Вишнёвка. Часть вторая

Иллюстратор Екатерина Игоревна Медник

Корректор Дмитрий Владимирович Милютин

© Lily Alex, 2020

© Екатерина Игоревна Медник, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-3120-0 (т. 2)

ISBN 978-5-4498-3121-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вишнёвка
Часть Вторая

Глава 1

И вот наступил «этот день».

Уже по ту сторону телепортационного портала Глеб тщательно осмотрел тёмный внедорожник, проверил сумки и детские сиденья, и кивнул Чёрнсынам.

Артур сел впереди, Мэри – сзади, к детям, а Глеб – за руль.

Кусты, закреплённые на подставочках, по замаскированным рельсам отъехали в сторону, открывая дорогу до трассы.

* * * * *

…Сидя на стуле Мэри глядела на спящих детей.

День, которого она так боялась, прошёл не так уж и плохо. Она не стала уточнять, как удалось родителям Глеба обойтись без гулянки «на всё село», но встретили их только они двое.

Правда, стол, накрытый в доме, конечно ломился, а Валентина Макаровна подарила ей роскошную тёплую шаль.

Да и дети вели себя совсем не так, как в городе.

Дочка, которую тут же обозвали «Нюра», стеснялась и пряталась за Мэри, а Даниель-«Данила», наоборот, пошёл на руки к Олегу Петровичу не капризничая.

Они специально приехали так поздно вроде как «далеко было ехать».

Мэри ухмыльнулась, вспомнив их прибытие.

Хотя там был гараж, но пока что машину припарковали во дворе.

Артур галантно помог Мэри выбраться с Даниелем на руках. Энн выскочила почти сама. Женщина направилась ко входу в дом, Чёрнсын машинально последовал за ней, но Мэри услышала, как Глеб прошипел:

– Сумки!

– Ах да! – отозвался Артур, возвращаясь к машине…

* * * * *

«Привык, что за него всё делают, – думала Мэри. – А я?»

Она невольно вздрогнула: вошёл Глеб, закрыв за собой дверь спаленки и подперев спинкой стула ручку двери таким образом, чтобы её невозможно было открыть снаружи.

Он окинул своим по-орлиному внимательным взором комнату. Дети были в приготовленных для них кроватках, причём на кроватке Ани, в ногах, горделиво красовался розовый горшочек, прикреплённый изнутри к бортику.

Над изголовьем же Даниеля установили ночник с крутящимися цветными огоньками вроде новогодней гирлянды, свёрнутой спиралькой в виде розочки.

Глеб спокойно выключил настольную лампу, стоящую на подоконнике, – и комната заиграла романтичными тонами в свете разноцветных бликов, медленно скользящих по стенам и потолку.

У Мэри рот пересох, и сердце заколотилось неровно. Она схватила бутылку с водой, выпила залпом чуть ли ни половину.

– А ночью на двор не побоитесь идти? – Глеб хмыкнул, раздеваясь.

Ей было стыдно самой признать свои чувства, но сейчас, глядя на него, в полумраке такого загадочного – Смерть пугает, но и зачаровывает, – она ощущала волны возбуждения, дурманящие, щекочущие: и кожу, и самые глубинные части тела.

– А мне раздеваться? – сумела выдавить она, сама не узнавая своего голоса.

– Конечно, – отозвался он спокойно. – Кто ж ложится в чистую постель в одежде?

– Так мне ложиться? Уже?

– Можете сплясать сначала, – рассмеялся он тихо.

– А мы детей не разбудим? – протянула она жалобно, и похолодела от его ответа.

– Если орать не будете.

Обречённо, как идущий на казнь, она сняла халатик, повесила его на гвоздик в стене, а сама в «спальных трусиках и лифчике» торопливо забралась под одеяло.

Она сжалась, свернулась в комочек словно первый раз в жизни готовясь принять мужчину к себе в постель.

