Здание кремового цвета, построенное в стиле XIX века, занимает прямоугольный участок по улице Висасоро, 1249. Это итальянская больница имени Джузеппе Гарибальди, в честь которого в Росарио также стоит памятник на площади Италии. Гарибальди – популярная фигура, его называют «герой двух миров», потому что во время изгнания в Южную Америку он сражался по всей реке Паране. В тех местах его «красная рубашка» оставила свой след, где его только не обнаружишь: в названиях больниц в Росарио и Буэнос-Айресе, основанных политическими ссыльными, сторонниками Мадзини и Гарибальди, и их рабочими союзами. Больничный комплекс в Росарио открылся 2 октября 1892 года для нужд итальянской общины. В то время на долю итальянцев приходилось более 70 процентов иммигрантов, прибывших с той стороны Атлантики. Сегодня там одно из лучших родильных отделений в городе. Именно там в шесть часов одного зимнего утра начинается история Лионеля Месси, третьего сына в семье Месси-Куччиттини.

Его отцу Хорхе 29 лет, он начальник отдела сталелитейной компании «Асиндар» в Вилья-Консти-тусьон, примерно в 50 километрах от Росарио. Селии двадцать семь, она работает в цехе по производству магнитов. Они познакомились еще в юности в районе Лас-Эрас, который раньше назывался Эстадо де Исраэль, а сегодня район Сан-Мартин, в южной части города, где жители скромны и трудолюбивы. Отец Селии Антонио работает электромехаником – он чинит холодильники, кондиционеры и другие электроприборы. Ее мать, которую тоже зовут Селия, много лет проработала уборщицей. Отец Хорхе Эусебио зарабатывает строительством; мать Роса Мария тоже уборщица. Между их домами чуть больше 100 метров. Как у многих других местных семей, у них итальяно-испанское происхождение. Фамилия Месси происходит из итальянского города Порто-Реканати в провинции Мачерата, где родились поэт Джакомо Леопарди и тенор Беньямино Джильи. Именно оттуда на одном из множества пароходов, идущих в Америку, в конце XIX века Анджело Месси отправился на поиски лучшей жизни в Новый Свет, как и многие другие эмигранты с билетами третьего класса. У Куччиттини тоже итальянские корни по отцовской линии. Несмотря на то что обе семьи родом из влажных пампасов, в конце концов они обосновались в городе.

В 305 километрах от Буэнос-Айреса, столицы Аргентины, на берегу Параны, Росарио с его миллионом жителей – крупнейший город провинции Санта-Фе. Набережная Костанера идет вдоль реки до моста Нуэстра Сеньора дель Росарио, пересекающего воду и речные островки и соединяющего город с Викторией. Парана всегда был важной транспортной магистралью: отсюда многие сельскохозяйственные товары развозятся по всему Меркосуру – например, соя, которая в последние годы принесла благосостояние региону и преобразила всю структуру города. Новые здания, небоскребы и роскошные виллы разрастаются вдоль пляжа с тонким песком, который наносит река. Однако в Росарио по-прежнему силен патриотический дух. Группы одетых в белое школьников позируют у подножия памятника государственному флагу в старом советском стиле, открытого в 1957 году в память о том месте, где генерал Мануэль Бельграно впервые приказал поднять государственный флаг 27 февраля 1812 года.

Росарио – это город потомков иммигрантов, трущоб и сельских домов. Но оставим в стороне истории об иммиграции, смешении культур, языков и традиций, которым в Аргентине несть числа, и возвратимся к Хорхе и Селии, которые влюбились друг в друга и начали встречаться еще в ранней юности.

