Читать книгу: «Давай прогуляем пары», страница 3

Черт. Это что? Улыбка растягивает мои губы?

На фиг.

Дергаюсь и падаю с дивана, на который успел приземлиться.

С усилием тру лицо руками и, мотнув головой, встаю с пола. Заруливаю на кухню и подрезаю из холодильника недопитую бутылку текилы. Пока Айс трахается, а он никогда не делает этого в своей постели, считая дурным тоном водить девок туда, где спишь, поднимаюсь к нему в комнату и занимаю кровать.

Присасываюсь к стеклянному горлышку, большими глотками принимая в себя обжигающую жидкость.

Когда мой мозг начинает тормозить, а глаза закрываться, откидываюсь на подушки. Меня ждет сон без сновидений. Последняя трезвая мысль, мелькающая на периферии сознания перед отключкой: «Коротышку лучше выкинуть из башки и забыть. Не до нее сейчас. Надо сосредоточиться на Окс».

Утро у нас с Климом начинается в четыре часа дня с минералки и выпроваживания оставшихся гостей за дверь.

– Вот это вписка была, чуваки. Будет еще? Когда? – интересуется лохматый тип, набрасывая на плечи черную кожанку.

– Держи. Подпишись на закрытый паблик, там будет инфа. И девчонкам с потока раздай, красивым, – подмигивает парню Клим, засовывая тому в руки флаер с информацией о сообществе.

Лениво наблюдаю за тем, как друг поднимается по студенческой социальной лестнице. Браво. Мой мальчик.

– Без вопросов. Бывайте! – Парень выскальзывает за дверь и с громким хлопком закрывает ее за собой.

Мы с Климом синхронно морщимся.

Он подгребает к дивану, устраивает свою задницу в полутора метрах от меня и с наслаждением запрокидывает голову на спинку.

– Слышишь это? – спрашивает он, не открывая глаз, после минутного молчания.

– Что? – недоумеваю я, прислушиваясь.

Может, кто-то до сих пор выворачивает свое нутро в толчке на первом этаже?

– Тишину!

Запульнув в блаженную рожу Ледовского диванную подушку, усмехаюсь и тут же кривлюсь от простреливающей боли в висках.

– Удивительно, что сегодня я все еще жив.

– Рано ты собрался двинуть кони. Мы же только забились на новых телок. Спорим, через три недели блонда будет моей? – почти победоносно улыбается Клим, демонстрируя ровные зубы.

В школе они у него плясали, как грибы на поляне. Три года брекетов и постоянных хождений к ортодонту наградили его голливудской улыбкой, от которой у девчонок подкашиваются коленки.

– Я – пас. Слишком легкая добыча, нет азарта.

– Гонишь, – фыркает друг. – Не хочешь блонду, давай ее подругу разведем. Спорю на котлету – целка.

Сжимаю кулак.

При упоминании Леры кровь в венах начинает бурлить. Сверлю Клима взглядом, мысленно проделывая дыру в его черепе. Если он увидит хотя бы проблеск моей заинтересованности в девчонке, сорвется с цепи и не побрезгует ее завалить.

– Неинтересно, – произношу, как можно ровнее. – На пацана похожа, а я не по мужским задницам. Пожрать осталось че? Сдохну с голоду.

Шарю взглядом по разгромленной гостинке в поиске коробок с пиццей. А у самого внутри кишки в узел заворачиваются. Пусть только попробует тронуть Коротышку. Пусть только посмотрит в ее сторону. Отправлю назад, к стоматологу в кресло, вставлять вместо родных зубов виниры.

– Не-а. Щас домработница прикатит срач убирать.

– Пора сваливать, а то Марья Захаровна пройдется своим веником по нашим задницам вместо этого ковра… – Усмехаюсь, вспоминая тучную женщину, которая убирает дом Ледовских не первый год.

– Дело говоришь, – легко соглашается Клим.

Он встает и направляется в прихожую, где надевает кожаную куртку и снимает с крючка ключи от машины. Подбрасывает их, а затем швыряет в меня. Выбросив вперед руку, ловлю их.

– Хочешь погонять?

