Читать книгу: «Работа над ошибками», страница 6

Глава 18

Когда мир снова стал устойчивым, Даша оказалась посреди небольшой университетский аудитории, и количество устремленных на неё взглядов свидетельствовало о том, что от неё чего-то ждут. Судя по обстановке – ответа на вопрос преподавателя.

Заметив нечеткое отражение в окне, Даша попыталась разглядеть себя. Хотелось увидеть хоть что-то знакомое, пусть даже ещё совсем юное лицо, кричащий макияж, прыщи, синяки от недосыпа и горящие глаза, но ничего, кроме джинсовой рубашки и длинных волос, собранных в хвост, в мутном стекле различить было невозможно.

Одногруппники, среди которых Даша разглядела и старых друзей, и давно забытых людей, удивленно смотрели на девушку, в то время как она пыталась сориентироваться. Определяя время для нового старта, Даша специально выбирала дату так, чтобы попасть в субботу – двух выходных должно было хватить на то, чтобы адаптироваться и мимикрировать. Как же так она могла просчитаться, что очутилась посреди пары, во время учебного дня?

«Должна же быть … – подумала Даша и тут же с горечью поняла, – чёрт, суббота же в универе – учебный день…»

– Так и что? – спросил преподаватель, имя, фамилию и дисциплину которого она не могла вспомнить.

Как-то так выходило, что у преподавателей существовали только фамилии: Иванов, Петров, Михеев, Коробов. У школьных же учителей – напротив, были преимущественно имена и отчества, без фамилий, Анна Ивановна, Тамара Михайловна, Нина Владимировна.

«Михеев, – внезапно всплыло в памяти, – точно Михеев». А вот имя-отчество его она, пожалуй, не могла бы назвать даже в свои настоящие студенческие годы.

– Леонова, если вы не знаете, садитесь, – сухо бросил преподаватель и приготовился что-то записать в журнале.

Девушка пробежалась глазами по учебникам, лежащим на столах студентов, и начала смутно догадываться, какая именно пара сейчас шла.

– Простите, у меня… закружилась голова, – сказала Даша, по сути не соврав, – вы не могли бы повторить вопрос.

В аудитории кто-то захихикал, кто-то расплылся в улыбке. Преподаватель молча жевал губы и смотрел на неё, как маляр на кисть – безучастно изучая рабочий инструмент. Зато Даша с интересом всматривалась в лицо, шевелюру и руки Михеева, понимая, что раньше не обращала внимания на его молодость и, чего уж там, привлекательность. Сколько ему? Тридцать пять? Сорок?

– Перспективы развития малого бизнеса. Прогнозы, меры поддержки, возможные сложности, – видимо, решив, что девушка достойна второго шанса, произнёс преподаватель.

Даша удовлетворённо кивнула, предвкушая свой будущий триумф: ей, как никому другому в этой аудитории известно и о перспективах, и о малом бизнесе, и о ближайшем десятилетии. В ответ она вложила весь свой профессиональный и жизненный опыт, знания, почерпнутые в университете, блогах, книгах, журналах, газетах, политико-экономических ток-шоу, дебатах, новостях. Попутно она добавила немного сведений о грядущих кризисах, долларе и банковской системе.

Отвечая, Даша видела, как вытягиваются лица выскочек с первых парт, как заинтересовались её речью «на Камчатке» (кстати, трое из которых станут представителями того самого малого бизнеса), как пристально смотрит на неё Михеев. Едва ли они могли оценить точность её прогнозов, вероятно, всех заинтересовала её новая манера складно излагать свои мысли, напористость и богатый на термины лексикон.

Постепенно Дашин взгляд переместился из аудитории на картинку за окном, где крупными хлопьями шёл снег, ложась на высокие ели, верхушки которых почти доставали до подоконника. Улицы укрывались пушистым белым ковром, словно выстилая приветственную дорожку для долгожданного гостя.

Глава 19

До конца пары Даша силилась понять: правильно ли она выставила время и не случилось ли какого сбоя? Она перебирала вещи на парте, вспоминала пароль телефона, вглядывалась в лица одногруппников, из-за чего получила удивленный вопрос «Ты чё?» и замечание «Леонова, вы ответили, дайте возможность ответить другим». Подружка, сидевшая впереди, передала записку: «Ты ж говорила, что не готовилась?» В ответ Даша просто развела руками, не придумав ничего лучше, но, видимо, этого хватило, и подруга не стала больше ни о чём спрашивать.

