Читать книгу: «Столица Российской империи: Эпохи и стили от готики до неоготики XVII—XIX века. Очерки», страница 2

Каменная шведско-финская церковь разместилась на южном берегу. К ней примыкали усадьба пастора и здания школы. В конце ХVII века Ниен мог бы стать не только богатым торговым, но и университетским городом. Шведский король Карл ХII (1697—1719) разрешил основать здесь университет. Население Ниена к началу Северной войны превышало 20 000 человек.

Православный приход на левом берегу Невы создан в тридцатые годы ХVII века. Его прихожане – жители села Спасского и земледельцы из окрестных маленьких деревенек. Православная деревянная церковь для русского населения предместья Ниена находилась примерно там, где сейчас стоит Смольный собор. Это было село Спасское (Спасский погост, Ниенский приход). Жили здесь выходцы из Новгорода и крещеные в православие ижоры, принявшие русский язык и образ жизни. Количество дворов доходило до тысячи. Дома были привычными русскими деревянными избами с курными (без дымохода) печами. Дым выходил через волоковые окна – небольшие, вырубленные в двух смежных бревнах оконца. Изнутри они закрывались (заволакивались) доской – тесовой задвижкой. Во время русско-шведской войны 1656—1658 годов, когда крепость Ниеншанц была взята и сожжена войсками Петра Ивановича Потемкина, местное население партизанской войной поддержало русские войска. Многие отступили через границу с русскими войсками. В первой половине 1658 года все завоеванное русскими пришлось вернуть шведам. Последовала карательная экспедиция шведов против оставшихся в своих домах жителей села Спасского. Их похоронили у стен местной церкви (позднее, в 1748 году, на этом месте начали строить Смольный собор по проекту архитектора Ф. Б. Растрелли).

Паром через широкую Неву соединял город Ниен и село Спасское. В конце ХVII века на переправе работал Мортон Фериекарл. Из Спасского можно было поехать по сухопутной дороге в Новгород и Нарву. Почту в Нарву возил посыльный Давид Матсон. Основа почтового ведомства Швеции была заложена указом королевы Кристины (1636 год). Первый почтовый маршрут 1638 года связал Стокгольм с Нарвой. Почту перевозили раз в неделю со скоростью 1 миля в 2 часа в любую погоду.

Соседями Давида Матсона были владелец кабака Карл Томассон, белильщик Матс Блекаре, красильщик Симон Данилов, солодовник Якоб Мялттаре. Посадки хмеля располагались к югу от Ниена. Там же были сады, пашни, хлебные амбары горожан. К северу от города находилось предместье с кирпичным заводом, садом коменданта и несколькими деревнями.

Ниен и Ниеншанц соединялись мостом Шеппсбрун (Корабельный). В городе имелись и почтовый, и постоялый дворы. Тут проживали около 150 семей, 50 дворов занимались плотницким ремеслом, была небольшая верфь. Вскоре новый город стал центром русско-шведской торговли с правом вести импортно-экспортные операции. Торговля с русскими была выгодна шведам. По величине Ниен считался четвертым городом Швеции, а его купцы были одними из богатейших подданных шведской короны. Удобный порт Ниена был открыт для иностранных судов. К его порту были приписаны 100 судов, принадлежащих местным арматорам. Он располагался напротив крепости Ниеншанц, на другом берегу Охты. Рядом с портом раскинулась Рыночная площадь. Ежегодно около 100 судов заходило в гавань на Неве. Это были русские ладьи, а так же корабли, пришедшие из Швеции и, ее балтийских владений. В ХVII веке Балтийское море стало внутренним для Великой Швеции, а Ингерманландия (Ингрия) была ее житницей, откуда в метрополию вывозили зерно (в основном рожь).

Ближайшие соседи Швеции так же имели свои интересы на Неве. Доля судов – британских, голландских, северогерманских – составила около 20 от общего числа годовых посещений порта Ниеншанц. Жители низменных земель побережья Северного моря, где сформировалось государство Нидерланды, поставляли в балтийские порты Выборг, Ригу, Ниен селедку, вино, текстиль, молочные продукты, а в свои гавани на побережье Северного моря Девентен, Зволе, Кампен вывозили зерно, лес, меха, металл. Ниен становился соперником Архангельска по торговле с иностранцами. В пору владычества Швеции на Балтике и Тридцатилетней войны (1618—1648 годы; России эта опустошительная война не коснулась) иностранные купцы использовали другой торговый путь, так называемый «Северный фарт»: Амстердам – Северная Норвегия – Архангельск – Москва.

