Телохранители для апостола

На столе уже дымился кофе, а Або все смотрел куда-то вдаль. Из состояния глубокой задумчивости его вывел звук мотора подъехавшего автомобиля. Открылась дверь, и на землю спустился грузный человек в темных очках и национальном арабском одеянии: длинный белый дишдаш, на голове большой платок с рисунком в ромбик – кюйфия.

– Закхей! – Або вскочил на ноги, и они обнялись с сирийцем. – Рад тебя видеть.

– Ты выглядишь усталым, – покачал головой сириец, – но я знаю, что Аллах отблагодарит тебя за твои труды. Придет день, и мы сокрушим христианский мир, мир неверных с их ложной религией.

– Он придет очень скоро, уважаемый Закхей. Ты принес мне долгожданную весть?

– Да, мы с тобой, дорогой друг. Руководство «Партии Аллаха»^[4] приняло решение участвовать в подготовке этой акции. Это мудро – одним ударом обезглавить все христианские конфессии, а заодно подать урок мусульманам, которые предают священные заветы пророка Мухаммеда. Есть сведения о том, когда состоится эта конференция в Ватикане?

– Пока нет, идет подготовка, консультации. Возможно, что они что-то почувствовали, а может, это элементарные меры предосторожности. По крайней мере, папская жандармерия в Ватикане переведена на усиленный режим службы.

– Это плохо! Если подключатся спецслужбы ведущих мировых держав, то все наши планы нарушатся. И будут большие потери!

– Но не напрасные жертвы! – горячо воскликнул Або. – Это наша борьба, наше служение Аллаху, строительство нового мира. Ни одна борьба не обходится без жертв, но это священная война, и все погибшие на ней…

– Да-да, конечно, – с улыбкой перебил собеседника сириец. – Мы не остановимся ни перед чем.

* * *

Спектакль в Венской опере сегодня закончился позже обычного. После окончания зрители долго не отпускали Герхарда Шеперда, молодого оперного тенора. Сегодня был его дебют, и сегодня же молодому вокалисту исполнялось тридцать лет. Под требовательные овации зрителей артисту пришлось исполнить еще несколько арий из известных оперных произведений.

Два человека в зале вели себя менее восторженно, но старались не подавать вида, что чем-то недовольны. Наверное, они бы покинули свои места в партере, если бы это могло быть незаметным для других людей. Все-таки вот так откровенно высказывать свое отношение не стоило.

Наконец действо закончилось. Зрители, шумя и переговариваясь, потянулись к выходам из зала. Двое мужчин в строгих деловых костюмах были даже чем-то похожи. Один, говоривший на хорошем немецком и с властными нотками в голосе, был высок, имел длинное холеное лицо и высокий лоб с залысинами. Его спутник, коренастый крепыш с круглым лицом и капризными складками вокруг губ, был более эмоционален, он часто вздыхал и сокрушенно качал головой.

Выйдя из оперы, оба мужчины сели в поджидавший их лимузин представительского класса. Гостем в Вене был папский нунций, то есть официальный посланник Ватикана в Австрии кардинал Франческо Потоли. А его спутник – Томас Боулерд, приехавший из Лондона специально для обсуждения ряда вопросов, которые возникли в результате расхождения во взглядах между католической церковью и протестантством в Европе. Томас Боулерд слыл активным деятелем истинной веры. Но цель его встречи с представителем Ватикана была иной. Она касалась возможной конфронтации.

– И все-таки я предлагаю вам подумать и принять правильное решение, – продолжил итальянец их сегодняшний разговор, который начался еще задолго до спектакля в Опере. – Все верующие всего мира должны сплотиться вокруг престола Божьего перед грядущей угрозой. Кто, как не лидеры церкви, должны взять на себя миссию примирения народов.

– Я не вижу в ваших словах ничего, что противоречило бы доктрине любой конфессии, – согласился англичанин. – Но меня, мягко говоря, смущает тот факт, что католическая церковь считает себя тем самим Божьим престолом, единственной истинной церковью, тем самым отодвигая всех остальных верующих от света Божьего. Почему именно папа считает себя средоточием сострадания и источником спасения мира?

