Небесный берег

Тренировка завершилась.

Люди вокруг оборачивались, кидали косые взгляды, как только замечали стальные тонкие ошейники на шеях. Прохожие перешептывались, обходили их стороной и всем своим видом давали понять, что не хотят видеть таких, как они, на улицах Партума. Даже те, кто никогда не заходил на территорию «Небесного берега», знали, как выглядят Кровавый Император и Солнечная Принцесса, как выглядит Герсий Мидос, единственный маг разума на арене, и как выглядят ошейники магов-бойцов, которых следовало опасаться. Афиши с их портретами висели по всему городу, даже в самых бедных районах.

Эванжелина старалась не замечать косых взглядов. Герсий мысленно уходил в себя и отстранялся от собственных чувств. Эверлинг кипел от гнева, и плечи у него слегка подрагивали.

– Пойдем этим путем. – Герсий указал на узкую безлюдную улочку.

Эванжелина хотела возразить, ведь ей так нравился Партум, его ритм жизни, его широкие людные улицы и красивые элегантные вывески. Но увидев, как встревожен Герсий и как взбешен Эверлинг, согласилась.

Эверлинг и Герсий одновременно облегченно выдохнули, оказавшись подальше от посторонних глаз. Где-то вдалеке они заметили бездомного, который даже не посмотрел на них. Свернув налево и выйдя к тихому жилому району, Эванжелина замедлила шаг и стала рассматривать дома. Эверлинг и Герсий шли следом в абсолютной тишине.

– От вашего молчания цветы вянуть начнут, – добродушно сказала Эванжелина, когда они дошли до поворота к улице, где располагалась кондитерская лавка.

– Здесь нет цветов, – отозвался Эверлинг.

Эванжелина засмеялась. Герсий отвернулся куда-то в сторону.

– Иногда ты непробиваемый дурак, Линг, – ответила Эванжелина и направилась к входу.

Вывеска выделялась на фоне остальных: она была слишком яркой, цветастой в отличие от других, серо-черных, вычурных и чересчур аристократичных. Торговцы в Партуме предпочитали использовать приглушенные, невызывающие цвета и редко отличались оригинальностью. Вывеску кондитерской лавки мистера Фрэнкинса украшали деревянные фигурки разных смеющихся зверей, а на входе стояли две статуи медведей с бочками, наполненными сладостями.

Эванжелина открыла дверь, звякнул колокольчик.

– Добро пожаловать в лавку мистера Фрэнкинса! – послышался добрый мужской голос.

Эванжелина уловила нотки тревоги в том, как он говорил. Полный мужчина почтенного возраста стоял за прилавком и раскладывал печенье.

– Доброго дня, мистер Фрэнкинс! – поприветствовала она.

Эверлинг и Герсий зашли следом, и колокольчик снова прозвенел. Мистер Фрэнкинс поздоровался еще раз.

Эванжелина любила эту кондитерскую за ее хозяина – он никогда не напоминал, что ей не место в Партуме и вообще в мире, потому что такой, как она, не должно существовать. Мистер Фрэнкинс всегда был дружелюбен, иногда делал скидки, а иногда – подарки. Эверлинга это раздражало, а Герсия настораживало.

– О, Лина, как у тебя дела?

Мистер Фрэнкинс был единственным, кто называл Эванжелину не Эвой, а Линой. Ей это нравилось.

– Лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось, сами знаете, – уклончиво ответила она. – Как вы и миссис Фрэнкинс?

– О, – он замер. – Она… приболела.

Лицо у мистера Фрэнкинса побелело. Эванжелина тоже замерла. Эверлинг и Герсий посмотрели друг на друга, а потом на мистера Фрэнкинса. Что-то было не так.

– Деточка, так что ты хочешь в этот раз? – любезно поинтересовался мистер Фрэнкинс.

Все сделали вид, что не заметили, как он быстро сменил тему. Эванжелина выдала ему целый список пожеланий для Джожеры и Джейлея и высыпала все немногочисленные сбережения. Пересчитав, мистер Фрэнкинс понял, что не хватает парочки монет, но ничего ей не сказал и протянул увесистый бумажный пакет со сладостями.

– Что с вашей женой? – без церемоний спросил Эверлинг.

