Союз капитана Форпатрила

«Куда же делась Жемчуг?..»

– Вот, позвольте, я вам покажу. – Он снова усмехнулся и дернул вниз «молнию» на медвежьем костюме, от шеи до промежности. И мех, и кожа разошлись в стороны, открывая глянцево-красные мышцы, белую фасцию и тонкие синие линии вен.

– Нет-нет, только мех! – в ужасе закричала Тедж и попятилась. – Не кожу!

– О, что? – переспросил Форпатрил в некотором замешательстве. Он опустил взгляд – и замешательство сменилось смятением: на груди его разбегалась чернеющая сеть трещин, расползался круг, выжженный плазменной дугой. Воздух наполнился дымом и запахом горелой плоти, перед ней стоял уже не Форпатрил, а их злополучный курьер, Сеппе, снова на Станции Фелл…

Тедж стала задыхаться – и проснулась. Она лежала на кровати в темноте Айвеновой квартиры; рядом с ней была Риш – неподвижная, спящая – и грациозная даже во сне. Тедж хотела спросить ее, куда разлетелись Драгоценности, но люди никогда не оказываются вместе в одном и том же сне. И конечно, Тедж не пожелала бы своего сна никому другому.

«Я рада сбежать из этого сна…» Из большой его части. Начало и конец были точно такими же, как и в большинстве ее снов последнее время, все вместе – слишком похоже на явь. А вот поцелуй согрел ее до самых сокровенных глубин. «Привет вам, сокровенные глубины. Давненько от вас не было никаких вестей…»

Что это за странный гул? Тихий, едва различимый. Ах, ну да, это же душ, – наконец сообразила она. Воду выключили, после чего из ванной и совмещенного с ней туалета послышалось какое-то шуршание. Тихонько зашипела скользнувшая в сторону дверь, но перед тем как ее открыть, капитан, очевидно, выключил свет. Чтобы не потревожить спящих гостей? Или – спросила она себя, пока шаги его босых ног приближались к кровати – из-за чего-то более зловещего?

Она открыла глаза, повернулась и смерила взглядом едва различимую в темноте фигуру. Он, похоже, был полностью одет и снова в своем мундире. Никакого медвежьего костюма. Кожа прочно сидит на своем месте – все в порядке. Замаскированный ароматом свежего мыла и крема для депиляции, его запах был едва различим; как и ее собственный, предположила она, но, к счастью, Риш спит и не станет ее высмеивать.

– Что? – выдохнула она.

– О, – прошептал он в ответ, – извините, что разбудил. Я просто уже ухожу в Генштаб.

– Но сейчас еще темно.

– Да, знаю. Проклятые девятнадцатичасовые сутки. Что мне принести сегодня вечером? Может, вы хотите что-нибудь особенное?

– Что бы вы ни выбрали, все будет замечательно, – сказала она почти что доверчиво.

– Хорошо. На этот раз постараюсь не опаздывать, но я никогда не знаю, что может случиться, так что не паникуйте, если вдруг задержусь. Я сам за собой запру. – И он тихонько, на цыпочках, двинулся прочь.

– Капитан Форпатрил! – Она сама не знала, что хочет ему сказать, но запах горящей плоти из того сна до сих пор лишал ее присутствия духа. В итоге она выбрала туманное: – Будьте осторожны.

– М-м… ну конечно, – в замешательстве ответил он.

Дверь спальни закрылась за ним; Тедж услышала, как он чем-то гремит в кухоньке, потом раздался вздох входной двери, а потом… а потом квартира вдруг показалась ей очень пустой.

Тедж снова откинулась на подушки, надеясь на сон без сновидений.

* * *

Несмотря ни на что, Айвену в то утро удалось добраться до наземного отделения Генштаба на Комарре точно в срок, за полчаса до прихода шефа – хотя Деплен частенько сам нарушал распорядок, приходя на работу раньше времени. Айвен заварил кофе, устроился за своим защищенным комм-пультом, поморщился и включил его, чтобы разобраться с почтой, поступившей на имя адмирала со вчерашнего дня.