– Ну, почему вы снова все сводите к какой-то разделительной полосе? – мягко стал возражать итальянец. – Почему между нами межа, почему вас беспокоят те вещи, которые не имеют отношения к высокой цели. Никто же не мешал протестантскому движению инициировать этот вопрос, эту идею.

– Вот видите, вы опять высказались весьма однозначно. Вы считает нас движением, вы считаете протестантов отщепенцами, а себя истинно верующими и последователями Христа, апостолами. Это кощунственно, это ересь.

– Ну что вы, – запротестовал итальянец, – мы считаем, что перед Богом все равны. И мы считаем, что в этом спасение человечества. Мы ни на что не претендуем, и католическая церковь доказала это своими святыми деяниями. Мы давно уже стоим на позициях примирения с другими конфессиями, терпимости к сторонникам иной веры.

– Напрасно, все это напрасно. Само создание теократического государства делает вашу веру символом, возвеличивает ее. А ведь мы все верим в единого Бога, в Создателя. Так почему же храмы Ватикана главенствуют в христианстве? Да потому, что вы проповедуете извращенную форму веры. Вы проповедуете спасение как последствие праведных деяний. Для вас неважно, кем человек был раньше, для вас важно, что он пришел в храм, уверовал и получил надежду на спасение. Вы поэтому и индульгенции продавали. И в некотором смысле продолжаете делать это и сейчас.

– Ну, зачем же вы прибегаете к примерам из отдаленного Средневековья. Вы же хорошо знаете, что католическая церковь с тех пор сильно изменилась. Но если вы затронули этот момент, то могу сказать, что мы даем надежду верующим, мы подталкиваем их к благим деяниям, а вы? Вы уповаете только на веру, дабы спасен будет лишь верующий.

– Да, это наш основной постулат, и он не дает лазеек в рай тем, кто вдруг решил искупить черные дела богатым подношением храму. Да, протестанты считают всех равными перед Богом именно в своей вере, а вы этому мешаете. Ведь мы, а не вы, ратуем за то, чтобы распространение Священного Писания происходило по всей земле на родных языках тех, кому оно предназначено.

– Но и мы ведь сейчас призываем к объединению верующего мира, мы собираем их под знамя Христа, чтобы остановить терроризм, конфронтацию, мы призываем всех верующих, независимо от принадлежности к той или иной церкви, сообща остановить войну. Разве не так?

– Так, – согласился англичанин, – только вы опять выбираете для этого Рим, вы его считаете центром мира.

– Господи, – сложив молитвенно руки, застонал в отчаянии итальянец, – да ведь там безопаснее! Там папская жандармерия, там итальянские карабинеры…

Глава 3

Крупный мужчина с короткими седыми волосами тяжело поднялся из-за стола и пошел навстречу кардиналу Аланцо. Они был знакомы очень давно, более пятидесяти лет. Худощавый, с болезненно желтым лицом, кардинал тем не менее крепко пожал руку.

Они познакомились во время круиза, который организовало итальянское правительство для лучших выпускников высших учебных заведений, готовивших специалистов в основном для государственных нужд. Там и познакомились Марио Аланцо – будущий дипломат, и Камилло Чибин, уже получивший чин лейтенанта в департаменте контрразведки SISMI^[5].

Долгие годы они не теряли друг друга из вида, а потом оба как-то пропали из поля зрения. Но каждый знал об успехах другого. А потом они встретились на службе в Ватикане. Сейчас их объединяло одно – оба служили в «Дирекции спецслужб и безопасности граждан». Только Чибин теперь возглавлял Управление безопасности в Жандармском корпусе, а Аланцо заведовал там же внешними связями. И по старой привычке они были на «ты», называя друг друга по именам.

– Ты слышал о деле Марко Манчини? – вместо приветствия спросил кардинал.

