Трюм "А"

Аввакум и Вера скрываются за шторкой. Звучит музыка, бормочет Андреев. Из угла звуки возни, шорох одежды, скрип. Через какое-то время раздаются сдавленные ритмичные стоны.

Грохот.

ТОРГОВЕЦ (с восхищением) Силен русский батюшка.

Тихая музыка. Занавеска покачивается, звучит ритмичный скрип. Андреев в это время говорит с собой.

АНДРЕЕВ. Женское начало, всенародная Афродита всех человечеств. Имя ее…пусть, Лилит. Без участия Лилит невозможно формирование ни одного тела в мирах плотной материальности.… Но это не всё! Не всё… Мир Лилит несоизмерим ни с нашими формами и неописуем, а её собственный облик необозрим. Её иноматериальное тело единоприсутствует во множестве мест её слоя, и лишь в отдельных случаях она принимает образ, который может быть воспринят зрением человека. С воздействием Лилит неразрывно связана у человека сфера половых чувств. Она ли сама или её кароссы, но это начало всегда стоит над всяким актом человеческого соития.

ТОРГОВЕЦ. Ох уж эти философы! Вечно все усложняют. Соитие и есть соитие, зачем огород городить?

АНДРЕЕВ (как в трансе). В глубочайшей древности, эта стихиаль стала супругою Первоангела – того величайшего Духа, что сделался Логосом Шаданакара. Это было во времена творения ангельских слоёв, и Лилит стала праматерью этого первого человечества. Но демон… сумел проникнуть в мир Лилит, и её тончайшее материальное тело восприняло в себя некий демонический элемент. Та-ак… Еврейская мистика знает термин «эйцехоре» – семя дьявола в человеке…. ритуальная проституция в Ханаане! Да и прочие… над ритуалами оргиастических сект, над массовыми совокуплениями и доныне надстоят кароссы.  Ясно также, что такие явления не могут обойтись без вмешательства лунной демоницы и тёмных сил. Проклятое эйцехоре неминуемо входит в их общее порождение…

Невнятный, но резкий крик-стон за занавеской. Алексей нервничает. Фариа невозмутим. Андреев поймал новую мысль

АНДРЕЕВ. Но надо отдать должное… Возблагодарим дочь Земли и Солнца… прекрасная Луна, и трижды благословится Солнце. Все мы когда-то пребывали – и будущим нашим телом, и будущей нашей душой, вместе со всем Шаданакаром – в его пречистых недрах. Мы славили в храмах Египта и Эллады, на берегах Ганга и на зиккуратах Ура, в стране Восходящего Солнца и на далёком Западе, на плоскогорьях Анд. И злые, и добрые, мудрые и тёмные, верующие по-разному и неверующие – те, кто чувствует и те, кто просто радуется свету и теплу. Ослепительная Лилит уже сотворила  лестницу лучезарных слоёв и по ней изливает ниже и ниже, в миры ангелов, в миры стихиалей, в миры человечества каскады духовных благ. Прими…неслышный голос… во всеобщую тебе хвалу, сияющая!

Андреев затихает, садится на пол.

ФАРИА. Аминь!

ТОРГОВЕЦ (Фариа). Что вы крутите бесконечно четки ваши?

ФАРИА. Раздражает?

ТОРГОВЕЦ. Нет. Это наезд.

Фариа бросает четки в угол, музыка заглохла.

Из-за занавески выходит Аввакум, тяжело садится за стол. Снимает с шеи массивный крест.

АВВАКУМ. Грешен!

Пауза. Торговец придвигает крест к себе, рассматривает.

Грешен. В прелюбодействе, злобе и гордыне. Стукачок верно сказал, нет разницы сколькими пальцами крестится…. Черно в душе! Тьма… Муки телесные принял я… нет, не за веру. Гордыня! Хотел самому Спасителю уподобится. Посчитал себя равным великим подвижникам… Вознестись. А так… обыкновенный грешный человек. Бес попутал. Молитвой бы с бесом бороться. Молитвой и смирением. Так нет! Лелеял я, тешил его. Поддался! С удовольствием.

Заходит Тюремщик, трогает Аввакума за плечо дубинкой, кивает головой к выходу. Аввакум и Тюремщик уходят.

ФАРИА (кричит). Подождите! Подождите! Я тоже из гордыни и себялюбия! Грешен! (Торговцу) Ни за какую не за идею. Все мои деяния из низменных мотивов. (Кричит в сторону двери) я сомневался! Я в загробную жизнь не верил!

ТОРГОВЕЦ. Сюрприз, да?

АЛЕКСЕЙ. И я. Признаю, что не верю в демократические основы. Не разделяю либеральные принципы. То есть разделяю, но….

ТОРГОВЕЦ (подсказывает) Без фанатизма.

АЛЕКСЕЙ. Общество должно для этого созреть. Права и свободы должны…(путается) Свобода человека должна….