Но пауза затягивалась, и наконец, сев в постели, она взглянула: Глеб устроился на полу в походном спальном мешке.

– Удивительные вы существа, дочери Земли, – произнёс он на латыни и, сев, повторил уже по-русски: – Ну что вы, бабы, за народ?! Досадно, что не «полез»?

Мэри вспыхнула до корней волос. Она снова легла, отвернувшись к стенке, и обмерла, почувствовав «его» за спиной.

– Уже соскучилась? – вкрадчиво шепнул-выдохнул он, оглаживая её.

Словно водоворот подхватил Мэри, но, тренированная, она удержалась на ногах.

Женщина оглянулась – и её душа наполнилась светлым счастьем.

Она оказалась в летней кухоньке, предоставленной Артуру в качестве «номера в первоклассном отеле».

Тут было почти совершенно темно, только красноватый огонёк витал в черноте, как волшебное насекомое, – Чёрнсын лежал в постели и курил.

– Мэри? – изумился он, торопливо гася сигарету.

Для него, Сына Князя Тьмы, темнота не была помехой.

Он «включил» Энергококон, невидимый снаружи, но помещение слегка осветилось, достаточно, чтобы и Мэри могла видеть.

Она торопливо глянула на окошки: оба были плотно завешаны красивыми, с вышивкой, занавесочками; дверь закрыта на щеколду. И, засмеявшись, Мэри забралась к Артуру в кровать, как и предсказывал это Глеб Орлов ещё там, в Городе.

* * * * *

Когда какой-то странный звук выдернул её из темноты сна, и Мэри рывком села в кровати, она не сразу поняла, где находится.

«А… это петух…» – сообразила женщина, оглядываясь. Она обнаружила себя в той же постели в своей «семейной» комнатке.

Она вздрогнула, вспомнив вечер.

«Он ведает снами, – подумала она об Орлове. – Вдруг он просто навеял мне мечты об Артуре, а сам… Нет-нет. Глеб слишком его уважает…»

Она была наедине с детьми. Энн сидела на горшочке, играя снятым памперсом. Увидев, что мать смотрит на неё, девочка, хитро улыбаясь, надела памперс на голову, уже зная, какая последует реакция.

Да, Мэри кинулась «наводить порядок», а Энн только это и ждала. Она «включила сигнализацию», но, когда в комнату вошла Валентина Макаровна, девочка тут же замолчала, испуганно глядя на приблизившуюся бабушку.

– Что орёшь? – сурово спросила бабка.

– Давай тряпки! – она обратилась к Мэри.

Покопавшись с критическим видом в куче одежды, бабушка выбрала плотненькое платице, секундой переодела девочку, надела носочки и резиновые сапожки.

– А памперс? – пискнула Мэри робко. – Она иногда заигрывается…

Не отвечая, Валентина Макаровна поставила девочку на пол.

– Без трусиков? – настаивала молодая женщина. – Насекомые же заползут…

– Тебе б в башку залезли, – спокойно отозвалась бабка, – чтоб там хоть что-нибудь шевелилось.

Она подошла к кроватке Даниеля и, поджав губы, долго смотрела на него.

Он, как всегда, лежал, разглядывая ручки. Бабка покачала головой.

Она достала огромное полотенце скорее скатерть. Сняв с малыша всю одежду, бабка завернула его как куклу и понесла прочь.

– Стойте! – потрясённая, Мэри подхватила дочку и кинулась за ней следом.

– Куда вы несёте его? Куда? – чуть ли ни по плечо своей рослой свекрови, Мэри чувствовала себя настоящей курицей, у которой уносят цыплёнка.

Огромная дочка выскальзывала из её рук, женщина едва удерживала её.

«Это бред… – у Мэри голова шла кругом. – Что она делает?»

Она чуть не свалилась со ступенек. Артур сидел на крыльце и курил. Сунув ему Энн, Мэри снова заголосила:

– Валентина Макаровна!

– Машка!

Она не среагировала.

