Трюм "А"

ТОРГОВЕЦ (с гордостью). Я никогда! Ни с кем! Не делился.

ФАРИА. Звездочет города Элам вас презирает.

ТРОГОВЕЦ. А я – вас.

С лязгом открывается дверь и в помещение влетает Виночерпий. Он падает на пол. Алексей и Вера поднимают его, отводят к нарам, кладут. Вера впоследствии возвращается к столу. Алексей успокаивает Виночерпия.

ТОРГОВЕЦ (барабаня пальцами по столу). Меня после допроса волоком несли.

АВВАКУМ. Меня после допроса – сожгли.

ИВАН. Счастливая доля – допросы, пытки. А каково царю в подвале крепости? (Вздыхает). Крыса, да? Хвост ее гладкий. Длинный… На вкус – живой язык… И счет. Камни в стене перечитал. Потом моргнул – раз, моргнул – два…. Три тысячи раз моргнул. Восемь тысяч….

АВВАКУМ. Потому что молитве не обучен. Святыми молитвами и посещением ангелов небесных сподобившись, яко святые старцы в непрерывном общении с сущностями бестелесными пребывали.

АНДРЕЕВ. Посещение ангелов… (Аббату) так что индейцы, святой отец?

ФАРИА. Что именно вас интересует? Как строилось новое общество?

ИВАН (машет рукой). Все равно не получилось! (уходит, ложится на нары, самые дальние от того места, где сидит Алесей рядом с Виночерпием)

ФАРИА. Что ж… Извольте. Иезуитам, ордену святого Игнатия, удалось получить у испанской короны земли в Америке. Коренное население – индейцы, дикари – встретили их настороженно на первых порах. А иезуиты задались великой целью: построить здесь общество всеобщего равенства, братства… Коммуну. Это случилось, обратите внимание, задолго до идей Сен-Симона и общин Оуэна. Почва была – индейцы находились на самой ранней стадии развития, родовые отношения, отсутствие излишков. Орден взялся за дело. Где-то убеждением преодолевалось недоверие туземцев, где-то применялась сила… Итак, первым делом жилье. Всем семейным были построены дома. Хижины, само собой, но в том климате такой шалаш самое удобное. Семейным – хижины, одиноким – бараки. Общежитие. Также всем была предложена работа. Земледелие, в основном. Мастерские для собственных нужд и для нужд Ордена. Было организовано самоуправление – совет из представителей всех родов занятий. Делегат от дровосеков, делегат от сборщиков мате, и так далее. Все это под контролем иезуитов. Только общая собственность. Ничего не может находится в частном пользовании. Кроме, может, предметов гигиены. Счастливая жизнь была регламентирована. Четкий распорядок дня: подъем по колоколу, молитва, потом в поля на работу, после работы чтение Писания, молитва и домой. Идиллия. Это все известно, но (Андрееву) вас же интересует теологический аспект? (Андреев утвердительно кивает). Христианство гуарани было только внешним. Их покорность и пассивность не имели ничего общего с христианским смирением. И их пантеистская, языческая сущность никуда не делась, и если человеческие жертвоприношения были запрещены, то это не значит, что их не делали. Делали… Иезуитам, кстати, пришлось по вкусу. Так что миссионерская деятельность получилась… обоюдной.

ВЕРА (ехидно). Святому Игнатию жертвы приносили?

ФАРИА. Меня там не было. Не знаю.

Пауза.

ТОРГОВЕЦ. Есть в этом некая дилемма. А может ли многочисленный и развитый… нет плохое слово! Более организованный народ вмешиваться в дела народа маленького? И строить ему – зачастую насильно – прогрессивное общество.

АВВАКУМ. Это долг народа просвещенного – нести диким племенам огонь истины.

ТОРГОВЕЦ. Почему же Русское царство так истошно сопротивляется, когда Европа внушает ему свои достижения?

АВВАКУМ. Европа в ереси погрязла!

ТОРГОВЕЦ. Тоже самое думают о русских покоренные сибирцы. (Вынимает стеклянный стакан, ставит на стол, а подстаканник с трудом сминает и прячет за пазуху). Богат русский язык, богат… но там, где о родстве – невероятная прореха. Брат и есть брат, одно слово. Дядя, и дядя… а кто младший, кто старший… кто со стороны матери, кто отца, не различишь. Или слово «друг». В русском языке только один термин, в телёсском наречии девять разных слов – для друга детства, друга по охоте, друга, с которым весело. Мой друг, которому я не друг – есть такое слово в русском языке? А у них есть. У них много что есть. У них свой уклад, свои ценности, вполне нравственные. И ваши казаки с саблями – безликие и бездуховные, пьяные и развратные – навязывают образ жизни.