17 июня 1978 года они женятся в церкви Сердца Богоматери. Вся страна поглощена чемпионатом мира по футболу – настолько, что новобрачные, проводя медовый месяц в Барилоче, все-таки постарались приехать в Росарио на матч Аргентина— Бразилия. Результат 0:0. Через восемь дней на мемориальном стадионе Рио-Плата в Буэнос-Айресе сборная Аргентины под началом Сесара Луиса Менотти, которую в Аргентине зовут «Альбиселесте» (что буквально означает «бело-небесно-голубые»), побеждает Голландию со счетом 3:1 и выигрывает чемпионат. Наступает всеобщее безумие. Такое впечатление, что Фильоль, Ольгин, Гальван, Пассарелла, Тарантини, Ардилес, Гальего, Ортис, Бертони, Луке и Кемпес заставляют людей забыть о «Процессе национальной реорганизации» (так назывался период военной хунты) – погибших диссидентах, более 30 тысячах «пропавших без вести» граждан, пытках и ужасах свирепой и кровавой диктатуры генерала Хорхе Рафаэля Виделы, который совершил государственный переворот 24 марта 1976 года и сместил Исабель Перон с поста президента. На улицах Буэнос-Айреса еще видны слова Inmundo mundial – «Грязный мундиаль», – написанные под зеленью футбольного газона, и дата – 1978.

Через два года после переворота страна еще во власти ужаса, но жизнь продолжается. Селия и Хорхе становятся родителями: Родриго Мартин рождается 9 февраля 1980 года, их второй сын Матиас Орасио – в один из самых мрачных моментов в истории страны. Это 25 июня 1982 года, всего через одиннадцать дней после окончания Фолклендской войны. Разгромленная Аргентина считает погибших (649 человек) и раненых (более тысячи), а также всех, кто никогда не забудет тех двух с половиной месяцев под огнем. Юных, неопытных, плохо снаряженных добровольцев, вступивших в армию под влиянием квасного патриотизма, дабы вернуть Аргентине Фолклендские острова, занятые британцами еще в 1833 году. Операция «Росарио», амбициозное вторжение аргентинских сил на острова, начатое генералом Леопольдо Галтьери 2 апреля 1982 года, была очередной, бог знает какой по счету, попыткой военной хунты отвлечь народ от провала экономической программы 1980 года – политических мер, которые привели к инфляции в 90 процентов, упадку во всех отраслях экономики, увеличению внешнего долга как государственного, так и частного, обесцениванию зарплат и, в частности, прогрессирующему обнищанию среднего класса (характерному для истории страны, выделяющейся в сравнении с другими латиноамериканскими государствами). Война должна была заставить народ забыть о трагедиях прошлого и захлестнуть его волной патриотизма, но Галтьери оказался не готов к противостоянию с «железной леди» Маргарет Тэтчер, да и неверно оценил британскую армию.

В несколько недель британские силы разбивают аргентинскую армию – этот разгром приведет к падению военной хунты и восстановлению демократии в течение всего лишь года. Но претензия на Мальвинские острова – так в Аргентине называют Фолкленды – никуда не денется: в Национальном парке государственного флага в Росарио возведен монумент в честь «героев, которые продолжают жить на Мальвинских островах», а в конституции 1994 года возвращение территории заложено как непререкаемая цель. Однако в 1983 году на выборах побеждает Рауль Альфонсин, один из немногих политиков, не связанных с военными, который утверждал, что единственной целью развязывания войны является укрепление диктатуры.

Четыре года спустя, когда Селия ждет третьего ребенка, положение в стране по-прежнему напряженное. На Страстной неделе 1987 года Аргентина на грани гражданской войны. «Карапинтадас» (буквально «раскрашенные лица») – группировка молодых армейских офицеров под предводительством полковника Альдо Рико – подняли бунт против правительства, требуя положить конец судебным процессам по фактам нарушений прав человека, совершенных военным режимом. Военные не хотят подчиняться президенту. Люди выходят на улицы на защиту демократии. Профсоюз «Всеобщая конфедерация труда» объявляет всеобщую забастовку.

