Друидская любовь

Олиф с широкой улыбкой пожал руку друга и поцеловал сестру, искренне радуясь за них.

Кассандра посмотрела на хмурого отца и умоляющим голоском попросила:

– Папа, не сердись, пожалуйста. Мы с Грэди не сделали ничего плохого.

– Будь счастлива, Кассандра, ты сама выбрала свою судьбу, – процедил сквозь зубы Аластар. Грэди он не удостоил даже взглядом.

Лаки выглянула в окно и увидела, как на центральную аллею въехал роскошный лимузин.

– Ваш белый конь уже бьет копытом, сэр, – с улыбкой сказала она жениху. Тот подошел к ней и тихо произнес:

– Никогда не забуду, что ты сделала для нас.

Лаки усмехнулась и шепнула в ответ:

– Будьте счастливы.

Грэди подхватил жену на руки и поцеловал. Она столь же страстно прильнула к его губам. Такая пылкость молодых вызвала одобрительные смешки у всех, кроме отца невесты, походившего на грозовую тучу, готовую взорваться разящей молнией.

Бережно прижимая к себе драгоценную ношу, Грэди вышел из кабинета главы клана и направился к лимузину.

О«Малли поспешили за молодоженами, на прощание по очереди поблагодарив Лаки.

– Ты всегда будешь самой желанной гостьей в нашем доме, – заверила ее Нэнси.

– Еще раз спасибо за мою девочку, – склонил голову в полупоклоне старший О'Малли, а его племянник тихо добавил: – И за мальчика тоже.

Ученики, высыпавшие из корпусов поглазеть на свадьбу, весело желали счастья новобрачным, а те под крики своих друзей так увлеклись поцелуями, что Вику пришлось напомнить им о самолете. Кассандра не стала бросать свой букет, а разделила его на шесть частей и раздала девочкам- однокурсницам, пришедшим поздравить их вместе с друзьями Грэди. Она словно передавала им эстафету, желая такого же счастья, какое было у нее.

Аластар из окна наблюдал за всем происходящим. А Алисия, с затуманившимся взглядом вспоминала свою свадьбу и сожалела, что не успела откровенно поговорить с дочерью.

– Такое впечатление, что она сейчас выпрыгнет из своего платья, и они начнут совокупляться прямо в машине, – непристойно съязвил Килпатрик и презрительно фыркнул: – И это моя дочь.

– Следите за выражениями, мистер Килпатрик, – холодно осадила его Лаки. – Вы сами себя не простите за такие слова.

Аластар резко повернулся к главе клана и едва сдерживая ярость, обратился к нему:

– Господин Галлард, я требую, чтобы вы немедленно прекратили чудовищный эксперимент, из-за которого уже пострадали мои дети. Дочь – чистая, невинная девочка превратилась в девицу без стыда и совести. А сын не только сбился на путь разврата, но еще и растлевает дочку Ланкастера. Дети, которых я воспитывал достойными и честными людьми, стали жертвами бездушной стервы, – он разъяренно ткнул пальцем на Лаки, – которая не имеет ни стыда, ни совести, и даже мне, человеку, годящемся ей в отцы, предлагала себя! У меня больше нет сил терпеть ее выходки! Ненавижу! – в бешенстве выкрикнул Килпатрик, выхватывая квилон и посылая энергетический заряд прямо в голову Лаки.

Его сын не зря считался лучшим ловцом своего курса. Он мгновенно среагировал и сделав резкий бросок, оттолкнул девушку. Только благодаря этому, заряд пролетел мимо и не сбил ее с ног.

Члены совета мгновенно обнажили квилоны и только громкий окрик Лаки: «Не трогать! Он мой!» остановил их.

– Отец, ты несешь полнейшую чушь! Немедленно прекрати! – гневно приказал Олиф.

– Ты защищаешь лживую дрянь! Она полностью подчинила тебя себе!