Мистер Фрэнкинс, резко вскинув голову, уставился на Эверлинга. Герсий нахмурился. Эванжелина воскликнула недовольное: «Линг!»

– Она ведь не больна, верно? У вас руки трясутся. И вы выглядите так, словно упадете в обморок прямо сейчас. Где она?

– Линг, это невежливо! – шикнула Эванжелина.

Мистер Фрэнкинс молчал, нижняя губа тряслась, как и руки.

– Они… они забрали ее, мою Джену… – У него на глаза навернулись слезы. – Они… ее казнят… она ведь… ведьма.

Мистер Фрэнкинс опустился на небольшой стул за прилавком и приложил ладонь ко лбу. Герсий вылетел из магазина и остался стоять на улице. Эванжелина прикрыла рот рукой, с трудом сдерживая слезы. Миссис Джена Фрэнкинс всегда была добродушной, как и ее муж, угощала их булочками и травяным чаем собственного приготовления.

– Как же… но ведь… – Эванжелина не могла вымолвить ни слова.

Эверлинг порывисто обхватил ее за плечи.

– Извините, – грубо бросил Эверлинг. – Не попадитесь сами этим мразям. – И он повел Эванжелину прочь из магазина.

Она еле-еле переставляла ноги – новость про миссис Джену Фрэнкинс ее оглушила, и колени дрожали. Эти люди единственные из всех проявляли к ним доброту. Поверить, что миссис Фрэнкинс вскоре казнят, она не могла. Новость не укладывалась в голове, внутри все скрежетало от несправедливости. Хорошие люди не должны страдать из-за абсурдных законов страны.

– Теперь понятно, почему они так радушно нас встречали всегда, – тихо произнес Герсий.

Эванжелина прижала к себе пакет со сладостями.

– Все еще хочешь на Площадь Алого Солнца? – спросил Эверлинг.

Произошедшее не так уж сильно его шокировало. Король Иоганн приказывал отлавливать прячущихся магов и быстро приговаривал их к смерти. Тех, кто был способен сражаться, отправляли на арену или в армию, но сначала жестоко наказывали за нарушение закона и предательство короны. Да и во всей Форте не было ни одного человека, который отнесся бы к ним с добротой без веской причины. Чета Фрэнкинсов не была исключением: они просто заглаживали вину перед теми, кого нашли и забрали. Но теперь пришел и их черед платить за то, кем они родились. За то, что не должны были рождаться. Эверлинг стиснул зубы.

– Тут вроде бы недалеко, – безучастно ответила Эванжелина. – Можем прогуляться, чтобы день зря не пропадал.

Они завернули за угол, и мимо них прошел небольшой отряд солдат. Военные направлялись к кондитерской лавке мистера Фрэнкинса. Эванжелина дернулась, но Герсий схватил ее за запястье:

– Ты ничем ему не поможешь. Только добавишь проблем нам.

Она дернулась еще раз, но быстро успокоилась и сильнее сжала пакет со сладостями.

– Я редко с ним соглашаюсь, Эва, но сейчас Герсий прав. Идем.

Они услышали, как солдаты выломали дверь, как закричал пожилой мистер Фрэнкинс, как он умолял их отпустить его. Услышали безжалостный приказ связать руки за спиной, а после – беспочвенные обвинения. Эверлинг направился в сторону Площади Алого Солнца. Герсий и Эванжелина, немного помедлив, тоже. В полной тишине. Мысли у них звучали так громко, что заглушали крик мистера Фрэнкинса.

Солнце все так же ярко светило, на небе не виднелось ни единого облачка. Они подошли к площади, огляделись. Посередине воздвигали небольшой помост – такой, на который обычно заводили приговоренных к смерти. Партум никогда не был добродушным городом, никогда не обещал теплого приема ни гостям, ни жителям. Партум был жесток и холоден, даже когда солнце нещадно палило.

– Мистер Фрэнкинс ничего не сделал, – прошептала Эванжелина.

– Он родился, – ответил Эверлинг грубее, чем обычно говорил с ней.

