Ангел любви. Часть 3

– О козлиной сущности, – безжалостно уточнил он, – Лаки так доверчиво и искренне предложила мне себя, а я отверг ее, и теперь сам готов убить себя за то, что поступил, как последний козел.

И он поклялся себе, что выпросит, вымолит у нее прощение при следующей встрече, надеясь, что она скоро состоится, ведь Лаки пообещала отцу приехать на свой день рождения.

Алан еще не знал, что Лаки тоже приняла решение и попрощалась с ним навсегда. Она покинула этот дом с мыслью, что больше сюда не вернется.

Глава 28. Лишь сердце не обманет

Весело насвистывая, Антэн шел по коридору второго этажа, держа в руках только что доставленный из цветочного магазина огромный букет белых роз, благоухавших тонким изысканным ароматом. Сегодня он задумал устроить романтическую ночь с лепестками роз и проходя мимо библиотеки, решил еще раз перечитать любовную сцену из последнего романа Кристианы, которую планировал разыграть перед ней.

«Сегодня ты станешь героиней своего романа, любимая, – улыбаясь, подумал он, – Тебе понравится, это уж я обещаю».

Зайдя в библиотеку Антэн положил цветы и начал искать книгу. Он быстро нашел ее, бросил на стол и вновь повернулся к стеллажу, чтобы выбрать какую-нибудь книжку и для себя. Но случайно его взгляд упал на большое кресло, стоявшее у окна, и он вздрогнул от неожиданности. В кресле, сжавшись в комочек, сидела Стася и беззвучно плакала, кусая свой маленький кулачок, чтобы заглушить рыдания, но ее щеки были мокрыми от слез, катившихся соленым потоком.

Антэн подошел к ней и слегка потряс за плечо.

– Стасенька, что случилось? Кто обидел мою маленькую девочку? – озабоченно спросил он и невольно отшатнулся, не ожидая увидеть такое безнадежное отчаяние в ее глазах.

Встревожившись уже по-настоящему, он легко поднял девушку из кресла, сел в него сам и усадил ее на колени.

«Я совсем потерял голову от счастья и ничего не замечаю вокруг, а девочка страдает. Она так скучает по мужу, а мы с Кристой слишком заняты собой и совсем ее не поддерживаем», – почувствовав укол совести, подумал он и ласково сказал:

– Не плачь, детка, Стивен приедет завтра. Они ведь пообещали вернуться к первому марта, ко дню рождения Лаки.

– Он приедет сегодня, – тихо сказала Стася и уже не сдерживаясь, зарыдала в голос.

Антэн недоуменно нахмурился, сосредоточенно пытаясь понять, в чем дело. «Любимый муж вызывает страх? Этого не может быть! Мне всегда казалось, что девочка с ним счастлива».

– Солнышко, может, расскажешь своему дяде Антэну в чем дело? Ты же знаешь, что я люблю тебя и всегда помогу, – попросил он, гладя ее по голове.

– Это просто нервы, – поспешила заверить Стася и попыталась улыбнуться. – Я сейчас успокоюсь, не волнуйся, у меня все хорошо.

Антэн понял – ничего она не расскажет, но ему непременно надо выяснить, что же все-таки произошло. Прочесть ее мысли не удалось, и тогда он решил действовать другим способом, правда, весьма своеобразным, но более эффективным, позволяющим услышать «голос» сердца.

То, что сейчас произойдет, испугает Стасю еще сильнее, возможно, она никогда больше не назовет его дядей Антэном. Но надо решиться, или уйти, сделав вид, что ничего не происходит, и лицемерно называясь дядей, не замечать ее страданий, посчитав их надуманными – мало ли, что случается в семейной жизни.

Отбросив в сторону все сомнения, он крепче обнял девушку, запустил руку в вырез топа и положил ее на грудь.

Стася рванулась, словно маленький зверек, попавший в капкан. Действие Антэна стало для нее настоящим ударом.

– Тихо, тихо, девочка, – зашептал он ей на ухо. – Сейчас я не дядя, а лекарь, и мне надо послушать твое сердце. Ты сама лекарка, и знаешь, что при лечении болезни иногда бывает не до приличий и церемоний.

