя, как пользоваться схемой. Шан подумал было, что это отличный способ следить за тем, кто и с кем находится, но Кристоф продолжил. – Само собой, точность определения – по роутерам вай-фай, и карта показывает не человека, а его планшет, и только то, в каком он модуле находится, точнее не получается. Так что за личную жизнь беспокоиться не нужно. Снаружи уже действует внешний ретранслятор, но триангуляция пока что лишь по антеннам на модулях, и точность сильно падает на расстоянии. Никаких GPS нет, запоминаем главное: далеко не отходим, остаёмся в зоне видимости. Для более качественной триангуляции в окрестности планируем установить три штанги ретрансляторов на расстоянии около двадцати километров от колонии, но не сейчас. Ещё предстоит спустить второй ровер, а пока у нас в наличии только один, я на такое расстояние никого не отпущу. Если вдруг он накроется в поездке, потребуется второй для возврата на базу, не пешком же переться. Далее, для безопасности пока что работаем парами, следим за напарником и не покидаем зону лагеря. Помним про радиацию и холод. Ресурс скафандров не бесконечный, попусту не шляемся, стараемся максимально находиться в помещении.

– Крис, да куда тут шляться-то? – засмеялся Дима. – Даже селфи не сделаешь, любая камера, кроме установленных на модулях или в шлемах, сразу от холода помирает. Разве что попрыгать кто-то захочет, так это забавно, да.

Попрыгать. Селфи. Волков очень легко относится к жизни. Хотя при этом добровольно пошёл помогать ему и живым и весьма даже целым доставил Шана на планету, в отличие от Айка, который отвечал за третий модуль. Несерьёзность и профессионализм – русский, что с него взять. Если бы они поменьше дурили, то сейчас могли бы быть первой страной мира, а не отстающей окраиной Китая.

– Хорошо, с этим всё ясно. Теперь давайте поделим жильё. У нас есть мини-спальни в первом и втором модулях и по четыре спальни в третьем и четвертом. Так как всё прошло штатно, селиться будем согласно предварительному плану: в первом и втором никто жить не станет, там разместим дежурные рабочие кабинеты для инженеров. Откидные койки перевернём, с обратной стороны это столы, как вы знаете. Стулья тоже имеются. Жить будем так: я, Волков, Рашми и Джесс – в третьем, остальные – в четвёртом. Номера комнат прописаны в приложении. Возражений нет?

– Если Дима не возражает, то я был бы рад поменяться с ним комнатами, – быстро произнёс Кинг. Ха. И дураку понятно, зачем ему это нужно. По американцу было видно, что ему небезразлична индийская девушка. Лично на вкус Чжоу, Нойманн и Хилл симпатичнее. Особенно Мари. Хотя Рашми Патил моложе всех на корабле, а Айзек старше всех, лет на семь-восемь взрослее её. Может его привлекала именно её молодость?

– Дима не возражает, – произнёс Волков, и тоже выглядел довольным.

– Ну, с моей стороны возражений нет, – сказал Крис, – тогда подытожим. Я, Айзек, Джесс, Раш – в третьем. Шан, Мари, Мичико, Дима – в четвёртом. Айк, Дима, запишите за собой другие комнаты в планшете. Продолжим. Санузлы есть в каждом модуле, однако душ только в третьем и четвёртом. Просьба тратить воду экономно. Теперь назначим роли помещениям. В этом и в третьем модуле есть большие каюты. Так как диваны и пара кресел стоят здесь, то тут будет кают-компания, а блок рядом станет кухней. В третьем это будет комната для рабочих заседаний, а рядом уже смонтирован медицинский блок. Также, в третьем и здесь есть по одному подсобному помещению, которые могли бы выступать в качестве запасной спальни или санузла. В третьем это будет мой рабочий кабинет, а тут сейчас установлен стиральный блок, менять ничего не будем. Гидропонные фермы в двух блоках, дублируем в них все культуры. Всё уже посажено во время полёта, но в третьем сильно пострадало при посадке. Не забываем поддерживать, это на мне, Айзеке и Мичико. Склады распределены по всем четырём блокам. Белок, сахар, соль, кофе и даже алкоголь – всё есть в разумных дозах. Помните, эти продукты нам не из чего синтезировать. Посуду за собой каждый моет сам. Ну и последнее. Каждую ночь дежурный инженер будет следить за системами. Дежурные смены, ночные и по кухне я назначу. В целом всё. Предлагаю разойтись по комнатам и отдохнуть.