Пара завершилась, ликующая группа на ходу прощалась, расставаясь до понедельника, а Даша в размышлениях сгребла учебники в бесформенную сумку и вышла из аудитории.

И тут Даша увидела Его.

Свою бывшую огромную любовь – Егора. Его угловатость компенсировалась модной одеждой, воспаления на лице – стильной прической, а юное, ещё совсем не мужественное лицо – самоуверенностью.

Он стоял недалеко от зеркала и незаметно для остальных поглядывал на своё отражение. Любовался им.

Планируя будущую жизнь, девушка отлично помнила одни ошибки прошлого и начисто забыла о других.

Зато теперь она точно поняла, что это именно то самое время – зима, третий курс. Ей – двадцать.

– У тебя всё? – словно продолжая беседу, спросил парень.

– Что – всё?

– Пара последняя?

– А… да, наверное. Подожди, я сейчас, – увернувшись от объятий, бросила Даша и направилась к зеркалу.

Поравнявшись с ним, Даша наконец-то увидела себя. Мама всегда говорила: «Молодые все красивые». Но Даше это казалось сущей глупостью: у одной, вон, зубы кривые, у другой – волосы пережжённые, а она сама – пухлая и низкорослая. Глядя на двадцатилетнюю себя, Даша не могла увидеть ничего, кроме пышущей, сияющей молодости, которая затмевала собой все мнимые и действительные недостатки. Длинные густые волосы были убраны в хвост, ярко-зелёные глаза щедро обведены чёрным карандашом, на щеках виднелись рубцы от юношеских прыщей, а терзавший всю молодость лишний вес на деле отсутствовал.

– Так что, ты свободна? – вклинился в её размышления Егор, исподтишка поглядывая на собственное отражение.

Он никогда не выставлял напоказ любовь к себе – тем не менее, о ней было всем известно.

– В смысле?

– У тебя ж какие-то планы были, вроде на дачу или на какую-то базу вы там куда-то ехать собирались…

– С кем?

– Ты меня спрашиваешь?

– М-м-м…

– Ну тогда пойдем? – взяв Дашу за руку, спросил Егор.

– Куда?

– Пойдем покурим.

– Но я же не курю? – в какой-то момент Даше начало казаться, что она попала не в прошлое, а в альтернативную вселенную.

– Ну я покурю. Пойдем. У меня такой день сегодня. Мне нужно покурить, я тебе всё расскажу.

Радуясь, что таким образом можно выиграть немного времени и осмотреться, Даша кивнула и двинулась вслед за парнем.

Егор ей что-то рассказывал про академические неудачи, но она с трудом могла уследить за ходом истории: она изучала новый старый мир. Возле закусочной с самыми вкусными пирожками толпились студенты, поток курильщиков устремился к выходу, у актового зала встречались музыканты, очередь в гардероб разрасталась на глазах. Вокруг было шумно, как на ярмарке, а энергию, которую генерировали сотни жаждущих жизни студентов, казалось, можно потрогать руками.

Пока Даша жадно вглядывалась в каждую стенку, ступеньку, дверь родного университета, рассматривала каждое встреченное лицо в поисках знакомых, Егор вывел её на аллею и закурил. Лапы елей и голые ветки берёз были укрыты свежим пушистым снегом. Взлетающие с ветвей птицы сбрасывали снег на студентов, стоящих кучками перед университетом, а те лишь смеялись и отряхивали головы. Морозы уже миновали – порою чудилась весна, поэтому снег казался совсем безобидным, дружественным и дурашливым. Весь город словно превратился в белый лист, полотно художника, на котором яркими пятнами проступали силуэты зданий, свет фар, шум трамваев, запахи духов и сигарет. Даша переключила внимание на спутника и попыталась поймать нить рассказа.

– Прикинь, опять на пересдачу отправил. Не знаю, как теперь бегунок брать, этот гад опять начнет мне палки в колёса вставлять, – Егор замолчал и затянулся.