Ему хватило несколько мгновений, чтобы все понять, а точнее, увидеть. Картинки были четкими и быстро сменяли друг друга. На одной из них он увидел, как Стивен вернулся с задания и прямо с порога жадно набросился на жену. На другой Стася усиленно пытается выбраться из постели, где ей устроили сексуальный марафон, ведь в соседней комнате заходился от крика голодный Раян. Но муж не отпускает ее и недовольно ворчит: «Пусть немножко покричит, ты мне сейчас нужнее». И последняя, самая унизительная для нее сцена. Ей кричат, что в постели нет запретов, а она плохая жена, если отказывает мужу в такой маленькой просьбе.

Антэну стало ясно, почему муж, ради которого четыре месяца назад Стася была готова пожертвовать жизнью, теперь пугает ее до такой степени, что она со страхом ждет его возвращения сегодня вечером.

Он осторожно вынул руку, поцеловал девушку в висок и тихо сказал:

– С этой минуты, ты свободна от него, малышка. Он не придет сегодня, он никогда больше не придет.

Слезы облегчения покатились по ее щекам, а Антэн легкими поцелуями осушал их, нежно гладя Стасю по голове.

– Сейчас быстро в кроватку и спать, а утром мы повезем Раяна в парк и купим ему большой воздушный шар.

Он легко подхватил девушку на руки, вынес из библиотеки, быстро прошел по коридору несколько метров и внес ее в апартаменты Лаки.

– Пожалуй, сегодня тебе лучше остаться здесь, – сказал Антэн, закрывая за собой дверь.

…Кристиана с нетерпением ожидала мужа, пообещавшего незабываемый вечер, но где-то запропастившегося. Устав от ожидания, она направилась на поиски и проходя мимо библиотеки, услышала тихие голоса. Заглянув в приоткрытую дверь, Кристана сначала заметила на столе охапку белых роз, рядом с которой лежала небрежно брошенная книга, а затем увидела парочку, устроившуюся в кресле у окна. Мужчина крепко обнимал плачущую девушку, а его рука блуждала по ее груди. Затем он стал покрывать поцелуями мокрые щечки, нашептывая нежные слова и добившись согласия, подхватил девушку на руки и вынес из комнаты. Кристиана едва успела отпрянуть за дверь, когда Антэн, любовь всей ее жизни, вынес на руках ту, которую при всех называл племянницей и понес ее в комнату дочери, обронив мимоходом: «Сегодня лучше остаться здесь».

Она прислонилась к стене и медленно сползла по ней на пол. Сердце, ожившее, словно сухая земля под струями теплого дождя от надежды быть любимой, умирало от горя. Антэн снова предал ее, и глупая девчонка, живущая в ее душе, ничему не научилась за двадцать с лишним лет…

Антэн осторожно уложил Стасю на кровать дочери, накрыл легким одеялом и напоил успокоительной настойкой. Затем задернул на окнах шторы и вышел, прямиком направляясь в комнату Стивена. Он потратил целый час на поиски доказательств его разнузданности, методично выдвигая ящики стола и шкафов и обшаривая каждый уголок комнаты. Однако, кроме откровенного женского белья, духов с феромонами и нескольких конфет с возбуждающим эффектом, он ничего больше не нашел.

В результате поисков комната приобрела весьма нереспектабельный вид, но Антэна это абсолютно не беспокоило. Он уселся в кресло, налил себе виски и начал ждать. Через полчаса тот, кого он поджидал, влетел с радостно возбужденным видом.

– Стаська, любовь моя, я дома … – Стивен замолчал на полуслове, а затем удивленно спросил: – А где Стася? И что ты делаешь в нашей комнате, Антэн?

– Это не твоя комната, – прозвучал резкий ответ. – Лаки подарила мне этот дом, и для тебя в нем места нет. Сейчас ты выйдешь отсюда и больше никогда не вернешься.

– Ой, испугал. Да нам есть куда пойти. И незачем было такой кавардак устраивать. Просто сказал бы, и через час нас уже бы здесь не было. Или ты захотел пошарить в чужой супружеской спальне? Так сказать, подсмотреть, чем можно разжечь свой угасающий костер? – издевательски ухмыльнулся Стивен.