– Мэри! – голос Глеба прогремел как раскат грома.

Она дико глянула на Орлова: он шёл по двору с полными вёдрами воды. Мэри слышала, как за её спиной засмеялся Чёрнсын.

– Глеб! – она уже чуть не плакала. – Твоя мама…

– Мария! – он отозвался сурово. – Она Хозяйка здесь!

Поскуливая словно собачонка, Мэри потрусила за свекровью.

Валентина Макаровна вышла за пределы усадьбы на луг.

Развернув Даниеля, она, что-то приговаривая, покатала его по траве, мокрой от росы, словно полено, как чурку какую-то!

Мэри стояла, окаменев, она даже вдохнуть не могла.

А Валентина Макаровна, сильно растерев малыша, закутала его и передала матери.

– Пойди, одень.

Мэри потрогала сына. «Он даже не холодный…» – изумилась она.

Но тут мальчик по-настоящему поразил её.

Повернувшись к Валентине Макаровне, он «взгляну́л» на неё и чётко даже сердито произнёс:

– Баб!

– Вишь! – умилилась та. – Он меня «баба» назвал!

Мэри не ответила. «Э́то» было гораздо «бо́льшее».

Они даже не подумали учить его русскому. То, что сказал Даниэль, не было словом «бабушка». Это было слово «bad». «Плохая». Ну, или хотя бы «плохо».

Прижимая к себе сына, Мэри молча вернулась к дому.

– Доброе утро, мадам Орлова! – обратился к ней Артур, ухмыляясь. – Ах, Валентина Макаровна! Что же вы так гостей пугаете?

– Это ты меня, Артурка, напугал сегодня! – отозвалась та и, повернувшись к Мэри, пожаловалась.

– Выхожу утром, а он – мне навстречу с ведром: Зорьку подоил! Как далась только?..

– А я ей на дудочке сыграл! – Чёрнсын достал флейту и начал что-то наигрывать.

– Стыдоба какая! – Валентина Макаровна не могла успокоиться.

– Где я родился, коров мужчины доят! – Артур подмигнул Мэри, а та слегка нахмурилась: «Обмануть, не соврав».

– А ты что, мать, не помнишь что ли?.. – подошедший Олег Петрович вступил в разговор.

– Мамка моя тоже в Литве родилась, – объяснил он Мэри. – Тогда везли их сюда эшелонами полными. А она красавица была, Царство ей Небесное, замуж выскочила да тут и осталась. Мне рассказывала, как там именно мужики доят.

– Бусурмане они и есть бусурмане, – проворчала бабка, отходя по своим делам.

Мэри замешкалась на секунду возле Артура.

«Ну, и как я спрошу его? – думала она: – Посещала я тебя этой ночью?»

Так ничего и не придумав, женщина прошла к себе в комнату.

* * * * *

Это был их первый завтрак в деревне.

Мэри кормила Даниеля кашей, а мальчик задумчиво крутил в руках красивую резную деревянную ложку.

Валентина Макаровна посадила Энн рядом с собой, и девочка уплетала оладушки, даже не пытаясь играть едой как там в городе. Только однажды, когда схватив тарелку, Энн хотела её облизать, бабка спокойно забрала тарелку и, поставив обратно, строго произнесла:

– Не ба́луй!

– Нь ба́у, – послушно согласилась девочка, протягивая ручки ещё за оладушками.

– Она и так толстая! – не выдержала Мэри.

Ей никто не ответил – и она снова занялась сыном.

Мэри никогда в жизни не чувствовала себя такой никчёмной.

Вся её помощь в подготовке завтрака ограничилась нарезкой хлеба и весьма условным накрыванием на стол.

К печи её и близко не подпускали, а с погребом вообще получилось такое…

Мэри сама уже не помнила, что именно Валентина Макаровна велела принести, но, оказавшись в холодном полутёмном помещении, молодая женщина совершенно потерялась.