– Спасибо, Олиф, – искренне поблагодарила Лаки, слегка похлопав парня по плечу, а затем смело подошла к Аластару и, пронизывая его ледяным взглядом, надменно произнесла: – Ненависть намного сильнее любви. Будьте осторожны с ней, Килпатрик. Не делайте из меня врага. Я ведь могу и всерьез начать дегустацию сорокалетнего виски.

Аластар тяжело переводил дыхание, не в силах, что-либо сказать.

Легкая насмешливая улыбка коснулась губ девушки:

– Надеюсь, мы поняли друг друга. Кстати, у меня для вас есть подарок. Предлагаю всем посмотреть его, – и она взмахнула рукой в сторону большого экрана, висевшего на стене. – Это займет всего несколько минут.

Неожиданное предложение заинтриговало. Все, включая Килпатрика, уселись в кресла, стоявшие вокруг овального стола, и ожидающе посмотрели на девушку.

– Алисия, я заранее прошу прощение за некоторые кадры, но вы должны их увидеть, – обратилась Лаки к расстроенной женщине и присев рядом с Олифом, включила запись.

…

Броган Фицджеральд пил виски прямо из бутылки, как звонок возвестил о приходе визитера. Он открыл дверь, и в холл вошла очаровательная гостья. Бирюзовое платье выгодно подчеркивало ее фигуру и ярко оттеняло необычный цвет глаз.

– Здравствуйте, мистер Фицджеральд. Грэди дома? Он пропустил урок, и в Дармунде никто его не видел. Что-то случилось?

– Ничего не случилось, детка, – добродушный тон Брогана совершенно не подходил его цепкому раздевающему взгляду. – Присядь, подожди, он скоро придет. Хочешь лимонад? Сегодня так жарко.

Мужчина вышел и вскоре вернулся с запотевшим графином. Наполнив высокий стакан напитком, он подвинул его к девушке и любезно предложил:

– Выпей, детка. Нэнси приготовила его по особому рецепту, она у меня такая хозяйка.

Лаки взяла стакан и стала медленно пить лимонад. Фицджеральд напряженно следил за каждым ее глотком.

Выпив почти весь напиток, Лаки отставила стакан в сторону.

– Какой необычный вкус, надо попросить рецепт у вашей жены. Я, пожалуй, не стану ждать Грэди. Передайте, пожалуйста, что он мне срочно нужен. Пусть перезвонит.

В ответ Фицджеральд лишь ухмыльнулся, подошел к двери и вытащил из замка ключ, а затем демонстративно положил его в карман.

– Грэди здесь больше не живет, – с издевательской улыбкой произнес он. – А ты, говорят, заделалась учительницей, так может, покажешь дяде Брогану, как профессионально делается минет? Я приму у тебя зачет прямо сейчас.

– Вы же были другом моего отца, как вы можете предлагать такое его дочери? – растерянно пролепетала девушка.

– Ох, уж эти доченьки, – мерзко засмеялся Фицджеральд. – Вчера одна все скулила: «Вы друг моего отца», сегодня вторая так же ноет. Да я всю жизнь ненавижу ваших папочек, и сейчас с удовольствием заставлю тебя ответить за Антэна. Уж ты не отвертишься, как та маленькая сучка, и ублюдок, чтоб он сдох, не придет тебе на помощь. Только зря малышка Касси думает, что спряталась от меня. Дурочка. Да ее папочка все перевернет, но найдет их и уроет Грэди. А Кассандра поймет, что такое настоящий мужчина, когда будет извиваться подо мной. И еще не раз пожалеет о том, что переспала с этим щенком. Я хотел получить ее на «празднике цветов», а из-за тебя, гадина, все сорвалось! – злобно выкрикнул он. – И за это ты мне тоже заплатишь!

Броган резко схватил девушку за волосы, поворачивая лицом к себе:

– Я потом расскажу господину Галларду, как ты обслужила меня.

– Он не поверит, что я сделала это добровольно, и накажет вас за насилие. Жестоко накажет, потому что любит меня. Лучше дайте мне уйти. Обещаю, что никому ничего не расскажу.