В ходе русско-шведской войны 1656—1658 годов военные действия развернулись на территории Ингерманландии, бывшей Ижорской земли. Русские не смирились с установлением шведского владычества на древних новгородских территориях – Ижорской земле и Корельском уезде – в конце ХV века вошедших в состав Московского государства. По Столбовскому мирному договору России и Швеции 27 февраля 1617 года граница двух государств – прошла по реке Лава, пересекающей древнюю дорогу из Новгорода в Старую Ладогу. Село Столбово находится недалеко от города Тихвина. В наше время в селе Столбове на берегу реки Сясь поставлен памятный знак в честь подписания Столбовского мира, поворотного момента в истории нашей страны.

Отряд ладожского воеводы Петра Потемкина по повелению царя Алексея Михайловича (1645—1676) 3 июня 1656 года перешел установленную Столбовским мирным договором русско-шведскую границу по реке Лава и блокировал Нотебург (Орешек). Русским войскам помогали местные карелы и финны. 6 июня русский отряд захватил и сжег шведскую крепость Ниеншанц. Но шведы отчаянными усилиями вернули Ниеншанц и сняли осаду крепости Нотебург (Орешек).

Надо было укреплять Ниеншанц, чтобы крепость смогла отбить повторное нападение русских войск. Командующий шведскими государственными фортификациями Эрик Дальберг в сентябре 1681 года посетил Ниеншанц и подал королю Карлу ХI (1660—1697) отчет, сохранившийся в Военном архиве Стокгольма. Он писал:

Он рисует шведскому королю возможную перспективу развития военных событий. Если Ниен и Ниеншанц подвергнется русской оккупации, сообщение между Ингерманландией и Карелией пресечется и русские смогут

Господин Дальберг предлагал построить ближе к устью Невы, в Финских шхерах, адмиралтейство и придать ему военные корабли, которые смогут защитить шведские позиции на Неве, ходить вверх по реке и водными путями проникать во внутренние районы России. Вот как оценивал Эрик Дальберг водный путь от Ладожского озера до Ниена и местность вокруг:

Шведский языковед Ю. Г. Спарвенфельд посетил Ниен в 1684 году и отметил, что местность «удивительно приятна своей равнинностью и полезным для здоровья местоположением». В госпиталь Ниена, рассчитанный на четыреста мест, везли больных из Стокгольма. Многие местные врачи были русскими. В конце ХVII века население Ниена вместе с крепостью насчитывало около двух с половиной тысяч человек. Вот как торговые люди, купцы-ладожане, описывали город в 1701 году:

Замеры глубин в Неве производил обер-штурман Карл Эльдберг. Произошло это летом 1701 года. После этих гидрографических работ составлены гидрографические карты. На карте, названной «Ниенский рейд (фарватер)» показаны все рукава Невы при впадении в залив (Финские шхеры), Ниеншанц и город Ниен с госпиталем, кирпичным заводом, паромная пристань на левом берегу, где находился православный Спасский приход. На островах, составляющих сейчас центральную часть Санкт-Петербурга, отмечены три шведские усадьбы (дворы, «резиденции») – на острове Березовом (Койвусаари) размещался двор Бьеркенхольма, на острове Усадица – двор Коноу (Конау, Коноффа), на острове Перузина находился двор Акерфельта.

К началу ХVIII века крепость Ниеншанц выглядела так: пятиугольной формы, расположена на возвышенности, валы, окружавшие ее, имели в ширину 12 метров, в высоту – 18. На валах размещалась тяжелая артиллерия – 78 пушек. Крепость была довольно большой – километр в самом широком месте внутри укреплений. В гарнизоне служили 600 солдат под началом русского, полковника Юхана Аполлофа (Ивана Аполлова). Этот дворянин, из местных русских, принес присягу шведскому королю.