АВВАКУМ (долго молчал, думал). Ежели я скажу, что нельзя – грех это! – навязывать другим свою веру, так значит – убирайте русские остроги с земли остяков?

ТОРГОВЕЦ. И вогулов (разводит руками).

ВЕРА. Это, действительно, очень сложный вопрос.

Тишина. Слышно, как всхлипывает Виночерпий.

ФАРИА. Таким образом, попытка построения в Парагвае общества нового типа, справедливого и, (Вере) если угодно коммунистического, строя, окончилась провалом.

ВЕРА. Коммунистического и католического? (хмыкает).

АНДРЕЕВ. К сожалению, все подобные проекты рухнули. Но это не говорит о том, что нужно опускать руки, и через многие ошибки мы придем к идеальному устройству.

ВЕРА. К изобилию. К счастью, вы конце концов!

АВВАКУМ. Не след счастие имать в жизни земной, дана коя для претерпевания страданий и скорбей. Се познано будет в день скончания века, потерпим до тех пор.

ВЕРА. Нет! Терпеть не будем!

АВВАКУМ. Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илия… буду терпеть и я. Острог – место тяжелое. (Пауза). Плоть человеческая тоже острог, где томится душа.

ВЕРА (злится). Сколько можно?! Потерпи, потерпи. А потом может быть вознагражден будешь… Поповские сказки!

ТОРГОВЕЦ. Коммунистические сказки из того же сборника.

ВЕРА (Торговцу). Вы не видите разницы? Стремление улучшить жизнь сейчас и настойчивое желание зафиксировать, заморозить. Плюс ложная надежда на загробный мир.

ФАРИА (мягко). Я тоже представлял себе загробный мир иначе.

ВЕРА (сникла). Да… Бывают такие… пердимонокли…

АНДРЕЕВ. Все придет, Вера. Все придет. Над Русской равниной сияет Россия Небесная.

ТОРГОВЕЦ (ворчит). И небесный запад ей жить не дает.

АНДРЕЕВ. Нет, что вы! В едином человеческом обиталище нет места политическим дрязгам (задумался, отошел к двери).

ТОРГОВЕЦ. Скучно без политических дрязг. А если у человека талант? (Вере) а если у человека талант к торговле? Вот такой он есть прирожденный бизнесмен. С генетическим кодом – склонность к наживе. И что с ним делать в вашем светлом будущем? Значит такие предприимчивые – изначальные враги. Чужаки. Их, значит, в расход?

ВЕРА. Перевоспитывать.

ТОРГОВЕЦ. Тогда и царская власть действует законно: перевоспитывает тех, кто не подходит в идеальное общество, как она его представляет. Тогда и протопоп сожжен справедливо.

АВВАКУМ. За веру.

ТОРГОВЕЦ. Спаситель пострадал за веру. Ты-то куда?

Молчание.

АВВАКУМ (задумчиво). Вера христианская зачалась с воскресением Спасителя…. Тогда Христос не мог пострадать за веру. Вера-то в него. И сильно после.

ФАРИА. Сдаешь, брат мой. Стареешь.

Пауза.

ВЕРА. Данила, иди к нам.

АНДРЕЕВ (говорит по пути от двери к столу). Злые начала, демоны… Антикосмос нашей брамфатуры. Гагтугнр имя его!

ТОРГОВЕЦ (Фариа). Во погнал! И откуда что берется? (Андрееву). Странноватое имя для демона.

АНДРЕЕВ (будто в трансе). Он обладает тремя лицами. Первая ипостась Гагтунгра – мучитель Гистург, вторая – великая блудница Фокерма. Третий… О, этот третий! Великий осуществитель злобного плана Урпарп!

Аввакум вскакивает, двуперстно крестится, мечется.

АВВАКУМ. Свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы его! Избави, Боже, начинания злого о Христе Иисусе, Господе нашем, которому слава и ныне и присно и во веки веков. Непостижим Отец, непостижим Сын, непостижим и Дух Святой. Едины три лица и суть соприсущны себе и равны.

ТОРГОВЕЦ (перебирает карты). Тройка, семерка, туз. Червовая хваль. Фул-Хаус.

АНДРЕЕВ (нормальным тоном). А биополю великой России может навредить демон гордыни. Разрушающий… этот самый…уицраор…

ФАРИА (подсказывает). Жру-ху.

АНДРЕЕВ. Как?

ФАРИА. Жру-ху. Это на языке гуарани. Означает спесь, жадность, заносчивость. Трусливую жестокость. Высокомерную низость.

АНДРЕЕВ. Я запишу?

ФАРИА. Дарю. Пользуйтесь.

ТОРГОВЕЦ. Вот и думай, это бедный язык? Или богатейший – одним словом все на свете.

Андреев идет к нарам, ищет тетрадь и перо. Найдя, записывает

На соседних нарах Виночерпий негромко, но пылко говорит Алексею.

