Виктория

Глава 7

– Я всегда знала, что инициатива наказуема, но что до такой степени, я даже не догадывалась, – говорила она следователю. – У Вас есть возможность связаться с отделением на Петровской? Если мальчика ищут, то родители пойдут в ближайшее отделение к парку. Позвоните в больницу. Возможно, ребенок пришел в себя. Он в том возрасте, когда дети уже знают имя и фамилию. Найдите Сергея Тихонова, который мне помогал. На месте падения с горки, должна остаться кровь мальчика, ведь он разбил голову. Делайте что-нибудь. По-вашему, я должна была пройти мимо? Не было среди свидетелей ни родителей мальчика, ни няни, – сказала она и замолчала.

– Посидите в коридоре, я Вас приглашу.

«Хорошо, что ни в клетке, как похитительница», – подумала она, присаживаясь на стул в коридоре и вспоминая свою прогулку.

Виктория не поехала после смены домой, решив посетить рынок, магазин и после этого прогуляться в парке. Погода была превосходная. По-зимнему светило солнце, деревья стояли в пушистом серебре, мороза вообще не чувствовалось. Она тихонько брела по дорожкам парка, любуясь красивой картиной, и дышала свежим воздухом. На большом пятачке, где летом стояли в ряд батуты, сделали целый снежный городок. Фигуры сказочных героев и символ Нового года были сделаны из снега и располагались по кругу, а в центре была настоящая ледяная горка. С нее съезжали на ледянках и собственной обуви. Горка была высотой не больше трех метров от вершины. Взбирались на нее по деревянным ступеням с перилами. Она вспомнила свое детство и свою горку в поселке. Дети постарше катались одни, а младшие, взбирались с помощью родителей, которые, наверняка, вспомнили свое детство. Детский смех, крики, визг вызвали у нее улыбку. Она не видела, толкнули ли маленького ребенка или он поскользнулся сам и слетел с горы метрах в двух от вершины. Пока она бежала до горки, прошли секунды, а вокруг уже собрались дети и их родители.

– Пропустите, я врач, – сказала она, склоняясь над ребенком. – Где его родители? – Как Вас зовут? – спросила она мужчину лет 30-35, снимая с себя куртку и ложа ее на снег, а на нее чью-то ледянку.

– Сергей Тихонов, – ответил тот.

– Виктория Карпова, – представилась Вика. – Мальчика нужно в больницу. Аккуратно поднимите его и положите на ледянку головой и шеей. Берем куртку за полы и несем ко мне в машину, она стоит у входа. Ваша дочь пусть шагает следом. Вернетесь, может родители объявятся. Ему года четыре-пять. Он не мог попасть сюда один, и позвоните в полицию, – говорила она уже на ходу.

Мальчика положили на заднее сидение. Виктория повернула ключ зажигания и выехала со стоянки. Она набрала номер скорой помощи и представилась.

– У меня в машине мальчик без сознания. Возрастом года четыре-пять. Падение с горки в парке. Куда мне его везти? – спросила она и, выслушав адрес, сказала: – Предупредите их.

Ее ждали на пандусе приемного отделения. Переложив мальчика на каталку, повезли в приемный покой. Виктория пошла следом. Пока мальчика обследовали доктора, она ждала вердикта в коридоре. А в это же время, на месте падения объявилась мамаша, закончившая беседу по телефону. Теперь она звонила мужу и со слезами на глазах рассказывала, что ребенка похитили. Нашлись свидетели, которые видели, как женщина с помощью мужчины, увезла ребенка в своей куртке. Запомнили номер и цвет машины. К приезду наряда полиции Викторию уже обвинили в похищении, и никто не вспомнил о том, почему она это сделала.

Мальчик получил небольшое сотрясение мозга и вывих плечевого сустава. Оставив свои координаты, Виктория ехала домой, когда наряд ДПС ее остановил. Она не возражала и без пререканий повернула, чтобы ехать по указанному адресу. Теперь она давала показания пока только устные.

– Есть заявление родителей о похищении, есть свидетели. Мы должны реагировать.

– Я не против Вашего реагирования, но быстрее делайте его действенным.

Виктория просидела в коридоре больше двух часов, пока шли разбирательства. Когда в коридоре появилась пара, догадалась, а потом и услышала, что это родители мальчика. Элегантный мужчина лет сорока пяти и молодая женщина лет двадцати пяти остановились у кабинета. Вика привстала со своего стула, посмотрела в глаза обоим и, не сдержавшись, залепила пощечину молодой особе. « Это тебе за вранье. Ты ведь прекрасно знала, что похищения не было, но спасала свою шкуру. Стерва. Можешь подать на меня в суд», – сказала она, открывая дверь в кабинет.

– Ваши потерпевшие пришли. Я могу быть свободна? Верните мне мои документы.

– Извините, Виктория Андреевна, – говорил ей капитан, протягивая паспорт.

– Да, пошел ты. Как бы ты запел, откажись я тебе помочь в такой ситуации? Мне ни украденного времени жалко, мне тебя жалко за твою подозрительность. Это профессиональное? Ты не умеешь доверять людям, и проверять то, что очевидно.