Шведы сочли Ниеншанц недостаточно мощной крепостью Ингерманландии и решили укрепить весь район Ниена. В начале Северной войны построены три редута: первый – у реки Чернавки на Охте, второй – на том же охтинском берегу Невы в лесу, третий – у впадения Малой Охты в Большую. Король Карл ХII для закрепления власти над Ингерманландией мечтал построить еще более мощную крепость прямо в дельте Невы. Но этим грандиозным планам не суждено было сбыться – в августе 1700 года началась Северная война за возвращение России исконно русских земель (1700—1721).

Вернув крепость Орешек (Шлиссельбург), русские войска двинулись к крепости Ниеншанц по правому берегу Невы. В Военном архиве Стокгольма сохранился план, созданный в апреле 1703 года, за неделю до сдачи крепости Ниеншанц русским войскам. 23 апреля тридцатитысячный корпус под командованием фельдмаршала Б. П. Шереметьева подошел к крепости. С ходу атакованы и заняты внешние укрепления. Их обороняли 150 шведов. Русское войско встало лагерем вокруг крепости и города. Собственно, города уже не существовало – 20 октября 1702 года комендант Иван Аполлов (Юхан Аполлоф) приказал сжечь жилища горожан и склады на берегу Охты. Так поступали во время войны в средневековой западной Европе – жгли предместье и затворялись в крепости, а город можно отстроить потом на сохранившихся в огне каменных фундаментах. Русские войска не пришли, помощь из Риги и Выборга тоже. Многие шведы-горожане покинули тогда Ниен, уехали в Або, Гельсингфорс, Стокгольм, но многие примкнули к гарнизону и остались в крепости оборонять свой город. Осада Ниеншанца началась 25 апреля 1703 года. Старший сын царя Петра царевич Алексей принят на военную службу как солдат бомбардирской роты и находился в войсках, осадивших и взявших Ниеншанц. В ночь на 26 апреля от Шлиссельбурга к Ниеншанцу на ладьях приплыла русская артиллерия – 48 пушек, 16 мортир, а бомб к ним – 10 тысяч.

Лист из «Книги Марсовой…» СПб, 1766. Потери русских войск при штурме Ниеншанца

Флотилия лодок с гвардейцами, возглавляемая самим царем Петром I, 28 апреля проплыла мимо Ниеншанца (рус. Новые Канцы) под обстрелом его бастионов и спустилась вниз по Неве до выхода в залив, чтобы остановить флотилию шведского адмирала Нуммерса. Но шведская флотилия не подоспела из Выборга. Государь оставил засаду из гвардейцев на острове Витсаари (Гутуевском) и 29 апреля вернулся в русский лагерь под осажденным Ниеншанцем. В письме А. Д. Меншикову Петр Алексеевич сообщал: «Город гораздо больше, как сказывали, аднакож не будет с Шлютельбурх…", имея в виду Шлиссельбург. И об укреплениях Ниеншанца с одобрением отозвался государь: «Выведен равно изрядною фортофикациею, только лише дерном не обложен, а ободом болше Ругодива». По мнению Петра, Ниеншанц превосходил размером столицу Ингерманландии Нарву. Коменданту Ниеншанца было предложено капитулировать, но Юхан Аполлоф ответил, что будет защищать крепость, вверенную ему королем Карлом ХII. Получив такой гордый ответ, царь Петр отдал приказ о бомбардировке Ниеншанца. Крепость четырнадцать часов подвергалась огню русской артиллерии.

Аполлоф приказал бить в барабаны и повел переговоры о сдаче. 1 мая

русские войска торжественно вступили в Ниеншанц, Шереметьев получил ключи от крепостных ворот на серебряном блюде из рук коменданта Аполлофа, Петр I позволил сдавшимся шведам – гарнизону с семьями и горожанам – беспрепятственно покинуть крепость. Судьба горожан русского происхождения была печальна, и это жестокая страница истории Великой Северной войны (1700—1721). 2 мая

На следующий день в капитулировавшем Ниеншанце, хоронили русских воинов – солдат и офицеров. Над их братской могилой насыпали холм земли и посадили молодой дубок, окруженный оградой из трофейных шведских пушек. До 70-х годов ХХ века этот памятник русской воинской славы находился на территории Петрозавода, но исчез в ходе последней реконструкции предприятия. Но некоторые исторические данные оспаривают версию высадки дуба на братской могиле и называют датой создания дендрологического памятника 1709 год.