30 апреля Рауль Альфонсин обращается к народу, собравшемуся на Пласа де Майо, со словами: «В доме порядок, счастливой Пасхи». Эта фраза войдет в историю, потому что в действительности происходило прямо противоположное. Президент, не в силах совладать с вооруженными силами, вынужден идти на переговоры с «карапинтадас» и гарантировать им прекращение деятельности военных трибуналов. Закон «Об обязательном подчинении» снимает обвинения с офицеров и их подчиненных в совершенных ими зверствах, считая, что они всего лишь выполняли приказы начальства. Он вступает в силу 23 июня 1987 года, в тот же день, когда Селию кладут в родильную палату больницы Гарибальди. Ее сыновья – семилетний Родриго и пятилетний Матиас – остаются дома с бабушкой, а Хорхе едет в больницу вместе с Селией. После двух сыновей ему хотелось бы девочку, но хромосомы распорядились иначе – у них будет еще один мальчик. Беременность прошла без происшествий, но в последние часы возникают осложнения. Гинеколог Норберто Одетто диагностирует внутриутробную гипоксию плода и решает индуцировать роды, чтобы избежать долговременных последствий. Хорхе до сих пор помнит те страшные минуты, панику, которую он почувствовал, когда врач сказал ему, что придется наложить щипцы, как он умолял сделать все возможное, только не тащить ребенка этими клещами, ведь он, как многие родители, слышал немало жутких историй про то, как щипцы деформировали и наносили вред ребенку. В конце концов щипцы не понадобились. Лионель Андрес Месси родился за несколько минут до шести утра весом 3 килограмма и ростом 47 сантиметров, красный, как помидор. Одно ухо у него совсем свернулось во время родов – такая аномалия бывает у многих новорожденных и пропадает в течение первых часов жизни. После страха наступило счастье: младенец чуть красноватый, но здоровенький.

Однако за пределами больницы ситуация далеко не так безмятежна. В городе происходит взрыв, и еще один в Вилья-Конститусьон, где работает Хорхе. Взрывы происходят по всей Аргентине – в ответ на закон «Об обязательном подчинении» их количество возрастает до пятнадцати. Человеческих жертв нет, только материальный ущерб. Взрывы изобличают раскол в стране, задавленной военными и погрузившейся в глубокий экономический кризис. Министр внутренней торговли только что объявил о введении новых цен на основные товары: молоко и яйца подорожают на 9 процентов, сахар и кукуруза на 12 процентов, газ на 8 процентов – серьезное подорожание для семьи из рабочего класса, такой как Месси-Куччиттини, хотя они работают оба и у них есть собственный дом. Его, потратив много выходных, Хорхе построил с помощью своего отца Эусебио на семейном участке земли площадью в 300 квадратных метров. Двухэтажное кирпичное здание с задним двором, где могут играть дети, в районе Лас-Эрас. Лионеля привозят туда 26 июня, когда мать с младенцем выписывают из итальянской больницы.

Через шесть месяцев пухлощекого, улыбающегося Лионеля можно видеть в семейном альбоме на родительской кровати, одетого в голубые штанишки и белую футболку. В десять месяцев он начинает бегать за старшими братьями. И с ним происходит первый несчастный случай. Он выходит из дому – никто не знает зачем, может быть, поиграть с другими детьми на улице, которая еще не заасфальтирована и по ней редко ездят машины. Мимо едет велосипедист и сбивает его. Лео кричит во весь голос; все выбегают на улицу. Кажется, ничего страшного, просто испугался. Но всю ночь он постоянно хнычет, и у него опухает левая рука. Его отвозят в больницу – сломана локтевая кость. Надо накладывать гипс. Через несколько недель рука заживает. Наступает его первый день рождения, тети и дяди, готовя его в болельщики, покупают ему футболку с эмблемой его будущей команды «Ньюэллс Олд Бойз». Но пока еще слишком рано. В три года Лео предпочитает картинки и круглые предметы гораздо меньше мяча – мраморные шарики. Он тоннами выигрывает их у друзей, его мешочек с шариками всегда полон. В яслях и детском саду всегда найдется минутка покатать что-нибудь круглое. На четвертый день рождения родители дарят Лео белый мячик с красными ромбами. Может быть, именно тогда зарождается его судьбоносная страсть.

