Читать книгу: «Чернильная кровь»

Пролог

Пепел всё ещё кружился в воздухе, оседая на обугленные балки и потухшие глаза людей. Всего неделю назад Хартфорд был обычным провинциальным городком. А потом Волна вернулась, и память обрушилась на них лавиной. Не та, что лечит, а та, что калечит. Воспоминание о Великом Пожаре, случившемся здесь полвека назад, смешалось с реальностью. Люди снова, в мельчайших деталях, пережили гибель своих прадедов, крики из горящих амбаров, запах горелой плоти. Некоторые так и не оправились.

Именно здесь, на площади, где сердцевиной горя был оплавленный каркас старого фонтана, он и появился.

Его плащ был ослепительно-белым, и ни единое пятнышко пепла не решалось коснуться его. Он шёл медленно, его шаги не издавали звука на усыпанной щебнем мостовой. Люди расступались, не в силах вынести его спокойного, всевидящего взгляда.

– Я знаю вашу боль, – его голос был негромким, но он достигал каждого уха, как будто звучал внутри черепа. – Я чувствую её. Она кричит в вас. Она не даёт вам спать, есть, дышать. Она пожирает вас изнутри, как ржавчина пожирает сталь.

Он остановился у фонтана и положил руку на обугленный камень.

–Вам сказали, что это – дар. Что это ваша история. Ваша правда. Но я спрошу вас: какая правда может быть в этом? – Он обвёл взглядом толпу, и его глаза, цвета старого льда, встречались с каждым. – Правда в том, что дети должны бояться крика ветра? Правда в том, что вы должны каждый день видеть в глазах соседа не человека, а тень того, кто когда-то сгорел заживо? Это не правда. Это проклятие.

Он сделал паузу, дав своим словам просочиться в самые потаённые, израненные уголки их душ.

–Они называют это «возвращённой памятью». Я называю это инфекцией. Язвой на теле мира. И как любую язву, её нужно прижечь.

В толпе стояла молодая женщина, прижимавшая к груди тряпичную куклу. Её звали Элис. Она была внучкой той самой девочки, что сгорела в Хартфордском пожаре. И теперь она помнила это так ясно, будто это произошло с ней. Она чувствовала жар на своей коже, слышала собственный крик. Её разум был на грани.

Проповедник подошёл к ней. Он не был высоким, но казался исполином.

–Дитя, – сказал он мягко. – Ты хочешь, чтобы это прекратилось?

Она не могла говорить, лишь зажала куклу так, что пальцы побелели, и судорожно кивнула.

– Тогда дай мне твою боль.

Он не стал совершать сложных ритуалов. Он просто достал из складок плаща небольшой кристалл, наполненный чем-то густым, чёрным и неподвижным, словно жидкая тьма. Это была Чернильная Сажа. Он прикоснулся кристаллом ко лбу Элис.

Ничего не взорвалось. Не было вспышки света. Был лишь тихий, окончательный выдох. Напряжение спало с её плеч. Глаза, полые от ужаса, стали пустыми, но спокойными. Она разжала пальцы, и кукла упала в пыль. Она больше не помнила, зачем она ей нужна. Она больше не помнила огня.

– Видите? – Проповедник повернулся к толпе, и в его голосе впервые прозвучала горячая убеждённость. – Тишина. Чистота. Это и есть исцеление. Мы не несём разрушения. Мы несём очищение. Мы – Очистители. И мы предлагаем вам то, чего не дал вам ваш «спаситель» Айвен. Мы предлагаем вам свободу. Свободу от прошлого. Свободу начать всё с чистого листа.

Он протянул руку, открытую ладонью вверх.

–Кто устал нести свой груз?

Мгновение тишины. А затем, один за другим, сначала неуверенно, потом всё решительнее, жители Хартфорда стали делать шаг вперёд. Их глаза были полны слёз, но теперь это были слёзы облегчения. Они видели чудо. Они видели выход.

Проповедник смотрел на них, и в глубине его ледяных глаз вспыхнуло пламя абсолютной, непоколебимой веры. Вера в то, что он был единственным, кто видел мир таким, каков он есть. И что его миссия – спасти этот мир от самого себя.

Огонь в Хартфорде давно погас. Но новый огонь, холодный и безжалостный, только что был зажжён. Огонь крестового похода против памяти.

Глава 1: Уроки Огня

Старый пограничный форт «Серый Страж», заброшенный десятилетия назад, нашёл новое назначение. Его обветшалые стены теперь охраняли не границы империи, а хрупкие ростки надежды. На воротах, сколоченных из свежих досок, кто-то выжег слова: «Хранилище Живых Историй».

Внутри царила не тишина архива, а гул жизни. В бывших казармах ученики Айвена работали с беженцами. Они не вытягивали болезненные воспоминания, как это делал Элиан. Они учили людей пропускать их через себя, как воду через песок, оставляя лишь суть – опыт, а не незаживающую рану.

– Память – это река, – голос Айвена был спокоен, но усталость затаилась в уголках его глаз. Он стоял перед группой новичков, среди которых были и бывшие горожане, и испуганные крестьяне. – Можно пытаться построить плотину. Можно бояться её течения. А можно научиться плавать. Наша цель – не остановить реку, а очистить её от ядовитых стоков.

