Читать книгу: «Воин Света. Том 2», страница 4

Мы написали Обращение, где, может быть, несколько длинновато, но вынесены две главные проблемы – Дом и возвращение коллекции. Это Обращение подписали: Ополовников Александр Викторович, заслуженный архитектор России, доктор архитектуры, лауреат государственной премии; Нерознак Владимир Петрович, заместитель председателя Российского фонда культуры; Гурьев Владимир Евгеньевич, член Международной ассоциации художников ЮНЕСКО; Лакшин Владимир Яковлевич (я читаю не по алфавиту, а так, как носили и подписывали), главный редактор журнала «Иностранная литература», академик Академии педагогических наук; Дедков Игорь Александрович, литературный критик, зам. главного редактора журнала «Свободная мысль»; Колобов Евгений Владимирович, художественный руководитель Московского муниципального театра «Новая опера»; Яншин Александр Леонидович, академик, советник президиума Российской академии наук, председатель комиссии по разработке научного наследия Вернадского; Литвин Леонид Михайлович, член-корреспондент Инженерной академии наук России, лауреат государственной премии; Кузнецов Олег Леонидович, академик, президент Российской академии естественных наук; Гусев Борис Владимирович, академик, президент Международной инженерной академии; Шемякин Евгений Иванович, академик Российской академии наук, лауреат государственной премии; Ямщиков Валерий Сергеевич, академик, член президиума Инженерной академии наук России; Смоктуновский Иннокентий Михайлович – он вам известен, – и ряд других.

Это Обращение мы просим помочь опубликовать. Это все, что я сейчас могу сказать, потому что никто нам не поможет, только те, кто придут, будут сочувствовать, поймут, что происходит, и спасут то, что необходимо спасти. Благодарю за внимание.

Н.С.Бондарчук: [Я хочу сказать] о фильме «Учитель учителей»²³. Здесь этот фильм был представлен уже два раза, и я получила именно огромную радость от встреч с таким количеством людей, какого я никогда не ожидала увидеть ни на одном своем творческом выступлении. Даже на премьере «Соляриса» Андрея Тарковского, даже на премьерах «Красного и черного» или «Звезды пленительного счастья» не было такого количества людей, которые хотели попасть на премьеру фильма «Учитель учителей». Надо сказать, что вместо обещанного одного выступления мне приходилось три раза в день выступать по три часа. В центре Киева, в планетарии люди стояли, чтобы посмотреть фильм, посмотреть последнюю встречу со Святославом Николаевичем. Цвели каштаны, действительно было ощущение огромного праздника, огромного притяжения, как магнитом – люди шли на встречу с Рерихом.

Три года назад я была там же и выступала на телевидении со своей первой маленькой работой, мы тогда делали сюжет к 110-летию со дня рождения Елены Ивановны Рерих. И тогда тоже было много народа, но не столько. [А в этот раз] приходили люди, которые впервые услышали о Живой Этике три года назад от меня. Они с большой благодарностью говорили о том, что не только сами читают, но и распространяют в школах это Учение. У меня много писем, много пожеланий от них… Очень светлое ощущение.

Людмила Васильевна еще не знает, но вчера я была в Госкино России, и они дали согласие на продолжение киносериала, который будет называться «Путями благословенных» – как возможное продолжение Трансгималайского путешествия. Это тоже очень отрадно. Это говорит о том, что есть постоянная тенденция к нашему духовному раскрепощению. Ее уже ничем нельзя сдержать, она расцветает, как цветок, в душах людей, они начинают встречаться между собой, начинают делиться своим духовным опытом, и это очень-очень важно.

Что же касается данного вопроса, я хочу вернуться на некоторое время назад. Это было год назад, в самом начале мая, на православную Пасху. Мы прибыли в Индию с маленькой видеоэкспедицией, возглавляемой Людмилой Васильевной Шапошниковой, нашим консультантом по картине, и встречались со Святославом Николаевичем. За три наших приезда в Индию в 1992 году [получилось] три больших встречи, и я лично была свидетельницей [очень теплых] встреч Святослава Николаевича и Людмилы Васильевны Шапошниковой. Тогда я убедилась (для меня это тоже принципиально важно), что именно Людмиле Васильевне Шапошниковой поручено это огромное дело – строить новый духовный храм здесь, в центре Москвы. Это очень тяжелое поручение, оно ко многому обязывает, иногда оно [просто] невыносимо, потому что настолько огромно сопротивление: оно отовсюду идет, прежде всего от лиц, которые хотели бы самостийно возглавлять это движение. То есть им кажется, что если бы Святослав Николаевич передал именно им наследие Рериха, то уже все было бы сделано, уже был бы музей, уже была бы сделана гигантская работа, а она сидит, ничего не дает вовне и охраняет.