– В супружескую спальню жена должна входить без страха и ложиться в постель без принуждения. Неужели отец не говорил тебе, что секс без желания – это насилие? Что жена в любой момент имеет право отказать мужу? Что жену любят, а не просто используют, потому, что она всегда под рукой? – голос Антэна был обманчиво спокоен, но он уже едва сдерживал себя.

– Стася пожаловалась, что я ее использую? – возмущение Стивена было вполне искренним. – Ничего себе, представила меня каким-то извращенцем и насильником. Я никогда, повторяю, никогда не принуждал ее к сексу!

– Насилие проявляется не только в применении хлыстов и наручников. Если бы я нашел что-то подобное, то и разговаривать бы не стал, а просто закопал бы ночью в саду твои бренные останки.

Антэн сказал это бесстрастным равнодушным голосом, но его взгляд не оставлял и малейшего сомнения в том, что именно так бы он и поступил.

– Да лучше бы Стася пожаловалась или хотя бы намекнула, что в ее жизни происходит что-то неправильное, может тогда бы удалось хоть что-то исправить. Но ты постоянно внушал ей, что муж лучше знает, чем должна заниматься жена. Заявлял, что ее представления о семейной жизни смешны и нелепы, и она должна уяснить, что у друидов совсем иные понятия о супружеском долге, и если она поклялась тебе в верности, то обязана выполнять все твои желания.

Антэн бросал в лицо Стивену все новые и новые обвинения, а тот не знал, что ответить. Все слова и поступки, довольно безобидные на его взгляд, в интерпретации Антэна выглядели извращенными и грязными. Стивену казалось, что в него швыряют не словами, а собачьим дерьмом.

– Ты дошел до такой наглости, что запрещаешь ей возиться с Раяном, якобы для того, чтобы он не рос маменькиным сынком и не цеплялся за ее юбку. Даже заставляешь бросить кормить его грудью. Что, сам решил присосаться? – издевательски поддел его Антэн. – Уже плохо стоит, и ты хочешь восстановить силенки женским молоком?

Стивен зарычал от злости и бросился на него.

– Ну, давай, красавчик! – обрадовано вскрикнул Антэн. – Иди сюда, я немного улучшу твою внешность, – и его кулак заехал парню в скулу.

– Да кто ты такой, чтобы указывать мне, как спать с женой? – заорал Стивен, вновь бросаясь на Антэна и опять наталкиваясь на кулак.

– Тот, кто по своей глупости помог Стасе выйти за тебя замуж, думая, что ты будешь холить ее, баловать и любить, как любят жену – пару раз за ночь, три-четыре дня в неделю. Как поступают нормальные мужья, неважно, друиды они или нет, а не свихнувшиеся на сексе придурки. Судьба даровала тебе чистую, наивную девочку. Ты мог бы слепить из нее жену, боготворящую тебя, но ты решил сделать ее подобием шлюх, с которыми привык иметь дело. Ты вел себя с ней, как педофил с ребенком – задабривал, запугивал, внушал, запрещал, а ведь перед тобой был взрослый человек, со своей прошлой жизнью, и, поверь, гораздо лучшей, чем прожитая с тобой. В той жизни ее любили и ценили за качества, украшающие любую женщину – за добродетель, верность и способность любить. Все то, что было доверчиво предложено тебе, и так безжалостно тобой растоптано.

– Алана учи, как надо любить жену, – с ненавистью бросил Стивен, посасывая разбитую губу. – А мы со Стасей больше года живем вместе и уж как-нибудь сами разберемся. Недоразумения случаются у всех. Я уверен, что и у вас Кристианой они бывают тоже.

– Бывают, но никогда моя жена с ужасом не ожидала, когда я потащу ее в постель и не умоляла выпустить ее оттуда. Стася никуда с тобой не пойдет, а ты сейчас уйдешь из ее жизни навсегда.

– Мы женаты по обряду, а, значит, она моя законная жена. Развод я никогда не дам, – решительно отрезал Стивен.

– Всегда восхищался умом Лаки и ее знанием обрядов, – насмешливо усмехнулся Антэн. – Перевязь хранят всю жизнь, а вашу она бросила в огонь. Считай, что Стася уже освободилась от тебя. Ей ни к чему просить о разводе, ведь свидетелей церемонии не было, запомни это.