Он взял горсть амберной пыли и насыпал её на медный таз с водой. Образы заплясали на поверхности – нечёткие, общие. Страх темноты, боль от первой потери.

–Смотрите, – сказал Айвен. – Сырая боль. Она хаотична. Но если направить её… – он коснулся жезлом поверхности, и образы сгустились, превратившись в крошечную сцену: ребёнок, который, преодолев страх, зажигает свечу в тёмной комнате. – Она становится историей. Историей о победе. Нельзя забыть страх. Но можно помнить, что ты его поборол.

В задних рядах юноша по имени Финн нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Его пальцы сжимали собственный, грубый жезл. Он жаждал действий, великих дел, а не этих бесконечных медитаций.

– Слишком медленно, – прошептал он своему соседу. – Пока мы тут возимся с кастрюлями, они… они творят кто знает что.

Айвен услышал. Его взгляд на мгновение задержался на Финне, и в нём мелькнула тень тревоги. Он знал этот огонь. Тот же самый горел когда-то в нём самом и в молодом Элиане.

Ночью тревогу подняли часовые Лордана. Не криком, а серией быстрых, глухих ударов в сигнальный барабан – «противник у ворот».

Айвен выбежал во двор. Небо было ясным, но у подножия холма, на котором стоял форт, плыла странная, густая тьма. Она поглощала лунный свет, двигаясь бесшумно и целенаправленно. «Очистители».

– К оружию! К щитам! – рявкнул Лордан, его люди, закалённые в уличных боях Аурелиса, уже строились в оборонительные порядки.

Первыми прилетели «чернильные ядра». Они не горели и не взрывались. Они с тихим хлюпаньем разбивались о стены и землю, и из них вытекала густая, чёрная субстанция. Там, где она растекалась, гас свет факелов, приглушались звуки, а каменная кладка теряла следы времени и истории, становясь абсолютно гладкой и безликой.

Но главным был тот, кто шёл в центре этой тьмы. Высокий, худой человек в простом сером балахоне, с капюшоном, наглухо закрывающим лицо. Безмолвный Монах. Он шёл прямо на ворота, не обращая внимания на стрелы, которые, казалось, просто растворялись в воздухе вокруг него.

– Держитесь подальше от чёрных пятен! – крикнул Айвен своим ученикам. – Они поглощают память!

Он сам шагнул навстречу Монаху, подняв свой жезл. Он собрал всю мощь своих воспоминаний, всю боль Алтеи, всю ярость за гибель Каэла, всю надежду, рождённую в Сердце Титана, и направил этот сконцентрированный поток в фигуру в сером.

И столкнулся с Ничто.

Его сознание не ударилось о барьер. Оно провалилось в абсолютную, бездонную пустоту. Внутри этого существа не было ни единого воспоминания, ни единой эмоции, ни страха, ни гнева. Не было ничего, что можно было бы зацепить, атаковать, исцелить. Эта пустота была страшнее любой тьмы, потому что она была не тьмой, а отсутствием всего. Она тянула его внутрь, грозя поглотить и стереть.

Айвен с криком отшатнулся, едва удерживаясь на ногах. Его жезл потускнел.

В этот момент Финн, решивший действовать, бросил в Монаха заряд чистой амберной пыли. Эффект был обратным. Пыль, коснувшись Монаха, не вспыхнула, а почернела и осыпалась мёртвым пеплом. Монах, не меняя темпа, повернулся к юноше и простёр в его сторону руку.

– НЕТ! – закричал Айвен.

Но было поздно. Невидимый импульс пустоты коснулся Финна. Юноша замер на месте. Его взгляд, полный страха и решимости, помутнел, стал плоским и безразличным. Он опустил жезл и просто стоял, глядя в никуда, не понимая, кто он и где.

Ярость и отчаяние придали сил Лордану и его людям. Они обрушили на нападавших град стрел и камней, не подпуская их ближе. Кто-то из учеников догадался поджечь смолу и скатить горящие бочки вниз по склону. Огонь, реальный и физический, заставил «Очистителей» отступить. Тёмная масса попятилась и растворилась в ночи так же бесшумно, как и появилась.

Когда всё стихло, в форту стояла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием и сдержанными рыданиями. Пять человек, включая Финна, стояли неподвижно, с пустыми лицами. Они были живы. Но они были пусты. В них не осталось ничего, что делало их личностями.

Айвен подошёл к Финну и положил руку ему на плечо. Никакой реакции.

–Он… он мёртв? – дрожащим голосом спросила одна из учениц.

– Хуже, – беззвучно прошептал Айвен, глядя в никуда пустых глаз юноши. – Они убили не его тело. Они убили его историю. Они доказали ему, что я был неправ. Они показали, что можно просто… взять и отменить боль. Стереть её. И он поверил. В последний миг… он поверил им.

Он сжал кулаки, и в его глазах, помимо горя и ярости, вспыхнуло холодное, стальное понимание. Это была не просто битва. Это была война за саму душу человечества. И его главный враг был не Проповедник, и не Безмолвный Монах. Его главным врагом был соблазн лёгкого пути. Соблазн забыть.