Ему не хотелось делать ей еще больнее, слова сами слетели с губ. Герсий недовольно хлопнул ладонью по плечу Эверлинга, но тот не отреагировал. Они стояли около магазина игрушек. Деревянная вывеска была слишком мрачной, словно ее сделали вовсе не для детей, а для их выросших и забывших, что такое веселье, родителей. Около двери стояла корзина, в которой лежали порванные и поломанные игрушки, а рядом на небольшой картонке было написано, что эти товары продавались с пятидесятипроцентной скидкой.

Эванжелина присела рядом и вытащила плюшевую птичку с наполовину оторванным крылом. Рассмотрела ее, вытерла слезы, посмотрела на ценник и вернула игрушку на место. Эверлинг проследил за ее движениями.

– Идем на арену, – предложила Эванжелина.

Эверлинг вытащил ту плюшевую птичку и зашел в магазин.

– Линг, не надо! – крикнула Эванжелина ему вслед.

Вышел Эверлинг довольно быстро и вручил птичку Эванжелине.

– Ты же все деньги потратил на нее! Зачем?

– Она тебе понравилась. А теперь идем на арену, этот город меня скоро доконает! – рявкнул Эверлинг.

Эванжелина и Эверлинг обернулись на молчавшего Герсия. Он стоял чуть поодаль с нервно стиснутыми кулаками и смотрел куда-то в одну точку. Лицо у него побледнело еще сильнее, губы напряженно сжались в одну тонкую линию. Он не моргал.

– Гер? – Эванжелина обеспокоено проследила за его взглядом и заметила трех мужчин в дорогих костюмах, один из которых то и дело посматривал в их сторону.

Эверлинг бросил взгляд в ту же сторону и сразу все понял.

– Все, хватит! Направляемся обратно!

Но ни Герсий, ни Эванжелина не сдвинулись с места. Мужчина, постоянно смотревший на Герсия, указал пальцем на него, и остальные, обратив на них внимание, жадно усмехнулись и рассмеялись. А потом направились к ним.

– Блядь! – рявкнул Эверлинг.

– Нет… – прошептал Герсий.

– Идем, – позвала Эванжелина.

Мужчины приближались. Эверлинг схватил Герсия и хотел уже потащить его в сторону «Небесного берега», но им в спины послышалось требовательное:

– Подождите!

Герсий вырвал руку, опустил глаза.

– Давно не виделись, милый, – проворковал один из мужчин, тот, который постоянно смотрел на Герсия и ухмылялся.

– А он и правда красив! – воскликнул другой аристократ, словно оценивал товар в магазине.

– Даже еще красивее, чем ты рассказывал, Аластар. – Губы третьего мужчины растянулись в довольной улыбке.

Герсий смотрел себе под ноги. Эванжелина плохо понимала, что происходит. Эверлинг дернул плечом – он часто так делал прежде, чем нанести удар, – но не ударил.

– Ну чего молчишь? Мне казалось, мы хорошо тогда провели ночь.

Тот, кого назвали Аластаром, собственническим движением взял Герсия за подбородок и заставил поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он ухмыльнулся. Жадно, гадко, похотливо. И облизал губы.

Герсий ощущал собственное учащенное сердцебиение. Лицо обдало жаром стыда. Больше всего он хотел, чтобы этот момент закончился, чтобы они вернулись на арену. Чтобы они не выходили сегодня за пределы «Небесного берега». Воспоминания о той ночи, когда Ирмтон Пини отдал его на растерзание нескольким аристократам, стояли перед глазами, словно это произошло вчера. Он не помнил, сколько мужчин там было. Не помнил, сколько раз они брали его и когда закончили. Зато он помнил смех, довольные стоны, мерзкие, скользкие прикосновения. Он помнил каждого из них и не желал еще раз встречаться ни при каких обстоятельствах.

– Убери от него свои грязные руки. – Эверлинг не говорил – он рычал, отчеканивая каждое слово.

Аластар только сейчас заметил Эверлинга и удивленно повернулся на голос. Эванжелина испуганно смотрела то на Герсия, то на Эверлинга и понимала, что дело стремительно приближается к драке: Эверлинг не привык сдерживаться ни на арене, ни в жизни.

Аластар прищурил глаза и вернул внимание к Герсию. Рук он не убрал. Двое мужчин продолжали бесстыдно пожирать Герсия глазами.

– Я был бы не против повторить. Только уже без лишних участников, только ты и я. – Он еще раз облизал губы.