Касательно этого первого (после кофе) ежедневного задания Айвен изобрел собственную метафору. Это – совсем как когда открываешь дверь и обнаруживаешь, что ночная служба доставки оставила у тебя на пороге большую груду коробок, и все они помечены ярлычком «Разное». На самом деле все они помечены ярлычком «Срочно!», но если срочно – абсолютно все, то – в представлении Айвена – коробки с тем же успехом можно пометить и ярлычком «Разное».

Каждая коробка содержит в себе что-то одно из следующего списка: «злющие бодрые ядовитые змеи – спасайся кто может»; «дремлющие ядовитые змеи»; «неядовитые садовые змейки»; «дохлые змеи»; «твари, похожие на змей, но на самом деле не змеи» (например, большие вялые черви). В утренние обязанности Айвена входило вскрыть каждую коробку, определить разновидность, энергию, настроение и степень клыкастости находящихся внутри извивающихся тварей – и рассортировать их по реальной срочности.

Злющие ядовитые змеи отправлялись прямо к Деплену. Садовых змеек Айвен аккуратно раскладывал в стопочки, чтобы оставить себе на потом. Дохлые змеи и вялые черви возвращались отправителям вместе с разнообразными стандартными приписками под грифом «Из офиса адмирала Деплена» – от терпеливо-объясняющих до кратко-злобненьких, в зависимости от того, сколько времени уходит у отправителя, чтобы научиться самому справляться со своей чертовой дикой природой. У Айвена имелся полный набор депленовских замечаний, и его обязанностью – а иногда и развлечением, ведь у любой работы должны быть свои приятные стороны – было выбрать для каждого подходящую приписку.

Как он и ожидал – и боялся, – в это утро среди коробок скрывалось срочное (ну разумеется) сообщение от комаррианской СБ с полной записью его вчерашней беседы с местными копами. И вдобавок ко всему доля злющих ядовитых змей в сегодняшней доставке оказалась прискорбно мала.

После недолгого сражения с собственной совестью Айвен пристроил это сообщение в файл с садовыми змеями, зато честно поставил в начале списка. Деплен был, возможно, самым нормальным шефом из всех, с кем Айвену приходилось работать, и меньше прочих склонным ко всяческим драмам – а потому Айвен хотел сохранить эти качества у шефа как можно дольше. Желательно – навсегда. Время от времени он позволял, чтобы до адмирала дошло что-нибудь тривиальное, но забавное, исключительно для поддержания боевого духа, и сегодняшний день казался вполне удачным, чтобы подсунуть пару-тройку таких змеюк. Айвен все еще искал ту самую пару-тройку змеюк, которых можно на законных основаниях туда добавить, когда в кабинет внезапно ворвался Деплен, прихватил свой кофе и пробормотал:

– Сегодняшние данные по змеям, Айвен?

– Ничего выдающегося, сэр.

– Чудесно. – Деплен отхлебнул живительный глоток дымящегося кофе. Айвен пожалел, что не может припомнить, кто из прославленных офицеров в свое время сказал: «Имперские войска могли бы выиграть войну без кофе, но предпочитают этого не проверять». – И о чем вас расспрашивала вчера полиция купола?

– Я поместил сообщение от СБ в файл номер три, сэр. – Это было официальное название корзины с садовыми змеями: в конце концов, Деплену время от времени приходилось терпеть адъютанта-заместителя (когда Айвен уходил в отпуск, болел или был откомандирован для выполнения других, не столь рутинных обязанностей), а некоторые условные обозначения требуется объяснять слишком долго. – Полагаю, рано или поздно вам захочется это посмотреть. – Айвен старался говорить ну очень ненавязчиво.

– Да-да.

– Совещание с коммодором Бланком и его людьми через тридцать минут, – напомнил Айвен. – У меня уже готова повестка дня.

– Прекрасно. Очень хорошо. А сейчас – змеи.

Айвен ударил по клавише отправки.

– У вас на столе, сэр.

Деплен отсалютовал чашкой кофе и прошел к себе в кабинет.