Павшая шведская твердыня была переименована в Шлотбург (замок-город) и стала лагерем русской армии. Названия «Шлиссельбург» и «Шлотбург» связаны общим символическим смыслом. Ключом-Шлиссельбургом Петр открыл замок-Шлотбург, закрывавший России выход в Балтийское море. Вскоре состоялся военный совет, решивший судьбу новоявленного Шлотбурга. Его стратегическое положение было признано неудачным – «мал, далеко от моря, и место не гораздо крепко от натуры». Крепость на отбитой у шведов земле решено было строить на Заячьем острове. От укреплений Шлотбурга-Ниеншанца не осталось ничего – их взорвали, срыли, постройки разобрали. Строительные материалы, образовавшиеся при этом, использовали при строительстве Санкт-Петербурга. Петр Алексеевич лично наблюдал за уничтожением шведской твердыни. Он приказал посадить на месте бывшей крепости четыре самых высоких, какие только можно было найти в этих краях, мачтовых дерева.

Чтобы не дать наступающим по Выборгской дороге шведам закрепиться в Шлотбурге и оттуда напасть на Петербург – такая угроза существовала в 17041708 годах – остатки крепостных укреплений взрывали пороховыми минами. —

Рушили Шлотбург-Ниеншанц и после Полтавской битвы зимой 1709—1710 годов. Датский посланник при дворе Петра I командор Юст Юль был свидетелем, как два ящика с порохом заложили под валы Ниеншанца – государь испытывал силу взрывных устройств. Произошел взрыв, похожий на землетрясение – содрогнулась земля, лед на Неве треснул, вал оказался пробит «на половину его толщи» – писал в «Записках» (ценном историческом источнике) датский посланник Юль.

В 1718 году художник Федор Васильев зарисовал руины Ниеншанца. Это единственный рисунок, изображающий павшую крепость. В том же году Петр I приказал основать плодовый питомник между валами разоренного Ниеншанца. Так посадки «Канецкого огорода» были укрыты от ветра, наблюдал за ним Г. Фохт – садовник Летнего сада. Археологи нашли на этом месте садовые вазы ХVIII века. Плодовые деревья росли здесь до начала ХIХ века.

Через пятнадцать лет после взятия крепости – вспоминали современники – от Ниеншанца «не остается ни единого камня», но по данным карт ХVIII и ХIХ веков, остатки укреплений Ниеншанца просуществовали до начала ХIХ века. На месте кронверка Ниеншанца на левом берегу Невы, появился Смольный двор. Там в 1748 году Ф. Б. Растрелли заложит величественный Смольный собор.

После основания Санкт-Петербурга Охта стала рабочей окраиной. На месте стертого с лица земли Ниеншанца построен Петровский завод (Петрозавод), занимавшийся судостроением. Он основан в 1721 году и назывался тогда Охтинской верфью, с 1813 года это Охтинское Адмиралтейство, а с 1913 года – Петрозавод. Сначала на верфи строили речные суда, с конца ХVIII века – большие парусные корабли, составившие славу отечественного флота. Это шлюп «Камчатка» для кругосветной экспедиции В. М. Головина (1817—1819), шлюп «Восток», достигший Антарктиды под командованием М. П. Лазарева и Ф. Ф. Беллинсгаузена (1819—1821). Фрегат «Паллада» построен в 1832 году. Он вошел в историю российского флота кругосветным путешествием под командованием Е. В. Путятина (1852—1855), а в историю российской литературы – описанием этого путешествия, сделанным И. А. Гончаровым. В 1848 году здесь построен первый корабль с винтовым двигателем и паровой машиной – фрегат «Архимед». В советский период истории России здесь производили несамоходные баржи, с 1931 года – буксиры, а с конца 30-х годов ХХ века – морские тральщики для ВМФ. Во время Великой Отечественной войны на заводе переоборудовали для военных действий речные буксиры, делали корпуса бомб, снарядов, мин. В 1970 году на территории завода открыт памятник погибшим в годы Великой Отечественной войны. В 1994 году создано одноименное ОАО. Предприятие просуществовало почти до конца ХХ века и разорилось в 2001 году. Его краснокирпичные корпуса еще стоят на берегу Охты.

В начале 90-х годов прошлого века археологи делали раскопки территории вокруг устья реки Охты. Собранный материал позволил открыть музей, названный «700 лет Ландскрона, Невское устье, Ниеншанц».