Но давайте вдумаемся в эту фразу, Святослав Николаевич говорил: «Негосударственный музей». Мы прекрасно знаем нашу страну: то она под жестоким железным сапогом сталинской эпохи, то она качается между реформаторами всех мастей – сейчас вообще нет хороших, кто может прийти к власти, предположим, через три-четыре года. Может, Жириновский, а может быть, еще кто-то. Следовательно, что в первую очередь сразу же полетит в костер? Наследие Рерихов! Вот почему нельзя ни в коем случае отдавать в государственные руки. Они же не персонифицированы раз и навсегда, они же меняются, как бабочки, по два раза на день, следовательно, они могут и не понять, и не принять, и отвергнуть… Можно сказать, по незнанию это сделать, а потом расхлебывать всей стране, потому что незнание не освобождает от ответственности.

Незнание ни космических законов, ни социальных не освобождает от этой ответственности. Ответственность легла на Центр, единственно на Центр. Но очень многие пытаются (даже в Индии пытались) оспорить, говорили, что «Святослав Николаевич сам не знал, кому отдал». Вот не знал, кому он отдал! Вручил просто так! И более того, говорили, что Святослав Николаевич чуть ли не дар речи потерял в последнее время… Но у меня сорок восемь часов съемок со Святославом Николаевичем. Слава богу, что они есть, слава богу, что у меня в сумке на всякий случай лежит моя картина «Учитель учителей». Вы можете хотя бы фрагмент пойти и посмотреть. Да, у Святослава Николаевича затруднена речь, затруднено письмо, но это было полное сознание и полная ответственность за порученное Великой семьей и Великими Учителями, за то, чтобы внести в наш Дом, новый Дом, светлое начинание. Оно не ограничивается картинами, не ограничивается рукописными изданиями – оно вообще ничем не ограничивается, потому что это – путь. Как Иисус сказал: «Это путь», так и Учитель новый говорит: «Это путь». Если мы встанем на этот путь и будем глубже вникать в Живую Этику, мы защитить это можем серьезнее, потому что очень плохой бывает медвежья помощь. Человек хочет помочь, но не знает, о чем речь. Он всё путает, не может связать концы с концами, поэтому и не может за это отвечать.

Людмила Васильевна Шапошникова прошла длительный путь. Она ходила по Гималаям одна. Если вы скажете: «Могла ли ты, Наталья, пройти одна такой путь?» – нет, конечно, нет. Она ученица Святослава Николаевича в буквальном смысле слова, ей это было доверено. И оспаривать это сейчас – преступно. Но люди не понимают этого, они идут на это [оспаривание], и разгорается пожар. Хотят ли они [музей] сделать государственным? Пожалуйста, они скажут: «У вас нет…». Следующий шаг каков, на мой взгляд: они не дают это здание. Дальше они [скажут]: «У вас же российское достояние! Вы не можете его хранить в запасниках вечно. Пожалуйста, государству сдавайте». Приходят два молодца в сине-зеленых беретах (я не знаю, в каких) и говорят: «Всё. Это российское достояние». Через год приходит, извините, какой-нибудь шизофреник, и это российское достояние летит в костер. Я жуткую вещь говорю, но в принципе это возможно. В принципе-то это возможно! Поэтому здесь борьба разыгрывается, как высокая греческая драма: либо новое сейчас обретет плоть и кровь, либо здесь [будут], например, видеосериал показывать. Разве здесь, в этом маленьком зальчике, можно вместить по два раза картину? Слава богу, что здесь [психиатрическая] перевозка не стоит, а Наталью Сергеевну за шизофрению не могут отвезти, потому что она и о тонких телах говорит, и об огненных энергиях, и о жизни в иных домах планетарных, и так далее.

