Первые несколько страниц вполне мило. Далее начинает очень сильно утомлять. Ловишь себя на мысли: а зачем, собственно, мне все это нужно знать? зачем такой Талмуд? Нет пассионарности, развернутости, смысла. Но вот, ведь читают люди, значит это нужно им. А я другой.
книга о памяти, книга о семье, книга о войне, книга о художниках… сентиментальное и неочень путешествие в историю. о том как наша память пытается «придумать» новые вехи в истории и о том насколько сильна коллективная память.
понравится тем, кто любит красивый слог, читая испытываешь наслаждение, каждую страницу хочется перечитывать и перечитывать.
это книга не только об истории семья Степановой, но и об многом другом.
книга и для тех, кто интересуется нетрадиционным искусством и ценит, повторюсь, художественный слог.
пока читаешь, постоянно возвращаешься в памяти к истории своей семьи.
отличная книга. рекомендую.
Ну вот я реально ждал эту книгу. Остановился на 45 %. И понял, что я просто не могу это читать. Это какая-то софистика. Премудрости. Нет возможности что-то отследить. Читаю и уплываю в другую сторону… Не могу следить за мыслью автора. Наверное просто не моё
Книга интересна широким охватом истории в лицах, судьбах. Интересна философскими рассуждениями автора. Интересна прецедентными текстами. Написана талантливым человеком.
Придёт время , когда каждый индивид будет страстно пытаться реконструировать историю своего рода и своей фамилии ( семьи ). Не так давно это пытался сделать математик Фоменко- один из авторов Новой Хронологии…Но у Марии Степановой это получилось изящнее и художественнее…
Оставьте отзыв
школьных учебниках сгорбленная обезьяна эволюционирует в прямоходящего белокожего сапиенса – только на моей фотографии логика прогресса не кажется очень уж очевидной) размещаются дамы более привычного нам образца, в турнюрах и буфах, и уже в самом конце живой очереди стоит хмурая, пряменькая, кажущаяся хрупкой на фоне внушительных сестер прабабка Сарра в чемто простом и темном. За ней, последняя в ряду, стоит совсем уже субтильная Рахилька. Обе они источают обманчивое тепло: мнится, что их я понимаю лучше, чем остальных. Медицинская карта роженицы, заполненная в 1916-м, дает мне набор фактической информации, избыточный в деталях, делающий процесс познания почти противоестественным. Я прилежно переписываю в тетрадь рост своей прабабушки (162 сантиметра), сведения о ее телосложении (нормальное, грудные железы развиты), окружности живота (окружность 94, расстояние от лона до пупка 16, форма шарообразная). Я замечаю, что технически мы с ней устроены одинаково ( регулы с 14 лет через 4 недели по 5 дней ). Только я во всем мире знаю теперь, что это была ее первая беременность, что боли начались вечером, что схватки продолжались 19 часов 40 минут, что ее маленькая, еще безымянная девочка весила всего 2420
Зато в арсенале семейного, ещеот-бабушки, новогоднего богатства был человек-курилка, чернолицый шкет ростом со спичку, который убедительно курил
когда в нашей семье было принято собираться вместе, раскладывался широкий гостиный стол, газировка лилась в темные, рубинового стекла, бокалы, присутствовали четыре непременных салата, морковный с орехами, свекольный с чесноком, сырный – и великий уравнитель оливье.
Сегодня для того, чтобы мертвые говорили, приходится дать им место в собственном теле и разуме – нести их в себе, как ребенка. С другой стороны, ноша постпамяти и ложится
что всем этим людям, живым и мертвым, не пришлось быть увиденными , что жизнь не дала им ни одного шанса остаться, запомниться, побыть на свету, что их обыкновенность сделала их недоступными для простого человеческого интереса, казалось
Новая книга Марии Степановой – попытка написать историю собственной семьи, мгновенно приходящая к вопросу о самой возможности сохранять память о прошлом, разбор семейного архива, оборачивающийся смотром способов жизни прошлого в настоящем, и история главных событий XX века, как она может существовать в личной памяти современного человека. Люди и их следы исчезают, вещи лишаются своего предназначения, а свидетельства говорят на мертвых языках – описывая и отбрасывая различных посредников между собой и большой историей, автор «Памяти памяти» остается и оставляет нас один на один с нашим прошлым.
2-е издание, исправленное
Отзывы 18