«Ни за что и никогда не хочу дослужиться до адмирала, – размышлял Айвен, – чтобы каждое утро меня первым делом приветствовал на рабочем столе клубок абсолютно живых, злющих шипучих гадюк». Возможно, если такая угроза сделается неизбежной, он сумеет вовремя подать в отставку. При этом предполагается, что он доживет до сих почтенных лет, не угодив под трибунал, – достижение, которое, в свою очередь, сильно зависит от его сомнительной способности избегать родственников, связанных с СБ и приносящих… в подарок питонов. На сей раз это, похоже, питоны подарочные, с эффектным узором в золотисто-лазоревую клетку.

Он склонился над комм-пультом и отправил в СБ Комарры решительный ответ: «Из офиса адмирала Деплена: Срочное сообщение получено (дата-время). Находится на рассмотрении».

Глава шестая

– Отойди от края, Тедж, – раздраженно сказала Риш. – Ты меня нервируешь.

– Я просто высматриваю Айвена Ксава. – Тедж ухватилась за балконную ограду и вытянула шею, изучая спешащую далеко внизу вечернюю уличную толпу. Она уже несколько раз замечала издалека темноволосых мужчин в зеленых мундирах, выходивших со станции мини-каров и поворачивающих в ее сторону, но всякий раз оказывалось, что тревога ложная – это не он. То слишком старый, то слишком молодой, то слишком коренастый, то слишком субтильный – и ни одного с той самой особой, дробно-ритмичной походкой. Ни одного, кто тащил бы пакеты.

– И между прочим, он несет ужин. Надеюсь.

Риш плотнее скрестила руки на груди.

– Знай об этом барон с баронессой, так, наверное, устроили тебе парад женихов, предлагающих не связи с Великими домами, а запас провианта.

– Я не хотела связей с Великими домами, – поникла Тедж. – Это было навязчивой идеей Звезды, Гули и Эрика. И баронессы. И барона. Я думала, что Аркуа, занятых созданием экономической империи, и без меня хватает. Они настолько были этим поглощены, что превращали в заседания совета даже семейные ужины. – Тедж давно оставила все попытки вставить хоть слово в застольные беседы – ну конечно, кого волновали ее пустячные интересы, если они не включали в себя планы расширения Дома.

Гуля, официально именуемая Мерседес София Эсперанца Хуана Палома, была еще одной старшей четной сестрой Тедж, родившейся в прежнюю эпоху – до того, как баронесса наконец заставила супруга слегка умерить свое вдохновение (а может – как знать – к тому времени, когда из маточных репликаторов извлекли последних отпрысков Аркуа, она просто-напросто эту книгу куда-то упрятала). Баронесса всегда называла сестру Мерседес; папа же, едва девочка начала говорить (а говорить она начала раньше времени и, насколько могла судить Тедж, так с тех пор и не умолкала) дал ей титул «Малютка Премудрость», обыграв имя «София», но как только прочие родные братья и сестры обнаружили, что еще одно ее имя – Палома – означает «голубка», к ней прилипло новое семейное прозвище Гуля. Она воспринимала это, в общем, вполне мирно, кроме тех случаев, когда Эрик хотел подразниться и приговаривал, как подзывают голубя, насыпая крошки: гуль-гуль-гуль…

«Удалось ли тебе вырваться, Гуля? Удалось ли добраться в конце концов до назначенного убежища? Или же твое путешествие стало для тебя таким же горьким, как для меня – мое?» Старшие сестры создали для Тедж то, что – как она подозревала – было просто самым обыкновенным подростковым адом, но теперь она переживала за них всеми остатками своего разорванного в клочья сердца. Эрик… известно, что Эрик оттуда не выбрался, но неизвестно, как он погиб, – и это порождало кошмары во сне и наяву. Его убили в бою? Захватили в плен и хладнокровно казнили? Пытали? «Как бы то ни было, это уже позади, и теперь он по ту сторону всего этого горя, всей боли, борьбы и терзаний». За прошедшие месяцы Тедж почти примирилась с этим слабым утешением – но лишь за отсутствием какого-то другого. Амири… ее средний брат Амири, насколько знала Тедж, по-прежнему в безопасности. «И я не предам твою новую жизнь, купленную дорогой ценой, этот контракт нерасторжим». Даже если сделку она заключила всего лишь со своим измученным воображением.