– Может, и Раяна нет? Напомню тебе, что он мой сын!

– Ха-ха-ха, – издевательски рассмеялся Антэн. – О сыне он вспомнил. А когда запрещал его кормить, чувствовал себя любящим папочкой? Покажи, хоть одну игрушку, подаренную тобой, – он театрально развел руками, а затем поддел ногой сложенные небольшой горкой, найденные им предметы из секс-шопа. – Зато здесь есть игрушки папочки, с которыми он заставляет играть мамочку. Не переживай, Раян вырастит и без тебя, человеком станет, а не такой скотиной, как ты. Убирайся отсюда, и не вздумай возвращаться. А если начнешь лезть обратно, то учти, я расскажу Вику несколько эпизодов из твоей семейной жизни. Не хочу лишать его права убить тебя первым.

– Где Стася? – не унимался Стивен, не желая выслушивать нотации. – Я никуда не уйду без жены и сына!

– Пожалуй, я передумал, – спокойно сказал Антэн, доставая свой любимый пистолет. – Почему, я должен лишать себя удовольствия в пользу Вика? – и начал стрелять в пол прямо у ног Стивена, заставляя его поверить в серьезность своих слов.

Стивен развернулся и вышел из комнаты, а затем из дома, в котором провел лучшие моменты своей жизни. Вышел, чтобы уже никогда не возвратиться, и никогда больше не увидеть жену и сына. Какое же это страшное слово «никогда».

Кристиана стояла у окна в гостиной и смотрела вслед уходившему Стивену. Она слышала какие-то крики, потом выстрелы, а затем увидела его, бросившего прощальный взгляд на дом и поспешно вышедшего за ворота.

Антэн подошел к ней сзади и положил руки на плечи.

– Ты выгнал Стивена, чтобы он не мешал тебе обольщать Стасю? – безжизненным голосом спросила Кристиана, поворачиваясь к мужу и высвобождаясь из его рук.

– О чем ты, Криста? – удивился Антэн.

И только открыл рот, чтобы все рассказать жене, но она приложила пальцы к его губам и тихо произнесла:

– Я видела вас в библиотеке. Видела твою руку на ее груди и твои поцелуи. Как и видела собственными глазами – ты внес Стасю в комнату Лаки и остался там с ней. Тебя не было больше часа. Ничего не говори, я все понимаю, мне уже далеко не семнадцать лет.

– Криста, послушай, я все объясню, – попытался достучаться до нее Антэн. – Увиденное часто бывает совсем иным, чем кажется.

– Конечно, объяснишь, ты это хорошо умеешь делать. Да я и сама могу придумать несколько очень правдивых объяснений, не забывай, что я писательница. Как тебе такой вариант? У Стаси резко заболело сердце, и ты сделал ей прямой массаж и искусственно дыхание. Затем донес до кровати, потому что она не смогла дойти сама, и целый час просидел рядом, держа за руку свою любимую маленькую племянницу.

Кристиана грустно усмехнулась, глядя на него все понимающими, мудрыми глазами.

– Ты просто выполнял реанимационные мероприятия, спасая жизнь человеку. А что может быть важнее спасения жизни? Кстати, очень убедительная версия, даже ты не придумаешь лучше, – и с неизбежной обреченностью она подвела черту в их отношениях: – Стивена ты выгнал сегодня. Завтра утром я уеду сама. Прощай, Антэн.

Антэн безнадежно смотрел вслед уходившей жены, понимая никчемность всех оправданий. Ну, что тут скажешь? А ведь он, действительно, лечил измученное сердце Стаси, безжалостно раненное Стивеном. Только правда почему-то кажется таким вымыслом, что все объяснения становятся нелепыми.

«Чтоб ты провалился, Стивен, – мысленно пожелал он со злостью. – Свою жизнь разрушил, и мою тоже. Вот тебе и романтический вечер с лепестками роз», – разочарованно подумал он, покидая гостиную.

Утром Кристиана вышла из дома с большой сумкой на колесиках и покатила ее к стоявшей на подъездной дорожке машине. На прощание она окинула взглядом дом, в котором провела счастливые два месяца, и глубоко вздохнув, стала укладывать сумку в багажник.