Пока еще мы действуем, и чем сильнее мы будем консолидировать наши силы, тем эти действия будут мощнее. И, я уверена, это и есть путь России. Нет, Россию мы не потеряем – мы ее еще не нашли. Нам указан путь, куда идти, что делать, чтобы это не было насильственной общиной. Ведь коммунизм – это насильственная община, страшная, тюремная, это тюрьма для детей, [где действует один] принцип – насильственный. Нет, нам совершенно другой путь указан – духовного очищения и возрождения. Поэтому смысл того, что я вам говорю сейчас, я бы свела к следующему – каждому, кто будет писать, прежде всего, наверное, нужно дать [самому себе] отчет, на какой он стороне внутри себя – это очень важно понять, чтобы искренне писать. Неискренняя защита будет работать против. Так что нужно понять внутренне, что это не физический путь, это путь, если хотите, и твоего личного духовного возрождения, и преображения.

Я была рада, я была счастлива, что в каждом крупном книжном магазине в Украине, во Львове лежат книги Живой Этики, лежат тома Елены Ивановны. И все это доступно для молодежи, доступно по цене. Но есть и другой момент. На моих выступлениях появилась вот такая книжоночка: Е.Дудкин, «Живая Этика с позиции православия». Кто же [написал] такую книжечку, мне было очень интересно, поскольку я должна знать своих оппонентов: «Автор – профессиональный военный журналист, в юности прошел практическую школу оккультизма и теософии». Простите, пожалуйста, кто из нас может в юности, будучи военным журналистом, пройти практическую школу оккультизма? Я лично не могла, меня бы тут же арестовали. Людмила Васильевна не могла. Кто-то из вас мог практическим оккультизмом и теософией заниматься? Нет?

Л.В.Шапошникова: КГБ.

Н.С.Бондарчук: Только КГБ. Только в КГБ, больше нигде этим не занимались, но там действительно занимались. И вот этому, извините, Иуде от КГБ, а другого нельзя сказать, поручено написать, а раз поручено – он ать-два, почему нельзя послужить здесь? Я только одно [высказывание] приведу: «В Америке Николай Константинович – талантливый художник, каких в общем-то и в России и за рубежом достаточное количество, быстро делается знаменитостью». Вот стиль этой книжонки! И это всё так. Но это первая ласточка. Это пока ротапринтное издание, быстро-быстро состряпано к моему приезду.

Л.В.Шапошникова: Есть еще экземпляр?

Н.С.Бондарчук: Людмила Васильевна, подарю. Есть у нас. Мы всё не взяли, естественно. Но я хочу сказать, что это первая ласточка.

Л.В.Шапошникова: Это не первая, Богородическая церковь уже дала первую ласточку, «Тибетское око», вот так²⁴.

Н.С.Бондарчук: Да, но обычно за это берутся именно они, потому что если человек предан православию, он молится. Он в келейке сидит, за всех нас молится, если он истинно верующий. Если он связан с политиканами и политиками, он тут же подсуетится, где послужить, где приход, где яички, которые ему принесут верные, где с кого чего содрать и где, так сказать, авторские получить. Поэтому это очень серьезный момент.

Рериха будут очень бить и справа, и слева, потому что он – для всех. Живая Этика хоть и начинается [словами]: «В новую Россию Моя первая весть», но на самом-то деле она для всех. Это Учение для всех. [Оно] впервые синтезирует науку, этику и религию, а здесь его обвиняют в антирелигиозности. То есть сейчас борьба именно в этом. Политики всегда ищут, на что опереться, и выбрали православие. [Но такие] люди становятся [чем-то вроде] черной масонской ложи, потому что все, что завязано на политике, – всегда вырождается, всегда будет [соединять] людей [по принципу]: кого бить будем, против кого дружить будем и т. д. Я православный человек, мне больно об этом говорить. Мне больно говорить, что Святослава Николаевича Рериха в какой-то церкви, понимаете ли, самостийно решили не отпевать.

Л.В.Шапошникова: Отказались.

Н.С.Бондарчук: Отказались, а потом согласились, но уже в другой церкви, потому что разное, я бы сказала, «мое». Вы знаете, я вела часовой открытый эфир в Киеве, отвечала на вопросы. Мне звонит, предположим, Тернополь (причем ни слова о Будде не было сказано): «Вы мне про „свово“ Будду объясните. Почему я за ним должен идти?». Я говорю: «Почему Вы за ним должны идти? Почему? Вы это слышали в моих словах, да?..». Но было очень интересно. Второй человек, очень умный и очень образованный, сказал: «Знаете, до чего у нас договорились – наш украинский бог!». Как вам это нравится? «Наш украинский бог» – это совершенно серьезно было сказано. Давайте тогда – наш литовский, наш русский, наш еврейский, наш мордовский, наш татарский… И действительно сделаем из Иисуса Христа идола, раз он наш и только наш.

