Читать книгу: «Сон Виолетты. Сказка для детей, потерявших свой возраст», страница 2

Часть 1. Глава 2. Действие 4

– Как хочется спа-а-ать, – зевнула Виолетта. – Ну сколько можно все лететь и лететь, лететь и лететь…

– Ви, посмотри на свою руку, – сквозь полудрему услышала Виолетта знакомый голос. – У тебя на руке ожог от яда. На тебя попала капля!

Но Виолетта уже ни на что не реагировала. Она лишь что-то невнятно бормотала себе под нос с закрытыми глазами:

– Я посплю еще пять минуточек и посмотрю, обязательно посмотрю…

– Ви, ты начинаешь каменеть! Если ты сейчас уснешь, то уже не проснешься. Слышишь меня?

– Ну, еще совсем булочку… – неразборчиво прошептала Виолетта. – Поем пироженку и встану…

– А ну вставай!!! – заревел Вестник, да с таким нечеловеческим остервенением, что его голос вырвался у Виолетты из головы через уши и эхом заполнил пространство вокруг.

Виолетта вмиг открыла глаза и растерянно начала оглядываться. Оказывается, она уже давно никуда не летела, а медленно погружалась в какую-то липкую жидкость, очень похожую по своей консистенции на мед. Все вокруг было окутано нежным белым светом и наполнено ароматом парного молока. Над головой виднелась черная дыра, а вокруг была лишь белая пелена – и больше ничего. Девочка не могла понять, моргает она до сих пор или нет, хотя это уже не имело никакого значения. Виолетта рассматривала свою обожженную руку, которая покрылась черствой коркой. Попыталась ее поднять, но у нее не получилось. Рука обвисла, став слишком тяжелой и непослушной.

– Ви, ты слышишь? Ты меня слышишь? – тревожно переспрашивал Вестник.

– Да, Веня, слышу, – как-то невнятно промямлила Виолетта. – Что с моей рукой?

– На тебя попал яд, и ты каменеешь. Но так как ты в пруду забвения, то яд действует медленней, чем обычно.

– Что еще за пруд такой? – нехотя и сонно спросила Виолетта.

– Сейчас не до объяснений! – резко ответил Вестник. – Ты можешь двигать второй рукой?

Виолетта попробовала поднять руку.

– Да, могу.

– Это хорошо. Тогда достань один комок из сарафана и начни его размачивать в омуте отрешенности.

– В чем? – переспросила Виолетта.

– Эта то, в чем ты сейчас оказалась. Только меньше двигайся. Чем больше ты делаешь движений, тем быстрее тебя утягивает на дно. Ты уже по колено, поэтому прошу – не спеши, но при этом поторопись.

Виолетта не совсем поняла, что он ей говорит, но начала активно разминать заготовку, которую достала из кармана.

– Умница. Теперь надо добавить пару своих волос в этот комок и обжечь его в свечении, чтобы получилась искра надежды.

Виолетта в очередной раз хотела все подробно расспросить у Вестника, так как снова ни в чем не разобралась, но спросила лишь:

– Как? Как мне добыть свечение, если ноги увязли и я не могу ими пошевелить?

– Вначале, – стал объяснять Вестник, – отломи кусочек того, что получилось, и попробуй его разжевать. Оставшееся положи в карман и достань два сухих комка.

Виолетта послушно все выполнила, хотя проделать это одной рукой оказалось довольно сложно. Однако еще сложнее оказалось разжевывать этот мерзкий комок с волосами.

– Стукни их друг о друга, только резко. Один зажми под мышкой той руки, которая не слушается, и немного отклонись вбок, чтобы прижать ее весом, а другой черкани…

Не успел Вестник договорить, как Виолетта уже стукнула комки друг о друга, но у нее ничего не вышло. Она лишь больше провалилась в омут отрешенности и увязла там уже почти по пояс.

Вестник сильно переживал, хоть и не подавал виду. Он знал, что еще пара неудачных попыток – и уже ничего нельзя будет исправить. Однако он не терял самообладания и поэтому спокойным и сдержанным голосом продолжал наставление:

– Ви, стукни их максимально сильно, настолько сильно, насколько можешь, это очень важно.