Музей открылся в год 300-летия нашего города, чтобы ознакомить горожан с богатой допетровской историей этих мест. Музей частный, учрежден некоммерческим фондом развития социальных инициатив «Мой Петербург» 24 июля 2003 года. В 2013 году музею исполнится 10 лет. Для экспозиции нового музея археологические материалы предоставил Северо-Западный научно-исследовательский институт культурного и природного наследия. Автор экспозиции заместитель директора института П. Е. Сорокин. Его книга, изданная в 2001 году, называется «Ландскрона. Невское устье. Ниеншанц». Начало ХIV века, время битвы за крепость Ландскрону, представлено в музее реконструированным вооружением шведского рыцаря и «зброей» новгородского дружинника. Позднесредневековые поселения с ХIV по ХVI века по берегам Охты представлены в Музее фрагментами керамических сосудов. Территория, занимаемая крепостью Ниеншанц и городом Ниен, была определена в наше время с помощью исторических планов и богатого картографического материала, как русского, так и шведского. В музее собраны копии шведских карт, полученных из архивов Стокгольма, русские карты и планы Ниена и Ниеншанца, отражающие их местонахождение в балтийском регионе. Изучены письменные описания города и крепости. Большую краеведческую работу провел наш современник, петербургский художник Эдуард Якушин, вместе с Петром Сорокиным изучающий культурный слой крепости и города. Эдуард Якушин создал картину «Вид на город Ниен с внешних укреплений». Город освещен золотистым светом закатного солнца (летние вечера у нас долгие). Персонажи, зажиточные горожане, одетые по западноевропейской моде рубежа ХVII и ХVIII веков, прогуливаются, наслаждаясь теплой погодой. Видны готические башни протестантских церквей и двухэтажные фахверковые дома. В своей работе художник Якушин использовал открытия археологов. Удалось установить расположение главных городских объектов, например, немецкой лютеранской церкви, некогда возвышавшейся на месте современной Красногвардейской площади. Южнее немецкой находилась шведская церковь. За городской чертой Ниена выращивали хмель. Сейчас это – территория завода «Знамя труда», где пересекаются проспект Шаумяна и Магнитогорская улица.

В Музее представлена модель археологического раскопа, знакомящая посетителей с работой ученых. В соответствующем масштабе раскоп показывает деревянный погребок для хранения продуктов, остатки немецкой церкви. В экспозицию входят мелкие фрагменты посуды, осколки извлеченных из земли кирпичей (в Ниене был собственный кирпичный завод), монеты и вещи, относящиеся к ХVII веку. К эпохе шведских королей и королев, правивших тогда, относятся шведские монеты: 1 эре короля Густава-Адольфа (1611—1632), 1/4 эре его дочери королевы Христины (1633—1654), 1/6 эре Карла ХI (1660—1697). Представлены предметы, воссоздающие быт горожан и гарнизона Ниеншанца – чашечки, курительные трубки, костяная игла, жаровни на ножках, фрагменты мушкетерских кувшинов. Раскопки, проведенные на месте недавно снесенного дома №15 по Конторской улице, обогатили коллекцию музея оригинальными курительными трубками.

Считается, что табак был завезен в Европу, на Пиренейский полуостров из Центральной Америки – Нового Света, открытого Колумбом (1492). Французский врач Жан Нико де Виллемен (1530—1600) был послом в Португалии. Живя в Лиссабоне, он изучил американское растение, убедился в его целительных и общеукрепляющих свойствах. Стараниями Жана Нико табак распространился по Европе и получил научное название по-латыни Herba nicotiana в честь своего исследователя. В ХVII веке курение табака (никотианы), заморского зелья, доставляемого из Америки, не считалось пороком, а было модным увлечением мужчин, посещавших для этого таверны, где имелись наборы специальных трубок из дерева, глины, рога. Тогда говорили «не курить», а «выкушать» или «выпить» трубочку никотианы. Вспомним картину голландского живописца, мастера бытового жанра Яна Стена (1626—1679) «Гуляки» (масло, дерево 39х39 см; Эрмитаж), где изображен молодой человек с курительной трубкой. В брачных договорах тех лет, заключаемых расчетливыми бюргерами, можно найти пункт, по которому супруг обязуется курить не дома, а в таверне.