И однажды он удивляет всех. Отец и братья играют на улице, и Лео впервые решает поиграть вместе с ними. Раньше он предпочитал выигрывать мраморные шарики – но не в этот раз. «Мы поразились, когда увидели, что он вытворяет, – говорит Хорхе. – А он никогда раньше не играл».

Глава 2
Самый маленький

Летний день 1992 года

Футбольное поле в Грандоли совсем лысое. Голая земля и только несколько клочков травы у боковой линии. Футбольные ворота в ужасном состоянии, как и ограда, как и здание с душевыми и раздевалками. Окружающий район не намного лучше: импровизированные автомойки на каждом перекрестке по проспекту Гутиерреса, продавцы использованных шин, объявления «Покупаем металл», то есть металлолом; есть даже кусок картона с рекламой собачьей парикмахерской. А на заднем плане – башни массовой застройки, которые выглядят заброшенными, хотя это не так; низенькие домики, потерявшие очарование прошлого; пробивающаяся между трещинами в асфальте трава; преющие на жаре кучи мусора; мужчины и старики, которым нечего делать; мальчишки на великах, которые для них слишком малы. «Здешний народ изменился, – говорит самый древний из стариков и добавляет: – По ночам страшно ходить по улицам». Приехали криминальные личности.

В три часа дня на улице почти ни души. На футбольном поле никого. Ребята из соседних школ, которые приходят поиграть в Центре физического воспитания имени Абандерадо Мариано Грандоли номер восемь (названном в честь добровольца, отдавшего жизнь за родину на войне 1865 года), уже ушли, а футболисты появятся после пяти часов. Рядом только преподаватель в белой футболке, синем спортивном костюме и кроссовках. Он показывает, как пройти к дому сеньора Апарисио, первого тренера Лионеля Месси. До него метров сто пятьдесят.

Апарисио открывает дверь влажными руками – он готовит обед для своей незрячей жены Клаудии, но приглашает гостя войти и устраиваться поудобнее. В большой гостиной четыре кресла, громадная белая собака и какой-то слегка затхлый запах, на главном месте старый телевизор. Сальвадору Рикардо Апарисио 78 лет, у него четверо детей, восемь внуков и четыре правнука; у него усталое лицо с редкими усами, перегнутое, как колючая проволока, туловище, у него чуть дрожат руки и голос. Он всю жизнь проработал на железной дороге. Юношей играл за «Клуб Фортин» четвертым номером и больше 30 лет назад тренировал детей в Грандоли на поле размером 7,5 на 40 метров.

Он воспитал сотни и сотни детей, в том числе Родриго и Матиаса. Старший сын Месси был быстрым и сильным центрфорвардом; второй играл в защите. Бабушка Селия водила их на тренировку по вторникам и четвергам. И как-то летом вместе с ними пришел Лео.

– Мне нужен был еще один, чтобы заполнить команду восемьдесят шестых [детей, родившихся в 1986 году]. Я ждал последнего игрока с футболкой в руках, пока остальные разогревались. Но он так и не появился, и там был этот маленький мальчик, который пинал мяч между скамейками. Что-то у меня в голове повернулось, и я себе сказал: черт побери… Не знаю, умеет ли он играть, но… В общем, пошел я поговорить с его бабушкой, она увлекалась футболом, и сказал ей: «Одолжите его мне». Она хотела, чтобы он играл на поле. Она уже много раз просила меня попробовать его. Сколько раз она на все лады расписывала мне таланты мальчишки. Его мать или тетя, не помню, не хотела, чтобы он играл: «Он такой маленький, а остальные такие здоровяки». Чтобы ее успокоить, я ей сказал: «Я поставлю его вот тут, и если на него кто-нибудь нападет, я остановлю игру и выведу его с поля».

Так рассказывает сеньор Апарисио, но у семьи Месси-Куччиттини другая версия событий.