– Еще спрашиваешь! – Надеваю кроссовки и, набросив на голову капюшон толстовки, прохожу мимо друга, не в состоянии скрыть довольную лыбу, что раздирает мой рот. – Погнали, – киваю Айсу на выход из квартиры.

Друг пропускает меня вперед и с громким хлопком закрывает дверь.

Я по трассе за рулем не ездил несколько месяцев и соскучился по этому ощущению до дрожи в руках. Аж пальцы покалывает, как хочу подержаться за руль, вжать педаль газа в пол и увидеть, как стрелка на спидометре зашкаливает за сто двадцать километров в час. Тем более машина у Клима что надо. Его отец не скупится на дорогие игрушки единственному наследнику.

После того как меня лишили прав на год за вождение в нетрезвом виде, на машине я гонял всего пару раз. И то, чтобы позлить мать и поиграть на ее нервах, тачку брал тоже у нее. В основном гонял на байке, по закрытым гоночным трассам мотокросса. Чувакам, которым принадлежит местный мотоклуб и трэк за ним, по фигу на мои права категории В. Они вообще на многое готовы закрыть глаза, так как в свободное от безделья время я часто провожу у них мастер-классы, развлекая народ экстремальными и эпатажными трюками, иногда веду инструктаж новичкам и подрабатываю в гараже на ремонте.

Вопреки своему щедрому предложению, перед тачкой Клим обгоняет меня и, вырвав болтающиеся на указательном пальце ключи, прячет их в свой карман.

Хмуро сверлю взглядом смазливую рожу этого придурка. Это че за развод такой?

– Хватит губы обиженно дуть, принцесса, – усмехается Айс, постукивая пальцами по крыше сверкающего под мелкой моросью дождя «Порше Панамера» последней модели. – Короче, есть условия.

– Ну?

– Я тебе это на сутки дам. – Он гремит ключами в кармане куртки. – И полный бак залью. Спрашивать не стану, куда покатишь и что будешь делать. Можешь хоть в соседнюю область скататься, мне все равно. Только…

– Только? – Вопросительно приподнимаю брови.

Это реально какой-то развод. И что мне мешает сейчас послать лучшего друга в задницу вместе с его навороченной тачкой и всеми четырьмя ее хромированными дисками? Завалиться к Оксанке и, уткнувшись носом в подушку, пахнущую тошнотворно сладкими духами, попытаться уснуть на ее кровати.

Адреналин.

Я давно не испытывал этого выкручивающего вены чувства. А с брелоком от «порше» в руках и полной свободой действий легко смогу организовать себе новую дозу «гормона страха», а там может и дофамин подтянется и будет мне совсем хорошо.

– Только мать твою навестим. Она все мозги моей проела. И теперь они долбят мой мозг в оба клюва.

– Всего-то? – Усмехнувшись, обхожу машину и киваю Айсу, чтобы открывал двери. – Давай прокатимся.

Мать я не видел пару недель. Каждая встреча с ней похожа на хорошо спланированную промоакцию. Она посещает психолога, который, по ее словам, помогает ей лучше понять и принять мою позицию.

Моя позиция заключается в том, что я не хочу ее видеть. Как и не хочу видеть ее нового мужика. Ни принять, ни порадоваться за них как-то не получается. Единственное, чего я хочу, – это разбить Сергею нос. Пока отцу в Германии собирают по кусочкам позвоночник и заново учат его ходить, говорить и даже просто поднимать руки, моя мать не нашла для себя лучшего успокоительного, кроме как трахаться в супружеской постели с его лучшим другом…

Ну а я теперь трахаю дочь этого самого друга. Вот такой круговорот секса в природе.

Достаю из бардачка солнечные очки Клима и вешаю себе на нос. Планирую немного вздремнуть, пока едем до коттеджного поселка, где мы выросли. Мать не любит выезжать в город, так и живет там, среди сосен, ближе к природе.

– Не знаешь, что ей надо? – Спрашиваю, решая подготовиться к очередной встрече с родительницей.

Скорее всего, опять начнет лечить мне мозг. И рыдать. Ненавижу слезы. Женское проявление слабости и манипуляции. Распознать, где настоящие, а где хорошо отыгранное, чистое актерское мастерство, почти не реально.

– Понятия не имею.

– Окей. Разбуди, когда подъедем.