Герсий вздрогнул.

Эверлинг с размаху ударил кулаком Аластара.

Эванжелина вскрикнула и тут же зажала рот рукой.

Двое аристократов перестали смеяться, но в драку с Эверлингом полезть не рискнули. Аластар не удержался на ногах и упал. Прохожие стали оборачиваться, кто-то останавливался и шептался.

– Какого демона? – прошипел Аластар.

– Тебя сожгут, если мы донесем на тебя, – произнес второй мужчина.

– Линг, не дури! – крикнул Герсий, наконец взяв себя в руки.

– Угомонись, Линг! – твердо потребовала Эванжелина.

Эверлинг тяжело дышал, глаза сверкали ярче солнца, и он был готов в любой момент наброситься на Аластара, скажи тот хоть слово. Но Аластар притих, не желая получить еще один удар в челюсть. Не хватало еще потом вправлять.

О грязных секретах аристократы не трепались в высшем обществе, но между собой, когда их никто не слышал, когда все видели только приличных богатых мужчин, на которых стоило равняться, они могли перешептываться и требовать еще одну ночь наслаждений от того, кому все равно никто никогда не поверит. И Эверлинга это злило сильнее, чем необходимость регулярно сражаться по приказам Ирмтона.

Безысходность доводила до предела. Эфемерные остатки терпения трещали по швам от одного взгляда на Аластара и его спутников. Если бы он только мог испепелить весь мир, если бы мог уничтожить всех виновных в том, что происходило в Форте, Эверлинг уже совершил бы все возможные преступления. Но он не мог.

Герсий чувствовал, как внутри желание уберечь Эверлинга и Эванжелину от ненужных неприятностей борется со стыдом и желанием быть защищенным. Эверлинг умел защищать от всего, кроме бессмысленной системы, выстроенной несколько поколений назад предком короля Иоганна. Герсий смог выпрямиться и поднять голову, чтобы смотреть на Аластара и двух других аристократов без тени сомнений.

– Вы не донесете, – уверенно и зло прошипел Эверлинг.

Он замахнулся еще раз, но Герсий ухватил его за руку и удержал.

– Откуда столько уверенности, щенок? – усмехнулся Аластар и поднялся на ноги.

Эверлинг, выдернув руку, подошел вплотную к Аластару и прошептал так, чтобы слышал только он:

– Никто ведь не должен знать, чем господин Аластар Конн занимается по ночам? Никто не должен знать, что он любит насиловать красивых мальчиков в несколько раз младше его самого. Я прав?

Аластар сплюнул в ноги Эверлинга – поступок, недостойный аристократа из высшего общества, приближенного короля. Губы Эверлинга искривились в надменном и яростном оскале.

– Это ради него ты отказался сражаться? – обратился Аластар к Герсию, которого снова передернуло от его слов. – Как убого. Или тебе просто нравится быть шлюхой?

Эверлинг врезал ему еще раз, и ни Герсий, ни Эванжелина не успели его удержать. На этот раз Аластара поймали двое приятелей и не дали упасть.

– Ты слишком многое себе позволяешь, Кровавый Император, – холодно произнес один из мужчин, чьего имени они не знали.

– Как и ты, – рыкнул Эверлинг.

Эванжелина хотела вмешаться и извиниться, пока не поздно, но Эверлинг резко дернул ее за плечо, когда она выскочила перед ним.

– Хватит, Линг! Прошу, – чуть тише добавил Герсий.

Плечи Эверлинга опустились.

– В следующий раз тебе это с рук не сойдет, Кровавый Император. Я ведь могу попросить ночь не только с ним, – Аластар указал на Герсия. – Могу заплатить Ирмтону и за тебя, и за вас обоих.

Эверлинг был готов ударить в третий раз, но Эванжелина обхватила его сзади, а приятели-аристократы рывком оттащили Аластара назад.

– Господа, у вас какие-то проблемы?

Полицейский в форме появился между ними неожиданно в сопровождении женщины в роскошном бордовом платье. С гордо поднятой головой она презрительно осматривала всех участников конфликта и явно не собиралась вступать в диалог.

– Нет, – коротко ответил Аластар. – Никаких проблем.

– Мэм, мы приносим свои извинения, если доставили вам неудобства, – один из мужчин приподнял шляпу и поклонился женщине.