…

Олиф с ужасом смотрел на экран, потом перевел тревожный взгляд на родителей. Аластар, казалось, окаменел, а Алисия тихо плакала, кусая сжатые в кулачок пальцы.

Члены Совета сидели с непроницаемыми лицами, лишь Макбрайд бросал беспокойные взгляды на Лаки, которая с безразличным видом думала, о чем своем, очень далеком от того, что происходило на экране. А зрелище приобретало все более гнусный вид.

…

– Да он поверит всему, что я ему скажу, – глумливо засмеялся Фицджеральд. – Поверил же, когда я рассказал о неправильных поступках его внука. И где же сейчас твой папочка, детка? Он думал, что станет правителем и будет указывать мне! А вот ему! – оскалился Броган, показывая средний палец. – А теперь уже его доченька совершает плохие поступки и с большим удовольствием сосет у взрослых дяденек. Да я и говорить ничего не стану твоему любящему прадедушке, а просто покажу ему запись.

Увидев испуганный взгляд девушки, заметавшийся по комнате в поисках камеры, он еще больше развеселился.

– Не ищи, не увидишь. Их здесь много спрятано. Люблю снимать Нэнси в разных позах, чтобы знала, кто ее хозяин. Достаточно напомнить о том, что папочка увидит свою драгоценную дочурку в роли дешевой шлюхи, и она сразу затыкает рот. Тебя я тоже сниму с нескольких камер, чтобы хорошо было видно, как моя сперма заливает твое ангельское личико, а ты слизываешь ее язычком. Но, если ты хорошо меня попросишь, то возможно, я не сразу покажу господину Галларду эту запись, – скабрезно ухмыляясь, пообещал Фицджеральд и накрутив на руку волосы девушки, толкнул ее на пол, ставя на колени.

Лаки громко вскрикнула от боли, и слезы градом покатились из ее прекрасных глаз. Стоящая на коленях, с запрокинутой головой она была такой хрупкой и беззащитной, словно ангел со сломанным крылом.

– Пожалуйста, отпустите волосы, мне очень больно, – жалобно попросила девушка, – если вы так хотите минет, то он у вас будет.

Броган удовлетворенно хмыкнул и начал торопливо стаскивать штаны. Приспустив их до колен, он высвободил налитый кровью багровый член.

– Раскрой шире ротик, детка, и встречай моего «дружка».

…

У нее не было другого выхода, кроме, как уступить Фицджеральду. Все понимали это и с обреченностью ожидали продолжения, недоумевая только, зачем Лаки показывает им эту отвратительную сцену. Они не хотели ни видеть ее, ни знать о ней.

Аластар смотрел на все застывшим взглядом, у Алисии уже не было сил, и она закрыла глаза. А Олиф просто оцепенел и вдруг почувствовал, как рука Лаки успокаивающе погладила его предплечье. Он схватил ее и прижал к губам. Лаки ободряюще улыбнулась парню и потихоньку высвободила ладонь.

Ардал был белый, как мел, а Бирн, наоборот, покраснел от прилившей к лицу крови. Катэйр так сцепил руки, что побелели костяшки пальцев, на лице же Галларда невозможно было что-либо прочесть.

Того, что произошло дальше, не ожидал никто. Крепкого сильного мужчину, словно взрывной волной отбросило в сторону от хрупкой девушки.

…

Лаки поднялась с колен и небрежно взъерошила волосы, словно смахнула с них грязь. Фицджеральд не понял, что произошло, и хотел сразу вскочить на ноги, что было весьма затруднительно со спущенными штанами. Он попытался натянуть их и мгновенно получил сильнейший энергетический удар по рукам, а затем еще несколько по ногам. У него не укладывалось в голове, что удары наносила девчонка, только минуту назад скулившая от боли, и стоявшая перед ним на коленях. Причем наносила без всякого квилона, посылая их руками.

Фицджеральд был опытным ловцом, привыкшим к сильной боли. Он был уверен, что сейчас изловчится, натянет штаны и скрутит наглую девчонку. И не будет ей никакой пощады.

