Читать книгу: «Квантовый переполох», страница 2

Глава 3

Люсинда жадно глядела в окно машины и сравнивала свой город и этот, чужой, из другого мира. И не находила отличий. Та же каменная стела с гербом Дивногорска. Закусочная на заправке. Беспорядочная россыпь мелких коттеджей по обе стороны. Лесопарк с тощими соснами, оголенными до самых верхушек. Кладбище на горке, сплошь усыпанное кривыми разномастными памятниками и крестами. Издали кладбище походило на старого ежа с потертыми иголками. Люсинда не любила здесь бывать. Вспоминала похороны отца, протяжные всхлипывания мамы, истерику папиной сестры. Мертвым не место рядом с живыми. Пусть бы хоронили умерших дальше от города. Люсинда, как ни старалась, разглядеть с дороги отцовский памятник не смогла. Далеко, и едут быстро.

Машина петляла по улицам старого города. Люсинда кивнула на промелькнувший в окне краеведческий музей, в который они с подружками бегали смотреть на чучело оленя. Интересно: в этой реальности чучело тоже есть? Или его заменил какой-нибудь медведь. Люсинда попыталась вспомнить, есть ли в окрестных лесах медведи, но в голову ничего не пришло. Далека она была от лесов, и за город выезжала только на дачи с шашлыками. Да в эту «Западне», чтоб ее инопланетяне унесли! Надо же так попасть! В кои-то веки решилась на платный секс – и очутилась черт знает где. Уж лучше с женатиком бы связалась. С совестью уж разобралась бы как-нибудь. А вырванные ревнивой женой волосы – это тебе не прыжок в параллельную вселенную. Или где она там очутилась?

Проехали двадцать пятую школу, в которой она училась. Люсинда машинально кивнула – все, как положено. Стадион с красными турниками, облупившееся крыльцо, стайки детей во дворе. Школа, как школа. На миг в голове мелькнула разумная мысль – что, если эти «спецы» ее обманули? Никуда она не переместилась, а до сих пор в своем городе. Им зачем-то нужно, чтобы Люсинда так думала. Хотят свести ее с ума, запереть в психушке? Люсинда глубоко вздохнула и вытаращила глаза. Оппозиция! Коварный Борька Устрицын нанял уголовников, чтобы ее похитили и вывели из игры перед самыми выборами. А когда она выйдет на свободу – ее репутация вменяемого и адекватного управленца будет подпорчена. И останется только писать заявление и работу искать.

– Остановите машину! – крикнула Люсинда, вцепившись в спинку кресла водителя – Виктора.

Он резко тормознул – Люсинда дернулась, ремень безопасности уберег ее голову от удара.

– С ума сошла? – рявкнул Виктор, зыркая на Люсинду вытаращенными глазами.

– Я выйду. Мне ваши игры понятны. Ничего у вас не выйдет, я возвращаюсь домой. Спасибо, что подвезли. Адью!

Она отстегнула ремень и выпрыгнула из машины, потеряв больничные тапки. Босые ноги коснулись мокрого и холодного асфальта. Люсинда затравленно огляделась – улица Белинского. До дома два квартала. Ничего. Добежит. Правда, ключа у нее нет. Но в соседнем подъезде живет подруга Каринка – у нее запасной, откроет. Люсинда подобрала полы халата и резво припустила в сторону дома. Вслед ей послышался грозный крик, сигнал клаксона. Плевать она хотела на этого Виктора и его команду идиотов. Думали провести ее, Люсинду Толстую, бывалого политика, интригана, и женщину. Ха!

Босиком бежать было тяжко и больно. Ноги беспрестанно кололись, мерзли, пачкались. В разгар дня прохожих было немного, но и те удивленно взирали на бегущую мимо растрепанную даму в купальном халате и без обуви. Люсинда молила бога, чтобы ее кто-нибудь не узнал. Потом сплетен не оберешься! Утешало, что в таком неприглядном обличии ее вряд ли кто видел. Разве что бывший муж Сереженька. Но тот пешком не ходит, за хлебом на машине ездит. Представив рожу бывшего при виде бегущей в халате жены, Люсинда нервно хихикнула. И припустила быстрее. Ноги онемели от холода, дыхание рвалось наружу. Воспаление легких ей обеспечено. Узнает, кто заказчик сего непотребства – по судам затаскает! Мысль о судах немного согрела озябшее сердце Люсинды, и последнюю сотню метров она пронеслась дикой ланью.