Она не понимала названий, аккуратно написанных на банках и мешочках, спотыкалась о бочки и бочонки, пока наконец свекровь не устроила ей «экскурсию», буквально, тыча носом и объясняя, где и что…

– Вы сколько времени молоко кипятили? – поинтересовалась Мэри, видя, как Валентина Макаровна наливает Энн уже вторую кружку.

Свекровь не ответила, Олег Петрович ухмыльнулся сквозь усы, – и у Мэри просто руки опустились от ужаса.

– Я Зорьке вымя обмыл, Мария Михайловна, не волнуйтесь, – Чёрнсын лукаво покосился на неё.

Глеб также демонстрировал свою характерную улыбку, и в очередной раз Мэри подумала: «Это просто кошмарный сон… Это его штучки-дрючки».

* * * * *

После завтрака решено было, что Глеб займётся хозяйством, отпустив Чёрнсына с дедом и детьми в лес.

– Обещал медведя́ – покажу медведя́, – объяснил Олег Петрович. – Шкура у него сейчас никудышная, но животная вредная. Вон забрался тут к соседям: овечку задрал, собаку задавил. А место для засидки приглядеть надобно заранее.

Конь Огонёк, тёмно-гнедой, ласковый и спокойный, привлёк внимание мальчика.

– Плюс… – заявил он, трогая бархатный нос огромного животного.

Для Энн же, казалось, всё равно было куда залезать: на дерево, лестницу, или в данном случае на коня.

К неимоверному облегчению Мэри ей позволили переодеть дочку в спортивный костюмчик и даже надеть памперс.

Она сама не могла понять свои чувства. Там, в городе, она виделась с детьми всего несколько часов, а то и меньше, строго по расписанию, – и ничего!

А сейчас глядя на них, удаляющихся от неё прочь, женщина еле сдерживала себя, чтобы не закричать – и не рвануться следом.

Растерянная, она стояла у ворот, пока громкое «здра́сти!» ни вывело её из «столбняка», вернув в реальность.

Вздрогнув, Мэри взглянула на рядом стоящую женщину, где-то ровесницу Валентины Макаровны. Явно соседка ли, односельчанка, но она с любопытством осматривала Мэри с головы до ног.

– Валя-то дома?

– Да… Ой, извините! Здравствуйте, – Мэри торопливо впустила соседку.

Она тут же увидела свекровь с ведром, полным чего-то вонючего. По тому, как нахмурилась Валентина Макаровна, Мэри поняла, что та совсем не рада эдакому вторжению.

– Я яичек попромить заскочила, – ухмыльнулась Соседка, показывая лукошко.

– А твои нестись перестали?

– Те чё, жалко?

– Не собирали ещё.

– Ну невестка, чай, поможет?

Опасливо косясь на свекровь, Мэри осторожно взяла лукошко, замешкалась.

– Там, – показала Валентина Макаровна.

– Даже курятник не знает где? – подколола Соседка.

– Они вчерась только, на ночь глядя, приехали!

Не слушая их перепалку, Мэри почти бегом направилась к курятнику.

Её передёрнуло от запаха.

Куры уже ходили по двору, и женщина стояла в растерянности: «И где же яйца?»

Она оглянулась: вдоль стен, как полочки, стояли ящички с торчащей оттуда соломой.

Перья были везде даже и сейчас кружили в воздухе: и у Мэри першило в носу.

Она осторожно засунула руку в домик, перекосившись от отвращения, покопалась в пуху и травинках.

– Ой, мерзость какая, – простонала она.

Выдернув руку, Мэри брезгливо вытерла ладонь о брючину тренировочных штанов.

Следующее гнездо тоже было пустым.

«А там ли я ищу?» – засомневалась она. Женщина предпочла бы умереть, чем показаться перед Соседкой с пустым лукошком.

К счастью, в следующем ящике её пальцы, наконец, коснулись скорлупы.

Мэри достала яйцо, и её чуть не вырвало от вида и ощущения следов помёта.