– Увы, да, – провожая старого друга к дивану, что стоял в углу кабинета, кивнул Чибин. – Его подозревают в связи с ЦРУ. Подозрения настолько сильны, что Прокуратура однозначно вынесла свой вердикт об аресте. И очень печально, что в нынешних условиях речь идет о главе департамента контрразведки и борьбы с терроризмом.

– Собственно, об этом, Камилло, я и хотел с тобой поговорить.

– Ты боишься, – усмехнулся Чибин, садясь напротив кардинала, и все его лицо пошло глубокими морщинами.

– А ты нет? Что поставлено на кон?

– А ты согласись, что идея хороша, Марио. Религия – это довольно мощная сила общественного сознания, я бы сказал, что и на государственном уровне она довольно влиятельная сила. Это факт! И решение, которое вынесет Конференция глав конфессий в Ватикане, будет иметь далеко идущие последствия. Ведь Престол хочет собрать и христиан, и иудеев, и мусульман. Мы оторвем террористов от имамов, они потеряют почву под ногами. Главное – примирить людей, а дальше это станет хорошей тенденцией во всем мире.

– Ты по-прежнему идеалист, – грустно сказал кардинал.

– Я по-прежнему профессионал. Ты не забыл, что я пережил три покушения на папу? Что моя работа – быть в курсе дел экстремистов, насколько это касается Ватикана?

– Ты еще скажи, что это твоя идея?

– Нет, не моя, – с сожалением сказал Чибин. – Да и стар я уже для всего этого. Боюсь, что скоро ты будешь иметь дело с моим преемником.

– И кто же это?

– Ты его знаешь, это Доминико Джани.

– Джани? Ну, не самый худший выбор.

– Ты о нем такого плохого мнения, Марио?

– На твоем месте нужен хороший профессионал, Камилло, такой, как ты. Человек стратегического мышления. А Джани администратор, он превосходный менеджер. Я знаю, что он работал и в Секретариате, и в Пожарной безопасности.

– Вот именно, что он превосходный менеджер. Это главное! Пусть распоряжается как менеджер, а в помощь я ему оставлю неплохие кадры, неплохих заместителей, которые помогут ему. Увы, наступают такие времена, Марио, что и в Ватикане надо быть менеджером, а не адептом католической веры. Я подготовил ему неплохую силу в виде Особого отдела. Ведь помимо того, что папу нужно охранять во время его поездок по миру, нам нужно еще и знать, от кого его охранять.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же дипломат, понимаешь, что за каждым фактором мировой политики стоят экономические рычаги. И ими двигают конкретные люди. У них свои слабости, свои сильные стороны, достоинства и недостатки, просто отличительные черты характера. А ведь именно характер влияет на поступки, на принятие тех или иных решений, создает образ политика, функционера.

– Ты создаешь разведку Святого Престола?

– Ну-ну! – рассмеялся Чибин. – Я не протолкнул бы эту идею. Все, что я могу, – это подобрать людей, которые в состоянии выполнить серьезное и сложное задание за пределами Ватикана. Ты ведь наверняка понимаешь, что, скажем, противостоять покушению практически невозможно. В том смысле, что невозможно помешать киллеру сделать выстрел или нажать на контакт передатчика. Тысячи мест на пути, где может укрыться снайпер, тысячи мест, где можно заложить взрывное устройство.

– И тем не менее?

– И тем не менее охранять руководство нужно, и предотвращать покушения надо. И над этой проблемой бьются все службы безопасности во всем мире. Не можешь дотянуться до снайпера, дотянись до заказчика. Выйди на эти круги, вычисли человека или группировку, кому это выгодно, кто готов совершить эту акцию. Вот тут и начинается главная работа с агентами влияния, вербовка агентуры, извини, устранение нежелательных лиц. То есть предотвращение покушения не на стадии поиска снайпера, а на стадии подготовки решения о найме снайпера, на стадии принятия решения о покушении.

– Ну что же, это тоже методы работы. Ты знаешь, что вернулись двое папских легатов, которые успешно завершили свои миссии. Подготовка к конференции идет полным ходом. И пока, кажется, без осложнений. Но я дипломат, я не особенно обольщаюсь лишь видимостью безмятежного спокойствия. Ты знаешь, что во Франции погиб епископ Флоренцо?