Трехмерная объемная картина жизни устья Охты ХVII века воссоздана в диораме города Ниена и крепости Ниеншанц. Эта реконструкция опирается на обширный картографический материал и дошедшие до нас описания современников.

Период ХIХ-ХХ веков, когда Охта была рабочей окраиной Санкт-Петербурга, представлен в Музее археологическими находками бытовых предметов: баночки для помады, чернильницы, бутылки из-под сельтерской воды. Посуда и фотографии так же имеются в экспозиции Музея.

Память о крепостях, некогда стоявших у впадения Охты в Неву, жива и поныне. Памятный знак «Крепость Ниеншанц», воспроизводящий в граните пятиугольные очертания укреплений, поставлен в 1998 году на Малоохтинском проспекте. На низких гранитных стенах установлены подлинные шведские пушки, захваченные при взятии Ниешанца. Авторы памятника – архитектор В. А. Реппо и археолог П. Е. Сорокин. Территория Ниеншанца стала памятником археологии. Музей и памятный знак популярны у петербуржцев, и не только жителей Охты. Сюда едут изо всех районов Санкт-Петербурга, чтобы прикоснуться к исторической памяти этого места, вспомнить длинную драматическую историю приневского края. В 2009 году общественно-деловой центр «Охта» обратился в Градостроительный совет Санкт-Петербурга с предложением о переносе памятного знака «Крепость Ниншанц» ниже по течению Невы на стрелку Охты. Связано это с расширением транспортной системы Санкт-Петербурга.

Историко-археологический музей «Ниеншанц» так же сменил место своего размещения. Сейчас его экспозиция временно расположена по адресу: Санкт-Петербург, Английская набережная, дом 6. Часы работы 10.00—18.00, выходной – вторник, тел. 324-05-18. Это здание возведено в первой трети ХVIII века, перестроено в 1865—1866 годах (архитектор В. Е. Стуккей), принадлежало князю Тенишеву. Здание для музея «Ниеншанц» предоставлено ОАО «Газпромнефть». К сожалению, до сих пор открытым остается вопрос о создании археологического заповедника на территории Охтинского мыса, хотя временной охват тамошних находок впечатляет: от стоянок древних людей эпохи палеолита до деревянной стены шведской крепости Ландскрона и внешних укреплений шведской крепости Ниеншанц.

«збирал на Невском устье государеву таможенную пошлину с торговых с немецких и русских людей, которые ездили с невского устья в Орешек и в Новгород и назад и которые немецкие и русские люди стоя торговали на невском устье».

«…и городские сооружения, и укрепление в том состоянии, в каком они ныне пребывают, более вредны, нежели полезны».

«… всей своей великой силой войск легко, за краткое время так укрепиться в сей местности между двумя этими значительными реками и наконец (от чего да избавит милостивый Господь) осуществить свое с незапамятных времен испытываемое желание закрепиться на Балтийском море».

«Река Нева на всем своем протяжении от Ладожского озера до Ниена по обе стороны имеет высокие песчаные берега, до самого города поросшие по большей части высоким лесом и кустарником. Она течет не особенно быстро и почти повсеместно имеет глубину шесть футов при низкой воде, так что при добром ветре можно идти против течения на лодьях и других судах, но при сильном встречном ветре затруднительно ходить и вниз, и вверх по течению. Но когда со стороны Балтийского моря, с запада или с севера – и юго-запада поднимается буря, вода в реке Неве у Ниена повышается на 4 локтя выше обычного уровня и причиняет большой ущерб стоящему там укреплению».

«Город Канцы стоит в устье Охты; город земляной, вал старый, башен нет, за валом рогатки деревянные и ров; изо рву к валу палисады сосновые; город небольшой, земли в нем всего с десятину; величиною по примеру с каменную Ладогу. Охта течет из болот, впадает в Неву ниже города, близко стены; река глубокая: ходят по ней шкуты большие и корабли с половиною груза. Посад Канецкий стоит против города за Охтою, по устье Охты к Неве; чрез Охту сделан мост подъемный. В посаде всех дворов с 400. Пушек в Канцах много железных. В городе только один воеводский дом, да солдатских дворов с 10. На посаде каменных палат нет, все деревянные…»