Виолетта поняла, что именно он от нее хочет, и, размахнувшись свободной рукой, со всей силы ударила скользящим движением комок о комок, да так, что они разлетелись в разные стороны. Однако искра все же получилась, и она застыла прямо над ее головой, ведь от столь сильного удара Виолетта так резко провалилась вниз, что уже увязла по шею в этом медовом болоте. Но здоровая рука все же осталась на поверхности.

– У тебя вышло, вышло! – радостно воскликнул Вестник. – Теперь то, что ты разжевала, окуни в это свечение. Не бойся, тебя не обожжет.

Как только Виолетта начала обжигать свою жвачку, она увидела, что свечение преображается и становится ярко-ярко-синим, но при этом с холодным оттенком. Она поняла, что это, наверное, и есть та самая искра надежды. Но чем больше она обжигала свою жвачку, тем ближе омут отрешенности подбирался к ее лицу и уже практически касался губ.

– Жуй, теперь жуй, – призвал ее поторопиться Вестник, и поэтому резким движением она положила жвачку в рот и стала интенсивно ее разжевывать, когда полностью скрылась в водах омута.

Часть 1. Глава 3. Действие 1

Виолетту утягивало все глубже и глубже на дно. Она, зажмурившись, не переставала жевать жвачку и даже не замечала, что все это время как-то умудряется дышать в омуте этого болота. Вкус жвачки, похожий на металлический, был крайне неприятен, но выплюнуть ее она не решалась. Виолетта, всеми силами превозмогая тошноту, пыталась грести вверх, чтобы всплыть, но у нее ничего не получалось. Все ее движение были какими-то вязкими и будто бы даже замедленными. Она была словно птица, угодившая в медовый плен, и ее крылья, как бы сильно она ими ни взмахивала, никак не могли преодолеть оковы этой липкой тягучести, которая сковывала каждое движение.

Виолетта не сразу обратила на это внимание, но сейчас ощутила, что вторая рука вновь стала ее слушаться. Но это ей никак не помогало, даже наоборот – с каждым очередным усилием она все больше и больше утопала.

Несмотря на то, что глаза у нее были закрыты, все равно сквозь веки проступал свет, и она видела бескрайнее белоснежное поле. От него веяло уютным теплом, которое постепенно обволакивало ее сердце спокойствием. Девочка всматривалась сквозь закрытые глаза в эти манящие воздушные просторы, где не было ни одного даже самого маленького пятнышка, и на сердце у нее становилась по-особенному легко. Лишь одна бесконечность вокруг. Сплошная благодать. Ни забот, ни страхов, ни переживаний – здесь не было совершенно ничего. Все в одночасье потеряло какой-либо смысл и стало таким неважным, таким незначимым. Будто бы она после холодного дождливого дня оказалась внезапно в тепле, с ног до головы укрытая плотным пушистым пледом.

Ее сейчас так сильно разморило, что она словно оказалась в невесомости – из груди внезапно ушел всепоглощающий, душераздирающий страх. Сердце начало биться с внушительными паузами, и жевать она стала гораздо медленнее. Она плыла или тонула, парила в невесомости или утопала в вечности – этого уже было не разобрать. Виолетта не заметила, что уже давно расслабила руки, и они повисли над ее головой вместе с волосами, которые как раз доставали до кончиков ее пальцев. Она стала похожа на тонкую свечу, что застыла в вечности. Только свет исходил не из нее, а был повсюду и будто бы обволакивал ее. Создавалось ощущение, что сама Вселенная приняла ее в свои объятия и решила нежно убаюкать.