Остановилась у подъезда подруги, чтобы отдышаться. И вдруг увидела ее. Трансформаторную будку. Старую и грязную. Раскрашенную пошлыми надписями. Посреди двора аккурат рядом со стоянкой машин. Откуда она взялась? Люсинда на цыпочках, словно под гипнозом, пошла к этой будке. Забыла про сестру, про холод и босые ноги. Будка притягивала, манила ее своей внезапностью.

Люсинда прошлепала по жухлой траве, приблизилась к будке и бережно коснулась руками серых кирпичей. Настоящая! Пригляделась – кирпичи выглядели потертыми временем и осадками. Вся будка, волшебным образом очутившаяся посреди ее родного двора, будто кричала о своей старости, укоренённости в этом месте. Словно была здесь уже много лет, и это не ее, будки, вина, что Люсинда ее впервые здесь увидала.

– Епишкин пистолет! – пробормотала Люсинда любимое ругательство своей бабушки. – Я или чокнулась, или в самом деле оказалась не там, где надо.

Она медленно, словно нехотя оторвала ладони от холодной будки и пошла назад к подъезду. Надо срочно поговорить с Кариной.

Подъезд на удивление оказался похожим и ничем особо не примечательным. Двери, как двери. Каменные ступени с зеленой полоской по краю. На стенах голубая побелка. На подоконниках чахлые цветы. Возможно, цветы были не те же самые, но Люсинда никогда цветов не держала, и вряд ли могла отличить одно растение в горшке от другого. Она поднялась на третий этаж и нажала кнопку звонка. В квартире гулко звякнуло, послышались шаги, дверь открылась. Каринка!

Люсинда бросилась на шею подруге и разрыдалась.

– А-а-а… Каринка, со мной такое было… Не поверишь… Я чуть не сдохла от страха…

Люсинда прижималась к подруге и ревела, не в силах остановиться. От того не сразу заметила, что та ей не отвечает. Даже пытается отстраниться.

– Женщина, вы кто? Да отцепитесь же от меня, наконец. Вам плохо? Я скорую вызову.

Люсинда ее не слышала. Облегчение нахлынуло, утопило ее в бурных волнах безопасности этого дома, близости знакомого человека. Она не понимала, что ей говорят и желала лишь, чтобы больше ничего не случилось. Никаких приключений. Она хочет быть здесь, с Кариной. В квартире, знакомой с детства.

Люсинда не сразу поняла, что ее куда-то ведут, усаживают на диван. Очнулась лишь, когда Карина говорила по сотовому:

– Да, кажется, сбежала из больницы. Босиком, грязная, невменяемая… Когда приедете?.. Нет, она не буйная…

В тепле Люсинда отогрелась и почувствовала, как ее мозги-шестеренки заработали чуть живее, энергичнее. Она пристально глянула на Карину – подруга изменила прическу. Вместо короткой стрижки – длинные белокурые волосы. И обстановка другая – мебель, потолки, светильники, портьеры. Все иное, незнакомое. И этот разговор по телефону. Карина убрала телефон в карман и сочувственно посмотрела на Люсинду.

– Принести вам чаю? Или успокоительного накапать? Скорая сейчас приедет.

– Скорая? – непонимающе моргнула Люсинда. – Ты вызвала скорую? Но зачем? Я в порядке. Мне нужна горячая ванна и одежда. Возьми ключи от моей квартиры и принеси мне во что переодеться. А я пока приму ванну.

– У меня нет ваших ключей, – нахмурилась Карина. – Я вас впервые вижу. Сейчас приедет скорая и увезет вас туда, откуда вы сбежали.

– Откуда я сбежала, туда уже не вернусь, – неуклюже пошутила Люсинда. – Там все законсервировали. Проход закрылся. Вуаля!

Люсинда сделала попытку встать с дивана, но Карина вдруг выставила руки и крикнула:

– Стойте! Оставайтесь на месте, иначе я закричу. Не подходите ко мне.

– Каринка, ты в порядке? – изумилась Люсинда. – Почему ты мне «выкаешь»? Я же твоя близкая подруга.

Люсинда поднялась с дивана и с распростертыми руками и улыбкой на пол лица направилась к подруге. Та с криком выскочила в прихожую и закрыла дверь. Люсинда остановилась, толкнула – Карина, видимо, подпирала дверь с другой стороны. Не выпускала. Люсинда разозлилась.