Она поднялась на цыпочки и перегнулась через парапет. Риш, стоявшая позади, прижавшись к стене, сдавленно застонала.

– О, вот и он! И у него много больших пакетов! – Тедж следила, как Айвен Ксав стремительным шагом преодолевает расстояние до подъезда, и оставила свой наблюдательный пункт, лишь когда он исчез из поля зрения.

Они вернулись в комнату, и Риш тут же накрепко заперла стеклянную дверь.

Форпатрил ворвался в квартиру с ужином и с чем-то еще – это оказались пакеты из бакалеи, содержимое которых он принялся бодро вываливать на кухонный столик, а Риш тем временем вытаскивала ресторанные контейнеры и накрывала на стол.

– Барраярская греческая кулинария, – объявил Форпатрил. – Непросто было найти. Мне дал наводку один из ребят в Генштабе. Барраярский грек, сержант, у которого семья на родине занимается ресторанным бизнесом, женился на комаррианке, вышел в отставку и открыл здесь магазинчик. У них отличная репутация – ну что ж, посмотрим.

– Барраярская греческая? – переспросила Риш, недоуменно подняв брови.

– Самая маленькая из наших основных языковых групп, – пояснил он. – На самом деле со Старой Земли прибыли четыре группы Первопоселенцев, сильно отличающиеся по численности, каждая – из своей страны на тогдашней Старой Земле: русские, британцы, французы и греки. За столетия Периода Изоляции все они здорово генетически перемешались – сами понимаете, эффект основателя^[3], – но языки сохранили, и это до сих пор создает немало поводов для конфликтов. Думаю, что изначально имелись и другие языковые группы, более мелкие, но они потихоньку исчезли в тот период, который вы, жители галактики, называете Потерянными Столетиями. Если не считать того, что мы-то никуда не терялись, у нас все было тип-топ. Просто вся остальная галактика куда-то делась.

Пока Тедж обдумывала этот новый взгляд на мир, Форпатрил продолжал распаковывать пакеты. Она обрадовалась, увидев свежие фрукты, несколько сортов чая и кофе, синтезированные сливки и молоко. На сколько дней он все это рассчитывает?

– К счастью, мы сохранили множество кулинарных традиций, – сказал Айвен Ксав. И добавил: – Видоизмененных.

– Но не мутировавших, – пробормотала Тедж.

– Ни в коем случае, – ответил он, сдерживая улыбку. (Значит, эта шуточка его не оскорбила, прекрасно.) Он вытащил последнюю упаковку и свернул пакет. – А вот еще «Быстро-Каша». Кстати, это традиционная барраярская овсянка.

– Я видела маленький пакетик на кухонной полке. Только не поняла, как ее готовят.

– А, так вот почему вы ее не стали есть? Сейчас я вас научу… – Он насыпал в мисочку хлопья, залил кипятком из бойлера, размешал и пустил по кругу.

Тедж показалось, что мелкие бурые хлопья по вкусу весьма напоминают жареный картон, но, может, для Форпатрила эта каша связана с какими-то теплыми воспоминаниями детства, а потому не стоит ее критиковать.

Риш тем не менее скривилась:

– Вам не кажется, что она слегка пресновата?

– Обычно туда добавляют масло, кленовый сироп, сыр, вообще все, что угодно. А еще из овсянки делают холодный салат с мятой, мелко нарезанными помидорами и всякой всячиной. А кроме того, она используется на свадьбах.

Греческие блюда, которые Форпатрил поставил на стол, выглядели куда как более многообещающе; первый же кусочек, который попробовала Тедж, оказался на удивление ароматным, вкусным и вполне нормальной консистенции.

– А как готовят ваши хлопья на свадьбах?

– Их не подают на стол. Зерна раскрашивают в самые разные цвета и рассыпают на землю для свадебного круга, ну и всякое прочее. По-моему, это нечто вроде древнего символа плодородия и изобилия.

«А еще это, похоже, та пища, которую не жалко принести в жертву», – решила Тедж, но предпочла не высказывать своих подозрений вслух.