– Это Селия заставила Апу взять его в команду, когда ему не хватало одного игрока. Тренеру эта мысль не нравилась, потому что мальчишка был очень маленький. Но бабушка все твердила: «Поставьте его на поле, сами посмотрите, как он играет». – «Ладно, – сказал Апа, – только я поставлю его у боковой, и когда он заревет, вы сами его забирайте».

Относительно того, что было дальше, разногласий нет. Вернемся к рассказу старого тренера.

– В общем… дал я ему футболку, он ее надел. Первый мяч подлетает к нему, он на него смотрит и… ничего.

Дон Апа, как его здесь называют, встает со стула и изображает удивленное выражение лица Месси, потом опять садится и объясняет:

– У него основная нога левая, поэтому он ничего с мячом не сделал, – и продолжает: – Стоило только мячу приземлиться у его левой ноги, как он тут же им завладел, обошел одного парня, потом другого, потом третьего. Я ору ему: «Бей, бей». Ему было страшно, что кто-нибудь его обидит, но он все шел и шел вперед. Не помню, забил он тогда или нет, – все равно я ничего подобного не видел. Я сказал себе: «Этого парня от мяча не оторвешь». И больше не убирал его с поля.

Сеньор Апарисио исчезает в соседней комнате и возвращается с пластиковым пакетом. Он рыщет по кладовым воспоминаний, скопленным за целую жизнь. В конце концов он находит фотографию, которую искал: зеленое поле, команда мальчишек в красных футболках и перед сравнительно молодым Апарисио самый маленький: белые шорты натянуты чуть ли не до подмышек, футболка велика, лицо очень серьезное, ноги колесом. Это Лионель; он немного похож на птичку, на блоху, как прозвал его брат Родриго.

– Он родился в восемьдесят седьмом году и играл с командой восемьдесят шестых. Он был самого маленького роста и младше всех, но очень выделялся. И ему приходилось туго, но он был выдающимся игроком со сверхъестественным талантом. Он родился с умением играть. Когда мы, бывало, выезжали на матч, люди друг на друга лезли, чтобы на него посмотреть. Стоило ему заполучить мяч, и он всех уничтожал. Это было что-то невероятное, его никто не мог остановить. Он забивал по четыре-пять голов за игру. Лео забил гол в матче с «Клубом Аманесер», а он был из тех, которые показывают в рекламе. Я все хорошо помню: он обошел всех и в том числе вратаря. Какой у него был стиль игры? Такой же, как сейчас, – свободный. Какой он был сам? Серьезный мальчик, всегда тихо сидел рядом с бабушкой. Никогда не жаловался. Если ему делали больно, он иногда плакал, но потом вставал и бежал дальше. Поэтому я и спорю со всеми, защищаю его, когда говорят, что он слишком солирует, или что в нем нет ничего особенного, или что он жадный.

Жена зовет его из соседней комнаты; сеньор Апарисио исчезает и возвращается, чтобы поделиться еще несколькими воспоминаниями.

Например, о той видеозаписи, которую он никак не может найти, с играми вундеркинда.

– Я показывал ее ребятам, чтобы продемонстрировать им, что можно делать с мячом и ногами.

Или как Лео первый раз вернулся из Испании и пришел его навестить.

– Когда мы с ним встретились, это было какое-то безумие. Я ушел с утра, а когда вернулся, был уже час ночи. Мы все это время проговорили о том, какой футбол в Испании.

Или в тот раз, когда в округе организовали праздник в честь Лионеля. Ему хотели презентовать табличку в школе Грандоли, но в конце концов Лео не смог прийти. Он потом позвонил и сказал: «Спасибо, может быть, в следующий раз».

Старый футбольный учитель не обижается; наоборот, он с большой нежностью говорит о мальчике, которого тренировал столько лет назад.

– Когда увидел по телевизору первый гол, который он забил в «Барселоне», я пустил слезу. В другой комнате была моя дочь Хеновева, она меня спросила: «Папа, что случилось?» – «Ничего, ничего, – говорю я, – просто разволновался».

Апарисио достает еще одно сокровище из своего пакета. Еще один снимок маленького светловолосого мальчика в слишком большой футболке, с короткими ножками; в руке у него первый полученный им кубок. Кубок размером почти с него самого.