Лаки методически наносила удары, которые он вытерпел бы без всякого усилия, если бы только они не сыпались на него непрерывным градом, мешая сосредоточиться и дать отпор.

– Не трепыхайся, я сильнее тебя. Не зря же Макбрайд столько лет обучал меня своим тайным ударам. И не только им, – насмешливо добавила девушка, смерив циничным взглядом голого Фицджеральда.

– Я всегда говорил, что ты спишь с Макбрайдом. Только тупоголовый Килпатрик все еще сомневается в этом.

Фицджеральд в очередной раз попытался натянуть штаны, но серия новых ударов остановила его.

– Не смей прятать от меня своего «дружка»! Это ведь из-за него ты мстишь моему отцу и Килпатрику? Тридцать лет назад они подсмеивались над тобой, когда ты сам предложил сравнить, чей «дружок» длиннее. И длиннее оказался не у тебя, а у Антэна, – Лаки прошлась оценивающим взглядом по «достоинству» Брогана и предположила, – примерно на дюйм, а у Килпатрика – на три четверти дюйма. Нелепое соревнование, устроенное глупым мальчишкой, обернулось предательством и ненавистью. Я сказала, не сметь его прятать! – яростно выкрикнула она, заметив, что ее противник вновь пытается одеться.

Фицджеральд никак не мог поверить, что девчонка одержала над ним верх. Такое было просто невозможным. Да он всегда баб прогибал, ни одной не позволил даже косо посмотреть на него. И собрав все силы, он бросился на Лаки.

Она ожидала нападение и слегка приподняв подол платья, мгновенно выхватила из ножен квилон и ответила самым жестоким ударом Макбрайда в пах, сказав при этом: «За Кассандру».

Едва он немного отдышался, как последовал следующий удар за Нэнси, и почти сразу же третий за Алисию. Лаки внимательно следила за своим врагом и напоследок, когда тот перестал судорожно хватать воздух, завершила наказание четвертым, сокрушительным ударом за всех женщин, которых он обидел.

Фицджеральд катался по полу, рыча от боли и ненависти:

– Я все равно доберусь до тебя и убью!

– Встань в очередь за Килпатриком, он и здесь первый, – издевательски ответила Лаки и окончательно деморализуя противника, приставила квилон к его голове.

В глазах Брогана промелькнул животный страх. Сейчас перед ним стояла не девчонка, а наследница главы клана, в праве которой было любое наказание, вплоть до смерти. И в этом момент она, как никогда, была похожа на прадеда. Бирюзовые глаза обжигали холодом, а губы кривила презрительная усмешка.

– Зря Антэн не убил тебя, когда ты напал на беременную Алисию. Пожалел бывшего друга и поплатился за это. Может, исправить его ошибку и избавить мир от такой твари, как ты?

– Не убивай меня, Лаки, – прохрипел Фицджеральд, становясь на колени.

– Прекрати скулить, – брезгливо поморщилась девушка и после долгой паузы милостиво разрешила: – Ладно, живи.

Броган тяжело поднялся, плюхнулся на стул и трясущейся рукой налил виски. Залпом выпив, он злобно подумал: «Такая же слабая, как и Антэн. Ничего, мы еще встретимся».

Лаки увидела мелькнувшее в его глазах презрение и усмехнулась, заранее представляя реакцию Фицджеральда на ее следующие слова. И не обманулась в ожиданиях, увидев, как выпучились его глаза, грозя совсем выйти из орбит.

– Но я пообещала, что сегодня твой «дружок» порадуется, а я всегда выполняю свои обещания. Ты для начала выпей еще стаканчик.

Лаки плеснула виски и достала из сумочки маленький флакончик с бесцветной жидкостью. Фицджеральд напряженно следил за каждым ее движением. Вылив содержимое флакона в стакан, Лаки немного покрутила его в руках и передала Брогану.

– Это тебе привет от Кассандры, – доверительно сказала она, – возбуждающее зелье, которым ты спаивал ее перед «праздником цветов». А знаешь, ты ведь ошибся, когда подслушивал за дверью. Кассандра не переспала с Грэди. Она сходила с ума от одних его поцелуев. Грэди мой лучший ученик. И в отличие от тебя, он не насилует девчонок, они сами бегают за ним. А ты пей, пей.