Парень долго рассказывал о том, почему не может закрыть очередную сессию, а Даша рассматривала его. В жестах Егора было что-то такое, за чем хотелось наблюдать, как за фокусом, а в речи всегда были словечки и фразочки, которые подхватывало всё бесчисленное множество его друзей. Голос приковывал к себе сразу же, как только Егор начинал говорить. Наверное, это и называют природным магнетизмом. В такого определённо легко влюбиться.

Но сейчас Даша не могла пробудить в себе и капли тех чувств, которые к нему когда-то испытывала. Она не могла разворошить и боль, пронзившую её, когда они расстались. Тогда она проплакала, наверное, несколько месяцев подряд, похудела на семь килограммов, спустила уйму денег на ненужные покупки и ввязалась в неудачный роман. В те дни первый миг после пробуждения был лучшей частью дня, а в следующее мгновение Даша вспоминала всё, что случилось между ними, и волна боли снова накрывала её. Теперь же всё это стало сухими фактами её биографии, и единственное, что она испытывала, глядя на Егора, – это недоумение.

Наверное, много чего можно было сделать в этот момент. Можно было его поцеловать и проверить, так ли это будет, как ей помнилось. Можно было дать ему пощечину за всё то, что ещё не было сделано. Можно было всё переделать и получить идеальную первую любовь. Можно было в лоб спросить: изменяет ли он ей сейчас или это только произойдёт.

Но недоумение пересиливало. Оно перерастало в непонимание того, зачем ей в новой жизни нужна эта история. История, в которой ей не хочется участвовать и которая закончится предательством. Тем более, она потратила на него слишком много времени: больше, чем стоило, и в конечном итоге, чем Егор потратил на неё.

– Можно заплатить, конечно, но тогда я пролетаю со сноубордом, – вздохнул Егор и снова затянулся.

– Слушай, нам надо расстаться.

Слова вылетели сами собой, раньше, чем Даша придумала план дальнейших действий.

– Что? – опешил Егор, его брови поползли вверх и там застыли, а сигарета, поднесённая к губам, осталась тлеть без нового глотка кислорода.

– Не пиши мне и не звони. Дело не в тебе… Хотя, знаешь, дело в тебе. Абсолютно точно в тебе, а не во мне. Я достойна других отношений. Пока.

– Что я сделал: ты мне не объяснишь? Давай поговорим. Нормально же всё было. С чего ты вообще…Что случилось-то?..

Даша хотела было уйти, но Егор схватил её за руку. Раньше стремительные убегания, страстные попытки догнать и удержать беглянку были частью романтической игры, теперь же ей было неловко перед окружающими, наблюдавшими сцену.

– Пусти, мне больно, я всё сказала.

– А мне не больно?

– Егор. Отпусти.

– После всего, что было, ты бросаешь меня на перекуре? Вот так просто? Я даже не заслужил объяснений или отдельного разговора?

– Такова жизнь, правда, у меня нет внутреннего ресурса на объяснения и выяснение отношений. Отпусти, – Даша попыталась выдернуть руку, но Егор только схватил её крепче.

– Это Янка твоя тебя накрутила.

– Она тут причём? Слушай, ну чего ты от меня хочешь сейчас? Зачем меня держишь?

– Тогда что происходит?

– Ой, Егор, ну прекрати…

– Послушай, давай поговорим вечером. Спокойно, без нервов.

– А я и не нервничаю. И вечером ничего нового тебе не скажу. Я давно хотела расстаться, но как-то не было подходящего случая.

– А сейчас, значит, случай подходящий, – он театрально развел руками, указывая на будничность обстановки, не достойную разрыва большой любви.

– Ну, может, и нет. Но я же не могу теперь повернуть время вспять, – внутренне усмехнувшись и даже испытав некоторое злорадство, сказала Даша, решив, что на это не готова тратить батарейку. Переживёт. Как когда-то пережила она.

– Всё не может так закончиться, давай поговорим, дай нам шанс, – Егор попытался притянуть сопротивляющуюся девушку к себе и поцеловать.

– Всё нормально? – раздался голос рядом с ними.

Егор и Даша одновременно повернулись – рядом стоял Михеев. Пары закончились, и он шёл из университета с кожаным портфелем и стопкой тонких папок в руках.