Откинув голову на сиденье и сложив руки на груди, прикрываю глаза. Сижу неподвижно несколько секунд, пока под закрытые веки не просачивается образ взлохмаченной Коротышки. Вспоминаю нашу первую встречу, как мастерски она вытащила из моего кошелька последние несколько тысяч, и усмехаюсь. Девка – огонь. А затем неожиданно для себя выпрямляюсь и, нащупав ремень безопасности, вставляю его в замок.

***

Поспать толком не удается, в голове роем кружат различные мысли. Пару раз пытаюсь набрать отца. Просто чтобы он ответил, у него для этого есть рядом специальные люди. Говорит он мало, коротко и невнятно. Но и этого сейчас не делает. Звонок проходит один раз, а все последующие перекидываются на голосовую почту.

Зато градом сыплются сообщения от Окс, на которые у меня нет никакого желания реагировать. Я с ней в настоящие отношения не играю. Она девка неглупая, явно понимает природу нашего союза, но удобно закрывает на это глаза. Присылает фотку из примерочной, где на ее идеальной фигуре красуется новое красное белье. Кружевное, прозрачное и развратное.

Присвистнув, приближаю фотографию, чувствуя в штанах явное шевеление.

Может, и загляну к ней сегодня на часок-другой. Потрахаемся разок другой. С меня не убудет.

– Че там у тебя? – лениво интересуется Айс, держась за руль одной рукой. – Порнушка?

– Почти.

Я нежадный. Поворачиваю телефон экраном к другу.

– Хороша, – резюмирует он, бросив быстрый взгляд на мобильник. – Познакомишь?

– Нет, это для личного пользования.

Ржем.

Машина плавно подкатывает к знакомым железным воротам, за которыми начинается ухоженная территория знакомого мне с детства дома, и смех как-то сам собой затихает. Застревает в горле тошнотворным комом. Ни проглотить, ни выблевать.

– С тобой сгонять? – напряженно закидывает удочку Клим.

Чувствует вину, что притащил меня сюда. Раньше он не был замечен в тесном общении со своей матерью и в наши семейные дела нос особо не совал. Может, потому, что находился в Штатах, или потому, что до прошлого года у меня в жизни все было зашибись.

Это уже потом все как снежный ком со свистом полетело с горы. Пока окончательно лавиной не накрыло. Я до сих пор и сижу где-то у подножья, заваленный толстым слоем снега, и не знаю, как вздохнуть и вырваться на поверхность. Хочется закрыть глаза и провалиться в темную бездну, зная, что свет больше никогда не увидишь. Что-то все еще удерживает меня от этого.

– Сиди. Я недолго. Возьму пару шмоток и вернусь.

Задерживаться дома не планирую, даже если мать устроит потом истерику, залив крокодильими слезами весь первый этаж.

Выбираюсь наружу и зябко поднимаю плечи. Мерзко. Морось усилилась, порывы холодного ветра бьют прямо в лицо. Климат средней полосы России тот еще отстой.

Ключей у меня нет, звоню в домофон и бросаю хмурый взгляд в глазок мелкой камеры. Мать всегда смотрит, кто на порог пожаловал.

– Сынок… – робко выдыхает встречающая родительница, одетая в домашний бирюзовый плюшевый костюм. – Живой.

Раскрывает руки для объятий, по привычке игнорирую этот жест, протискиваясь мимо.

– Если б я сдох, тебе позвонили бы первой. Не думала об этом? – говорю я резко.

– Что ты такое говоришь, Матвей! Ты вообще знаешь, что я пережила за этот месяц, пока тебя искала? Тебе так трудно позвонить самому или написать мне сообщение?

– Трудно. Я уже сказал: если помру, тебе наберут. Разве не это волнует тебя больше всего? Зато не надо будет делить компанию отца на части, когда откинется и он. Все вам с Сережей достанется. Кстати, где он?

Мама бледнеет, поджимает губы. Не в ту сторону свернул разговорчик с сыном. Ну не судьба.

Не разуваясь, миную прихожую. Заглядываю в кухню. Чистота идеальная, на плите стоят кастрюли, из которых валит пар и приятно пахнет домашней стряпней. Желудок, предатель, сжимается и издает звуки голодного кита. Жрать мы здесь не будем, дружок.