В какой-то момент Виолетта поняла, что уже давно не слышит никаких звуков и даже собственных мыслей. Такой пронзительной тишины она прежде никогда не встречала. И лишь где-то в отдалении, на самом кончике ее слуха раздавался назойливый и непрекращающийся писк. Все было сейчас чудесно, великолепно и даже более того – прекрасно, но почему-то этот писк не давал ей покоя. И чем больше она на него отвлекалась и раздражалась, тем сильней он становился. В какой-то момент раздражение достигло такой силы, а писк стал таким громким, что он начал сдавливать ей уши. Это невозможно было терпеть, поэтому она решила заткнуть их. И стоило ей только плотно прикрыть уши ладошками, как боль резко прекратилась, и тут выяснилось, что это был не просто писк, а голос Вестника.

Часть 1. Глава 3. Действие 2

– Веня, это ты? – сонно спросила Виолетта.

– Ты меня слышишь? – раздался приглушенный голос Вестника.

– Слышу, – ответила Виолетта.

– Ну наконец-то. А я уже думал, что все, потерял тебя. Как ты себя чувствуешь?

– Очень хорошо, мне здесь так уютно.

– Ви, ты только не бойся, но я должен тебе кое-что сказать…

– Ну что ты, Веня, – с улыбкой ответила Виолетта, – я уже ничего не боюсь, ну вот совсем, ну вот ни капельки, ничего.

– Через яд, что на твоей руке, в тебя проникает омут отрешенности – он, как желудочный сок, растворяет тебя в себе.

– Нет, Веня, ну что ты. Ты ошибаешься. Никто меня ни в чем не растворяет. Вот видишь, я могу двигать рукой – она вновь стала послушной, просто мне не хочется. Ничего сейчас не хочется. Мне так хорошо, мне никогда еще не было так хорошо.

– Потому что пруд забвения – это источник абсолютного счастья. И знаешь, что здесь происходит? Счастье такой концентрации способно растворить не то что судьбы – это само собой, но самое крепкое, что есть во Вселенной, – дух человека. Особенно дух, пораженный ядом умиротворения. Тебе повезло, на твою руку попала лишь небольшая капля, именно поэтому в тебе еще теплится воля и ты способна сопротивляться. Ты слышишь меня, Ви? Ты слышишь меня?

– Венечка, успокойся. Зачем сопротивляться? Не пойму. Все же хорошо, ну что ты.

– Ви, милая моя девочка, тебе надо как можно скорее достичь дна, иначе тебя переварят заживо. Поэтому двигайся, двигайся. Я тебя прошу – двигайся!

– Такой забавный, – с нежностью ответила Виолетта. – То говоришь не двигаться, замереть, теперь говоришь делать все с точностью до наоборот. Ты такой непостоянный у меня.

– Ты размякаешь, размякаешь, размякаешь… – вновь и вновь твердил одно и то же Вестник, хотя это ему никак не помогало.

– Просто расслабься, Венечка. Давай останемся здесь навсегда. Я больше ничего не хочу, честно-честно.

– Ну поболтай хоть ножками, ты ведь тонешь, тебе срочно надо всплыть, – начал хитрить Вестник, придумывая, как заставить Виолетту шевелиться.

Однако Виолетта уже не обращала на него никакого внимания. Ей было сейчас и так чудесно, без каких-либо ненужных разговоров.

Тут Вестник внезапно оживился, явно что-то замыслив.

– Ты что-ты видишь перед собой, Ви?

Виолетта, нехотя ответила ему, лишь бы тот от нее отстал:

– Да, Веня, я вижу бескрайнее белоснежное поле…

– Отлично, – прервал он ее. – Всматривайся, всматривайся в эту блаженную пустоту. Только всматривайся очень внимательно.

– Хорошо, Венечка, хорошо, – ответила Виолетта и с наслаждением продолжила утопать в свете.

Часть 1. Глава 3. Действие 3

Вестник начал не торопясь и вкрадчиво говорить:

– То, что ты видишь перед собой, это на самом деле не свечение – это пыльца. Просто ее настолько много и она настолько яркая, что создается иллюзия одного сплошного света. Сейчас, утопая в омуте отрешенности, ты вдыхаешь эту пыльцу, и она постепенно наполняет тебя собой. Но жвачка, обожженная в искре надежды, как путеводная звезда, не дает тебе забыться. Поэтому ты до сих пор ты. Однако из-за твоей раны искра тускнеет, соки жвачки стремительно истощаются, и как только ее вкус совсем потеряется, ты утратишь и вкус жизни. Тогда пыльца полностью овладеет тобой, и ты сольешься с вечностью.