Сегодня вечером Айвен Ксав выглядел гораздо более спокойным – наверное, благодаря отсутствию его странного дружка Байерли, который периодически выводит его из себя. А она-то думала, что Айвен Ксав только еще больше встревожится, узнав, кто она такая, – или, может, дурные вести нервируют его меньше, чем тайны?

– Ну, прекрасно, – сказал он, наевшись и откинувшись на спинку стула, когда они уничтожили ужин по-гречески. – Я арендовал эту квартирку, чтобы вкусить солстисскую ночную жизнь, но явно не учел того, что ночи здесь такие короткие. Успеваешь либо погулять, либо восстановиться перед работой, а вот и то и другое – уже никак. Так что на самом деле лучший вариант – сидеть дома, главное – не в одиночестве. Это было бы слишком тоскливо.

Он поднялся и пересел за комм-пульт.

– Кузен рассказывал мне об одной балетной труппе, вам с Риш она могла бы понравиться… Если только удастся хоть что-то найти…

– А у вас много кузенов? – спросила Тедж, заглядывая ему через плечо. – Или просто слишком много одного кузена?

Он рассмеялся:

– И то и другое на самом деле. С отцовской стороны у меня всего один кузен, Майлз – он мне даже не двоюродный, а троюродный: родными сестрами были наши бабушки. Эту часть семьи довольно сильно проредили во время войны Ури Безумного, разразившейся вскоре после завершения Оккупации. Со стороны матери у меня двоюродных братьев где-то с полдюжины, но они живут далеко от столицы, и я с ними почти не вижусь… Ага, нашел!

Как выяснилось, Айвен Ксав искал запись выступления балетной труппы имени Минченко из какого-то Союза Свободных Поселений, или Пространства Квадди. Тедж ни разу о таком не слышала, но как только он запустил видео, Риш стремительно подошла к комму.

– О! – воскликнула она. – Генмодифицированные четырехрукие люди. У барона Фелла была как-то давно музыкант-квадди. Я смотрела запись одного ее концерта. Она играла молоточком на цимбалах всеми четырьмя руками. Но она уехала, разорвав контракт, и с тех пор о ней никто ничего не слышал. А я даже не знала, что они способны танцевать… – Она нахмурилась. – Как же они танцуют без ног?

– В невесомости, – пояснил Айвен Ксав. – Они живут в невесомости, работают в невесомости и танцуют в невесомости… мой кузен с женой видели их выступление собственными глазами, когда им пришлось срочно изменить маршрут из-за… э-э… по делу, в прошлом году – они мне потом об этом много рассказывали. Говорят, впечатление сильнейшее.

Квадди танцевали при нулевой гравитации: рука об руку – все четыре руки, они танцевали соло, парами, но самое поразительное – группами; в воздухе мелькали сверкающие красочные костюмы. Драгоценности порой создавали иллюзию полета – эти же танцовщики действительно летали, кружили стайками красочных птиц. И Риш, и Тедж – обе смотрели как зачарованные, Риш время от времени что-то взволнованно бормотала, анализируя исполнение, а при особо сложных па даже чуть подскакивала на стуле и, сама того не замечая, делала плавные движения руками, словно пытаясь уподобиться танцовщикам.

Тедж сидела на диване рядом с Айвеном Ксавом. Его рука, лежащая на спинке, подползала все ближе, тихонько опускаясь ей на плечи, пока наконец он не прижал ее к себе. После пары секунд молчаливого размышления Тедж решила никак не реагировать. Откуда-то из глубин сознания всплыло вдруг давнее детское воспоминание: она смотрит представление вместе с папой – сколько же терпения он должен быть иметь, с ее-то вкусами! – прижавшись к его теплому боку; папа был крупнее и толще Айвена Ксава, но запах у него был почти такой же, мужской. Тедж не знала, утешает ее это воспоминание или бередит душу, но оно пришло. И возникла – пусть ненадолго – иллюзия покоя.

Иллюзия развеялась довольно скоро – представление закончилось, Айвен Ксав выключил головид, а Риш поинтересовалась:

– И сколько времени вы еще планируете пробыть на Комарре, капитан Форпатрил?