Борясь с тошнотой, она проверяла гнездо за гнездом, увлеклась, и осматривала ящики уже с азартом.

Набрав чуть ли не полное лукошко и гордясь собой, Мэри двинулась к выходу.

Она уже видела двух пожилых женщин, поджидающих её снаружи.

Вдруг, какая-то заполошная курица с громким кудахтаньем вылетела ей чуть ли не в лицо.

Взвизгнув от неожиданности, Мэри инстинктивно взмахнула руками, подкинув лукошко так неловко, вернее так ловко, что оно полетело прямо к ногам Соседки, а яйца, как метеорный след, шлёпались следом эффектно, с брызгами, разбиваясь о порог и камни, тщательно уложенные перед входом…

– Циркачка малахольная! – завизжала та, отскакивая. – Ну, невестушка у тебя, дура безрукая! Как она с мужними-то яйцами разбирается, раз уж с курьими не может! Привезли корову! Смотри, всю обляпала!

Мэри стояла, закрыв глаза.

Такого сильного желания «умереть» она не испытывала даже там, в здании Корпорации, когда выронила батарейку мобильника.

– За своими последи! – вдруг услышала она голос свекрови. – Она директорша фирмы, а не птичница! Тут мозги нужны. Это тебе не хвосты коровам крутить да в навозе возиться, как сыночек-то твой!

– У меня-то парень хоть и дояр, – огрызнулась Соседка, поднимая лукошко, – да не убивец!

– Глеб – хирург! – выкрикнула Мэри, становясь рядом со свекровью, как в бою, плечом к плечу.

– Да, на букву «х», – бабка обращалась больше к Валентине Макаровне. – Чё энто ты, Валенька, за директорш городских заступаться стала? Теперь уже Олежке своему на дом пригласила?

Свекровь выплеснула помои ей прямо в лицо.

Та перевела дыхание явно чтобы ответить соответственно, но вдруг глаза её округлились от ужаса и, глядя им за спины, она заголосила как резаная:

– Ой, батюшки, убиваютъ!

Женщины оглянулись и увидели Глеба с топором в руке.

Мэри взвизгнула, прижала ладони ко рту.

Уронив ведро – оно с грохотом покатилось – свекровь её кинулась, растопырив руки, как птица – крылья, загораживая Соседку.

– Нет, Глебка, нет! Уйди от греха подальше!

– Да я просто дрова колол! – крикнул он, осознав, ка́к они восприняли его появление.

Он плюнул и быстро ушёл.

Валентина Макаровна развернулась к Соседке.

– Иди-иди! – сурово бросила она. – А то я Барсика с цепи спущу!

Перемежая речь такими оборотами и выражениями, какие Глеб явно не вложил в сознание Мэри, постоянно оглядываясь и плюясь, соседка направилась к воротам.

– Да я вашего Барса отравлю как-нибудь! – было единственное вразумительно-нематернo: – Опять нашего Бармалея порвал!

– A нечa к нам во двор забегать! Дед мой думал: «Волк» – с берданкой выскочил. Скажи: «Спасибо, что не застрелил!» Вон Глебка ему ружьё новое привёз…

– То, из како людей невинных ложил? – Соседка напоследок заглянула в ворота.

Свекровь направилась к конуре, а Мэри выбежала через калитку заднего дворика, выходящего в лес.

– Нет, Глебка, нет! Уйди от греха подальше!

Глава 2

Покинув пределы усадьбы, Мэри так и бежала по постепенно сужающейся дорожке, затем по тропинке, которая тоже становилась всё менее протоптанной и, наконец, вообще затерялась в лесной траве.

Женщина замедлила шаги, брела вся в мыслях, машинально отодвигая ветки, дотрагиваясь до стволов.

Она не замечала мужчину, следовавшего за ней от самой деревни.

Выйдя на край полянки, она села на бугорок, обхватила колени, и так и сидела, пригорюнившись.

– Меня ждёшь?