Лео нет еще и пяти. Но в Грандоли он уже почувствовал вкус забитых голов и успеха. На второй год ему повезло тренироваться у собственного отца. Хорхе принимает предложение директоров клуба и берет команду 1987 года. Они играют с «Альфи», это один из многих матчей на другом конце города. И команда все выигрывает. «Буквально все, все: чемпионат, турниры, товарищеские игры», – вспоминает Хорхе Месси больше с гордостью отца, чем тренера.

Кроме футбола, есть еще школа. Лео ходит в общеобразовательную школу номер 66 района Лас-Эрас, дом номер 4800 по улице Буэнос-Айреса. Его водит туда либо мама Селия, либо тетя Марсела, либо соседка Сильвия Арельяно, мать Синтии, его лучшей подруги. Они ходят пешком по пустырю или обходя футбольные поля на территории армейских казарм 121-го батальона связи. Десять минут с небольшим, и они у дверей школы.

Сегодня, подходя ко входу, можно увидеть, как самый младший класс занимается рисованием. Двое сидят в футболках с Месси. В огромном крытом павильоне несколько ребят в белой форме невероятно сосредоточенно играют в футбол. Есть и голы, а вот чего нет, так это мяча – вместо мяча у них ком обмотанной скотчем оберточной бумаги. Они двигаются с головокружительной быстротой, не обращая внимания на грубый серый гравий, – скользят, финтят, ведут мяч. Среди игроков Бруно Бьянкукки, двоюродный брат Лео. Мокрый от пота и красный от напряжения, с прилипшими к лицу угольно-черными волосами, в ухе бело-розовая полосатая сережка, и его товарищи скоро выделяют его как лучшего. Пресса уже написала о нем немало статей, называя его преемником Лионеля. Его тренеры говорят, что он очень хорошо лавирует, что у него такой же талант, как у двоюродного брата. А он говорит только, что завидует умению кузена брать инициативу и забивать голы. Бруно тоже хорошо бьет по воротам, и ему хочется когда-нибудь надеть форму «Барсы».

Школьники собираются в кружок. Все хотят поделиться своим мнением о мальчике, который лишь несколько лет назад ходил в их школу. У одиннадцатилетнего Пабло нет никаких сомнений:

– У него есть все, что нужно, чтобы стать лучшим в мире. Лучше Марадоны. Больше всего мне в нем нравится его скорость, он просто невероятный.

Девятилетнего Агустина что-то беспокоит – это что-то задевает многих соотечественников Месси:

– Марадона начинал в команде юниоров «Архентинос Хуниорс», а Месси… в «Барселоне».

Разумеется, это слишком далеко отсюда. Даже девочки, которые стесняются чуть больше, в конце концов тоже подходят. И здесь мнения расходятся. Одни считают его красивым, другие думают, что он слишком маленького роста.

Началась перемена, и под старым кривым деревом школьники гоняются друг за другом. И Лео бегал там с мячом из бумаги или целлофана, обходя огромный ствол. Для него самые приятные воспоминания о тех годах – это именно игры с чем угодно, что оказывалось у него под ногами. Он без труда признается в том, что не любил учиться.

И это подтверждает Моника Домина, его учительница с первого по третий класс:

– Нет, Лео не очень хорошо успевал в школе, но его учеба была на приемлемом уровне. Вначале ему трудно было читать, поэтому я посоветовала матери отвести его к логопеду. По другим предметам он смог постепенно улучшить результаты, хотя каких-то особых чудес не добился. Он был тихий ребенок, милый и робкий, один из самых робких учеников, которых я видела за все годы, что проработала в школе. Если ты к нему не обращался, он так и сидел молча за последней партой. Старшие ребята соревновались с ним, чтобы участвовать в межшкольных турнирах в Росарио. Конечно, он хорошо играл – выигрывал призы и медали; но я никогда не слышала, чтобы он хвастал тем, как хорошо играет и забивает голы.