– Прекрати свои дурацкие игры! Я намерзлась, голодная, хочу вымыться и вернуть себе человеческий облик. Бери ключи и дуй за одеждой.

– Куда я должна «дуть»? – визжала за дверью Карина. – Я понятия не имею, кто вы и откуда свалились на мою голову. Пусть скорая разбирается.

– Зачем ты скорую вызвала, дубина стоеросовая? Я же не больная, просто грязная. И документов у меня нет. Что ты им скажешь? Без документов меня ни одна скорая не возьмет. Без паспорта даже трупы не возят.

– Сами будете разбираться. Мое дело сдать вас на руки санитарам. Поставят укол – очнетесь в больничке. И все будет в порядке.

Голос Карины срывался истеричными нотками. Люсинде послышался всхлип – рыдает она там за дверью что ли? Люсинда посильнее толкнула дверь – бесполезно. Каринка выше и крепче маленькой и тощей Люсинды. И старше на два года. Что с ней случилось? Почему не узнала? Ответ плавал где-то на поверхности ее разгоряченного стычкой мозга, но Люсинда, пережившая столько всего, была не в силах его ухватить. Мозг отказывался признавать очевидное, сопротивлялся изо всех сил. Уставшая от сопротивления Люсинда присела на диван и принялась ждать. Если Каринка желает корчить из себя дурочку – пусть. Она, Люсинда, с места не тронется. Будет сидеть и ждать. Сил у нее больше нет.

Люсинда сидела и сидела. За дверью всхлипывала и что-то бормотала упертая Карина. Скорая все не ехала. И Люсинда не заметила, как слиплись ее глаза, и она снова провалилась в сон. Снился ей все тот же сексуальный мужик из «Западни». Голый, он с розовой веревкой, скрученной наподобие лассо, бегал за Люсиндой по коридору отеля и старался настичь ее. Люсинда убегала, что есть мочи, ей было страшно, ох, как страшно. Мужик настигал ее, дышал в спину, ее силы были на исходе. Она уже чувствовала, как он набрасывает ей на шею розовую веревку и кричала, кричала…

– Тише, тише. Вы в безопасности. Все хорошо, – рядом с ухом журчал мягкий, успокаивающий голос. Сознание Люсинды плыло на теплых волнах. Было хорошо и уютно, как дома, в своей постели.

– Где вы ее нашли?

– На Разводной улице, дом тридцать пять. Ворвалась в квартиру Пряничной Карины Сергеевны и уверяла, что она – ее подруга детства и живет в соседнем подъезде. Я проверил – в том доме никогда не проживала Люсинда Толстая.

– Более того, в нашей реальности никогда не было Толстой Люсинды Арсеньевны. Ее просто не существует.

– Однако, она здесь. Живехонька и весьма активна. Хорошо, что на окнах решетки. Отсюда не сбежит.

Люсинда открыла глаза и уперлась взглядом в худую фигуру Виктора. И поморщилась от увиденного. Она лежала на кровати, вокруг белели стены больничной палаты, пахло лекарствами, а в окне торчала крепкая железная решетка. Ее поймали, и теперь не сбежать. Кошмар в «Западне» оказался правдой. Она в плену «спецов». За ней будут наблюдать. Отсюда ей не выйти. Да и некуда. Караул!

Глава 4

Майор ФСБ Федор Соколов торопливо шагал по коридорам психиатрического отделения и бросал на запертые двери тревожные взгляды. Окружающая белизна больничного коридора с дробно скачущими дверями создавала ощущение неясного беспокойства. Коридор был длинный, узкий, Федор шел по прямой, старался не сбиваться, словно шаг вправо или влево грозил неприятностями. Следом за Федором мягкими, скользящими шагами двигался Виктор Штепсель из донельзя странного отдела ПВК. Созданного по инициативе ФСБ для расследования таинственных событий, происходящих в загородном клубе «Западня».

Порученное дело о появлении в номере отеля женщины и трупа мужчины поразило майора Соколова своим абсурдом. Фантастичностью. Он и подумать не мог, что такое возможно. В реальном мире, а не в фантастических романах, которые Федор жадно проглатывал после работы.

– Психическое состояние объекта неустойчивое. Ваше появление может вызвать страх, даже агрессию. Если вы не проявите осторожность, за последствия я не ручаюсь.

Виктор говорил быстро, сбивчиво, будто хотел вместить в крохотный промежуток времени как можно больше слов.

– Я буду предельно осторожен, – сухо ответил Федор и резко остановился перед дверью с номером 22.