То же самое происходит и с рериховским движением: «Наш Рерих, не ваш. У вас один родился, а вот у нас – совершенно другой». В Америке нашлись люди, которые, пользуясь тем, что Живая Этика не имеет имени автора, говорят: «У нас есть женщина, которая это написала» (я говорю серьезно), и продают с именем. Женщина какая-то написала Живую Этику! То есть мы встречаемся, с одной стороны, с крутым невежеством. Можно улыбнуться, но ведь это факт. Мы в этом живем. С другой стороны – ростки будущего, на которые опирается душа человеческая. Поэтому жизнь этого здания – практически наша с вами задача, всех нас. Наша личная задача. Вот последний фильм Тарковского «Жертвоприношение» – гениальный фильм! Вдруг оказалось, что один человек может [отвратить] трагедию третьей мировой войны. Один! Если он искренен – может взять на себя эту задачу. Но мы-то не одни?! Мы-то можем сейчас, и наша задача – не третья мировая война. Это задача конкретная – вот дом, он пока еще пустой, его можно восстановить, в конечном итоге. Если здесь не поймут, давайте обратимся к Клинтону, к международному объединению. Потому что это – мировое достояние, не только России. Давайте обратимся к Индии, к президентской власти, попробуем сделать мирового уровня разговор, чтобы впоследствии друг перед другом не было стыдно.

В.Мехонцев: Извините, выступления затянулись. Переходим к вопросам. Хотелось бы предупредить: будете задавать вопросы, представляйтесь, пожалуйста, откуда вы, от какого издательства. Пожалуйста.

Вопрос: Геннадий Михайлович, Людмила Васильевна, вопрос технический (по поводу телефона для получения дополнительной справки) – если появится необходимость побеседовать с вами?

Л.В.Шапошникова: 203-68-72.

«Радио России»: Хотелось бы знать, какой на сегодняшний день ваш официальный статус в отношении этого дома и этого флигеля? Они числятся у вас в аренде или не числятся ни по каким документам? В правовую инстанцию по этому поводу вы не пробовали обращаться?

Л.В.Шапошникова: А как вы представляете себе, по какой части, по какому вопросу?

«Радио России»: Вы сами говорите: вам не отдают то, что вам принадлежит.

Л.В.Шапошникова: Относительно того, обращались мы или нет. В свое время, когда еще существовал СССР и культурная комиссия при Верховном Совете СССР, мы пришли туда, как говорится, решать с ними эту проблему. Они взяли наш документ, чтобы обследовать его насчет того, действительно ли он таков. Выяснилось, что он действительно таков. И тогда председатель этой комиссии, а им был Соловьев, сказал – подавайте в суд. Но пока есть вероятность, что «высшие», так сказать, прикажут «низшим» вернуть на основе этих документов, мы не хотим, и это четко, трепать имя Рерихов по судам. Это последнее, на что мы пойдем. Тогда мы будем иметь дело со всеми правовыми инстанциями и всем остальным. То есть мы выступим и будем судиться с Минкультом, с государством. Вот такая ситуация. Вы понимаете, что это дело большое, затяжное, и на это будет работать весь музей и весь Международный Центр, вместо того чтобы делать то благое дело, к которому мы приставлены. И поэтому мы стараемся сделать так, чтобы не обращаться пока к правовым органам, поскольку, вы знаете, у нас слухом земля полнится, и потом «выяснится», что Рерих кого-то обокрал, и пошло, и пошло. Это же быстренько делается.

«Радио России»: Может, просто в прокуратуру обратиться?

Л.В.Шапошникова: Наверное, это будет одна из инстанций, если не решится проблема так, как мы хотели.

«Радио России»: В принципе это гражданское дело.

Л.В.Шапошникова: Конечно, гражданское.

Вопрос: В решении о выделении вам усадьбы Лопухиных пишут, что с начала декабря Советский Фонд Рерихов перечисляет заказчику на проектно-сметную документацию. Вы действительно перечисляли какие-то деньги?

Л.В.Шапошникова: Да, весь проект был связан с нашими перечислениями, хотя мы, собственно, не являемся коммерческой организацией, но тогда нам помог Фонд Мира. Они нам перечислили два миллиона, на которые мы продержались до момента, когда стали сами зарабатывать и оплатили всю проектную смету и проект сам по себе и т. д., так что здесь у нас все вплоть до археологических работ, которые здесь проходили.