– Всё в порядке, – ответил Егор.

– Нет, всё не в порядке. Проводите меня, пожалуйста, до общежития.

Егор оценивающе посмотрел на Михеева, поразмыслив некоторое время, отпустил Дашу, развернулся и ушёл, бросив на прощание: «Истеричка». Прежде она бы постеснялась привлечь постороннего к своим проблемам, тем более преподавателя. Взрослого. Двадцатилетняя Даша ощущала себя подростком. Кто-то из одноклассников уже обзавёлся семьёй, кто-то из одногруппников – работой, кто-то из друзей – своим жильём, а кто-то просто повзрослел и стал ответственным. Взрослый мир был рядом – рукой подать, но она ещё не была в нём, несмотря на паспорт, внешний вид и браваду.

– Пойдёмте, я вас провожу, – спокойно произнес преподаватель.

– Спасибо, но он уже ушёл, я сама дойду. Я не хотела вас втягивать, – извиняющимся голосом зачастила Даша, – честно говоря, я не ожидала такой реакции. Обычно Егор себя так не ведёт… Вроде… В общем, спасибо, но я сама дойду.

– Пойдёмте-пойдёмте, – кивнул в сторону общежития мужчина, – тут рядом, дольше спорим.

Путь до общежития они проделали в тишине. Девушка иногда поглядывала на преподавателя, то и дело отмечая про себя его осанку, глаза, волосы. Она пыталась вспомнить что-то о его характере из предыдущей версии прошлого, но в голову ничего не приходило: тогда он был просто преподавателем, одним из многих. «Может, – думала Даша, – старик всё специально подстроил? И это просто моя судьба – встретить рыцаря в сияющих доспехах в первый же день перемещения сюда.» Даше захотелось, чтобы он спросил её о чём-то, попросил номер телефона или пригласил на свидание. В конце концов, между ними не такая уж и большая разница в возрасте! И если раньше она не замечала (или игнорировала) сигналы из мира взрослых, то теперь она ощущала химию, энергетику, возникшую между ними. Он ведь не просто так вступился за неё. Но преподаватель молчал. Лишь проводив её до самых дверей общежития, он сказал:

– Если у вас какие-то проблемы, не бойтесь обратиться за помощью. Поговорите хотя бы с куратором. Кто у вас куратор? Вера Семёновна? Поговорите, хорошо?

– Хорошо, – растерянно произнесла Даша.

– Ну всё, до свидания.

– До свидания, – в тон ему произнесла она.

Михеев развернулся и не оглядываясь пошёл в сторону автобусной остановки. «Ну что же, – подумала Даша, – Не стоит хотеть слишком многого от одного дня. Пожалуй, самое важное для себя я уже сделала – бросила Егора. Вернуться стоило хотя бы ради этого».

Даша задержалась на крыльце, размышляя о том, что хорошо помнит, как ей было больно, когда Егор её предал, как она страдала, как разочаровалась в мужчинах. Но совершенно не помнит, как и когда ей стало легче. Шли дни, месяцы, годы. Появлялись новые люди в её жизни, сентиментальные фильмы лечили душу, а романтические песни – снова её бередили. Случались романы, влюбленности и расставания. Возникали задачи, хлопоты, проблемы, цели, планы. Боль предательства и обиды растворялась во всем этом разнообразии внешнего мира, постепенно переходя из острой в хроническую. Её жизнь словно разделилась на две части: одна включала в себя всё хорошее и плохое, но реальное, другая же была потаённой и состояла из скорби об ушедшей любви и разрушенных мечтах. Эта вторая часть вплеталась в обычные дни и проявлялась, например, когда ей случалось проснуться в разочаровании от того, что это был лишь сон. Или, когда случайно найденная милая безделушка напоминала о совместных праздниках или романтических прогулках. Или кто-то похожий на Егора ехал рядом в автобусе. Со временем к дежавю и страданиям выработалась резистентность. Это происходило постепенно и очень-очень медленно. И вот теперь, спустя десять лет, она не могла найти в себе ни единого уголька, из которого можно разжечь прежний пожар любви или ненависти. Когда для неё всё окончательно угасло? Когда ей перестал сниться Егор? Когда она перестала вспоминать? Восемь лет назад? Семь? Пять? Странно: то, что казалось целой Вселенной, теперь представлялось ей таким незначительным.