– Да, – кивнул Чибин. – Я даже знаю, что там произошло. Это противодействие.

– Убийство?

– Да, убийство.

– Вот так, – в глубокой задумчивости проговорил кардинал. – Значит, события перешли в другую фазу. Грань перейдена.

– Ничего, мы будем работать, – заверил Чибин и похлопал старого товарища по руке. – Есть и у меня сильные фигуры на доске.

– Я помню, ты знакомил меня с капитаном Капечелатро?

– Достойный офицер, – улыбнулся Чибин. – Хорошая оперативная хватка, видение перспективы, большой опыт работы в системе уголовного правосудия Итальянской Республики.

* * *

Полковник Росляков очень торопился. Если бы сейчас его спросили, из чего состоит его служба, он бы сквозь зубы ответил, что из борьбы за последние секунды, из катастрофических опозданий и действий в последний момент, когда надо и решение принять, и план действия придумать, и подчиненных сориентировать. Иными словами, полковник Росляков был сейчас, как никогда, зол и собран.

Серый «Ауди» Рослякова несся по шоссе, обходя иногда попутный транспорт по правой обочине. Это было очень опасно, потому что из-за разности сцепления колес с поверхностью машину могло сбросить с дороги в кювет. А скорость Росляков держал постоянно больше восьмидесяти километров в час. Он бы держал и двести, но чем ближе к Москве, тем более загружены трассы. МКАД, как он слышал по радио, стоит намертво. Посмотрев на навигатор и передвинув картинку пальцем по интерактивному дисплею, проверил второй вариант. Если через несколько километров уйти на развязку вправо, то он может сократить путь, уйдя на Третье транспортное кольцо. А там машин на порядок меньше.

Возле Кольцово скорость пришлось сбросить. Росляков стиснул зубы, но проехал населенный пункт со скоростью шестьдесят километров в час. Он понимал, что дети на велосипедах, припаркованные в самых неудобных местах фуры дальнобойщиков, даже коровы – все это непредсказуемые факторы. А ему еще не хватало аварии, в которой он был бы виноват.

Наконец дорожный знак известил, что населенный пункт закончился, а с ним и городской режим движения. Росляков нажал было на педаль акселератора, но две фуры перед ним продолжали плестись все с той же черепашьей скоростью. Выругавшись самыми черными словами, Михаил Васильевич чуть сдвинулся к разделительной полосе и стал поглядывать вперед. Навстречу несся сплошной поток машин, и было трудно выбрать момент, чтобы обогнать фуры.

Так прошло минут пятнадцать. Наконец встречный поток стал редеть, и Росляков немного отстал от грузовиков, собираясь вывернуть руль и уйти вперед. Но в этот момент шустрый «Опель», который тащился сзади, вдруг неправильно понял маневр Рослякова и рванул вперед. Пришлось сбросить скорость и пропустить машину. Тем более что навстречу снова повалили лихачи, и «Опелю» пришлось юркнуть под прикрытие «КамАЗов». Росляков чуть было не воткнулся в задний бампер чужой машины и еле удержался, чтобы, выражая недовольство, не надавить на сигнал.

Михаил Васильевич в который уже раз поймал себя на мысли, что во время операций, сложнейших и опаснейших комбинаций за рубежом, когда ежеминутно рискуешь жизнью, он никогда не психовал, всегда умудрялся сохранять спокойствие и рассудительность. А в быту, в мирной жизни почему-то нервничал. Организм, что ли, сам собой расслабляется?

Наконец на встречной полосе обнаружился большой участок, который позволил бы обогнать фуры и снова прибавить скорость до предела. Более того, здесь участок дороги был шире, что в принципе позволяло ехать машинам в четыре ряда. Росляков включил поворотник, сместился к середине дороги и рванул вперед. И в этот же момент из встречного потока вывернул здоровенный черный внедорожник. Две секунды машины неслись лоб в лоб. Росляков успел оценить ситуацию и понять, что встречная машина не собирается сворачивать и предполагает свое преимущество. Конечно, при таком весе!