Шан встал. Для того, чтобы попасть в жилую зону, надо было подняться на один этаж по лестнице в центре модуля. Там находилось четыре комнаты, подсобка-прачечная и санузел, расположенные по кругу. Дима занял правую от него комнату, слева осталась прачечная. Справа от комнаты Димы размещался санузел, а дальше по кругу шли комнаты девушек, Мари и Мичико. Что ж, всё в целом по плану. Он прошёл в свою спальню. Комната была маленькая, впрочем, как и всё на модуле. Имела форму трапеции, около двух с половиной метров по длинному основанию и около полутора по короткому. Глубина где-то метр семьдесят. Койка слегка неправильной формы тянулась вдоль длинной стороны трапеции, дверь – вдоль короткой. У основания кровати стояла небольшая тумба, над кроватью с двух сторон крепились полки. Справа от двери притаился небольшой шкаф для одежды. Вот и всё. Ах, нет, не всё. В виде роскоши над кроватью располагался небольшой круглый иллюминатор в каждом из шести помещений. Чжоу его комната особенно нравилась именно благодаря окошку. Нет, окна имели все спальни, они вообще были идентичны. Кроме того, что оказались направлены в разные стороны модуля. Так вот, в его комнате иллюминатор смотрел на север, на далекие отвесные стены долины Маринер, а не в середину лагеря.

Шан скинул одежду и остался в нижнем белье. Вынул из тумбы небольшое зеркало и посмотрел на себя. Самый низкорослый из всех мужчин экспедиции – метр семьдесят пять от пола до макушки, короткая стрижка, выдающиеся скулы – признак наличия маньчжурского ДНК в его крови. Чжоу знал, что он силён, просто у него сухие мышцы, не такие, как у Волкова или Кинга. Но из-за этого его фигура выглядела более юношеской. Хотя лучше считать, что он просто более стройный. Шан представил рядом с собой Мари Нойманн. Пусть немного, но он выше её и шире в плечах. Достойно ли они бы смотрелись рядом? Несомненно. Он переключил освещение на ночник, положил зеркало в тумбочку и достал из неё бумажную книжку. Было непросто взять с собой такую вещь, но это был вопрос принципа, он очень просил, и ему разрешили. Рэй Брэдбери в оригинале. Интересно было улучшать свой английский. А ещё забавно читать фантаста, сидя в спальне на Марсе. За «окном» в небе плыла мелкая яркая точка – марсианская луна Деймос. Фобос сейчас не виден, потому что находится с другой стороны планеты. Что ж, двадцать минут Брэдбери перед сном.

* * *

Шан уже прикрутил все четыре троса со своей стороны, но только верхние были должным образом натянуты, а нижние до сих пор сильно провисали. С той стороны Дима и Мичико возились над автолебёдкой.

– Ну вот что они там тянут время вместо того, чтобы тянуть трос? – проговорил он с выключенной рацией, а потом переключил на общий канал и спросил: – Дима, что у вас?

Для того, чтобы говорить по общему каналу, требовалось переключить режим шлема. Было всего три канала связи. Первый оставили как экстренный, он связывал одновременно со всем людьми, на планшетах или в скафандрах. Второй – по всем скафандрам. Третий ловил на небольшом расстоянии, метров на пять, удобно, чтобы общаться лишь с теми, кто рядом. А ещё можно было выключить передачу вовсе и бубнить себе под нос. Что Шан и делал до тех пор, пока не вызвал Диму.

– Мы тут натягиваем, пытаемся, но возникла проблема, – ответил Волков. – Та опора третьего, на которую он вначале криво сел, прогнулась. И мешает нормально тянуть, поэтому травим медленно, чтобы не зацепить.

Вот чертовщина. Кто же мог подумать, что погнутая опора может мешать натяжке тросов? Шан, ругаясь на очередную помеху, подошёл к ним. Сразу после посадки модуль выпрямился за счет пневморычагов – это делалось автоматически, для выравнивания пола по горизонту. Так что никто и не обратил внимания на погнутость. Чжоу согнулся и обошёл опору с тыла, под дном модуля. Вот это да.

– Дима, ты не увидел главного. Она не прогнулась, она вот-вот лопнет. Мари, иди быстрее во второй блок, тащи оттуда сварной лист, будем укреплять, – сказал он, уже глядя в сторону немки, которая привычно монтировала кабель. Та отсалютовала и скрылась в шлюзе.