Даша зашла в общежитие.

Глава 20

Студенческим домом Даши была комната в общежитии, в которой она прожила все пять лет. На третьем курсе одной её соседкой была Кристина, первокурсница, проведшая первое полугодие в веселье, а второе – в попытках избежать отчисления. Последнее, кстати, ей не удалось. Другой соседкой была Таня, отличница, активный профсоюзовец и участник модного танцевального коллектива.

Комната оказалась не совсем такой, какой была в воспоминаниях Даши, впрочем, к этому девушка уже успела привыкнуть. Помнилось, что она была безвкусно обставлена, плохо убрана и тесна. Теперь же виделся дневной свет, который лился через широкое окно, мечты, замершие в картах желаний, постерах и фотографиях, буйство цветов, рассаженных в банки из-под майонеза и разномастные горшки. В каждой детали комнаты был дух молодости и приметы их студенческой девичьей жизни: на столе – недопитая кружка кофе, наверное, Тани, спешившей на пары, на тумбе – развалившаяся стопка журналов Кристины, след от пролитого красного лака на пороге, дешёвые блузки и свитеры, сохнущие прямо в комнате, самодельный абажур, «дендрарий» – уголок с комнатными растениями, названный так людьми, ни разу не бывавшими в настоящем дендрарии, пёстрые домашние одеяла, деревянные стулья, обитые коричневым сукном, клеёнчатая скатерть, забытая кем-то гитара. Странно было спустя годы увидеть всё снова и понять, насколько в комнате было уютно. Тогда же, в студенчестве, было неловко перед гостями за небогатое убранство и постоянно хотелось лучшей жизни. Хотелось дом, в который не стыдно привести гостей: с виниловыми обоями, отдельной гардеробной, высоким изголовьем кровати, хорошим кофе и стеклянным столовым сервизом.

Даша заглянула в холодильник и присвистнула от удивления – в нос ударил прогорклый запах, ни одна из полок с продуктами не внушала оптимизма. Затем девушка проинспектировала свой гардероб (покосившийся шкаф, стоявший здесь ещё до её заселения), косметичку и кошелек. Радовало одно – теперь она снова была взрослой и могла решать сама: что носить, что готовить, что делать. И раз уж на то пошло, не стоило терять ни минуты.

Переодевшись, Даша приготовила большие пакеты, куда отправились безвкусные украшения, пёстрые блески для губ, просроченные тени для век, линялые футболки, жутко модные вульгарные топы, испорченные продукты (вне зависимости от их принадлежности), старые тетради (которые, как показал жизненный опыт, никогда не пригодятся), засохшие горшечные растения, кружку с отколотой ручкой, пустые флаконы из-под духов и декоративные фигурки. Выкинуть ежедневник с планом на очередной год рука не поднялась, хотя даже при беглом прочтении каждый второй пункт для новой Даши был неактуален. Она долго колебалась, разглядывая один снимок в рамке. На фотографии были Даша с Игорем: одинаковые кепки, похожие клетчатые рубашки, в руках шампуры. Даже глаза одного цвета – поэтому их часто принимали за брата и сестру. Хороший был тогда день, они проговорили весь пикник, и к вечеру расстались уже близкими друзьями…

Даша вынула снимок, порвала его, и отправила к остальной груде мусора.

Итак, получилось четыре больших пакета, нашедших своё последнее пристанище на помойке.

Закончив уборку, она отправилась в магазин. Потратить все деньги Даша не могла: она не помнила ни когда будет стипендия, ни когда родители переведут на карманные расходы, ни какие траты ей предстоят, ни какие нынче цены. Отдельной проблемой был пин-код от банковской карты, который не удавалось вспомнить, – оставалось надеяться, что привычка хранить все документы в ту пору уже сформировалась, и бумаги из банка где-то в комнате. В сумке Даша обнаружила кошелёк с несколькими купюрами и кучей мелочи – она взяла пятую часть суммы, которой хватило на картошку, морковку, лук, небольшую, подозрительно дешёвую курицу, гречку, яйца, пакет молока и весовое печенье. Остальное было отложено до выяснения обстоятельств.