ТОРГОВЕЦ. Свобода и должна? Это само по себе нелепо. Оксюморон.

ФАРИА. А вам, уважаемый, не так уж хочется закончить пребывание в трюме.

ТОРГОВЕЦ. Очень хочется. Но так, чтобы меня помиловали, а вас – нет. Я бизнесмен, как никак.

Торговец идет к невидимой двери и бросает Андрееву крест Аввакума. Тот поднимает и впадает в оцепенение.

ТОРГОВЕЦ. Как косточку собачке. Вот вам и знаки, знамение, пророчества и вдохновение. Очень просто.

Появляется Вера. Волосы ее распущены.

Безжалостно выглядите, Вера Николаевна!

ВЕРА. Не смотрите на меня!

ТОРГОВЕЦ. Это невозможно.

Вера садится за стол. Иван берет ее за руку. Она не сразу, но вырывает руку.

АЛЕКСЕЙ. Свободные отношения. Я – за.

ВЕРА. Тебе не обломится. И вообще… идите вы все… к чертовой матери!

Молчание.

И что теперь?

ТОРГОВЕЦ. Ничего. При своих. А батюшка – красавчик! На два хода вперед рассчитал.

ФАРИА. Он был искренен.

ТОРГОВЕЦ (вполголоса поет). Искренний расчет! Солнце поднималось над землей….

АЛЕКСЕЙ. Рассчитал и оказался прав. А мой расчет… (машет рукой). Ну… правильно, че… Что толку отрекаться от идей, когда приоритетным был расчет? (Пауза). Какой из меня предводитель восстания? Глупо все получилось… глупо… (закрывает лицо руками)

Заходит Тюремщик и уводит Алексея.

АНДРЕЕВ. Двери… лязгают двери…

ТОРГОВЕЦ. Услышал.

АНДРЕЕВ. Демон Жругр, кровавый идол Жругр…

ФАРИА. Не Жругр, а Жру-ху! (Торговцу) подскажите ему.

ТОРГОВЕЦ. Не стоит. Жругр – звучит солиднее.

ВЕРА (после паузы). Брак по расчету. Удар по всему институту супружества. (Пауза). А супружество? Женя изменяют мужьям, мужья – женам. (Пауза). Люди кидают друзей. Обходят на службе коллег. Хм… отравить престарелого родственника из-за наследства…. Предать того, с кем ты лицом к лицу – не так, чтобы совсем зазорно. Всегда есть доводы и оправдания. Но если ты отрекся от идеи! Изменник, подонок, тварь иностранная.

ТОРГОВЕЦ. Пятая колона.

ВЕРА. Что?

ТОРГОВЕЦ. Не важно.

ВЕРА. А что важно?

ТОРГОВЕЦ. Я не знаю.

ВЕРА. Не знаете?

ТОРГОВЕЦ. Мало того! Не знаю, и знать не хочу.

ВЕРА. Вы – счастливый человек.

ТОРГОВЕЦ. Был.

ВЕРА. Был. Это не мало. Я тоже человек, который был. Такой был человек, что, кажется, их было несколько.

ФАРИА. Не несколько человек, а несколько общепринятых мнений о человеке. Часто бывает такое. Особенно с историческим фигурами. Вот наш Иоанн Антонович. Государь, которого предал весь народ. Новая императрица – и забыли законного императора.

ИВАН. Это мой народ.

ВЕРА. Русский народ.

ИВАН (упрямо). Мой. Народ. Его выбор.

ВЕРА. Это выбор промолчать!

ИВАН. Их выбор промолчать. Свобода выбора. Свобода – главное. Для всех, да? И мне, вне всякого сомнения, тоже. Трюм – взаперти. Трон – взаперти. Свобода – лучше того и этого, да? Разговаривать с кем хочешь. Слушать небылицы. Музицировать. Играть в догонялки. Грибы собирать. Лес, степь, приволье.

ФАРИА. А корону за коня?

ИВАН. Легко.

Входит Тюремщик, кладет палку Ивану на плечо. Тот встает, направляется к выходу

ТЮРЕМЩИК. Куда? Не туда (разворачивает Ивана, подталкивает его к Андрееву). Принимай сокамерника! Чтоб не скучно. Тоже контра! Из дворян.

АНДРЕЕВ (бережно прячет под одежду крест Аввакума). Здравствуйте.

ИВАН. Здравствуйте.

Тюремщик уходит.

АНДРЕЕВ (чертит на полу). Демоны хотят человеческих жертв… любят. Жругр – гурман, понимаете? Он хочет… чтобы жертва была добровольной. Ему воодушевление – соль. Жертвенность, как соус. Дегустатор. Добровольное жертвоприношение…ему нравится.

ИВАН. Поэтому и имя – Жругр. Да, я знаю.

Андреев продолжает чертить на полу. Вера, Торговец и Фариа наблюдают.

ВЕРА (Торговцу). Вы ничего не хотите нам рассказать?