– Кристиана, ты уезжаешь? – взволнованный голос Стаси раздался прямо за ее спиной. – И ничего не сказала мне! Ты скоро вернешься?

– Нет, Стася, я не вернусь. Здесь мне больше делать нечего.

– Но, почему? Антэн очень любит тебя. Вы были такими счастливыми…

Стася растерянно смотрела своими чистыми, наивными глазами, и Кристиана ужасно рассердилась на нее. Девочка старательно делала вид, что не понимает в чем дело.

– Не хочу мешать, Стася. Я вчера видела вас в библиотеке, – холодно произнесла женщина, захлопывая дверцу багажника.

– Вы поссорились из-за этого? Но, разве Антэн ничего не рассказал тебе?

– О чем? О том, что вы целовались, а потом пошли в комнату Лаки? Я не виню тебя ни в чем. Перед Антэном ни одна женщина не устоит. Просто обидно, когда тебя обманывают. Все-таки мы с ним взрослые люди, сказал бы честно,

Кристиана неопределенно пожала плечами и села в машину:

– Меня не надо выгонять, как Стивена, я уйду сама.

– Он прогнал Стивена? – с надеждой спросила Стася и увидев утвердительный кивок, радостно засмеялась:

– Я свободна! Антэн самый лучший человек в мире. Как же тебе повезло с мужем.

– По-моему, это тебе очень повезло – мужа прогнали, а старая жена ушла сама. Прощай, Стася, будь счастлива.

– Подожди, пожалуйста, не уезжай, – девушка вцепилась в дверцу машины, не давая ей уехать.

– Почему ты решила, что у меня с Антэном роман? Я отношусь к нему, как к любимому дяде, а к тебе, как к любимой тете. И когда Антэн сказал, что могу жить с вами после развода со Стивеном, я так обрадовалась.

– Стася, а когда он ласкал тебя в библиотеке, ты тоже относилась к нему, как к дяде? – иронично спросила Кристиана, и сухо сказала: – Знаешь, когда Антэн тискал твою грудь, ты мало походила на племянницу.

– Он не тискал мне грудь, а только положил руку на сердце, и каким-то образом все узнал про нас со Стивеном, – тихо прошептала Стася. – Понимаешь, все. Я вчера пряталась в библиотеке, не хотела оставаться в той комнате…

Девушка расплакалась, и на Кристиану вылился такой поток сбивчивых признаний, что сначала она ничего не поняла. И только после того, как отвела Стасю обратно в дом, напоила горячим чаем и немного успокоила, пришла в ужас от услышанного.

Они с Антэном были рядом, но не замечали, какие мучения испытывал этот бедный, одинокий ребенок, случайно попавший в весьма необычную, даже странную семью, живущую по особым правилам. Стася никак не могла привыкнуть, что ее жизнь теперь полностью зависит от властного мужа, относившегося к ней, как к своей собственности.

Даже со своей богатой фантазией Кристиана не могла предположить, что Стася не любит, а панически боится мужа. Стивен казался ей забавным парнем, и никак не вязался с образом насильника.

– Стивен ушел, и больше не вернется сюда. Мы не допустим, чтобы он обижал тебя, – уверенно пообещала она, обнимая Стасю, и вдруг увидела вошедшего в столовую мужа.

Антэн смотрел ей прямо в глаза и молчаливо ждал.

Кристиана виновато потупилась и сказала расстроенной девушке:

– Чтобы избавиться от страха, надо выбросить все, что его вызывает. Что больше всего тебя пугает в той комнате?

– Кровать, – тихо прошептала Стася.

– Тогда с нее и начнем. Антэн, поможешь нам? – Кристиана заискивающе посмотрела на мужа.

– Мы с Аланом уже разобрали кровать и отнесли ее в чулан. Я сказал ему, что вы разошлись, – ободряюще улыбнулся Стасе Антэн. – Он, кстати, не удивился. Стивен никогда ему не нравился. А сейчас мы разожжем в саду костер и бросим в него все те штучки из специального магазина. Давай, Стася, выноси их в сад.

Девушка, довольная, что все объяснила Кристиане, выбежала из комнаты, а Антэн слегка приподняв брови, терпеливо ожидал извинений.