Рассуждать о том, что деньги – не главное, могут позволить себе только самые богатые или самые несчастные. Даша не относилась ни к тем, ни к другим, поэтому с горечью была вынуждена признать, что отвыкла от дешёвых продуктов, отсутствия выбора в еде, нехватки стирального порошка и остального, что раньше воспринималось как должное, но вскоре забылось, как страшный сон, всплывая только как часть баек из студенческой жизни.

Следующим пунктом в списке дел было освоение кухни, холодной, грязной и с вечно забитой раковиной. Но готовка отвечала требованиям правильно питания, экономии и заботы о здоровье, поэтому выбора не оставалось. Даша вздохнула на пороге и двинулась к свободному столу.

– О, Лео, привет… Ты что, готовить собралась? – спросила её курившая и выдыхавшая дым в форточку пятикурсница, оглядывая принесённые продукты, старые кастрюли и чёрные от копоти тяжёлые чугунные сковородки.

– Привет, Кать, да вот, надо, – улыбнулась Даша.

– А я думала, ты не умеешь готовить, – безразлично и безоценочно сообщила Катя, забираясь на подоконник.

– Почему ты так решила?

– Да мне кажется, я тебя за готовкой не видела никогда.

Даша неопределенно пожала плечами – наверное, так и было. Пожалуй, она и правда готовила на общежитской кухне считанные разы. Вечно не хватало времени, желания, да и, пожалуй, навыка. По крайней мере, так было раньше.

Удивительно было видеть Катю такой же, какой она помнилась: жизнерадостной, беззаботной и общительной. Потом она станет строже, серьезней. И бросит курить.

– Что готовишь?

– Суп сделаю. Курицу потушу, гречку сварю. И яиц – на утро.

– Что, стипендию дали?

– Наоборот – деньги заканчиваются.

– А-а-а-а… Понятно, – протянула Катя, выдыхая дым, – да, в столовке не напитаешься. Тоже, что ли, к тебе прийти, приготовить что-нибудь. Или в магазин сходить? В холодильнике мышь повесилась.

– Приходи, вместе веселее.

– Посмотрим. Куча дел, знаешь ли, сериал не смотрен, кровать не лёжана. Но если голод победит – мы встретимся.

Катя выкинула окурок в открытую форточку и отхлебнула мутную жидкость, похожую на кофе. Потом она плеснула её остатки в раковину, ополоснула кружку и ушла.

Зазвонил телефон – на экране высветилось имя, и Даша нажала «отбой». Игорь настойчиво продолжал звонить. Девушка, не найдя в себе сил для ещё одного серьезного разговора, написала короткое сообщение о том, что садится батарея, и отключила телефон.

Ловко управляясь с готовкой, Даша настроила старенький радиоприёмник, стоявший на кухне, и с головой погрузилась в современную музыку. Восторг узнавания забытых песен теснил ностальгию, и, пользуясь тем, что кухня безраздельно принадлежала ей, Даша начала подпевать. Через десяток песен, она вошла в раж и даже стала пританцовывать, увлекшись в итоге настолько, что не сразу заметила появление Тани.

– Ой, привет, я тебя не слышала, – улыбнулась она, убавляя громкость.

– Ну ещё бы, – хихикнула соседка, – слышишь, а чего так в комнате пустынно. Ты убирала что ли?

– Немного.

– Узнаю руку мастера. Я так и подумала, что это ты. Сегодня же очередь Кристины.

– Ну просто, настроение нашло. И время было.

– Вы поменялись?

– Нет, я же говорю, просто… Будем считать, что я ей немного помогла.

– Понятно, – несколько мгновений Таня молчала, что-то обдумывая, а потом заговорила со злостью в голосе, – ты зря ей потакаешь. Она – свинья и лентяйка. А ты за неё генералишь. Мы же договорились.

– Слушай, я о ней совсем не думала, у меня такой день был… Мне нужно было руки чем-то занять…

– А что случилось?

– Да там…

– С Егором?

– Ага. Потом расскажу.

Таня хмыкнула.

– Хочешь поговорить? – многозначительно произнесла Таня.