– Ого, чёрт. И правда, как я не заметил? – Дима спустился и, сгорбившись, подошёл к Шану, пока Мичико продолжала тянуть лебедкой, поправляя трос руками, чтоб он не зацепился за изогнутую дугой опору модуля.

Они стояли и смотрели на огромную трещину, примерно на две трети толщины опоры. Из-за неё она и погнулась. Когда монтировали коридор к первому модулю, её не было видно, и сейчас бы тоже не заметили, для этого и в самом деле надо было подлезть под модуль, а кому охота в неуклюжем скафандре протискиваться под многотонную махину?

Ага, вот и Мари. Выкинула из шлюза тяжеленную пластину с такой легкостью, будто она весила килограмм пять от силы. А на деле-то все пятнадцать. А потом вылезла сама, с терморезаком наперевес. Вот она, мисс Марс. Сила, ум, красота. Шан залюбовался. Когда-нибудь он и она… Впрочем, нет. Прочь такие мысли.

Вдруг опора заскрипела, начав сгибаться дальше в районе трещины, и модуль задрожал. Шан, стоя прямо под опорой, за мгновенье осознал то, что сейчас произойдёт. Разрыв. Падение модуля. Даже низкая сила тяжести не спасёт его. Перед ним, сбоку от опоры стоял русский, уже повернувшийся к шедшей к ним Мари. Он мог бы спастись, но почему-то замер под нависшей тушей модуля. Прощай, слава, окончена борьба Чжоу Шана. Это всё, что он успел подумать в тот момент, когда ударом ноги вытолкнул Диму из-под рушащегося модуля. Потом он услышал дикий крик Мари «Шааан!», что-то сильно ударило по стеклу шлема, разбив его, и китаец упал, мгновенно потеряв сознание.

* * *

Перед самым разгоном «Одиссея» ему позвонила мама. Разговор шёл по видео, и он видел, какое у неё счастливое лицо. Как приятно видеть мать счастливой.

– Шан, Лин родила дочку! – сообщила новость она, и из глаз Шана потекли слёзы.

Когда сестра родилась, ему исполнилось одиннадцать. Да, точно, он помнил, что только что сняли запрет иметь более одного ребёнка в семье, и родители не стали ждать – через год после этого в их доме появилась Чжоу Лин. Девочка была такой смешной. И такой слабой. Тот момент стал мигом необычайного счастья для юного Шана – мало у кого вообще была сестра. Это уже потом братья и сестры появились у многих, а встречались даже семьи с тремя детьми, но первые годы, пока он ещё был маленьким, иметь сестру считалось круче, чем иметь велосипед. Он сам ходил с ней гулять, катал в коляске и давал бутылочку со смесью. Это было приятно и почётно.

– Как они себя чувствуют, мама? Девочка в порядке? Лин в порядке? Можно ей позвонить? – спросил он.

Ах, Лин. О ней нужно было заботиться и тогда, когда она подросла. Родители работали и работали много, ведь содержать двоих детей было непросто. По законам только один ребёнок получал бесплатное образование и медицину, а на второго нужно накопить. Когда Шан узнал это, он поклялся, что, когда Лин подрастёт, сам станет оплачивать её учебу. Так что, когда сестра училась ходить и читать, он учил физику, математику и программирование. И это являлось частью заботы, заботы о её будущем.

– Они в порядке, обе! Позвони, конечно же, но попозже, Лин заснула, она долго рожала, – улыбалась мама.

В детстве Шан не мечтал о космосе. Когда он стал добиваться успехов в учёбе, мама ушла с работы, чтобы посвятить время его образованию. «Сын, если ты станешь успешным и богатым, ты сможешь помочь и нам, старикам, и сестре. Но если я сейчас продолжу работать, я получу то же самое, но лишу тебя мечты. Ты должен мечтать о великом, чтобы стать большим». Так говорила ему мать. Шан так хотел иметь мечту, но её не было. Он учился по шестнадцать часов в день, лишив себя детства. Его детством было детство Лин. Он лишил себя друзей, и его единственным соратником стала Лин. Даже когда Шан победил в олимпиаде по математике, став чемпионом Китая, и поступил в лучший университет страны, он постоянно искал повод приехать в Маньчжурию, навестить семью и проведать Лин.

– Мама, а как назвали девочку? – спросил он, и мама заплакала, не стирая улыбки с лица.

– Лин назвала ее Шансинь – Звёздочка Шана. Она сказала, что её свет рано или поздно приведёт тебя домой.