Радио «Московский Дом»: Насколько я понимаю, вся коллекция оказалась фактически в руках государства. Часть в руках Фонда, и в ближайшее время, учитывая те сложности, которые существуют, вряд ли возможно будет их воссоединить. А в процентном отношении, сколько картин находится здесь, сколько там?

Л.В.Шапошникова: Около 500 картин находится здесь, но недостатком нашей коллекции является то, что большинство работ посвящено одному сюжету – Гималаям. Это прекрасно, и всё. А те 288 полотен, которые мы хотим получить в свою коллекцию, – это сюжетные картины. И если мы это соединяем, получается прекрасная коллекция, которая наполняет музей. Из-за этого все и происходит. Святослав Николаевич так и представлял музей. Он сказал: «Вот это я вам сейчас отдаю (так судьба сложилась, что наследие забирала я), а это документ на ту выставку, которая у вас в Союзе. Сходите, пожалуйста, в Минкульт и от моего имени попросите». Кстати, он в письме к Ельцину просил: содействуйте, пожалуйста, возвращению коллекции картин, которая незаконно удерживается Минкультом и Музеем Востока. Есть у вас это письмо? Он буквально за три месяца до своей смерти писал его.

«Радио России»: Я позволю себе все-таки вернуться к правовой стороне дела. Я, честно говоря, не вижу здесь какого-то ущерба для авторитета Рериха. Вот какой правовой ряд, на мой взгляд, выстраивается. Во-первых, с чего все началось. Было письмо Святослава Николаевича относительно дома и Центра Рерихов. То есть мы имеем фактически дело с завещанием как с правовым документом. Второе: государство в лице правительства Н.И.Рыжкова приняло на себя определенные правовые обязательства, а Россия, как известно, является правопреемницей Союза. Третье: есть Госкомимущество, которому, по Указу президента, переданы все такого рода здания. И мне кажется, что общественная волна, это все замечательно, но нужно…

Л.В.Шапошникова: Простите, я вас перебью. Не Госкомимуществу принадлежит это здание, а Москомимуществу. Есть разница.

«Радио России»: Есть совершенно четкое основание для того, чтобы обратиться именно в Госкомимущество, чтобы решить на правовой основе все эти вопросы. Общественное мнение – это все замечательно, и мы будем, конечно, чем можем помогать и будем тоже вашими союзниками, но что процесс должен, безусловно, идти…

Л.В.Шапошникова: Я хочу отметить, что я с вами во многом согласна, и, надо сказать, что процесс идет. Дело в том, что у нас не только письмо Святослава Николаевича. У нас толстый документ – дарственная со всеми списками, каждый листочек подписан и заверен нотариусом в Индии, который для этого имеет международные полномочия. Вот еще один такой документ. Но кроме этого, что касается Госкомимущества, – этот памятник архитектуры, в частности, находится в распоряжении у Савина. Он у него на балансе, а это все муниципальная собственность. Была идея, между прочим, выработанная в том же Минкульте. Это ведомство очень разное. Одни хотят одно сделать, а другие хотят помочь, предположим, со зданием. Мы там выработали идею, что Минкульт обращается в Госкомимущество, в федеральную часть, и просит Госкомимущество взять это здание себе. Потом оно передает его Минкульту, а Минкульт отдает нам в безвозмездное пользование. Отдает – не отдает, это другое дело, но процесс шел. Был такой вариант. Но когда Госкомимущество (у нас, по-моему, период феодальной раздробленности, так можно исторически этот период охарактеризовать) обратилось в мэрию с просьбой передать его в федеральную собственность, то товарищ Лужков сказал: нет, мы вам ничего не отдадим. Все, процесс закончился. Это буквально месяц тому назад.

[Вот еще что], у меня к вам небольшое предложение. Я говорила о том, что мы написали Обращение за подписью крупнейших деятелей культуры и науки, и если кто-то заинтересуется этим Обращением и захочет помочь опубликовать его в своем печатном органе, то подойдите ко мне. Я дам копию этого Обращения.

Н.С.Бондарчук: Еще информация у меня, если кто-то захочет посмотреть фильм «Учитель учителей», то тоже оставьте свои координаты. Мы любой момент, когда будет свободным зал, выберем для этого, и я лично вас приглашу в ближайшее время посмотреть фильм «Учитель учителей» – это фильм в память о Святославе Николаевиче Рерихе.

В.Мехонцев: Ну, кажется, все вопросы решены. От имени всего руководства Международного Центра Рерихов приглашаем вас выпить чаю.

Спасибо.