Фицджеральд словно завороженный, послушно выпил все до дна.

– Молодец, – похвалила его девушка, – а теперь вспомни поговорку: «Хочешь, чтобы было хорошо – сделай это сам». Бери «дружка» и раскрывай шире ротик.

Броган очумело уставился на свой член, но затем, полностью покоряясь воле Лаки, взял его в руки.

– Смелее, не бойся, – продолжал гипнотизировать его нежный голос. – Представь, что это рожок с мороженым. Ну, ладно, я сегодня добрая, посыплю его еще шоколадом и орехами, – и она пошевелила в воздухе пальцами, словно, и правда, это делала.

Фицджеральд с явным усилием, но все же дотянулся до своего члена и обхватил его губами.

– Вот и хорошо, работай, – с иезуитской улыбкой поощрила его Лаки, – только слишком не увлекайся, надо кончить на лицо. И не забудь отослать запись господину Галларду. Она весьма позабавит его.

Не оглядываясь, девушка направилась к выходу, достала из сумочки ключ и открыла дверь. Уже на пороге она обернулась и проворковала:

– Мы еще можем увидеться, Броган. Остерегайся этого.

Лаки покинула дом, а Фицджеральд и в ее отсутствие продолжил определенные действия, издавая характерные звуки. Последний кадр запечатлел его лицо, залитое собственной спермой.

***

Необычная концовка ошеломила всех. Оказывается, им показали не случайную запись, сделанную камерами, установленными Фицджеральдом во всем доме, а документальное свидетельство хорошо подготовленной расправы над ним. И ключ в сумочке Лаки был явным доказательством этого. Она специально пришла к Фицджеральду, чтобы наказать его. И наказала, считай, что казнила. Морально убила, как мужчину. И сделала это столь же жестоко, как столь же справедливо, что произвело на всех неизгладимое впечатление. Первым очнулся Олиф.

– Лаки, что ты применила – эвокацию или манипуляцию? – восторженно закричал он.

– И то, и другое. Считай это иллюстрацией к первому разделу трактата.

– Не вижу повода для веселья, а тем более для сарказма! – окатил их холодом резкий голос главы клана. – Что вы себе позволяете, Бойер? Это какие-то волчьи законы! Вы не имели права вершить самосуд, тем более таким неприличным для женщины способом. Ваша выходка возмутительна, и дискредитирует вас, как мою наследницу.

– Вам не нравится поведение вашей наследницы, господин Галлард? – хладнокровно переспросила Лаки. Ее голос был спокойным и размеренным, и только прищуренные глаза выдавали, что она еле сдерживается от гневной отповеди. – Теперь уже поздно говорить об этом. Надо было двенадцать лет назад попытаться превратить волчонка в пушистую болонку, танцующую пред вами на задних лапках, а не поручать его воспитание одинокому волку. Посеяли ветер – пожинайте бурю. Волчонок превратился в волчицу, которая живет по своим, волчьим законам. И если вас не устраивает ваша наследница, то она может избавить вас от своего присутствия прямо сейчас.

Два одинаково жестких взгляда скрестились в молчаливом поединке, казалось, что воздух искрит от напряжения между ними.

– Лаки, пожалуйста, не горячись. Ты все правильно сделала, девочка, – поспешил вклиниться между ними Ардал, как всегда беря на себя роль миротворца. – Галлард, а мне понравилось, как Лаки поставила на место этого подонка. Со скотами надо обращаться по-скотски, иначе они не понимают. Ты пожалел Фицджеральда? А может хотел, чтобы он прислал тебе свою запись? – обычная сдержанность покинула Ардала, и он уже почти кричал на главу клана. – Да у меня чуть сердце не оборвалось, когда этот извращенец захотел унизить нашу девочку таким мерзким способом. А интересно, чтобы ты сделал, если бы это произошло? Отказался бы от нее, как от Антэна? Конечно, для тебя ведь так важно, чтобы все приличия были соблюдены.