– Да, – немного оживилась Виолетта, – я вижу, что это пыльца, и она такая ароматная, такая приятная. Она… она…

– На самом деле, – вновь прервал ее Вестник, – это только ширма, за которой скрывается нечто действительно пугающее. Присмотрись внимательнее. Тебе не кажется, что пыльца слишком липкая, тягучая, обволакивающая? Тебе не кажется, что ты обернута этой пыльцой с ног до головы и находишься будто в коконе из пыльцы?

Виолетта неожиданно прекратила улыбаться и сосредоточилась на словах Вестника.

– Ты в коконе, Ви. Ты в коконе. Но не в том, который превратит тебя в бабочку, а в том, который превратит тебя в прах. Если ты хочешь избавиться от наваждения, если ты хочешь увидеть подлинную реальность, прислони к своим глазам здоровую руку, и тогда яркий свет пыльцы перестанет тебя ослеплять – и ты увидишь, ты все сама увидишь…

Виолетту одолело любопытство, и она неспешно поднесла здоровую руку к своим глазам. И как только она это сделала, то почувствовала резкий толчок, который оторвал ее тело от ее глаз. Как будто у нее открылось иное, особое зрение, способное заглянуть за ширму иллюзии. Ее сердце забилось быстрее, дыхание участилось, и она стала активнее жевать жвачку.

Виолетта увидела нечто жуткое. За чудесным светом скрывался чудовищный мрак. А в этом мраке обитало страшное существо с бездонными дырами вместо глаз. Это существо было само зло во плоти – темнее ночи, свирепей зверя, страшнее ужаса. Он был соткан из этой нескончаемой тьмы, но при этом обладал очень нежными и теплыми руками, которые излучали столь яркий свет. Именно этими руками он и держал сейчас Виолетту, создавая ладошками подобие кокона. Но он не просто держал ее, он не спеша сжимал свои ладони, выдавливая из Виолетты жизненные соки. Она увидела, как из ее больной руки сочится тонкими струйками еле видимый бирюзовый дымок, словно она тлела изнутри. Было очевидно, что это нечто хотело ее полностью высушить. Только сейчас она ощутила на себе тяжесть той пыльцы, которую ранее приняла за безмятежность. И эта безмятежность, как оказалось, выдавливала из нее жизнь.

Виолетта уже хотела было взвизгнуть, но голос Вестника вовремя остановил ее.

– Греби руками и всем телом, – произнес он решительно. – Греби как можно активней.

И Виолетта начала сопротивляться, начала барахтаться и извиваться как только могла. Со стороны казалось, что у нее начались конвульсии, но благодаря этому ее резко начало тянуть дальше, все глубже и глубже на дно.

Часть 1. Глава 3. Действие 4

Виолетта от испуга так активно махала руками, ногами и вообще извивалась всем телом, что не заметила, как оказалась на твердой почве. И движения ее больше ничто не сковывало, они вновь стали обычными.

– Я вырвалась? Я вырвалась?

– Да, Ви, теперь все осталось позади, все хорошо. Можешь больше ничего не бояться.

Виолетта наконец-таки осмелилась открыть глаза. Особое зрение пропало, а вместе с ним пропало и то грозное чудище во тьме.

– Но где я и почему все такое мутное? Я что, еще там, Веня? Скажи мне честно, я не спаслась? – Виолетта внезапно засомневалась в искренности Вестника.

– Ты вырвалась из пруда забвения, достигнув наконец его дна. Хранитель вечности не успел тебя высушить, и ты смогла спастись. Такое немногим под силу, но ты справилась, просочившись у него между пальцами, и теперь оказалась в испарении чувств. Поэтому здесь так туманно. Можешь больше не жевать. Приложи лучше жвачку к своей ране – оставшихся соков должно хватить, чтобы она зажила.