Иду дальше в светлую гостиную. Плазма на стене выключена, приставка убрана в тумбу под ней, на стеклянном прозрачном столике в центре свежие цветы и стопка книг. Дом, милый дом.

Выхожу к лестнице, ведущей на второй этаж. Надо набрать шмоток потеплее, непонятно, когда еще раз решу заскочить.

Мать семенит следом, не отстает.

– Никого нет. Я ждала тебя, оставайся сколько хочешь. Поужинай со мной! Твоя комната всегда тебя ждет. Матвей, хватит наказывать меня и себя. В том, что случилось с твоим отцом, ни ты, ни я не виноваты… – говорит она тихо, часто дыша.

Морщусь от предвкушения очередного скандала. Первый слезливый акт на подходе.

– А я тебя виню не за это, – произношу ровно, открывая дверь своей комнаты, где тоже царит девственная чистота, словно я никогда здесь не жил.

Распахиваю шкаф и, порывшись внизу, достаю спортивный рюкзак. Бездумно забиваю его шмотками, которые, скорее всего, мне и не понадобятся. Просто механически выполняю действия, борясь с желанием свалить из этого нежилого дома сию же секунду.

– Матвей, куда ты пойдешь? Никто тебя не гонит, оставайся дома. Мы все преодолеем. Я знаю одну клинику, там есть хорошие врачи. Полная анонимность…

– Заткнись, мама, – обрубаю я жалостный поток ее речи. – У меня нет проблем, которые ты старательно пытаешься мне навязать. Я не наркоман. Это кто тебе идею насчет клиники подкинул? Сержик?

– Не называй его так. Побольше уважения, Матвей! К человеку, который не бросил нас в беде и подставил плечо, когда все отвернулись от твоего отца! – шипит мама, выходя из образа примерной родительницы.

Вот теперь я ее узнаю. Всегда безукоризненное лицо, лишенное признаков старения благодаря личной команде косметологов, искажается яростью. Но она почти сразу берет себя в руки. Сжимает губы в тонкую линию и испуганно округляет глаза. Заламывая кисти, убирает за спину руки.

– И плечо подставил, и другие части тела, какой молодец твой Сережа! – усмехаюсь я, застегивая молнию на рюкзаке.

Лицо обжигает хлесткая пощечина. Сжав зубы, смотрю на свои руки.

Мать, сама испугавшись своих действий, отходит на несколько шагов к стене, трусливо вжимается в нее. Думает, ударю в ответ? Да какой мразью нужно быть, чтобы бить собственную мать? Нет, до этого мне еще далеко падать.

– Боже, Матвей… мне так жаль…

Встряхнув башкой, закидываю сумку на плечо. Смотрю в покрасневшие глаза матери со всей холодностью, на которую в данный момент способен.

– Тебе не передо мной нужно извиняться. Ты ему хоть раз звонила?  – спрашиваю медленно, хотя внутри все горит и бурлит от злости и обиды. Гремучий взрывной коктейль, но я не позволяю себе выйти за рамки.

Хотя мне очень хочется как следует встряхнуть эту женщину и трясти до тех пор, пока ее идеальная прическа не растреплется. Может, тогда мать перестанет строить из себя святую невинность.

Ее молчание на мой вопрос красноречивей всех слов. Они с Сержем уже свечки ставили за упокой, а отец – сука, какая неожиданность! – выжил в той катастрофе.

Ни за что не поверю, что вертолет разбился из-за несчастного случая. Что бы там ни болтал следователь по делу, меня в этом не убедить.

– Я пошел. Когда еще приеду – не знаю. Звонить мне не нужно. Наберу сам, если захочу. И отвяжись уже от Ледовских. Незачем посвящать в наши дела всех соседей. Передавать привет Сереже не стоит. Не скучай!

Айс курит у машины, нервно расхаживая перед капотом, наплевав на дождь. Прищурившись, следит за моим приближением, по роже вижу, спросить что-то хочет, но не решается. Останавливаюсь рядом и молча стреляю сигарету. Прикуриваю и делаю три глубоких затяжки подряд. Легкие жжет.

Несколько минут курим в ненавязчивой тишине.

– Как прошло? – не выдерживает Айс.