– Ардал прав, Галлард, – поддержал соратника Катэйр. – Это лицемерие, осуждать способы, когда сам беззастенчиво пользуешься результатами их применения. Когда Ангел годами боролся со сбродом, терроризировавшим Дармунд, ты совсем не возражал против его жестких приемов. И вопрос, насколько они приличны, тебя не волновал. Ты абсолютно не хотел выяснять, почему все так боятся Ангела.

– Да что вы все заладили – прилично, неприлично! Причем здесь это!

Макбрайд от злости ударил кулаком по столу, а затем резко поднялся, подошел к Лаки и схватив за плечи, выхватил ее из кресла.

– Ты что вытворяешь, девчонка? Совсем зарвалась и потеряла чувство страха? – он гневно тряс ее и казалось, что сейчас ударит. – Стрелку уже не доверяешь? Сама решила поиграть в правосудие? Да Фицджеральд сильный, как лось, с ним справляюсь только я и Килпатрик, а ты приперлась к нему одна. Да он мог сделать с тобой все, что угодно! Просто повезло, что ты застала его врасплох. Все твои удары были словно комариные укусы, хоть ты и наплела ему, что я научил тебя чему-то.

И уже совершенно выдохшись, Бирн крепко обнял девушку и прижал ее голову к своему плечу.

– Ты точно хочешь моей смерти, – устало произнес он.

Столь явное проявление его любви к Лаки было неприятно Галларду. Но еще досадней и обидней было увидеть, как она ответно погладила Макбрайда по голове, а затем нежно поцеловала в щеку. Галлард даже стиснул губы от негодования. За двенадцать лет Лаки ни разу не прикоснулась к нему. Справедливости ради, он понимал, что сам установил дистанцию в их отношениях, но сейчас его больно уколола ее отчужденность. И стало еще больней, когда Лаки заговорила с Бирном.

– Ну, что ты, конечно, я доверяю Стрелку, – мягко возразила она, – но это было мое дело. Я должна была сделать все сама. И не волнуйся, меня страховали Вик и Стивен. А насчет твоих тайных ударов я не блефовала. Ты сам говорил, что в тот момент, когда мужчина снимает штаны, его может победить даже самая слабая женщина.

– В другом месте поворкуете, – резко прервал их глава клана и после того, как повинуясь его недовольному взгляду, Лаки отошла от Бирна, официально произнес: – Лаки Бойер, я приношу извинения за свою категоричность. Однако, остаюсь при мнении, что Килпатрик защитил бы своих женщин и без вашего вмешательства.

– Возможно. Только кто прислушивается к женской болтовне, когда речь идет о мужской дружбе? Друг никогда не предаст, а вот женщина запросто придумает все, что угодно, лишь бы встать между друзьями. Пресловутый двойной стандарт. Интересно, как Килпатрик защитил бы дочь, если, даже не поговорив с ней, уже заклеймил ее позором? Чего стоит одно его желание подвергнуть ее унизительному осмотру? Да он никогда бы не поверил Кассандре.

Лаки презрительно усмехнулась и высокомерно заявила прадеду:

– Меня не интересует ни ваше мнение, ни чье-либо еще. Я посчитала, что Фицджеральда должна наказать женщина. И сделала это ради двух девочек: одна только начинает жить взрослой жизнью, а вторая больше двадцати лет провела в аду. Вчера у нас был девичник, и мы устроили настоящий шабаш. Сначала развели костер и сожгли всю одежду Фицджеральда, а из лучшего костюма сделали чучело и пинали его ногами. Затем вскрыли сейф и уничтожили все записи и снимки, а потом пили шампанское и смотрели последние кадры этого фильма. А в конце устроили дартс и метали дротики в его фотографию. Мы веселились, а наши мальчики лишь издали наблюдали за нами и боялись подойти. Наш шабаш длился часа три, и мы напились в стельку.