Услышала она хриплый мужской голос. Он говорил по-русски.

Мэри подняла глаза. Ему могло быть: и сорок, и пятьдесят. В потасканном тренировочном костюме, явно поддатый, он потягивал папироску, обводя женщину оценивающим взглядом.

Горожанка, смотревшая на него с таким презрением, настолько контрастировала с местными словно была канарейкой в стае воробьёв.

Вроде бы скромный брючный костюм, вопреки своему назначению, не скрывал аппетитных форм, а даже подчёркивал их.

В свое время именно это волнующее сочетание, крупной груди и «осиной» талии, поразило Артура Чёрнсына, когда он впервые увидел Мэри, там в спортзале монастыря, затянутую в гимнастический купальник изумрудного цвета…

У мужчины промелькнула мысль: «Сиськи у неё небось резиновые…», но для него это служило дополнительно привлекательным нюансом. Остальные мысли и чувства просто глохли, заглушаемые «основным» инстинктом.

Он кинулся на неё уверенно, но женщина откатилась в сторону так ловко, что его пальцы не коснулись даже её одежды.

– Ты из Вишнёвки или «зэк» сбежавший? – поинтересовалась она совершенно спокойным тоном.

– Играться хочешь? – не оставляя попыток схватить её, он объяснял ей в своих словах и выражениях, что планы свои насчёт неё он менять не собирается.

А она уворачивалась от него запросто – результат более чем двадцати лет почти ежедневных тренировок.

Мэри попыталась задать ещё несколько вопросов, но видя что он только звереет всё больше и больше, развернулась и нанесла свой знаменитый удар ногой по силе сравнимый с пинком лошади.

Он лежал на спине, едва дыша: каждый вдох причинял такую боль, что сознание мутнело.

А Мэри с невозмутимым выражением лица провела над его грудью и животом рукою, проверяя Энергетикой серьёзность травм.

– Три ребра, – отметила она вслух. – А печёнка у тебя уже как губка из-за выпивок постоянных! Ты, братец, уж одной ногой в могиле, а всё х*** контролировать не научился…

– Ах ты, *** ***, – не сдавался он. – Да я твою девку в болоте утоплю…

– В этом? – она кивнула слегка влево и вперёд.

Уже трезвея, он не ответил, почувствовав намёк в её голосе.

Мэри выпрямилась, и он увидел: по бокам с ней – двое мужчин в камуфляже.

Подхватив его за подмышки, они спокойно поволокли его вперёд.

А он-то как местный знал: та полянка, на которую смотрела Мэри, была опаснейшей трясиной, в которой даже лоси и коровы, попав в неё, тонули.

Совсем недавно одну пытались тащить аж трактором, но вскоре пришлось отцепить трос, который тоже исчез в глубине болота…

– Вы чё, мужики?.. – пробормотал он, потрясённо.

Он дёрнулся. Но даже в своей самой лучшей форме он не смог бы вырваться, а уж сейчас с проломленной грудной клеткой…

Слегка «взлете́в», не касаясь поверхности трясины, они подобрались к топи и отпустили его ногами вниз.

Он сразу увяз выше пояса, а те двое также по воздуху вернулись к женщине на берегу и заняли своё место рядом с ней.

– Да вы что, совсем ох***! – не в силах поверить в реальность происходящего, он инстинктивно мотал руками, чувствуя, – его неотвратимо затягивает.

– А не ты ли ох*** матери такое говорить? – поинтересовалась она ровным голосом.

– Да я же… Господи! Машенька, правильно? Ох, нет… – жижа плескалась уже на уровне его груди.

– Да я сдуру… Да я спьяну… Мария, простите, отчества вашего не помню! Ох, спасите… Мужики… Ну, скажите ж ей, что по пьянке не ляпнешь?! – он уже рыдал, отплёвываясь от ряски, заплёскивающейся в рот.

«Всё равно захоти – не вытащат…» – мелькнула у него в голове последняя мысль…