Нога сама ударила по педали тормоза, рывок руля вправо, и внедорожник с гулом пронесся мимо, чиркнув по левому наружному зеркалу «Ауди». Но тут водитель «Опеля» почему-то тоже решил броситься на обгон, хотя не мог не видеть машины сзади себя. Полосы асфальта не хватило, чтобы увернуться. Правый передний бампер машины с хрустом врезался в «Опель», иномарку занесло, и она развернулась на триста шестьдесят градусов. Росляков еле удержал свою машину на проезжей части, бешено крутя рулем и работая педалями. Наконец фуры ушли вперед, а Михаил Васильевич остался сидеть в тишине кабины.

Из «Опеля» никто не выходил, и это было странно. Удар был не настолько силен, чтобы навредить водителю. Да там даже подушка безопасности не сработала. И бампер вон у него цел. Ободрал только немного. Ущерб тысяч на шесть-семь.

Однако стоило побеспокоиться, и Росляков решительно выскочил из машины. В «Опеле», закрыв лицо руками, сидела блондинка с коротко стриженными волосами. Росляков открыл дверцу.

– Как вы? В порядке?

– Я… да, наверное, – тихо проговорила девушка. – Ужас какой-то… Что случилось? Я не поняла.

– Увы, не поняли вы немного раньше, когда, пойдя на обгон, не посмотрели в зеркало заднего вида. Я-то был уже на встречной полосе, шел на обгон, а вы мне прямо под капот нырнули.

– Это я во всем виновата? – спросила девушка, и от запоздалого страха ее глаза стали наполняться ужасом и слезами.

– Нет, если бы дело было только в вашем маневре, я бы успел. Дурак нам в лоб выскочил. Скотина!

– И что теперь делать? Мы же не в городе?

– Ничего не делать, – проворчал Росляков. – Я сейчас вызову ГИБДД, а потом будем ждать… Век бы этого урода не видеть!

Росляков машинально с остервенением посмотрел на наручные часы. Ситуация становилась безвыходной. Но девушка неожиданно выручила его. Выйдя из машины и потоптавшись вокруг своего «Опеля», она оценила ситуацию, как некритическую.

– Подождите, – сказала она, подходя к Рослякову, – а вы как свои повреждения расцениваете?

– Мне вообще на них плевать, – проворчал Михаил Васильевич, – я в таком цейтноте! Мне что полицию ждать, что пулю в висок – все едино.

– Но у нас же ничего страшного, – начала мяться девушка. – Может, без канители обойдемся. А то этих ждать, потом по страховым компаниям бегать, справки собирать, а?

– Покраска элемента стоит пять тысяч, – сказал Росляков, глядя на «Опель». – Добавлю вам еще три на шпатлевку, если вдруг понадобится. Идет? Если согласны, то…

Белая «Шкода» с синей надписью ДПС и проблесковым маячками на крыше подлетела и затормозила, взвизгнув резиной. Росляков вздохнул и убрал бумажник.

– Что случилось? – с готовностью выскочил из машины старший лейтенант с объемистым животом и двойным подбородком. – Догнались?

– Слушайте, – вежливо начал Росляков, – повреждения незначительные, мы уже договорились о взаимных претензиях и можем обойтись без ваших коллег.

– Ну-ка, документики ваши!

По лицу полицейского, а особенно его напарника, который тоже вышел из машины, было понятно, что добром дело не кончится. Взгляд у молодых офицеров стал алчным.

– Так, – просматривая водительское удостоверение и регистрационную карточку Рослякова, многозначительно сказал старший лейтенант, – он вам, девушка, угрожал, пальцы пушил веером, «быковал»?

– Что-что, а это как? – не поняла блондинка. – Ничего не было. Вполне интеллигентный мужчина.

– Это вы такая храбрая? – засмеялся второй полицейский с двумя звездочками на мятых грязных погонах. – Остались вдвоем с неизвестным мужчиной на дороге, он вам машину повредил, свидетелей нет. Обычно дело для таких девушек, как вы, кончается неприятностями, а то и бедой.