– Даже проклятый мафар боялся подойти? – ехидно поинтересовался Бирн. – Уж кто и смог бы справиться с тремя пьяными девчонками, так только он. У него этого не отнять.

– Викрам нас и разогнал, – засмеялась Лаки. – Подошел и сказал: «Давайте я станцую стриптиз, и вы разойдетесь». И пока мы обсуждали столь заманчивое предложение, нас растащили по машинам и развезли по домам. Вернее, О'Малли увезли Нэнси, а нас с Касси Стивен и Вик весь вечер отпаивали в отеле, чтобы хоть немного привести в порядок. Давно я так не веселилась.

– Жаль, что с вами не было четвертой девочки, – грустно сказала Алисия. – Она тоже с удовольствием пометала бы дротики.

– Алисия, он больше никогда не появится в вашей жизни, – сострадательно заверила ее Лаки, – а эта вечеринка пусть останется маленьким секретом между Нэнси и Кассандрой. Дети не хотят, чтобы родители знали о них некоторые вещи. Это очень больно и стыдно. Они желают оставаться для них любимыми девочками и мальчиками, их гордостью, а не птенцами с подбитыми крыльями, – и она с печалью вспомнила об отце, которому тоже умолчала о многих подробностях своей жизни. – Нэнси всегда будет на стороне Касси. А для Грэди еще и лучше, чтобы его любимые женщины дружили, а не боролись за него.

– Лаки, я прошу прощения за все оскорбления, – прозвучал потерянный голос Аластара, до сих пор находившегося под впечатлением увиденного и услышанного. – У меня нет слов для оправдания. В последние годы я плохо относился к вам, нападал и оскорблял, а вы спасли моего ребенка и защитили от всех, даже от меня самого. Я ваш должник и…

– Вы ничего мне не должны, Килпатрик, – холодно прервала его девушка. – Все, что я делаю – я делаю исключительно для себя, а не в расчете на чью-то благодарность.

– Лаки, спасибо вам за то, что вы учите наших мальчиков бережно относиться к своим девочкам, а не думать только о собственных эгоистичных желаниях. Я благодарю вас от имени этих девочек, а за Кассандру буду молиться за вас каждый день. Моя дочь не будет жить в страхе, как я жила все эти годы.

Алисия пыталась говорить спокойно, но это давалось ей с большим трудом. Отвратительное поведение мужа и всплывшая правда о Фицджеральде, которую она скрывала столько лет, совсем выбили женщину из колеи.

Лаки погладила ее по руке и тихо сказала:

– Забудьте его, Алисия. У вас есть Аластар. Он любит вас.

Отодвинув кресло, девушка встала и решительно заявила:

– Господин Галлард, ставлю вас в известность, что сегодня мой урок пройдет за стенами Дармунда. Мы – шесть мальчиков, шесть девочек и трое их преподавателей, хотим отметить свадьбу наших друзей Кассандры и Грэди. Заверяю вас, что не буду устраивать оргию. Все пройдет вполне пристойно, и ровно в два часа ночи мы вернемся в Дармунд.

– Тут никто и не говорил про оргии, – недовольно поморщился Галлард.

– Возможно, этот урок станет последним, – ровным голосом продолжила Лаки. – Вы проявили недовольство мной, поэтому задумайтесь, считать ли меня и далее своей наследницей. У вас есть сутки на размышление. Дольше ждать я не намерена. Если я не получу никакого ответа, то буду считать себя свободной от всех обязательств. Расходы за наше с Ольсеном обучение возмещены два года назад. В Дармунде меня держит только данное вам слово.

Не дожидаясь ответа прадеда, Лаки развернулась и вышла из комнаты. Олиф поспешил за ней. Следом за ними ушли и Килпатрики. А между членами Совета четырех разгорелся яростный спор.

***

– Что за представление вы здесь устроили, Бирн? К чему все эти объятия и поцелуи на глазах у изумленной публики? – набросился на друга Галлард. – Я уже сам начинаю сомневаться в ваших отношениях! Сегодня они явно не походили на привязанность дедушки к внучке!