Та хмыкнула.

– Вы уверены, господа?

Полицейский общался исключительно с аристократами, а на тех, на ком заметил ошейники «Небесного берега», не обращал ни малейшего внимания, будто бы это было ниже его достоинства.

– Уверены.

Полицейский задержался на несколько секунд, ожидая продолжения конфликта, но его не последовало, и в итоге ему пришлось уйти, как и недовольной даме в бордовом платье.

Мужчины отряхнули свои костюмы, особенно долго отряхивал от пыли одежду Аластар, а после, не сказав ни слова, направились прочь. Единственной их целью было унизить того, кого они могли унизить без последствий. Аластар один раз обернулся.

Без лишних слов Эверлинг, Герсий и Эванжелина развернулись и пошли к безлюдной улочке, по которой пришли на площадь.

– Ты мог сказать хоть слово, чтобы он прекратил унижать тебя?

Эванжелина вздохнула, едва Эверлинг заговорил. У нее не было никакого желания выслушивать нотации и претензии после всего случившегося, она молча сжимала в одной руке плюшевую птичку, а в другой держала пакет со сладостями из магазинчика, в который больше не попадет.

Герсий покачал головой: у него тоже не было ни сил, ни желания говорить, а тем более спорить с Эверлингом и что-то ему объяснять.

– Герсий! Так и будешь позволять им иметь себя? Что с тобой не так? – продолжал Эверлинг. – Эти аристократические мрази издеваются над нами. Они могут платить деньги за зрелища на арене, но не могут распоряжаться нашими жизнями. Мы – тройка лучших бойцов на арене, даже такой отъявленный гад, как Ирмтон, не убьет нас, потому что мы приносим ему доход. Так чего ты молчал? Или он был прав и тебе действительно нравится быть шлюхой? Что, с твоим прошлым научился этим наслаждаться? – не подумав, добавил Эверлинг.

Герсий остановился. Эверлинг сделал еще несколько шагов и тоже остановился. Эванжелина в голос застонала:

– Когда вы научитесь говорить друг с другом? – вскричала она и быстро зашагала вперед, не дожидаясь их.

– Гер… – начал Эверлинг, но так и не извинился, потому что не имел ни малейшего понятия, как просить прощения.

Он понимал, что сказал лишнего. Он мог сколько угодно отчитывать Герсия за его молчание, но последняя фраза перешла все границы, которые Эверлинг не хотел переходить, как бы сильно ни злился.

– Не надо, ты абсолютно прав, Линг.

К арене они вернулись молча.

Джодера и Джейлей ждали их в общей комнате, которую многие бойцы про себя называли гостиной – так создавалось подобие дома. Это был немного более уютный зал со столиками, чайником и коробкой чая, несколькими диванами и креслами. Такие гостиные находились в каждом крыле жилых комнат. Там же на стене вывешивали расписание следующих боев.

Когда Эверлинг и Герсий вернулись, Эванжелина уже сидела там.

Джодера и Джейлей сидели рядом друг с другом, выглядели расстроенными и потерянными. Лежащий рядом, открытый и нетронутый пакет со сладостями ничуть их не радовал. Вид Эванжелины был не многим лучше. Она свернулась на кресле, обняв себя руками, и даже головы не подняла, когда они пришли. А потом Джейлей указал пальцем на стену, где охранники уже вывесили расписание.

Внутри у Эверлинга все похолодело. Герсий быстро направился к расписанию и прочитал вслух:

– Вторник, семь вечера: Эверлинг Рагнар против Эванжелины Фрейр. Среда, семь вечера: Джейлей Элберз против Джодеры Элберз.

Глава 5

Побег

Голова у нее гудела, горло жгло, а попытка заговорить обернулась сильным кашлем. Лиара открыла глаза и приподнялась на локтях. Она лежала на кровати в незнакомой комнате. Рядом никого не было. Закашлявшись снова, она встала, чувствуя непомерную усталость, и направилась к выходу из спальни. Слабость расплывалась по всему телу, очень хотелось лечь обратно, закутаться в одеяло и уснуть, но Лиара заставила себя выйти в коридор. Перед ней стоял Нэйтан с сумкой через плечо и небольшим свертком в руках. Он уже хотел стучать в дверь, но Лиара его опередила.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил он.