– М-м? О! – Он выпрямился, и Тедж с сожалением от него отстранилась. – Все эти служебные обязанности – ежегодные инспекции и совещания – обычно занимают дней десять или около этого. Я здесь уже… м-м… сейчас соображу… – Он стал считать на пальцах, беззвучно шевеля губами. – Вместе с этой – семь ночей. Значит, осталось немного. Надеюсь, что Бай все-таки разберется со своими делами раньше. Похоже, он наращивает темпы.

– Так, значит, это убежище, – Риш обвела комнату изящным взмахом лазоревой руки, – исчезнет вместе с вами.

– А… – сказал он. – Боюсь, что так. Хотя я мог бы забронировать его для вас еще на неделю, но… я планировал подождать и посмотреть, какие новости нам принесет Бай.

Риш выразительно поглядела на Тедж.

Айвен Ксав откашлялся.

– А вы не рассматривали вариант заключить сделку с СБ? Ну то есть, вообще с СБ, а не только с Байерли. Держу пари, вам известно много чего, что они тоже хотели бы узнать за соответствующую компенсацию.

Тедж поморщилась:

– Если родители что-то и вбили мне в голову, так это, что если разница в могуществе договаривающихся сторон чересчур велика, надежную сделку заключить невозможно. Сильная сторона обдерет слабую до нитки, а слабая останется ни с чем. У вашей СБ нет никакой необходимости играть с нами честно.

– Ну, необходимости без всяких причин вести грязную игру у них тоже нет, – смутился Айвен Ксав. – Насколько я знаю.

– А если они решат, что им необходимо возобновить рабочие отношения с новым домом Кордона и что мы с Риш станем козырной картой в переговорах? У меня нет ничего, чтобы их остановить… ничего! – Она подавила истерику и не позволила себе обернуться к балкону. Вот это «ничего» – в слишком буквальном смысле – их бы остановило.

– Послушайте, я знаю, что все они там в СБ хорьки, но они – довольно благородные хорьки.

– А мне казалось, эта организация отвечает за безопасность, – заметила Риш. – И благородство для них состоит в том, чтобы ставить интересы Барраяра превыше всего.

Айвен беспомощно пожал плечами, но спорить не стал.

– Мы об этом подумаем, – сказала Тедж. – А пока, капитан… не хотите ли вы первым заявить права на ванную? Вам вставать завтра раньше всех.

Он глянул на часы и поморщился:

– Да, пожалуй, так я и сделаю. – Он явно хотел остаться и продолжить спор, но в итоге ушел, так ничего и не сказав.

Когда за ним закрылась дверь спальни, Риш спросила:

– Что именно ты имела в виду? «Возможно, да – мы об этом подумаем» или «Нет, но мы этого не скажем, пока благополучно отсюда не выберемся»?

– А ты уже придумала, как нам благополучно отсюда выбраться? Я – нет.

Риш стиснула свои мелкие зубки.

– Завтра. Я считаю, мы должны бежать завтра, как только он уйдет в этот свой Генштаб. Наличных у него в бумажнике достаточно, чтобы по крайней мере добраться до другого купола.

Причем в этом другом куполе должен быть собственный коммерческий космопорт. А это сужает выбор: таких на всей планете всего пара десятков, все они – крупные аркологии, и это хорошо, но все – очень неблизко. У Тедж сердце оборвалось при одной только мысли об очередном кошмарном поспешном бегстве из ниоткуда в никуда, среди чужих людей, в смутной надежде, что враги их утраченного Дома не будут их искать… полный тупик.

– А ты действительно уверена, что нас не выследили? – поинтересовалась Тедж. – Ты действительно уверена, что не выследили его, если уж на то пошло?

Риш покачала головой:

– Думаю, хорошие варианты мы уже исчерпали. Теперь остается выбирать лишь меньшее из зол.

У Тедж разболелась голова. Она потерла лоб.

– Я об этом подумаю.

Риш плюхнулась в кресло – никто, кроме нее, не смог бы вложить в это движение столько элегантного укора.

– Тебе не следует больше обниматься с этим барраярцем. Все равно ты не сумеешь его удержать, или взять вместе с нами, или чего там еще.

– И это говоришь мне ты? – подняла бровь Тедж. – А тебе самой разве не понравился его приятель-шпион? Даже я этот запах учуяла.