– По-моему, вы хамите, – голосом со стальными нотками сказал Росляков. – Не зная человека, не имея приговора суда, вы навешиваете на него ярлыки, делаете виновным. Не по правилам!

– Во-от, начинается, – недобро ухмыльнулся старший лейтенант. – Я же сразу сказал, в чем тут дело. Ты чего, мужик, проблем захотел.

Рука с документами Рослякова повисла в воздухе на половине пути в нагрудный карман полицейского. Росляков глубоко вздохнул, шумно выдохнул и молча отошел к обочине, доставая мобильный телефон. Он еще слышал, как полицейские начали обрабатывать девушку, запугивая ее всевозможными последствиями, тем, что этот тип, возможно, находится в розыске за убийство и изнасилование. И что они, конечно, могут уехать и оставить ее до приезда специальной группы, которая и будет фиксировать аварию. Девушка явно начала пугаться.

– Ало, Иванов! – Росляков услышал знакомый голос помощника генерала. – Передай шефу, что у меня ЧП. Авария в десяти километрах от Кольцово, между деревней и МКАД. Ситуация такова, что бросить машину и приехать я не могу. Буду на связи.

– Все понял, товарищ полковник, – раздался взволнованный голос лейтенанта Иванова в трубке. – Я немедленно доложу. Генерал и так весь на нервах, тут… ладно, бегу докладывать!

Теперь можно было не спешить. Все, что от него зависело, Росляков сделал. Сейчас надо как-то разобраться с этими двумя, да еще постараться, чтобы девушке ничего не угрожало. Вот принесла их нелегкая! Можно было, конечно, достать свое служебное удостоверение и, предъявив его, потребовать отпустить его. Но что-то подсказывало Рослякову, что этого делать сейчас не стоит.

В столице уже не первый год то поднимается, то спадает волна борьбы с поддельными удостоверениями силовых структур. Во время поголовных проверок выясняется, что чуть ли не у половины водителей в кармане красная книжечка старших и высших офицеров органов внутренних дел, Прокуратуры, ФСБ, ФСО, каких-то неведомых специальных отделов, управлений и подразделений этих структур, неизвестных учебных заведений и тому подобное. В данной ситуации предъявление своего удостоверения вполне могло закончиться тем, что полицейские его заберут как подозрительное. И тогда придется либо отнимать его силой, либо светиться в дежурной части ГИБДД, ждать представителя из своего Управления или звонка туда из дежурной части. За такое рассекречивание своей «конторы» и своего лица по головке не погладят. Не раз ведь предупреждали, что предъявлять удостоверение рекомендуется в исключительных случаях, когда существует угроза жизни и здоровью граждан, угроза срыва важнейшей операции. И разумеется, предъявлять его следует при входе в Управление дежурному.

– Так, товарищи, – вернулся Росляков к полицейским, – какие у вас есть предложения?

– Чего? – заржали полицейские, смерив Рослякова взглядами. – Не срослось? Не получился звоночек?

– А я звонил только на работу сообщить, что задерживаюсь, – пожал Росляков плечами.

Старший лейтенант стал вдруг серьезным.

– Где вы работаете? – с какой-то брезгливостью спросил он. – Не предприниматель?

– Нет, – спокойно ответил Михаил Васильевич под грустным и беспомощным взглядом блондинки, – госслужба. Управление по борьбе с тараканами и другой неприятной живностью.

– Да ты чего? – оскалился старший лейтенант. – Шутим, значит. Ну что же, гражданин, придется подышать в приборчик. Сдается мне, у вас рефлексы нарушены, лицо имеет красноватый оттенок. И покачивает вас слегка. Налицо все признаки алкогольного опьянения.

Дальнейшая перепалка заняла минут двадцать. Полицейские крутились вокруг да около, стараясь навести водителей на мысль, что нужно предложить деньги. Сами вслух они боялись делать это первыми. Очевидно, опасались записи на диктофон. Девушка оказалась неглупой и тоже в открытую денег не предлагала. Она только вопрошающе смотрела на Рослякова.