– Нормально, – говорю я, проводя ладонью по лицу. – Поехали отсюда.

Падаю на пассажирское кресло. Настроение от встречи с матерью паршивей некуда. Сжимаю кулаки и, поддавшись импульсу, еще раз набираю отца. Телефон отключен…

Клим тормозит на парковке перед ТЦ. Выключает мотор и протягивает обещанные ключи от машины:

– Только ради бога, верни мне тачку в том же виде. И сам кости не переломай.

Глава 7

Ясная

В понедельник я плетусь на учебу на своих двоих. Машина еще не готова. А я в последнее время настолько привыкла быть на колесах и стала зависима от своей старушки, что особо остро ощущаю ее отсутствие в повседневной жизни. Савва подвозить меня отказался, сославшись на то, что машина нужна ему самому, и уехал в свой универ раньше меня. На самом деле, кажется, он все еще злится после выходных и нашей ссоры.

Для меня это в новинку.

Мы должны встретиться с Таей возле остановки и вместе проехаться на автобусе, а потом пройти через засыпанный осенними листьями прилегающий к университету сквер. Это наша небольшая традиция в начале учебной недели. Мы учимся на разных факультетах, нагрузка в этот год возросла, видеться почти не получается. У Таи кроме меня еще есть подружки, она ходит на танцы и увлекается кучей всего: от росписи смолой по дереву до вышивания крестиком. Поэтому эта прогулка скорее больше важна мне, чем ей. От отсутствия общения я не страдаю, всегда знаю, чем могу себя занять, оставшись одна. Одиночество не является моей проблемой. Мне в нем комфортно.

Поправляю на голове капюшон красного дутого пуховика и мелкими глотками пью ароматный зеленый чай из керамического переносного стакана, поглядывая на часы.

Если Тайка не поторопится, наша прогулка будет походить скорее на марафон по спортивной ходьбе. Мы же не хотим опоздать на пары. Первую из них ведет Самсон Павлович, преподающий архитектурные конструкции. Его я заочно выбрала себе в качестве будущего дипломного руководителя и предпочитаю не пропускать занятия. Его сын, закончивший наш факультет, основал свою компанию, в которую я мечтаю попасть на практику.

Мимо проносится низкий серебристый «Порше Панамера». Провожаю его заинтересованным взглядом. Машина – зверь! Совсем не экологичная, жрет топливо как голодный кабан желуди. Но красивая – просто чума. Таких всего несколько в городе.

Хочу однажды посидеть за рулем такой красотки. Ощутить всю ее мощь и испытать все лошадиные силы, на которые она способна.

Внезапно «порше» разворачивается, пересекая две сплошные, и, свистя дорогущими покрышками, останавливается прямо напротив меня.

Мои брови ползут вверх: неужели желания, отправленные во Вселенную, сбываются так быстро? Тогда я хочу добавить еще один час в сутки, а лучше два, нет три! И пусть в университетской кофейне появится наконец кокосовое молоко!

Стекло на пассажирской двери с глухой непрозрачной тонировкой ползет вниз.

– Привет. Запрыгивай, – подмигивает с водительского сиденья лощеный мажор.

Темные русые волосы зачесаны в модную прическу, брови тоже словно причесанные, на губах самодовольная улыбочка, говорящая: «Все кончают от одного моего взгляда, и ты не исключение».

– Я? – Недоуменно приоткрываю рот, показывая на себя пальцем.

Оглядываюсь по сторонам.

Может, я не заметила где-то рядом с собой более подходящую кандидатуру для такого предложения? Чтоб вы понимали – со мной никогда не знакомились на улице.

Видимо, всему виной выражение моего лица: не подходи, убьет током.

Я невидимка, одетая в объемные шмотки братьев, с минимумом косметики на лице. Меня иногда принимают за парня. Со спины легко ошибиться. Да что там, спереди тоже иногда ошибались.

– Ты. – Опять эта улыбка во все тридцать два. – Давай подкину в универ.

– Спасибо, я как-нибудь сама.

– Не узнала, что ли?

– А должна была?

Сощурившись, смутно припоминаю, что где-то его видела. Тот самый новенький мажор с физмата, устроивший пятничную вечеринку. Друг Громова. Любовный интерес Огневой.