ВИНОЧЕРПИЙ. Я… в чем моя вина? Ох!.. Мне объяснили… Вина в том, что вины нет. Прямой нет. Страшно, страшно… Страшно! Допрос, признайся, на, забирай. А я? В чем тогда изысканный сыск? Ведь уже… Но нет… замучить…

АЛЕКСЕЙ. Успокойся, братуха. Все заживет.

ВИНОЧЕРПИЙ. А ты? Был? Выл? Сломать… человек не веник… прутик. Прутик – тресь! Веник – да.

АЛЕКСЕЙ. Ты же понимаешь, что я тебе помочь не могу. Только выслушать.

ВИНОЧЕРПИЙ. Выслушать… тогда слушай. Было так. Я тогда, они там. Дома. Тук-тук, добрый вечер. Утро? Хорошенькое дело. Везут меня в сигуранцу. Ого! Подполковник. Такой-то? Так точно. Не любишь фюрера? Пф-ф-ф… Как можно? Кондуктор – наше все. Исключительно почитаю. А что там статьи? Пф-ф, какие статьи? Так, статейки. Для собственного развлечения. Невинное хобби. Пиши расписку. Пишу расписку. Клянешься? Мамой клянусь, здоровьем клянусь. Ты там сообщай. Сообщу! В лучшем виде. А сам думаю – не буду.

АЛЕКСЕЙ. Завербовали.

ВИНОЧЕРПИЙ. Что? Не-ет! Уговорили. А я как? Газета, подпольная типография. Листовки. Листовкопад. Сторонники, партизаны. Список! Двенадцать фамилий. Шесть отдаю… Сигуранца! Господин ротмистр! Вот они враги… С ними все. Потом! Статейки, партизанки, через год большой список – двенадцать листов. Шесть –им, шесть – себе. Моя! Гвардия моя. Тифози. Оле-оле… Ола. Всесожжение, ола. Шесть листов, сто восемьдесят человек. Поверили? Зря! Кто обещал? Я обещал?.. Жалко. Режим кондуктора. Кондуктор чтобы любит все! Единогласно. Строем, ура! Я – нет… я дома… Пишущая машинка, соседка. Грудь пятого размера. Что в глазах? Тебя? Не хочу. Дочку. На нет – суда нет. Обойдусь, накажу. Сигуранца, суд – формальность. Дочка – туда же, полгода прошло, выросла. Есть другие соседские дети. Или я не вождь? Кондуктор, друзья его – можно. Тоже хочу…. Списки, партизаны. Агент? Стукач? Мы начнем свою игру. Мы… сами… мы сила!

Замолчал. Андреев уходит к столу и что-то шепчет Вере.

ВИНОЧЕРПИЙ (после паузы горько). Мы проиграли. (Пауза). За тьму или за зло. А ты?

АЛЕКСЕЙ. Я при чем? Не про меня речь.

ВИНОЧЕРПИЙ. Речь про меня. Господин ротмистр! Бес попутал! Господин подполковник! Усы крутит… монокль у него! Представляешь, монокль! Мы, говорит, на дела твои мутные срали всем министерством. А за двурушничество – сам понимаешь. Двойной агент – двойная кара.

Алексей отодвигается от Виночерпия. Молчание. В тишине слышны скребущие звуки.

ВИНОЧЕРПИЙ. Покайся в этом. И покойся в этом. (Пауза). Тебе также?

АЛЕКСЕЙ. Что «также»?

ВИНОЧЕРПИЙ. Политик лавирует. Борьба, значит интриги. Ты согласен?

АЛЕКСЕЙ. С чем? (Пауза). Согласен, в общих чертах. Иногда с властью не зашкварно.

ВИНОЧЕРПИЙ. Ты же такой? Да-да. Мы здесь все (переходит на шепот) двойные. Переметнувшиеся. Если я сознаюсь, если мы сознаемся…

АЛЕКСЕЙ. Бред какой-то! Дичь.

ВИНОЧЕРПИЙ. Зачем запираться, зачем запираться? Жертва принесена. Ягненок идет домой. Смотри – аббат. (Алексей оборачивается, глядит на Фариа). Ты видел таких аббатов? Это же упоротый троцкист!

АЛЕКСЕЙ. Я не знаю, как выглядят аббаты.

ВИНОЧЕРПИЙ. Ну как выглядят… навроде пасторов. Только с колокольчиками.

К Виночерпию со спины подкрадывается Иван

Или Вера, товарищ Фигнер. Кажется, за революцию, но….

Иван хватает Виночерпия сзади за плечи.

ИВАН. Попался!

ВИНОЧЕРПИЙ. Иоанн Антонович! Ваше величество! Что за шутки?!