– И вовсе нет! – заявила Риш. – Мне просто показалось, что он… любопытный экземпляр. Ходячая головоломка, которая… разгадывает ходячие головоломки, надо полагать.

– Разгадывает – вынюхивая? – хихикнула Тедж.

– Несомненно. – Риш нахмурилась. – Нас он отыскал четко. Дважды.

Неутешительное наблюдение. Тедж все еще обдумывала возможные последствия, когда пришла ее очередь отправляться в ванную.

* * *

Рассвет еще только занимался, и Айвен как раз заканчивал одеваться на работу – оставалось только ботинки надеть, – и тут загудел дверной звонок. И продолжил гудеть, не умолкая.

Байерли трубит в рог? Необычное он выбрал время. Слишком позднее, если он еще не ложился, и слишком раннее, если уже встал. Айвен прокрался к двери и на сей раз предусмотрительно глянул на монитор. Да, это Бай – переминается с ноги на ногу, навалившись на кнопку звонка. Может, ему очень-очень срочно понадобилось в туалет? «Мечтать не вредно». Айвен разблокировал замок, дверь скользнула в сторону, и Байерли, ввалившись внутрь, тут же саданул кулаком по клавише, запирая замок.

– Айвен! – выдохнул он. – Слава Богу, я тебя застал. У нас проблема.

– Что, еще одна? Или просто обострилась имеющаяся? – поинтересовался Айвен, отказываясь участвовать в Баевских спектаклях в столь ранний час. Правда, когда ему пришлось отскочить в сторону, пропуская Бая, метнувшегося в маленькую прихожую, Айвен уже начал пересматривать свою позицию. Бай никогда не метался – он прохаживался. Или прогуливался. Или иногда пошатывался, или даже испарялся. Но в данный конкретный момент он отнюдь не испарялся, а совсем наоборот, выглядел каким-то уж слишком конденсированным.

Тедж и Риш, разбуженные этим явлением, возникли в дверях спальни как раз в тот момент, когда Айвен провел Бая в гостиную. Тедж хоть и хмурилась, но выглядела очаровательно заспанной, теплой и мягкой. Эта женщина должна встречать каждый новый день сонной, обольстительной улыбкой – жаль только, Айвен не знал, как это обеспечить. «Да знаю я, черт подери, просто у меня не было случая!» Риш, всего пару секунд назад проснувшаяся по сигналу тревоги, была уже, как всегда, элегантна, сосредоточенна и в полной боевой готовности. На обеих – ночные рубашки на бретелечках и надетые наспех комаррианские шаровары. Увидев Бая, Риш швырнула парализатор обратно в карман штанов. Никаких деталей туалета, поддерживающих бюст, у Тедж под ночнушкой не было, и когда она шагнула вперед, эффект оказался просто ошеломляющий. «Не сейчас», – сказал себе Айвен. Точнее, сказал он это той части себя, которая еще была способна что-то соображать.

– Что происходит? – спросила Риш.

– Тео Формерсье нанес удар в спину, – с горечью проговорил Бай. – Когда мои наемные бандиты ему вас не доставили, он, вместо того чтобы обсудить со мной следующие шаги, осуществил собственную – блестящую, как он считает, – идею. Сообщил в местную миграционную службу, что вы нелегальные иммигранты, и отправил ваши данные по здешним документам и описания внешности. Решил предоставить всю черную работу им, а потом, когда вас найдут и арестуют, как-нибудь оттуда похитить.

Тедж широко раскрыла глаза. Риш вдруг сделалась какой-то слишком спокойной.

– Ну и что? – сказал Айвен. – Пока что они надежно спрятаны. У миграционной службы нет никаких возможностей выяснить, что они здесь… или есть?

– Увы. У миграционной службы и полиции купола общие базы данных, и твое имя, которое ты столь предусмотрительно предоставил копам, уже всплыло. Сегодня миграционные служащие первым же делом заявятся сюда.

– Им снова придется ловить меня на работе. Дома-то ведь никого нет, верно?

– А что, если они ворвутся сюда с обыском? – встревоженно спросила Тедж. – Здесь абсолютно негде укрыться. – Она перевела взгляд на балконную дверь, за которой уже вливались в городские огни первые лучи рассвета, и сглотнула.