Кристиана покаянно вздохнула и робко спросила:

– Простишь ли ты свою глупую, недоверчивую жену, любовь моя?

– Не знаю, – сурово ответил ей муж. – Мы – извращенцы, обычным прощением не обходимся.

– Антэн, пожалуйста, прости меня. Но согласись, что сцена в библиотеке выглядела весьма однозначно.

– Она и была однозначной, согласно версии, которую ты сама вчера озвучила. Я, действительно, занимался лечением сердца Стаси, очищая его от боли и страха. И она хорошо это поняла, потому что сама лечит и знает – иногда надо раздеться перед врачом, невзирая на то, дядя или нет. Не знаю, Криста, как ты выпросишь прощение. Ну разве, если будешь делать это через день.

Он наклонился и прошептал на ухо, что именно ей придется делать.

– Антэн, да ты ничем не лучше Стивена! – громко возмутилась Кристиана и приподнявшись на цыпочки, тоже прошептала ему на ухо: – Каждый день.

Муж счастливо улыбнулся и поцеловал ее:

– Поклянись, что всегда, при любых обстоятельствах сначала выслушаешь, а уже затем вынесешь приговор.

– Лучше поклянусь, что всегда буду верить тебе. И знаешь, я поняла, что смотрю на все через призму своих романов, поэтому не стану их дальше писать.

– Конечно, не станешь, – уверенно заявил Антэн, сжимая ее в объятиях. – Отныне ты сама будешь героиней романов, написанных нами для себя.

Глава 29. Ночь разочарований

Лаки недоуменно посмотрела на вошедшего в комнату брата. Они должны были вернуться в Дублин только завтра утром, но Стивену не терпелось увидеть Стасю, и он уговорил их раньше вылететь из Таиланда, чтобы уже к вечеру оказаться дома. Прибыв на базу – в просторную съемную квартиру на окраине Дублина и отрапортовав Макбрайду о возращении с задания, Лаки и Викрам занялись составлением отчета, отпустив Стивена к жене и сыну. Он рвался домой, и толку от него было мало, поэтому они решили, что с отчетом справятся сами, пусть уже проведет этот вечер с семьей. Поэтому Лаки сильно удивилась его возвращению, да еще в таком потрепанном виде – с разбитой губой и ссадиной на скуле.

– С кем уже успел подраться? Ты же хотел поехать к Стасе, и куда теперь в таком виде? Только испугаешь ее.

– Это я раньше пугал, когда заставлял ее заниматься сексом, а если отказывалась или плохо старалась, то еще и бил. А твой отец узнал об этом и двинул мне пару раз, приказав убраться из дома. Он сказал, что ты подарила ему дом, и в нем больше нет для меня места.

Стивен говорил бесцветным, равнодушным голосом, а Лаки не верила своим ушам. Ее брат, от которого сходила с ума половина девчонок Дармунда, говорил такие страшные вещи. Насилие в друидских семьях было большой редкостью. Обычно все проходило с обоюдным удовольствием, не зря ведь каждый ученик к семнадцати годам начинал усиленно изучать трактат о любви, пусть и в усеченном варианте, включающем всего два раздела, но и этого было вполне достаточно, чтобы суметь уговорить жену. А Стивен славился тем, что мог запросто соблазнить любую красотку. Он никогда не применял силу, девушки сами висли на нем. Она попыталась проникнуть в его мысли и убедиться, что он врет, но Стивен прочно заблокировал их.

– А ну повтори, что ты посмел выделывать с моей сестрой, – гневно сказал Викрам, отвернувшись от ноутбука, по которому любезничал с Самантой. Увидев избитого Стивена, он прервал сеанс, чтобы не разволновать девушку видом брата.

– Все, что мы обычно вытворяли с девчонками на своих вечеринках, весь набор.

– Ты заставлял мою сестру заниматься тем, что обычно делают шлюхи? – тихим от ярости голосом уточнил Викрам. Он, как и Лаки не мог в это поверить.