– Чьих чувств, Веня? Чьих чувств? – спросила заинтригованная Виолетта, при этом сделав все, что было ей сказано.

– Каждый, кто проходит через пруд забвения, становится никем. Стирается его жизнь, и остается только оболочка. Здесь такая оболочка зовется «проба». Из нее как раз и выходят испарения прежней жизни. Чувства, эмоции, воспоминания – все то, чем была наполнена личность и от чего она очищается. Так проба размягчается до первичных своих настроек. И уже затем ее переносят в цех шаблонов для дальнейшей переработки. Как раз этим и занимается хранитель вечности – он осушает жизни. Их остатки ты сейчас видишь в виде тумана. Бесконечное множество разнообразных судеб, все они становятся осадками в конце пути. Как губку выжимают досуха, так и душу здесь вычищают дочиста.

– Я не понимаю тебя, я совсем ничего не понимаю, – всхлипнула недоуменно Виолетта.

– Это ничего. Ты должна для начала прийти в себя, поэтому я буду много говорить. В этих краях вообще надо всем и помногу разговаривать, тишина крайне опасна. Понимаешь, здесь нельзя молчать, иначе тебя найдут и сразу отведут в цех. Тишина свойственна смерти, но никак не жизни. Поэтому и ты не молчи, Ви, разговаривай, разговаривай.

– Кто найдет, Веня? Не пугай меня, прошу, – с дрожью в голосе спросила перепуганная Виолетта.

– Труженики, конечно же, – тут же ответил Вестник. – Это те, кто размягченную пробу переносит в цех. Но это если совсем вкратце. Теперь, чтобы попасть домой, придется как следует постараться. Не получилось проскользнуть мимо стража, когда была такая возможность, значит, придется идти через пещеру откровений. А это… Постой. – Вестник неожиданно замер, перебив сам себя. – Постой. Они идут, определенно идут. Шуми, Ви, можешь даже покричать, только погромче. Надо обязательно погромче…

Часть 1. Глава 4. Действие 1

Из тумана вначале стали доноситься то какие-то то шлепки, то шорохи, а потом постепенно прорисовались две фигуры. Различить их было практически невозможно, лишь еле заметные очертания двух силуэтов и больше ничего. Вокруг стояла немая тишина, и только одинокий голосок Виолетты нарушал величественный покой этого мрачного места.

– Если хочешь услышать, о чем они говорят, прислони больную руку к уху, а здоровую – к земле, – посоветовал ей Вестник. – Только не прекращай издавать звуки.

– Я не знаю, о чем мне говорить, – произнесла Виолетта, прикладывая ладошку к земле.

– Необязательно о чем-то говорить, можно просто шуметь. Этого достаточно.

– Просто шуметь – это как? – озадаченно спросила Виолетта, поднеся вторую руку к уху.

– Я придумал: просто мурлычь, только громко. Пойми, неважно, какой звук ты издаешь, главное, чтобы он был.

Но Виолетта прослушала последние наставления Вестника, потому что внезапно почувствовала, как сквозь нее от земли проходят вибрации. Эти вибрации были не чем иным, как голосами незнакомцев. И хотя с их стороны не донеслось ни единого звука, Виолетта все прекрасно услышала. Она слышала их своим телом.

– Что значит никого нет? – спросил кто-то из них.

– То и значит – нет, – ответил другой.

– Чтобы не было – такого еще не было, – возмутился первый.

– Но нет же. Стало быть, и нет, – тут же парировал второй.

– И как нам быть? В таких ведь случаях надо как-то быть?

– Да кто ж знает, когда никто не знает.

– Чуй-чуй, ты видишь? – вдруг воскликнул один. И тут же раздулся, словно шар с шипами.

– Ви, не молчи! – вдруг завопил Вестник.

Виолетта резко отдернула руку от земли и поняла, что уже некоторое время не издает никаких звуков.

– Веня, Веня, прости, я забыла, – вымолвила она и увидела, как к ней приближаются. От испуга она аж закричала.

– Отпрыгни в сторону! – рявкнул Вестник.