Айвен начинал разделять ее тревогу.

– У них должен быть какой-то ордер, – сказал он. И добавил: – Мне кажется.

– Айвен, эти люди сами выдают ордера, – нетерпеливо бросил Бай. – У них, конечно, не столь широкие полномочия, как у СБ, но для выдачи ордера – вполне достаточные. Сейчас, вероятно, даже больше, чем когда Комарра была независимым государством. Им даже замок взламывать не придется – просто заставят управляющего открыть дверь, и все.

– Надо уходить, – бросила Тедж. – Здесь мы можем оказаться в ловушке.

Айвен вполне понимал, что она сейчас чувствует. Даже при том, что квартира не была темной, тесной и мокрой… Да и Тедж не заперта тут совсем одна… Быть может, у них просто чересчур болезненная реакция.

– Именно это я и пришел вам сказать, – кивнул Бай.

– Погодите-погодите, – пробормотал Айвен. Если они уйдут и где-то затеряются, то как же он снова отыщет Тедж? Они ведь наверняка прекрасно умеют скрываться, иначе им никак не удалось бы уворачиваться от своих назойливых преследователей на четырех системах… сколько месяцев? Семь? А может, у Бая есть план? Ведь не примчался бы он сюда, весь взмыленный, не имея никакого плана, верно? Должен же быть какой-то способ оставить всех с носом…

– Вам необходимо собрать вещи… – начал Бай, и тут в дверь позвонили. Дважды – и очень решительно. Тедж дернулась, Риш вся напряглась. Бай крутанулся на месте. – Какого черта? Они еще никак не могут быть здесь.

Айвен метнулся в тесную прихожую и посмотрел на монитор. Как ни печально, посетители были ему знакомы. Детектив Фано и детектив-патрульный Салмона, ранние пташки, а может, наоборот, поздние – не суть. Фано снова надавил на кнопку звонка, и в следующий же момент Салмона принялась колотить в дверь.

– Форпатрил! – прокричала она. – Открывайте!

Без всякого вежливого «пожалуйста» – мысленно отметил Айвен. Все остальные тем временем уже нервно заглядывали ему через плечо.

– Это не миграционная служба, – сказал Бай.

– Нет, это копы из полиции купола. Та самая парочка, с которой я общался позавчера. Миграционная служба могла их послать?

– Нет, у них для таких дел имеются свои патрульные отряды и свои юридические процедуры. Это явно что-то другое.

Еще один звонок, более долгий. Салмона снова заколотила в дверь.

– Форпатрил! Мы знаем, что вы там. Открывайте!

Айвен включил переговорное устройство.

– Зачем?

Бай поморщился.

Фано набрал побольше воздуха.

– У нас имеется ордер на ваш арест по уголовному делу. Это дает нам право, если вы не откроете, взломать дверь.

– Арест? За что, черт подери? Я ничего не сделал!

– Похищение.

– Что?! – оскорбленно вопросил Айвен.

Фано решительно поднял голову:

– Нам известно, что вы солгали. Записи с камер слежения на станции «Озеро Кратер» всплыли наконец на поверхность. На них четко видно, как вы и неизвестная особа сопровождаете пропавшую Нанью Бриндис в мини-кар. С тех пор о ней никто ничего не слышал. Обвинения в похищении вполне достаточно, чтобы мы сюда пришли, однако я подозреваю, что на самом деле речь идет об убийстве. Но вы-то это знаете, верно, капитан?

Айвен остолбенел, утратив дар речи и хрипло хватая ртом воздух.

– Не открывайте! – прошептала Тедж. Впрочем, Айвен и сам открывать не собирался. Бай и Риш утянули его обратно в гостиную, чтобы тихонько посовещаться.

– Но я вынужден их впустить, – затравленно проговорил Айвен. – Во-первых, если я их не пущу, это будет еще одно уголовное преступление, а во-вторых, вы, Тедж, можете отвести от меня обвинение в похищении, если заявите им, что я не приводил вас сюда насильно или обманом, а просто пригласил погостить. Не говоря уже об убийстве, о Господи!