Лиара пожала плечами: говорить было больно. Нэйтан запихал сверток в сумку и взял Лиару за руку.

– Нам нужно уходить. Как можно быстрее.

– Нэй… – прохрипела она.

Он обернулся.

– Что произошло?

Нэйтан с трудом разобрал, что она спросила. Но взволнованное лицо Лиары говорило само за себя. Она крепко сжала его ладонь, но не сделала ни шагу. А потом заметила незнакомую одежду сначала на нем, потом на себе, и в глазах у нее заплескался ужас. Белая рубашка и широкие темные брюки, явно женские, сидели на ней отлично, но Лиара никогда не носила ничего подобного, а оказавшись в лаборатории, владела только мешковатой грубой сорочкой не по размеру.

Она вцепилась в штанину, сжала пальцы и вскинула растерянный взгляд на Нэйтана.

– Надо было тебя во что-то одеть, – выпалил он. – А теперь пойдем! Нам надо убираться отсюда как можно скорее. И ты, кстати, разрушила клетки, – на эмоциях добавил Нэйтан.

Лиара дернула его за руку.

– Что? – шепнула она.

Вид у нее стал еще более растерянный. Тишина в особняке начала напрягать. Лиара нахмурилась, посмотрела в одну сторону коридора, потом в другую и, наконец, снова оглянулась на спальню, в дверях которой стояла. Непонимание сменилось ужасом. Она вырвала руку и, подбежав к окну, выглянула наружу. На улице около дома лежало двое охранников с разорванными головами. У одного была оторвана рука. Еще один человек в белом халате лежал ближе к дому в луже собственной крови. Все они были мертвы.

Лиара вскрикнула и отпрянула от окна. Горло снова начало жечь, и она невольно схватила себя за шею, словно боль могла пройти от прикосновений.

– Не бойся, – быстро заговорил Нэйтан. – Но нам правда очень нужно уходить, – повторил он уже в третий раз.

Лиара не отреагировала.

Сердце у нее колотилось так же быстро, как и в подземных лабораториях всякий раз, когда мужчины в белых халатах пристегивали ее ремнями. Она боялась. И в первый раз, и в десятый. И сейчас тоже боялась, видя трупы и не помня события последних часов.

– Что произошло? – снова хрипло спросила Лиара и опять откашлялась в надежде, что боль в горле пройдет.

– Кажется, ты их убила, – выпалил Нэйтан и хотел в четвертый раз попросить ее уйти, но не стал.

Лиара схватилась за подоконник и тяжело задышала.

– Не знаю, как это произошло. Но твой крик заставил железные прутья в клетках сломаться. Кого-то закололо ими, а кто-то смог сбежать. Многие падали замертво – и врачи, и мы, заключенные. У кого-то текла кровь из… Да отовсюду. А тех, кто был рядом с тобой, разорвало на части…

Нэйтан пожалел о сказанном сразу, как только закончил. Лиара схватилась за голову и рухнула на колени с отсутствующим взглядом. Она молчала и смотрела в одну точку. Было слышно, как тикают часы. Нэйтан подбежал к Лиаре и сам попытался ее поднять.

– Лиа, пожалуйста! Со своей совестью разберешься потом, сейчас нам надо убегать отсюда, как ты не понимаешь! Сюда в любой момент могут нагрянуть… солдаты, или еще врачи, или… кто там еще может нагрянуть, я не знаю, но пора бежать. Я собрал немного еды и одежды в дорогу. Вернемся к Фрайде, а там разберемся, что делать дальше. Ну же, Лиа!

Он обнял ее, прижался щекой к волосам, закрыл глаза.

– Пойдем. Кто-то мог остаться в живых. Если очнется, нам точно уже не попасть домой, – испуганно прошептал Нэйтан.

Лиара еле слышно выдавила:

– Хорошо.

Рисковать Нэйтаном она была не готова. Будь она здесь одна, так бы и осталась сидеть на коленях рядом с окном в чужой спальне, но Нэйтан всегда заставлял ее двигаться вперед и не сдаваться. Он был ее движущей силой и опорой с момента знакомства.