Еще раз оглядываюсь. Где носит Таю? Судьба буквально лезет к ней в окно. Правда, пока ее нет, усиленно пристает ко мне.

– Мы незнакомы. – Он широко улыбается. – Но я тебя знаю.

Готова поспорить, обычно у девчонок от этой сверкающей улыбки екает сердце и теплеет низ живота! У меня пока никаких признаков отзывчивости у этих органов не наблюдается.

– Я заметила. Склерозом не страдаю.

– Ты понравилась моему другу. Матвею, – напоминает мажор. – Его друзья – мои друзья. Знаешь, как это работает?

Понравилась? Это типа прикол такой? Подкати к девушке, которая опозорила твоего друга?

С места не двигаюсь. «Порше» продолжает рычать мотором, загрязняя окружающую среду.

– Ты обознался.

Он нашу перепалку с Громовым за дружескую принял? И много у Матвея таких «друзей», выливающих на его дурную лысую башку коктейли?

– Не, малышка, я тебя запомнил. Не прокатит.

– Так забудь, в чем проблема?

– Живешь где-то недалеко?

Вернув наушник в ухо, отворачиваюсь. С облегчением выдыхаю, заметив идущую в нашу сторону Таю.

Подруга машет мне рукой и улыбается. Ровно до тех пор, пока ее взгляд не соскальзывает мне за спину и не замирает, по всей видимости, на смазливой роже засранца. Улыбка тут же утекает, и по ее красивому, кукольному лицу сквозят недоумение, недоверие и легкое разочарование.

***

– Ты чего так долго? – ворчливо спрашиваю я, шагая навстречу подруге. Не хочу, чтобы она решила, будто я за ее спиной флиртую с объектом ее желаний, поэтому спешно добавляю: – Ко мне уже успели пристать. Спасай.

– Это же… – выдавливает Тая и чуть приоткрывает рот, осматривая глянцевый корпус «порше». Скользит взглядом по ее хозяину и пытается взять себя в руки.

Мажорчик на дорогущей тачке и Таю умудрился застать врасплох. Что говорить обо мне? Я вообще к таким подкатам непривычная. Не успела в полной мере ни насладиться действом, ни послать деятеля.

Беру вставшую столбом Таю под руку и тащу в противоположную от машины сторону. Пройдемся до следующей остановки, подышим воздухом. Все равно наш автобус уже три минуты как уехал. Опаздывать так по полной.

Прощайте, Самсон Павлович и практика в компании, принадлежащей вашему сыну… Может, у меня еще будет шанс удивить его своими идеальными чертежами и набросками проектов местной библиотеки. Нашему городу не хватает здания-визитной карточки, и я вот уже два года горю идеей такое сконструировать и кому-нибудь предложить.

Пару раз даже участвовала в конкурсах по благоустройству, проводимых администрацией, пока отец тонко не намекнул мне, что, сколько бы я ни старалась, все места давно куплены и распределены. Плюс без должного образования все мои чертежи и рисунки – филькина грамота.

– Вы с ним говорили? Что он здесь делает? – громким шепотом интересуется Тая, продолжая оглядываться на машину.

Парень за рулем, красуясь, поддает газу, отчего мои глаза сами закатываются под веки, а язык презрительно щелкает.

Позер.

Машина быстро нас догоняет и едет рядом со скоростью улитки. Спешащие мимо ученики средней школы притормаживают и, порывшись в своих объемных рюкзаках, вытаскивают наружу огромные телефоны, явно собираясь заснять четырехколесное чудо передвижения. А то в нашем городе так мало классных тачек…

– Понятия не имею. Но немотой я не страдаю.

– Он что, тебя клеил?

Мне не нравится, каким тоном она это спрашивает. Пренебрежительно и неверующе. Словно меня вообще никто не может «склеить». И я отчасти придерживаюсь такого же мнения. Рядом с Таей на меня никто не смотрит, не замечает, а если я открываю рот, так и вообще стремятся убраться подальше.

Наш контраст во внешности слишком бросается в глаза. Милая миниатюрная блондинка, предпочитающая платья, блузки и юбки, и девчонка с непослушной копной темных волос, всегда собирающая их в тугой хвост, скрывающая фигуру под объемными вещами.