И в самый разгар этой бессмысленной и бестолковой торговли раздался приближающийся звук вертолета.

Росляков поднял голову. Легкий «АНСАТ» с надписью «Центроспас» на борту и желтыми и синей полосами вышел из-за леса и направился вдоль шоссе, чуть опустив нос. Девушка и полицейские, как по команде, задрали головы и уставились на машину, идущую на бреющем полете. Как-то сразу стало понятно, что пилоты кого-то или что-то ищут. Над тремя машинами и группой людей около них вертолет сделал два круга, как будто присматриваясь, а потом решительно развернулся и пошел вниз. Взметая винтами пыль с обочин шоссе, «АНСАТ» стал опускаться прямо на дорогу метрах в десяти.

Летчик не выключил двигатель, и винты продолжали свистеть на холостом ходу. Дверь с правой стороны распахнулась, и на асфальт соскочил человек в синем летном комбинезоне. Пригнувшись, он побежал к машинам, а старший лейтенант, выпятив челюсть, двинулся ему навстречу.

– Ты чего? – заорал полицейский. – Вы совсем охренели?

Летчик проигнорировал его слова, чуть ли не оттолкнул плечом и подошел к мужчине и женщине, которые стояли возле гражданских машин.

– Вы полковник Росляков? – пытаясь перекричать шум вертолетного двигателя, спросил летчик.

– Да! Вы откуда? – прикрывая лицо от поднятой винтами пыли, спросил Михаил Васильевич.

– Неважно! Ваше командование связалось с моим и попросило вас срочно доставить. Вы же звонили, что у вас тут ЧП.

Летчик многозначительно обвел взглядом место происшествия и махнул рукой, чтобы Росляков следовал за ним к вертолету.

Старший лейтенант с красным от бешенства лицом снова попытался привлечь внимание к своей персоне. Он чуть ли не рванул летчика за рукав.

– Ты чего творишь? Это что за бардак! Да я твоему начальству позвоню, ты соображаешь…

– Да пошел ты, придурок! – вдруг взбеленился летчик и ткнул пальцем в машину полицейских. – Иди к рации, там тебе сейчас пистон вставят! Возьми ключи от машины полковника и доставь ее, куда он скажет… Пока ты младшим лейтенантом не стал!

В этот момент второй полицейский – лейтенант, стоявший около машины с надписью ДПС, вдруг закричал и замахал рукой. В ней был зажат микрофон рации. Кажется, экипаж кто-то срочно вызывал. Летчик снова махнул Рослякову рукой в сторону вертолета.

– Ну, вот все и разрешилось! – прокричал Михаил Васильевич девушке на ухо и полез в карман за бумажником. – Извините, но мне нужно срочно улетать. Вот вам обещанные деньги на ремонт бампера. Извините, что бросаю вас тут, но эти парни теперь вас донимать не будут. Поезжайте!

– А вы что, правда полковник? – в ответ прокричала девушка, в свою очередь наклонившись к уху Рослякова.

– А что, не похож?

– Не знаю! А в каких войсках у нас такие важные полковники? Или вы из МЧС?

– Почти! – засмеялся Росляков. – Я тоже все время по чрезвычайным ситуациям работаю.

Через три минуты вертолет взмыл в небо. По крутизне виража и скорости вертушки Росляков понял, что ситуация сложная. Тем более что начальство пошло на фокусы с привлечением вертолета МЧС. Значит, он в самом деле срочно нужен, значит, произошло еще что-то.

* * *

Начальником Рослякова был генерал Мартынов. Собственно, начальником, как и генералом, он стал всего два месяца назад. Иван Сергеевич работал в том же ведомстве, что и Росляков, они даже дружили, иной раз вместе проводя время на отдыхе с семьями. Потом ранение. Мартынов потерял половину кисти левой руки и чуть не потерял всю руку. Врачам ее спасти удалось, но владеть он ею мог не в полной мере. А учитывая огромный опыт Мартынова, его оперативно-тактические способности, его и решили оставить в кадрах ведомства и сделали руководителем направления, в котором и работала группа Седого. Таков был оперативный псевдоним полковника Рослякова.