Виолетта, не прекращая свой крик, переходящий уже в вой, отступила немного назад и увидела, как на том месте, где она стояла, полыхнула фиолетовая вспышка. И тут же угасла. Но этого мгновения ей хватило, чтобы разглядеть загадочные фигуры. Из тонких, еле различимых силуэтов они превратились в огромные шары с иглами и были похожи на свернувшихся ежей. Остальное так и осталось скрыто в тумане, и рассмотреть что-то более детально было невозможно. Тем временем Виолеттин вой стал походить на тревожное мычание, а загадочные фигуры потихоньку начали сдуваться.

– Вроде как обошлось, – с выдохом обронил Вестник. – Будь внимательна, Ви. Здесь нельзя расслабляться, у любой незначительной оплошности могут быть самые непредсказуемые последствия. Поэтому держи ситуацию под контролем, ведь если ее отпустишь – упадешь сама.

Часть 1. Глава 4. Действие 2

– Почему они меня не видят, когда я разговариваю? – спросила Виолетта, на сей раз не прекращая мычания.

– Потому что звуки не входят в их мировоззрение. Понимаешь, Ви, они всю свою жизнь проводят в абсолютной тишине под покровом густого тумана, в окружении собственных следов. Их предназначение сводится к единственной работе – довести пробу до цеха. Больше им ничего не требуется знать, и больше они ничего и не умеют. Дальше очерченных границ они никогда не ступали, потому что их судьба – это их работа. Это как рыбка в аквариуме посреди океана. Она не выплывает из него не потому, что не может, а потому, что не хочет, не надо ей этого. То, что ты сейчас издаешь звуки, рушит их представление о жизни, и поэтому они предпочитают тебя не замечать. Да, возможно, они тебя видят, но при этом старательно избегают, именно поэтому не отходят далеко, но особо и не приближаются. Ты в слепой зоне их восприятия. Им сейчас проще оставаться в неведении, чем познавать неведомое. Но учти, стоит тебе замолчать, как они тут же увидят тебя и схватят.

– Ну а если они меня поймают, но я вновь буду издавать звуки, то я тогда снова исчезну, ведь так? – пытаясь во всем разобраться, поинтересовалась Виолетта.

– Этого я не могу сказать точно, – задумчиво ответил Вестник. – Такого здесь еще не было. Но скорее всего, когда они тебя уже поймают и ты при них начнешь говорить, то уже не исчезнешь. Потому что источник голоса окажется в их руках, а значит, тебя можно пристально изучить. Знание ведь кроется в познании. Поэтому, Ви, давай мы не будем рисковать и экспериментировать, а будем предельно собранны. Они вскоре уйдут, тогда пойдем и мы.

– А почему мы не можем уйти прямо сейчас? Давай просто убежим от них, и все, – предложила Виолетта.

– Так не получится, – с огорчением ответил Вестник. – Вот ты сейчас тоже словно в аквариуме, и поэтому, куда бы ты ни сбежала, все равно окажешься возле них. Потому что это их среда обитания. Пока они рядом, этот аквариум прочен и крепок. Однако когда они уйдут, он станет хрупким и весь покроется трещинами. Тогда у тебя и появится шанс ускользнуть в океан. Но, чтобы это случилось, необходимо прежде сделать снадобье.

– Что сделать? – переспросила Виолетта.

– Снадобье. Без него туман не рассеется, даже когда их не будет рядом. Туман, как ты понимаешь, это и есть стены аквариума. Поэтому его необходимо развеять, а для этого нам понадобится сделать напиток. Посмотри в сарафане, что у тебя осталось?

Виолетта начала шуршать по карманам, и выяснилось, что у нее осталась небольшая заготовка для жвачки, которую она успела сделать в озере, а также только один целый пластичный комок, два остальных она потеряла в омуте отрешенности.

– Этого крайне мало на весь наш путь, – с грустью произнес Вестник, – но другого нам не дано, поэтому будем работать с тем, что есть.

С этими словами он погрузился в себя и начал обдумывать, как им быть дальше.