Шан никогда не держал малышку на руках, никогда не катал на коляске. Он непременно должен вернуться к маме, сестре и племяннице.

* * *

Очнулся Чжоу на койке. Зрение медленно восстанавливалось, в ушах гудело. Сначала яркий свет жёг глаза. Потом глаза распознали какие-то тёмные пятна. В ушах стоял гул, сродни звукам под водой, как будто-то кто-то разговаривал, но отдельных слов не использовал. Шан попытался пошевелить руками. Те слушались. Уже хорошо. Неужели он жив? Постепенно пятна вокруг него превратились в размытых людей, а шум – в их голоса. Над ним стояли Крис, Мари, Дима и дрожащая Мичико. Он медленно покрутил головой. Видимо, Чжоу находился в больнице, на соседней койке полусидела Рашми и смотрела на него с тревогой в глазах.

– Привет, ребята, – Шан попытался улыбнуться, но это вызвало боль в щеках и под глазами.

– Привет, Шан! Жить будешь, герой! – улыбнулся Крис. – Дима, всё, можешь благодарить. А ты, Мичико, можешь извиняться.

Шан непонимающе взглянул на него и на японку. Благодарить? Извиняться? За что? И где он вообще?

– Я в третьем что ли? – пробубнил он опухшими губами. – Он не упал?

– Нет, я успела резаком отрезать трос, – сказала Мари. – Видишь ли, модуль всё же зацепил опору и натянул её. Из-за этого могло всё рухнуть, да. Только вот когда трос лопнул, он хлестнул тебя по шлему, пришлось быстро тащить тебя внутрь. Хорошо около третьего и были, сразу тебя в койку – и согревать, слегка порезало лицо и обморозило.

«Ничего себе, вот это приключение», – подумал Шан. Надо же, получить по лицу лопнувшим тросом на Марсе. Но всё равно многое непонятно. Причем тут Комацу?

– Причём тут Мичико? Я не понимаю…

– Чжоу Шан, прости меня, – разревелась девушка, закрыв глаза ладонями, – я не уследила за тросом, и он зацепился за болт на опоре. Я нагнулась посмотреть, что вы там обнаружили, и тут всё как заскрипит, задрожит…

Моментально сильно захотелось разозлиться, ведь он сразу не хотел её брать на работу. Ну ведь не хотел же. Что ж за наказание такое?

– Шан, это я виноват, не надо было Мичико доверять этот трос. Я тебя подвёл, а ты меня спас, выкинул из-под модуля, – сказал Дима, по-мужски пожав его руку, – а она тебе килограмм стекла из лица вытащила, лично все швы наложила и дежурила тут с тобой три часа. Такие дела.

Дима словно прочёл его мысли. И явно хотел защитить японку. Что-то между ними есть? Или только кажется?

– Мичико Комацу, спасибо, что зашила меня, я не злюсь, – слова дались на удивление легко. Может он и в самом деле не злился. А может просто устал и не хотел раздувать историю. Да и нет смысла теперь скандалить… Он жив, модуль цел, как-то всё чудесно завершилось.

– Дима, только ты не прав в том, что я тебя спас, ведь модуль не упал, – ватными губами прошептал он.

Тут Мари, которая до этого приобняла плачущую Мичико, повернулась к нему и сказала:

– С модулем всё в порядке, мы с Димой укрепили его, заварив опору. А пока Мичико и Крис тебя латали, мы с Айзеком втроём смонтировали коридор. Только вот твоя реакция и правда спасла Диме жизнь. Если бы ты не пнул его под зад в тот самый момент, то удар, который разбил тебе стекло шлема, снёс бы ему голову. Слишком уж я резво отсекла трос, – в её словах была целая гамма эмоций, видимо, она сильно перепугалась. Из-за него? Из-за модуля? Да неважно. Видно, что всё уже хорошо, и можно просто отдохнуть.

Шан посмотрел на виноватые лица вокруг него, и вдруг ему стало неожиданно легко, захотелось разделить это чувство лёгкости и спокойствия со всеми. Может, так действовали обезболивающие. Он взглянул на Рашми и решил показать ей, как именно он пнул Волкова под зад. Шан поднял ногу и, хихикнув, показал Рашми рукой на Диму, после чего резко взмахнул ногой. Тот демонстративно вскинул руки и притворился летящим в сторону. Рашми улыбнулась и издала смешок. Тут и Мари начала изображать, как она машет резаком, словно саблей, показывая, как она рубит трос, и захохотали уже все.