ТОРГОВЕЦ. Все, что угодно, несравненная Вера.

ВЕРА. Вы не делаете попыток выйти.

ТОРГОВЕЦ. Возможно, я тоже наседка?

ВЕРА. Нет.

Молчание. Андреев бормочет, Фариа вздыхает.

Чем вы там торговали? Живым товаром? Принципиальный работорговец.

ТОРГОВЕЦ. А может отказался я торговать живым товаром? Может не стал поставлять наркотики? Или другие гадости. (Пауза). Я простой контрабандист. (Пауза). Мое преступление в нарушении воображаемых линий. Конечно, воображаемых! Незначительных. Сколько раз менялись линии на карте, которые кто-то с придыханием: «Ах, граница государства»? Это же… Чепуха, да и только. Птицы летают через границы… и никаких границ не видят. А им виднее.

ВЕРА (ходит по помещению, останавливается). Вы врете! Вы всё врете. Все врете!

ТОРГОВЕЦ. Приехали! Мы врём. Меня, главное, выставили работорговцем в то время, как сами… ваши товарищи. Принципиальные рабовладельцы! Разве что под прикрытием светлых девизов.

ВЕРА. Это не так!

ФАРИА. Вера Николаевна, успокойтесь, пожалуйста.

ВЕРА. А вы -то, святые отцы? Вы не рабовладельцы под прикрытием светлых истин? Вас-то, аббат, за какие заслуги в кутузку? Ведь не за счастье простого народа. Врете.

Молчание. Вера садится на свое место.

ФАРИА (после паузы). Я отказался разглашать тайну исповеди. (Пауза). Огласка убила бы этого человека. Но выручила других. Я отказался и спас… выгородил одного прихожанина. Навредив, тем самым, третьим лицам.

Торговец подошел ближе к невидимой стене, понаблюдав за Андреевым. Попытался встретится взглядом с Иваном. Вернулся к столу.

ТОРГОВЕЦ. Мыслительная задачка про вагонетку. Вы можете переключить железнодорожную стрелку с одного пути на другой. В одном месте к рельсам привязан один, во втором четверо. Куда отправить поезд? Убить одного или четверых?

ВЕРА. Задача не имеет этически приемлемого решения.

ФАРИА. Я бы предположил, что…. С большей вероятностью стрелочник откажется от действий. Пусть вагон идет, куда и шел.

ТОРГОВЕЦ. Можно монетку подбросить.

ФАРИА. Я бы направил на толпу.

ВЕРА. Почему?

Открывается дверь, заходит Тюремщик. Фариа со словами «вот почему» поднимается и идет к выходу.

ТЮРЕМЩИК. Ты куда намылился, старый?

ФАРИА. А… разве…

ТЮРЕМЩИК (кладет на стол большой узел). Передача тебе.

Фариа вернулся на место, униженный и разочарованный стал разворачивать посылку. Вера хватает Тюремщика за руки.

ВЕРА (громко и требовательно). Я протестую против ваших мыслительных задач! Мы требуем объяснений! Это невыносимо! Хватит судилищ! Хватит экспериментов!

ТЮРЕМЩИК. Не по адресу, дамочка. Я лицо некомпетентное.

ВЕРА. Передайте! Мы протестуем. Это неприемлемо!

ТЮРЕМЩИК (злится). Когда ваша банда там (показывает на замурованный лаз в стене) устроила разбор своему сокамернику! Приемлемо? А пацан себя поломал, чтобы… так и сказал: я, грит, навроде душу продал за друзей по каталажке. Чего же вы теперь колотитесь?

Тюремщик уходит, Вера садится за стол.

ВЕРА. Он так и говорил: «навроде». Его словечко.

Фариа в это время рассматривает вынутый из узелка головной убор красного цвета

ВЕРА. Что это?

ФАРИА. Кардинальская шапка (надевает).

ТОРГОВЕЦ. Примите наши поздравления, монсеньор.

ФАРИА. Вы смеетесь?

ТОРГОВЕЦ. Как можно, ваше высокопреосвященство?..

ФАРИА. Это было бы грандиозно. Жаль, что паства столь немногочисленна – лишь две души.

ТОРГОВЕЦ. Три. Себя тоже считайте.

Фариа снимает шапку, ставит ее перед собой и долго смотрит.

ФАРИА. Себя… тоже. Мудро.

Торговец подходит к невидимой стене.

ТОРГОВЕЦ. И еще двое в карцере. (Зовет) Иван Антонович! Иван Антонович…

АНДРЕЕВ (сидящему на шконке Ивану). У вас бывает, что слышите… голоса? Я не сумасшедший! Не думайте!

ИВАН. Я – сумасшедший.

АНДРЕЕВ (внимательно смотрит на Ивана). По пятьдесят восьмой статье? А пункт?

ИВАН. Первый «А». А у вас?

АНДРЕЕВ. У нас – организованная преступная группа.