Стивен в подробностях, не стесняясь сестры, начал монотонно рассказывать обо всех своих гнусных и непристойных действиях. Вик ударил его через несколько секунд, а затем уже молотил со всей силы, заставляя заткнуться. Стивен хрипел разбитыми губами, но не унимался. Когда он дошел до того, что стал рассказывать, как привязывал Стасю, а затем насиловал, Вик был готов уже убить своего брата, а тот все говорил и говорил заплетающимся языком. Последнюю фразу из-за сломанных ребер он едва выдохнул, но именно она и спасла его.

Лаки вышла из оцепенения, вспомнив, что ответил Викрам на ее вопрос, мог ли Стивен силой заставить Стасю жить с ним, когда они были в общине наргонов. Тогда он сказал: «Запомни, Лаки, Стивен никогда не будет насиловать женщину, для него это такое же табу, как инцест. Я знаю, что говорю. За десять лет мы с ним много чего творили, но насилия на нашей совести нет, и не будет, мы поклялись в этом». Тогда она еще возразила: «Но ведь он потерял память, мало ли, что могло случиться». На что последовал категорический ответ: «Некоторые вещи, малышка, не зависят от памяти, они на подсознательном уровне, это я тебе, как мужчина, говорю».

Все произошло так быстро, что она просто не успела вмешаться, ее разум отказывался верить, что Вик в самом деле может забить брата до смерти. Она бросилась к нему и оттолкнула в сторону, когда он собирался в очередной раз ударить Стивена в пах. Не ожидая нападения, Викрам упал на пол и с яростью повернулся к ней.

– Немедленно прекрати! – выкрикнула Лаки, загораживая Стивена. – Я не позволю тебе убить его. Не хочу лишиться обоих братьев.

– Ты слышала, что он сказал, такое не прощают, – злобно прошипел Вик.

– Да мало ли, что он сказал. Сейчас я узнаю правду.

– Он не дает прочесть свои мысли, потому что они еще черней слов. Отойди в сторону или я оттащу тебя. Он недостоин твоей защиты.

– Викрам, я тебе приказываю остановиться. Если не угомонишься, то ударю на поражение.

Властным тоном Лаки подчеркнула, что он обязан подчиниться. Только в исключительных случаях она напоминала братьям о своем статусе наследницы главы клана. Сейчас был именно такой случай.

Викрам молча рванулся к ней, намереваясь оттащить от Стивена, и сразу получил удар такой силы, что сложился пополам, ему казалось, что он умрет прямо на этом месте. В пылу ссоры Вик не обратил внимания на ее предупреждение, за что и поплатился. Уже то, что сестра, его маленькая Лаки, впервые в жизни его ударила, было для него сильнейшим стрессом, но она еще и применила свой знаменитый удар, обычно наносимый врагам. Получается, она посчитала врагом его, а не Стивена, который повел себя как последний мерзавец, и конечно же, заслужил суровое наказание.

Задыхаясь от боли и глубочайшего разочарования, он с трудом выдохнул:

– Ты, моя любимая сестра, хотела убить меня из-за этого подонка.

– Если бы хотела, то убила бы. Тебе больно от одного удара, а Стивену ты наносил их, не считая, забыв при этом, что для него я тоже любимая сестра. Ты десять лет называл его братом, а сейчас готов убить из-за девчонки, которую знаешь какие-то пять месяцев.

– Эта девчонка – моя сестра, я буду защищать ее от всех, как всегда защищаю и тебя, тоже свою сестру!

Стиснув зубы, так, что они заскрипели, тяжело дыша от ярости, он отошел от неподвижного и наконец, замолчавшего Стивена. Лаки склонилась над братом, осторожно перевернула его на спину и опустилась на колени. Положив правую руку на его голую грудь, левой она легонько гладила по голове.

– Что же ты творишь? Зачем убиваешь себя, да еще руками Вика? Как же нам потом с этим жить? За что ты так с нами, ведь мы же десять лет вместе, и в радости, и в горе. Почему ты загнал себя в угол, а не доверился нам?

– О некоторых вещах стыдно рассказывать даже брату, не то, что сестре, – еле слышно прошептал Стивен. – Я потерял свою любовь, сестренка.

– Я тоже потеряла свою любовь, братик. Но надо жить дальше, и хотя бы попытаться стать счастливыми. А если уж отдавать жизнь, то в битве с врагом, о чем мы поклялись три года назад.