На уровне глаз в двери виднелось маленькое окошечко. Федор приблизился к окошечку и заглянул внутрь. В узкой палате на кровати, привинченной к полу, свернувшись калачиком, лежала щуплая женская фигура в голубой пижаме. Темные кудри женщины разлохматились на подушке, глаза были закрыты.

– Осторожно! Она чрезвычайно буйная. Вчера поцарапала санитара Никиту. Пришлось вкатить ей успокоительное.

– Ваш Никита, наверное, слабак, – хмыкнул Федор. – Не мог справиться с этим одуванчиком.

– Одуванчик набросился на него дикой кошкой, чуть физиономию не распластал.

Федор насмешливо глянул на Виктора и ткнул пальцем в замок:

– Отпирайте. Можете присутствовать, если желаете. Или спрятаться в коридоре. Я, в отличие от трусливого Никиты, с женщинами не дерусь.

– Зря храбритесь! Вы еще в деле ее не видели, – буркнул Виктор, но ключи достал и дверь открыл. С ироничным поклоном пропустил вперед Федора, вошел сам и запер за ними дверь. Федор решительно шагнул к кровати и дотронулся до плеча «объекта».

– Люсинда Арсеньевна! – призвал он спящую.

Так открыла один серый глаз, потом другой, резко дернулась, подпрыгнула и заорала что есть сил:

– Ты же труп! Я сама видела!

Федор устоял на месте, но все же шумно выдохнул, улыбнулся:

– Все хорошо. Вы приняли меня за другого. Так получается, что я расследую смерть, хм, своего двойника. Вашего «земляка», можно сказать. Оттуда. Я – майор ФСБ Федор Соколов.

Люсинда сжалась в углу кровати, обхватив колени руками и смотрела на него испуганными серыми глазищами. Федор подумал, что на ее лице эти глаза кажутся огромными, как два бездонных озера.

– Успокоились? – подбодрил он ее. «Объект» одарила его испуганным взглядом.

– Я же собственными глазами видела твой труп, – стуча зубами, выдавила Люсинда. – Ты спал в моей кровати. Голый и с розовой веревкой. А потом гонялся с этой веревкой за мной по коридору, так и норовил поймать и связать. А я убегала, не давалась в твои мертвые лапы.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой Виктор в ответ на изумленный взгляд Федора. – С тех пор, как она здесь, ей снятся сны с вашим участием. Большей частью эротические. Все же с тем мертвецом она была в очень тесном контакте.

– Мы с ним трахались, – радостно кивнула Люсинда. Она, вроде, слегка вышла из ступора и теперь оценивающе разглядывала Федора. – Живым он был весьма неплох в сексе. Интересно: у вас с этим как? Способны доставить женщине удовольствие?

Федор открыл рот и тут же закрыл, не зная, что сказать. Его щеки окрасил румянец, и он досадливо прикусил губу. За спиной, изо всех сил сдерживая смех, кряхтел Виктор. Федор гневно сверкнул глазами. Опытный силовик, а ведет себя, как подросток. Он грозно посмотрел на Люсинду и заявил:

– Мне нужно задать вам несколько вопросов насчет покойного, с которым вы, хм, вместе провели ночь, а потом очнулись. Вспомните все, что вы видели в день пробуждения. Любая мелочь может помочь расследованию.

– Ни слова не скажу, – процедила Люсинда и с вызовом глянула на мужчин. – Пока не выпустите меня из этой тюрьмы.

– Вы не в тюрьме, дорогуша, а в психиатрическом отделении городской больницы, – пояснил Виктор.

– Пофиг. Окно с решеткой – значит тюрьма. Выпустите – тогда все расскажу. Ничего не утаю.

Обещание рассказать все подействовало на Федора странным образом. Он вдруг представил, как Люсинда Арсеньевна, с пушистыми кудряшками похожая на одуванчик, взахлеб и страстно рассказывает им с Виктором о бурной ночи в том клубе. С его двойником. Федор любил женщин и секс. Но разговаривать об этом стеснялся. Ему всегда становилось неловко, если коллеги отпускали в адрес знакомых дам сальные шуточки. О дамах или ничего, или только хорошее – Федор старался соблюдать это правило. Но делать это было непросто. Коллеги страсть как любили посплетничать. Чаще всего о футболе, тачках и женщинах. Федор против футбола и тачек ничего не имел, даже одобрял. А про женщин сплетничать не желал и коллег одергивал. За что его прозвали «монахом».