– Да нет, не сейчас, – пожала плечами Даша.

– Как скажешь, – бросила Таня, поджав губы, и кивнув в сторону плиты, спросила: – а это что, гостей ждёшь? Или тоже руки занимала?

– Да нет. Просто надоело это вот: лапша, пряники, макароны. Уже желудок болит. И зад.

– Болит?

– Растёт. И денег прорва уходит.

– Ну и правильно! Я тебе уже давно говорю, – Таня заглянула во все кастрюли по очереди, пока говорила, – слушай, дай супчика. На Кристину ты уже поработала, а я чем хуже?

– Ты – лучше.

– Вот именно. Значит, на меня тоже нужно поработать. Пока только поваром. А то мне уходить скоро, не успеваю.

– А потом кем?

– Если хорошо себя покажешь, будешь личным ассистентом. Как сыр в масле кататься будешь!

– Обещаешь? – с улыбкой спросила Даша.

– Обещаю! – решительно подтвердила Таня.

– Договорились. Тогда бери кастрюлю, неси домой.

Таня взяла кастрюлю с супом и отправилась с ней в комнату. Следом Даша отнесла чугунную сковороду с отломанной ручкой, потом сходила за оставшейся посудой, а вернувшись в комнату, обнаружила там три тарелки и восседавшую за столом Катю. «Изящное решение», – подумала Даша. И, вновь привыкая к особенностям жизни в общаге, промолчала и принялась наливать всем суп.

– Суп – класс, – через пару минут коротко бросила Катя.

– Ага, – подтвердила Таня.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание, прервавшееся с приходом Кристины.

– Привет, – улыбнулась ей Даша.

Катя и Таня молчали, а Кристина оторопело смотрела на Дашу.

Отношения между двумя её соседками были чем-то средним между семейными склоками и дедовщиной. Хотя Даша старалась соблюдать нейтралитет, Таня на правах подруги считала её своей союзницей. После отчисления Кристины её непримиримая противница довольно долго грустила, хотя открыто в этом не признавалась.

– Привет, – удивленно ответила она.

«Так. Или мы сегодня сто раз виделись, – подумала Даша, – или я забыла про какую-то очередную вражду».

Судя по тому, что Таня не ответила, а едва не нырнула в тарелку, второе предположение было верным.

– Слушайте, у нас сегодня вечеринка, приходите, – предложила Катя, справившись с супом.

– Где?

– У нас, в двести пятнадцатой. Берите алкоголь для себя. Закуска есть. Ну, если хотите, по желанию можете принести.

– Сегодня я – пас, – ответила Даша, – я пока убирала, ходила в магазин, готовила, так устала, что хочу только упасть и спать без задних ног.

– На том свете отоспимся!

– У меня сейчас тренировка, – сказала Таня, переодеваясь, – а потом посмотрим.

– Как хотите, моё дело предложить. Если денег нет, так приходите – я не оставлю вас трезвыми и грустными. Ладно, я пошла. Спасибо за суп!

Катя выскользнула, а за ней и Таня. На столе остались стоять пустые тарелки.

Остаток вечера Даша посвятила погружению в новый старый мир – она изучала свидетельства нынешней жизни: фото, записки, чеки, конспекты, содержимое сумок и коробок, заменявших шкатулки. Девушка, как и при первом перемещении, раз за разом удивлялась, что прошлое, оказывается, помнилось лишь в общих чертах, а при приближении – обрастало подробностями, которые словно не вспоминались, а узнавались впервые.

К вечеру Дашу переполняли эмоции, планы, нахлынувшие воспоминания, но физическая усталость брала верх. Даша решила лечь пораньше, переоделась в пижаму, легла на узкую казённую кровать и повернулась к стене. Перед её глазами предстали светло-коричневые обои с рисунком из контуров тёмных квадратов и появившихся из-за неправильной стыковки обоев при поклейке – ромбов. Даша провела рукой по линии одной из фигур. Она была точно такой, как ей помнилось. Когда Даша уже была готова отойти ко сну, где-то, видимо, в двестипятнадцатой, громко заиграла музыка. Сон стал невозможным.

«Если не можешь победить – присоединяйся», – подумала она и стала натягивать джинсы.