Она встала, подошла к столу и достала свой ящик с настойками и примочками. Затем аккуратно вытерла кровь с лица брата и осторожно провела руками вдоль его тела, проверяя, какие травмы нанес ему Вик.

– Нечего, мой дорогой, у тебя бывало и похуже, – успокоила она Стивена, вливая ему в рот внушительную порцию обезболивающего бальзама, от которого он сразу погрузился в глубокий сон. – Прорвемся, брат.

Вик с хмурым видом наблюдал за ее действиями, недовольно поджимая губы.

– Почему ты так его жалеешь? Как женщина и сестра Стаси, ты обязана принять ее сторону.

– Меня всегда удивлял мужской двойной стандарт, – язвительно ответила Лаки. – В тебе сейчас возмущенно заговорил голос крови, и ты бросился на защиту сестры, о которой и не узнал бы, если бы я не рассказала. Сразу стал защитником своей маленькой сестренки, и ничего, что ее муж – твой брат, с которым вы через многое прошли, и не раз спасали друг друга. Ты даже разбираться не стал. А может, это твоя драгоценная Стася виновата в конфликте? Почему-то ты и на минуту не задумался над этим.

Вик напряженно молчал, не зная, что ответить, а Лаки продолжила:

– Поверь на слово, он ничего не сделал такого, за что следовало бы убить. Обычные супружеские игры, думаю, что Антэн и Криста часто такие практикуют. Только они обычные для нашего понимания, а Стася выросла в пуританской семье, где подобные игры считались строго-настрого запрещенными. И Стивен своей настойчивой страстностью пугает ее до ужаса, ведь в общине наргонов она привыкла к спокойной, размеренной и без всяких причуд любви Стефана. Они спали, может немного чаще, чем, со слов мамы, должно быть заведено в приличной семье, но Стася потихоньку привыкала. И вдруг ее жизнь резко изменилась. Оказалось, что она вышла замуж за друида, к тому же, за ловца. А ты сам говорил мне, что секс самая лучшая разрядка после драки. Вот Стивен и несется домой, чтобы разрядиться от души, но Стасю тяготит его бурная сексуальность. В результате он упрекает ее в холодности, а она его – в извращенном разврате, и все его попытки раскрепостить ее расценивает, как на насилие.

Лаки неторопливо пересказывала мысли Стивена, услышанные ею, но Вик лишь скептически кривил губы.

– Он убежденный, что последняя ночь многое изменила в их отношениях, на крыльях несется домой, радостно вбегает в комнату, но там поджидает не жена, а Антэн, который рассказывает ему об обратной стороне его семейной жизни. Оказывается, жена панически боится их постельных игр, и во время секса всхлипывает не от страсти, а от стыда и отвращения к его ласкам. А ночь, которую Стивен посчитал самой лучшей, для нее стала вершиной унижения.

– Значит, этот мерзавец заставил ее… заставил сделать ему… – гневно вспыхнул Викрам и тотчас же замолчал. Он не мог произнести это слово при своей сестре.

– Минет, Вик, – вкрадчиво подсказала Лаки, глядя прямо ему в глаза. – Ведь именно так называется твой любимый «десерт».

Вик побагровел одновременно и от смущения, и от негодования. Сестры не должны говорить братьям подобные вещи. Глаза его забегали, он стыдился смотреть ей в лицо и разозлился из-за этого еще больше. А Лаки продолжила его шокировать.

– И ты еще смеешь осуждать его? А сколько раз ты хвастался ему, что разведешь на это любую девчонку, даже впервые увидевшую голого парня, и что еще не родилась та, которая тебе откажет? И ведь, действительно, никто не отказывал. А какие интересные истории я слышала от твоих подружек. Что ты там обычно вешаешь им на уши? «Детка, открой шире ротик, и ты получишь наслаждение, оценить которое может только настоящая женщина». Или вот еще: «Твоя кожа станет такой бархатной», – ну, это для дурочек с проблемами кожи, а для…

– Хватит, Лаки, ты переступаешь уже всякие границы! – зарычал Викрам. – Прекрати выворачивать наизнанку мою интимную жизнь! Эта моя жизнь! В конце концов, я – мужчина и то, что я говорю в постели, никого не касается, в том числе и тебя.