– Мы не можем выпустить вас «на волю», – пока Федор раздумывал, Виктор и Люсинда громко препирались. Каждый тянул одеяло на себя. – Что, если вы обратитесь к журналистам? Или напишете статью в интернете? Да меня начальство сожрет, когда узнает.

– Кому она напишет? – недоверчиво хмыкнул Федор. – Интернет пестрит историями про инопланетян, вампиров и привидений. Ей же никто не поверит. Решат, что выдумала. Писать сейчас можно все, что пожелаешь. Если это не противоречит законодательству Российской Федерации.

– Видите? Майор дело говорит, – улыбнулась Люсинда. Федор подумал, что улыбка у нее самая очаровательная. – Выпускайте немедленно! Я здорова, не имеете права меня здесь держать. И вообще, держите вы меня здесь нелегально. Я даже с психиатром не встречалась. Подниму шум на всю больницу, если не выпустите. Я хочу уйти отсюда. Эти стены на меня давят. Того и гляди реально свихнусь.

Федор и Виктор переглянулись.

– Куда вы пойдете? – отчеканил Виктор, сверкнув глазами. – Здесь вы никому не нужны. У вас ни дома, ни денег. Даже паспорта нет.

– Так раздобудьте мне паспорт, и дом, и документы, – не унималась Люсинда. – Ваш ПВК наверняка хорошо финансируется. Выделите часть денег на содержание «объекта», как вы меня невежливо прозвали. Я должна отсюда выйти, пока не свихнулась. И чем скорее, тем лучше.

– Виктор, девушка права, – кивнул Федор. – Займитесь документами. Оформите ей временный паспорт. А я решу вопрос с проживанием. На время следствия.

– Снимите мне номер в шикарном отеле или квартиру? – обрадовалась Люсинда.

– Будете жить со мной, – усмехнулся Федор. – Выпускать вас нельзя. Вы же здесь «новичок». У меня вам будет безопаснее. Отдельная комната, трехразовое питание. Интернет. Будете изучать наш мир. Заодно поможете мне с расследованием.

– С расследованием? – нахмурилась Люсинда. – Но ведь я никогда не встречалась с покойником до той ночи. А ночью мы с ним почти не разговаривали. Я ничего о нем не знаю. Кроме того, что он рассказал.

Она ткнула тонким пальцем с длинным разрисованным ногтем в сторону Виктора. Тот невольно поморщился – наверное, вспомнил исцарапанного Никиту.

– Ваши сведения очень ценны. Здесь вы последняя, кто общался с убитым. Можно сказать, свидетель преступления.

– Убитым? – не поняла Люсинда. – Он же умер в процессе перехода. Сердце отказало или тромб оборвался. Не выдержал, так сказать, межпространственных перегрузок.

– Убитый отравлен. Согласно заключению судмедэксперта смерть наступила еще на той стороне. Сами понимаете: все подозреваемые остались в той «Западне», а у нас есть лишь вы, Люсинда Арсеньевна.

– Хотите сказать, что это я его прикончила? А потом дрыхла рядом с ним до полудня? Да случись такое, я бы и близко к нему не подошла. Лучше бы в коридоре на коврике переночевала.

– Вполне возможно, что вы так и сделали, – ехидно заметил Виктор. – О том, что вы спали рядом с трупом мы знаем лишь с ваших слов. Ни свидетелей, ни доказательств.

– Да идите вы, – рассердилась Люсинда. – В «Западню». И провалитесь в эту пространственную дыру. Чтобы не говорить глупости. Зачем мне убивать мужика, которого я впервые вижу? Я же не Черная Вдова, готовая прикончить самца после спаривания.

– Вот это нам и предстоит узнать, – Федор еле сдержал рвущуюся наружу улыбку. С этой Люсиндой не соскучишься. – Я заберу вас к себе в квартиру. Дам компьютер. Вы будете вспоминать подробности пребывания в «Западне» и записывать в файл.

– Слушайте, может, проще закрыть это дело? – скривилась Люсинда. – Мне совсем не улыбается вспоминать об этом неприятном событии. Да еще записывать. Мне теперь кошмары снятся. Будто я трахалась с ним, когда он был уже мертвым. Или зомби. Что вам стоит забыть об этом трупе? Отдать его на опыты или зарыть в безымянной могиле? У него же здесь нет родственников. Его никто не знает, и он никому не нужен.