Мартынов в спортивном костюме и с полотенцем на шее шел рядом с Росляковым по коридору Тренировочного центра и рассказывал:

– Идея сама по себе не так уж и плоха, Миша, но исполнение… сам понимаешь.

– Да, – согласился Росляков, – идея шикарная. Собрать в Ватикане всех глав всех мировых религиозных конфессий и договориться о прекращении терроризма, экстремизма и вообще вооруженных конфликтов, включая и войны. Супер!

– Ты зря иронизируешь, – покачал головой Мартынов. – В мусульманском мире религиозные деятели имеют приличный вес. Они могут повлиять на политическую обстановку.

– Да нет, Иван, я не иронизирую по поводу самой идеи, – вздохнул Росляков. – Наверное, они могут что-то изменить. Но ведь, насколько я понимаю, во всех религиях мира, а уж тем более в таких близких, почти родственных религиях, как христианство и мусульманство, существуют практически одинаковые заповеди. И среди них такие замечательные, которые призывают не гневаться, не убивать и прощать врагов своих. И тем не менее нашлись идеологи, которые смогли поднять зеленое знамя и повести огромное количество людей на священную войну с неверными, то есть с нами. Что за подтасовка религиозных догматов? Нет, не все так просто.

– Думаешь, что их конференция ничего не даст?

– Думаю, что может что-то дать. По крайней мере, покажет позицию официальной церкви, подчеркнет, что мир и общество не с ними, а с паствой.

– Вон какие слова знаешь, – усмехнулся Мартынов.

– Надо знать. И я не в идею не верю, а в то, что священнослужители смогут ее реализовать. Тут иной опыт нужен, иные специалисты. И как мы вообще об этой тайной акции узнали? Неужели у наших спецслужб имеются шпионы в религиозных сферах?

– Узнали мы очень просто. Шпионов у нас, как ты выразился, в той среде нет, а вот свои люди имеются. Я бы назвал их доверенными лицами. Бывает иногда, что оперативники спецслужб уходят из этого кровавого мира к ним, в лоно церкви. У нас ведь нагрузка не столько на мышцы, сколько на душу, если ты нормальный человек.

– Кто-то из наших?

– Подполковник Василичев из внешней разведки. Теперь он уже настоятель монастыря на Смоленщине, отец Лонгин. И поведал он нам, с разрешения своего руководства, вещи неутешительные. Не только мы знаем о предстоящей конференции в Ватикане. О ней, естественно, узнали и международные экстремисты. И там начался процесс консолидации тех, кто не хочет мешать этому мероприятию, тех, кто с уважением относится к вере, и тех, кто готов использовать это в своих грязных целях. Например, совершить грандиозный теракт в Ватикане и разом покончить с миротворцами в рясах. И тогда им уже никто не будет мешать в их попытках создать мировое исламское государство, где христианство будет запрещено под страхом смертной казни, где все не принявшие ислам будут людьми второго сорта, где все женщины будут ходить с закрытыми лицами…

– И наступит конец просвещению.

– В конечном итоге – да.

– Значит, угроза серьезная, а задача будет поставлена так: предотвратить попытку совершения террористического акта в процессе проведения конференции глав мировых религиозных конфессий.

– Да, примерно так. И осложнена твоя задача, Миша, будет не только тем, что имеются серьезные разногласия в среде террористов. Нет согласия еще и в среде христианских лидеров. В ней раздоры, споры и взаимные упреки. Я бы сказал так, что и сама конференция под вопросом. Поэтому собирай своих парней и отправляйся в Рим. Задачу я тебе ставлю, увы, как в сказке. Поди туда – не знаю куда, найди того – не знаю кого, чтобы тот не сделал то – не знаю что. И все это в условиях: а правда ли собирается конференция, или это только слухи, или это хорошо организованная дезинформация. Я привез тебе все необходимые материалы, включая фотографии и подборку по последним событиям в мире. Пошли в мой номер.