Если все это действительно сделала Лиара и если кто-то после такого выжил, то Нэйтан был прав: им нужно бежать куда глаза глядят.

Он, снова взяв ее за руку, потянул за собой. Вместе они спустились на первый этаж. Стены местами были испачканы в крови, в коридоре лежало несколько трупов, у которых вместо голов осталось лишь непонятное месиво. Ни Нэйтан, ни Лиара не хотели задерживать внимание на этом и разбираться, кого же так размазало.

Они выбежали из особняка и рванули в лес по направлению, как они думали, к их родному городку Атрису.

В голове у Нэйтана шумело, сознание воспроизводило крики Лиары и остальных после того, как все начало рушиться. Перед глазами мелькали растерзанные трупы, но он старался выкинуть все ненужные картинки из головы и сосредоточиться на том, куда они бегут. Сейчас он не мог позволить себе думать о собственных чувствах: это могло убить их обоих.

Они бежали без оглядки так быстро, как могли, и оказались в густом лесу. Листва хлестала по лицу, рукам, ногам, но Нэйтан и Лиара не останавливались.

Лиара вскрикнула, когда очередная ветвь больно стеганула по щеке, остановилась и закрыла ладонью место удара. Нэйтан тоже затормозил, вернулся и потянул ее дальше.

– Потом! Знаю, что больно, но давай еще немного…

У него на лбу вырисовывалась длинная кровоточащая царапина. Лиара стиснула зубы и снова побежала за Нэйтаном. Ноги дрожали. Нэйтан споткнулся, упал, затем сразу же встал и и снова побежал. Лиара чуть не врезалась в дерево, но в последний момент смогла обежать его. Дыхание сбилось так сильно, что оба начали задыхаться и жадно хватать ртом воздух, но не останавливались – лишь бы уйти еще хоть на шаг подальше от лаборатории.

Когда ноги уже горели от усталости, Лиара упала. Нэйтан обогнал ее на пару метров и тоже рухнул плашмя. Никто не мог произнести ни слова, они просто пытались отдышаться и не чувствовать, как ступни и голени колет тысяча иголок.

Нэйтан поднял голову и посмотрел назад: лаборатории, конечно же, не было видно, но он знал, что она все еще стояла где-то там, целая, почти невредимая, а рядом лежали убитые Лиарой врачи, их ассистенты, охранники и еще несколько безымянных, бездомных людей, о которых никто никогда не вспомнит.

Лиара застонала, вцепилась в траву и вырвала ее.

– Не могу больше, Нэй. Давай отдохнем, – прерывисто произнесла Лиара.

– Отдохнем, – эхом повторил Нэйтан.

По ощущениям, они пролежали на траве не меньше трех часов. Будь у них возможность, они бы остались в таком положении еще на день, а лучше – на два. Но Нэйтан заставил себя подняться, отполз к дереву и сел поудобнее. Лиара приподняла голову, уткнулась лбом в траву. Он расслабленно засмеялся, и она снова вырвала пучок травы и швырнула в Нэйтана, а после перевернулась на спину.

Память стала потихоньку к ней возвращаться, шок проходил, сменяя себя ужасом перед самой собой и искренним непониманием, как она могла такое совершить. Не то чтобы картинки в памяти были четкими. Она вспомнила, как мужчина в белом халате раздвинул ей ноги, как спустил с себя брюки… Вспомнила резкую боль, пронзившую все тело. Эта боль отличалась от той, которую она испытывала после уколов. Эта боль отбирала последнее, чем она владела, – ее личность, девушку, которой она была.

Поселившиеся внутри монстры втихомолку царапали стены души и рычали, обнажая клыки. Их присутствие она ощутила, когда мужчина в белом халате вошел в нее. Их присутствие – она знала – теперь постоянно.

Лиара закрыла глаза. Время близилось к вечеру, начинало холодать, а она даже не подозревала, какое время года наступило. Судя по зеленым деревьям, была весна, но также могло быть очень прохладное лето или ранняя осень.

– Голодная? – голос Нэйтана ворвался в поток мыслей, и Лиара распахнула глаза.

Про голод она не думала, только про мужчину в белом халате, завладевшего ее телом.

– Не знаю. Немного. Да.

Нэйтан открыл сумку, вытащил из нее коробку крекеров и две банки консервов.