У всех своя зона комфорта. Я не пытаюсь выпрыгнуть из кожи и кому-то что-либо доказать, просто живу так, как удобно мне.

– Ага. Клеем ПВА. Не отодрать теперь. Видишь, как пристал? Теперь преследует.

– Очень смешно, – обиженно пыхтит Тая, но, видимо понимая, что сморозила глупость, виновато улыбается: – Прости, что накинулась. А чего хотел?

– Я все еще тут, девчонки! – кричит мажор, махнув рукой.

Игнорировать его присутствие становится все сложнее. Есть у них с Громовом что-то общее. Только Матвей более наглый, с резкими движениями и явно не отличается примерным поведением. Совсем не лощеный и не заботящийся о своем внешнем виде. Чего не скажешь о его терпеливом друге. У которого, судя по всему, нет никаких личных дел. Может, он вообще маньяк? Я не раз смотрела видео, которые начинались примерно так же…

Тая останавливается и пытливо смотрит на меня.

– Подвезти ме… нас. Вспомнил, что видел на вечеринке, – нехотя признаюсь я.

– Так может, поедем? Раз предлагает? У меня ноги мерзнут, каблуки неудобные, и вообще мы опаздываем.

И вообще, он ей понравился, она спит и мечтает забраться в салон его машины ровно так же сильно, как и на него самого.  

Бедный мой Савва. У тебя нет никаких шансов.

У Таи буквально глаза загораются безумными искрами надежды. Она поворачивает голову в сторону медленно шуршащего шинами «порше», кокетливо закусывает губу и опускает ресницы.

Я так не умею. Если сделаю что-то подобное, парень скорее решит, что у меня нервный тик, чем то, что я собираюсь его склеить.

– Надумали? Посовещались? Прокатимся? – улыбается парень, имя которого я даже не старалась запомнить.

– Да! Подкинешь нас до универа? Мы вместе учимся, только на разных факультетах, – произносит Тая и подпихивает меня в бок, поближе к машине с ее названным принцем.

Я все-таки не могу удержаться и осуждающе качаю головой. Поправляю рюкзак на плече и иду за подругой. Мы и правда уже опаздываем, автобуса не видно, на улице прохладно и дует сильный ветер, от порывов которого на глаза набегает влага. Что я теряю?

Немного собственного достоинства.

Тая, конечно, занимает место на первом сиденье, а я забираюсь назад. И испытываю что-то вроде разочарования.

Задние стекла тонированные, и мне на секунду показалось, что мажор в салоне не один.

Интересно, чем в это утро занят Матвей Громов? В отличие от нас, ему не нужно на учебу.

– Ну вот так бы сразу. Знакомиться будем? Меня Клим Ледовский зовут. – Парень улыбается Тае, и та, краснея словно первоклашка на линейке, произносит свое имя. – А тебя?

Мы встречаемся глазами в зеркале заднего вида. Клим терпеливо ждет, пока я отметаю вертящиеся на языке язвительные фразы и не сдаюсь:

– Лера.

Кивнув, вставляю в уши наушники, предоставляя подруге шанс воспользоваться подарком судьбы в полной мере. Так и происходит: Тая болтает без умолку всю дорогу. И бедному парню на серебристом «порше» не остается ничего иного, как в конце поездки попросить у нее номер телефона. Мне кажется, он делает попытку узнать и мой номер, но я, так и не вынув спасительную гарнитуру из ушей, вываливаюсь на улицу и, мягко закрыв дверь машины, спешу на учебу.

Тая не догоняет меня, и в этот день мы больше не пересекаемся. Чувство свернувшейся на груди змеи не исчезает, а только увеличивается.

После учебы я спешу домой, планируя немного порисовать, послушать дополнительные лекции и насладиться чарующим одиночеством, прежде чем квартира опять наполнится голосами братьев и родителей. Утренний инцидент решаю не вспоминать и не зацикливаться на нем.

Переодеваюсь в домашнюю одежду и беру на кухне пачку морковных палочек.

Вечером с курсов повышения квалификации возвращается Андрей – мой средний брат, его надо забрать из аэропорта. По поводу воссоединения семьи ожидается ужин в небольшом ресторане на набережной. Где мне непременно нужно присутствовать. Илья самый старший из братьев и папина гордость – он пошел по стопам отца след в след, тоже решив стать практикующим хирургом – собирается привести свою девушку, к которой съехал от нас три месяца назад.