– Вы забываете, что теперь я – его родственник. Можно сказать, по прямой линии, – хмыкнул Федор. – Не в моих правилах «закрывать» нерасследованные дела. Мы найдем убийцу, Люсинда Арсеньевна, независимо от того, на какой из сторон он скрылся. На той или на этой. Рука правосудия дотянется до него, поверьте.

– Верю в вашу вездесущую руку, – вздохнула Люсинда и слезла с кровати. – Везите меня к себе. И купите мне, наконец, нормальную одежду. Я – женщина, а не пациент психушки.

Мужчины обменялись саркастическими ухмылками.

Майор Соколов обитал в трехкомнатной холостяцкой квартире. Квартиру ему подарили родители, которые перебрались в собственный дом. Отец Федора, известный стоматолог, хорошо зарабатывал. Мама преподавала в школе историю. Несколько лет назад Федор закончил Дивногорский институт ФСБ и сразу женился на Кате. Пышная свадьба, медовый месяц на Сейшелах. А после суровые будни, когда Федор дни напролет пропадал на работе. А Катя ходила на курсы и тренинги и заявляла, что не хочет иметь детей. Дети ограничат ее свободу, испортят фигуру. На детей нужно много денег. Федор, который вырос единственным ребенком, мечтал о детях. Супруги поругались, Катя ушла, хлопнув дверью, потом вернулась. Они с Федором помирились. Потом все повторилось.

Поначалу Катины «уходы» злили Федора. Он страдал, без конца писал ей, умолял вернуться, простить его. Безумно радовался, когда она возвращалась домой. Когда мирились, ему казалось, что ближе у него никого нет. Ну, и пусть, она такая взбалмошная, капризная и каждый раз заявляет, будто уходит навсегда. Он любит ее. И будет любить. Судьба у него такая. Они же клятвы друг другу дали. На берегу озера, при свидетелях.

Но однажды, когда Кати не было дома уже третьи сутки, и Федор, как неприкаянный, бродил по пустым комнатам, его вдруг осенило. Они с Катей стали чужими. Каждая ссора будто отдаляла их друг от друга, разводила по разным берегам реки. Ломала мосты. Федор провел тревожную бессонную ночь. Все думал: сможет ли он один, без Кати. А наутро написал ей: «Не возвращайся. Я подаю на развод». И поменял дверной замок.

С тех пор прошло уже пять лет, и он всячески увиливал от серьезных отношений. Зачем сближаться, открывать душу, если рано или поздно все закончится? И станет только больнее. Лучше расстаться, пока еще не приросли друг к другу, не привязались. И никаких обязательств. Они лишь все портят, усложняют…

Люсинда разглядывала квартиру Федорова, усмехалась, критиковала:

– В этой комнате обои должны быть светлее – северная сторона. Зеркало напротив двери – нельзя. Пол скользкий – упасть недолго. А на кухне ничего не найдешь. Где ты хранишь соль? А чайные чашки?

Едва вошли к Федору, она сразу перешла на «ты».

– Неудобно «выкать», если мы будем жить в одной квартире, – объяснила она.

Федор не возражал. В голубой пижаме и маминых тапочках-зайчиках Люсинда походила на девчонку. Маленькая, очень стройная, но с приятными округлостями. С изящными запястьями и тонкими пальцами. А ее серые глаза – то глубокие и мечтательные, то веселые и озорные, вызывали у Федора незнакомое доселе чувство зыбкости бытия. Словно все в мире хрупкое, призрачное, способное в один миг растаять, как весенний снег, рассеяться, как туман над рекой. Исчезнуть в глубинах той самой межпространственной дыры, которая выбросила сюда Люсинду. Одолжила ее на время, не навсегда. И Федору, который отвык от серьезностей, от любых женских уз, вдруг отчетливо захотелось обрести эти самые узы с ней. Девушкой из зазеркалья, из мира, которого нет.

Он с болью смотрел на Люсинду и чувствовал, как рвется дыхание, холодеют руки. Насколько она здесь? Что если завтра та сверхъестественная сила, которая заслала Люсинду сюда, заберет ее обратно? А его, Федора, оставит здесь горевать, умирать от тоски и разбитого на осколки сердца?

Виктор сказал, что ПВ-дыра появится «ориентировочно» через год. Значит, у них с Люсиндой есть всего один год. Ничтожно мало! А он до сих пор не признался ей в своих чувствах. Поймет ли она его? Ответит ли взаимностью или оттолкнет? Федор страшился узнать ответ и молчал. День ото дня.