– А ты ревнуешь, Галл? Или завидуешь? – ухмыльнулся Макбрайд, сразу переходя в атаку. – Да что ты понимаешь в привязанностях? Лучше спроси у Ардала или Катэйра, их тоже возмутили наши объятия?

– Галл, не выдумывай. Все было нормально, без перегибов, – строго произнес главный лекарь. – Наша девочка сильная целительница и лечит одним прикосновением. Она погладила Бирна по голове для того, чтобы с ним не приключился удар. Ты же видел, какой он был красный. Или в угоду тебе, ей надо было позволить ему свалиться?

– Я тоже считаю, что все выглядело вполне невинно, – включился в разговор Ардал и не удержался от упрека: – А вот тебе, Галл, не мешало бы хоть один раз показать свою привязанность к Лаки. Фицджеральд никогда не посмел бы так себя вести, если бы не был уверен в твоем равнодушии.

От возмущения Ардал забыл о всякой вежливости и выплеснул эмоции на своего владыку, пытаясь достучаться до его сердца.

– Вспомни, как он смеялся, когда она сказала: «Дедушка любит меня и не поверит вам». Он был уверен, что дедушка как раз и поверит, причем без всяких доказательств. И сегодня ты позволил Килпатрику оскорблять Лаки. Он совсем не выбирал выражений, чувствуя безнаказанность. Так может ты его сделаешь своим преемником и наконец угомонишься? А то сначала тебя разочаровал Антэн, теперь его дочь. Тебе не угодишь. Только учти, Антэн еще может простить несправедливость, но Лаки – никогда.

– Отпусти ее, – вновь вступил в спор Катэйр. – Ты ведь не считаешь Лаки преемницей, иначе не позволял бы всем унижать ее. За отказ Антэна ты наказываешь его дочь, заставляя ее жить, словно в тюрьме, без любви, без радости, без счастья. Это несправедливо. Сколько еще Лаки отвечать за отца, чтобы ты успокоился?

– Причем здесь Антэн? Что ты придумываешь? – вскинулся Галлард, недовольный резкой отповедью друга, который всегда поддерживал его во всем.

– Не злись, Галл, они правильно говорят, – тяжело вздохнул Бирн. – Лаки ничего хорошего не видела в Дармунде. Мы испортили ей жизнь, я так в особенности, стараясь воплотить свои мечты о наследнике, сильном и смелом. Вот она и выросла смелой до безумия. Никто в этом мире не держит ее так крепко, чтобы она боялась его потерять. Лаки живет по своим законам, и просто вычеркивает из своей жизни всякого, кто пытается ей указывать. А тебя и вычеркивать не надо, ты ей и так чужой. Дай девочке шанс изменить жизнь, отпусти ее. Пусть найдет себе того, ради которого будет жить по закону любви.

– С чего вы взяли, что Лаки мне не нужна, и так настаиваете отказаться от нее? – прошипел Галлард сквозь стиснутые зубы. – Почему вы решаете за меня? Я еще не умер! – яростно выкрикнул он. – Я сам решу, что мне ответить Лаки! Уходите все! Немедленно!

Галлард кричал на своих друзей, как на злейших врагов. Таким они не видели его даже, когда решалась судьба Антэна.

– Пошли вон, советчики! Своих правнуков прогоняйте!

Члены совета торопливо вышли, а глава клана заметался, как тигр в клетке, не находя себе места и швыряя от злости все, что попадалось под руку. А затем тяжело опустился в кресло, и целый день провел в раздумье, не зная, что ему делать.

В полночь Галлард вышел из своей резиденции и направился к воротам Дармунда. Подойдя к вековому дубу, он прижался лицом к его стволу и прошептал:

– Ангел, прошу тебя, помоги. Моя правнучка Лаки хочет покинуть меня. Я не могу ее потерять. Она самое дорогое, что у меня есть. Пожалуйста, помоги убедить ее остаться.

И с поникшей головой он медленно побрел обратно в свой одинокий дом.

Продолжение в книге «Успей сказать люблю»