И слава богу! В квартире наконец появилась свободная комната, стало больше воздуха и очередь в ванную уменьшилась на одного человека.

Непонятный грохот доносится из прихожей, словно кто-то тарабанит кулаком по двери. Вытянув шею, недоуменно смотрю в ту сторону.

Звонок у нас уже пару лет как не работает. Курьера на сегодня я не вызывала, и мама ни о ком не предупреждала. Обычно все посылки остаются внизу, у консьержа. Мой восприимчивый ко всякому ужасу мозг живо воспроизводит все документалки про маньяков, начинавшиеся именно так…

…девушка совсем одна в доме, занимается обыденными делами, и тут на порог приходит незваный гость. Убийце, проживающему по соседству, вдруг понадобилась соль для барбекю. Ну а потом все как в тумане. Кровь, кишки.

Вздрогнув от очередного стука, двигаю к двери.

Прижавшись к глазку, рассматриваю стучавшего слишком долго. Потому что просто не верю своим собственным глазам. Приходится несколько раз моргнуть и потрясти для верности головой, а затем еще раз проверить.

Если бы на моем пороге появился маньяк в форме мясника и с разделочным ножом в руке, я бы удивилась меньше, чем обнаружив там Матвея Громова в одном набедренном полотенце.

Глава 8

Ясная

– Мля, – шипит видение по ту сторону двери и нервно оглядывается на лестничный пролет.

Матвей осматривается на площадке, будто прикидывает, куда еще можно постучать и вломиться. Проводит ладонью по лицу и, сцепив зубы, ударяет кулаком по стене.

Да, я все еще за ним наблюдаю, не выдавая своего присутствия. Стараюсь не дышать и не двигаться, играя в шпиона. Решая, стоит ли пускать Громова на порог квартиры и чем это может обернуться для меня.

Губы пересыхают, и сердце шарашит так сильно, отбивая ритм чечетки о ребра, что я, кажется, глохну.

Он что, меня преследует? Откуда он взялся на пороге моей квартиры? Завернутый в полотенце и босой. Решил, так сказать, сразу продемонстрировать товар лицом?

Мы не соседи. Всех жильцов подъезда я знаю если не по именам, то в лицо точно.

Так. Стоп. Он босой?

Всматриваюсь в глазок внимательнее.

Этажом ниже слышатся голоса, разговор идет на повышенных тонах, а следом раздаются грохот и топот.

Громов, повернувшись ко мне спиной, подтягивает съезжающее с ягодиц полотенце и принимает напряженную стойку. Словно уже все для себя решил и непременно полезет в драку с любым, кто посмеет на него налететь.

Счет идет на секунды, и я принимаю решение, которое, скорее всего, принесет мне множество личных проблем! Зато на лестничной площадке не будет трупа полуголого мажора и лужи крови. А она непременно появится, если до Громова доберется разъяренный отец Наргиз, моей одноклассницы.

Она как раз живет на пару пролетов ниже. Ее родители придерживаются весьма строгих религиозных взглядов, а их дочь любит пошалить и поиграть на родительских нервах.

Доигралась.

Торопливо прокручиваю ключ в замке и распахиваю дверь. Хватаю Матвея за плечи и втаскиваю внутрь квартиры, как раз в тот момент, когда мужская волосатая рука появляется на перилах. Просто кадр фильма ужасов, как раз из тех, что я так люблю!

– Что за… черт, – выдыхает пораженно Громов. – Ты?

Его лицо комично вытягивается, рот приоткрывается, а глаза широко распахиваются. Эмоция удивления искренняя и неподдельная. Полотенце Матвея медленно сползает вниз, он дергает его на место, продолжая неверующе таращиться.

Я краснею.

– Тихо! – Шикаю и накрываю ладонью его губы, чтобы помолчал.

Припадаю обратно к глазку.

Дядя Тагир, ворвавшись на нашу лестничную площадку, гневно закатывает рукава темной водолазки и сверкает таким убийственным, полным ярости взглядом, что мне хочется пригнуться, перекреститься и вытолкать Матвея обратно.