– Нэй, – позвала Лиара, когда он начал вскрывать консервы ножом. – Что ты… видел?

Нэйтан замер.

– О чем ты?

– Это ведь ты вытащил меня из лаборатории и принес в ту спальню. Больше некому, – голос у нее дрогнул. Она сморгнула слезы.

– Больше некому, – эхом повторил Нэйтан.

У него не было никакого желания объяснять Лиаре, что он видел, что делал и как себя чувствовал в те секунды, когда понял, что произошло. Но был готов выслушать, если она хотела что-то сказать.

Она не хотела.

– Так что ты видел?

«Видел ли меня без одежды? Видел ли кровь между ног? Это ты отмыл меня, ты переодел? Как долго ты рассматривал мое тело?» Нэйтан слышал эти вопросы в четырех словах, произнесенных Лиарой.

– Ничего, – соврал он.

Оба понимали, что такого быть не могло, но сделали вид, будто поверили. Она благодарно кивнула, вытерла навернувшиеся слезы, на коленях подползла к Нэйтану и устроилась рядом.

Он протянул банку с консервами и положил между ними коробку с крекерами.

– Извини, столовое серебро я не захватил.

– И чем ты предлагаешь мне есть? Руками? – с притворным раздражением спросила Лиара.

У обоих вырвался расслабленный смешок.

– Когда будешь готова поговорить, я рядом, – совсем тихо произнес Нэйтан.

Лиара не ответила и молча начала есть. Нэйтан не рассчитывал на какой-либо ответ, но заметил, как у нее снова заблестели глаза. Она глотала еду и слезы, игнорируя, то как внутри все сжимается, а потом рвется наружу, и снова сжимается, и так по кругу.

В полной тишине они поужинали.

Солнце уже село, начинало темнеть. Ночью оставаться в лесу было рискованно, но выбора у них не было. Разводить костер – слишком опасно. Спать обоим – еще опаснее.

– Поспи немного. А я пока посижу рядом, – сказал Нэйтан, когда Лиара отложила в сторону пустую банку и вытерла руки о траву.

– Потом поменяемся?

Она и сама не знала, спрашивает или утверждает, но Нэйтан протянул неопределенное «угу», и Лиара свернулась клубочком рядом и подложила под голову собственную ладонь. Спать хотелось ужасно, но пережитые события вперемешку с усталостью не позволяли даже глаз сомкнуть. Она просто лежала и пялилась на желтый цветок, как вдруг почувствовала что-то теплое. Нэйтан накинул на нее какую-то кофту, которую вытащил из сумки.

– Так будет теплее, – шепотом объяснил он.

Лиара привстала и, недолго думая, надела кофту.

– Спасибо. Ты не замерзнешь? Можем…

Она запнулась. Хотела предложить обняться, но не была уверена, что сможет. Фантомные ощущения чужих пальцев на коже тревожили ее всякий раз, когда она останавливалась, когда не бежала и не была занята.

Нэйтан покачал головой:

– Все в порядке. Попробуй немного поспать.

– Не понимаю, – после недолгой паузы Лиара вновь заговорила.

Спать она не могла.

– Чего именно?

Нэйтан пододвинулся ближе к ней, чтобы говорить тише и при этом друг друга слышать. Он осторожно коснулся ее плеча – Лиара не дернулась, но Нэйтан почувствовал в ней напряжение.

– Ты сказал, я разрушила клетку. Там стояли железные прутья. Магия крови на такое не способна. Во всяком случае, я никогда не слышала подобных историй. Даже в книгах таких чудес не бывает. Уверен, что это была я?

Нэйтан задумался. Конечно, не уверен. В момент, когда все пошло не так, он ничего не понимал, просто действовал по инерции и не задумываясь. Знал, что должен спасти самого дорогого человека и себя, обо всех остальных не вспоминал. Лиаре бы это не понравилось, скажи он ей, поэтому Нэйтан и не сказал. Может быть, у него был шанс спасти кого-то из тех, с кем они сидели в одном помещении последние два года, но ведь он даже имен у них не спрашивал.

Подул легкий ветерок, в лесу совсем стемнело. Скоро станет еще холоднее. Нэйтан поежился, надеясь, что Лиара ничего не заметила, и притянул к себе колени.