Виктория ехала неспеша домой с чувством легкой досады на нерадивость молодой мамаши, нерасторопность стражей порядка и, как нестранно, на свою несдержанность. Она набрала номер телефона больницы и узнала новости о состоянии мальчика. «Мальчику, ему пять лет, назначен постельный режим. Зовут его Тихомиров Никита. Сейчас он с няней находится в палате», – сообщила ей приветливая медсестра. Ближе к вечеру раздался звонок ее смартфона. Номер абонента был не знаком.

– Виктория Андреевна, это Тихомиров. Мне нужно с Вами встретиться, поговорить и извиниться, – услышала она в трубке приятный мужской голос.

– Извинение я принимаю, а встречаться с Вами у меня нет желания. Я хочу забыть эту историю и все, что с нею связано.

– Никита пришел в себя. Спасибо Вам, – он говорил ровно, но явно испытывал неудобства от разговора.

– Я звонила в отделения и знаю об этом. Думаю, с няней он будет в большей безопасности. Вы простите мою несдержанность. Прощайте.

Ей вдруг захотелось устроить себе праздник для души. Она устроилась на диване в гостиной с бокалом вина и шоколадом. Надела наушники, включила музыку и, прикрыв глаза, начала подпевать. Она не знала, сколько прошло времени. Включила мягкий свет торшера при наступлении сумерек, не вставая с дивана. Почувствовав присутствие посторонних, она открыла глаза и увидела в гостиной Виктора и консьержку.

– Что случилось? – снимая наушники, спросила она Виктора.

– А ты не догадываешься? Давно празднуешь и что, если не секрет? Телефон не берешь, дверь не открываешь и еще, при всем этом, горланишь песни.

– Я, как-то гостей не ждала. Извините за беспокойство, но со мной все в порядке, – говорила Вика, неспеша вставая с дивана, выключая музыку и переходя в кухню с пустым бокалом и фольгой от шоколада. Виктор проводил консьержку. – Чего всполошились? Я ничего не нарушила, времени еще мало, как хочу, так и отдыхаю.

– Она отдыхает, а мы с ума сходим. Хорошо, ключ был, и двери не пришлось вскрывать, – говорил он, волнуясь. – Вика, что тебя связывает с Тихомировым?

– Ничего! Я видела его в полиции сегодня впервые, хотя он показался мне знаком, – сказала она, ополаскивая бокал, рассказав сегодняшнюю историю. – Он звонил мне часа два назад, хотел встретиться и извиниться. Извинения я приняла, а встречаться отказалась.

– Он тебя вспомнил, назвав амазонкой. Это его конюшни мы посещали в свое время. Перезвонил мне и интересовался твоими пристрастиями и интересами. Думаю, он просто так от тебя не отстанет. Мужчина он серьезный и не любит ходить в должниках. Тебе нужно набраться терпения.

–Ты считаешь, что я ему что-то должна? Я его даже не помню. Познакомились, и я сразу переключила свое внимание на лошадей. И что ты ему обо мне поведал?

– Это он считает, что должен тебе. Рассказал: что из цветов ты предпочитаешь светлые розы, не любишь экзотические фрукты, но поедаешь тоннами мандарины. Шоколад мы любим молочный, а на конфеты и торты у нас запрет, из-за боязни испортить фигуру. Вино только красное, но под настроение идет и коньяк.

– Клоун! Ты не мог так меня подставить. Меня меньше всего интересует, как считает он, – сказала она, набирая номер. – Ты пиццу будешь? – спросила она и, получив в ответ утвердительный кивок, сделала заказ, назвав адрес. – Меня интересует вопрос: ты пришел меня предупредить или ревновать?

– Есть повод для ревности? Я хотел тебе просто посоветовать: встретиться с ним и поговорить. Видишь ли, ни все состоятельные люди порядочны. Мало ли, как он отнесется к твоему отказу.

– Я встречусь с ним, если он еще позвонит, хотя мне этого совсем не хочется. Открой двери и заплати за заказ. Я сделаю кофе.

Только часа через три Виктор покинул квартиру Вики, а она еще долго лежала без сна. «За последние пять месяцев этого года мы встречались с ним раз десять. Вернувшись из своего отпуска, я уже знала о том, что теперь Виктор с сыном и матерью улетели в отпуск. Мы перезванивались не часто, да и говорить особо было не о чем, – думала Вика. – Я решила посетить клинику с одной целью: подтвердить или опровергнуть свою возможность материнства. Мне идет тридцать второй год, и я просто мечтаю о ребенке. Мне нужно было пройти обследования, не посвящая никого в свои планы, удобнее было сделать все это до конца отпуска. Как же я обрадовалась, что без дополнительного лечения, учитывая диагноз семилетней давности, смогу стать мамой. Кто может стать отцом ребенка, уже знала, оставалось надеяться только на чудо. Яне испытывала мук совести по поводу обмана Виктора, я об этом даже не думала. Если он сумеет мне помочь в этом непростом деле, я сумею убедить его в том, что он не причем, убеждала я себя. Мы стали встречаться чаще, но втроем и на людях. Виктор, как будто чувствовал «подвох» с моей стороны. Хотя, за это время, я очень привязалась к Егору, которому было пять с половиной лет. Мне было интересно с остроумным, не по возрасту умным мальчишкой. Прогулки в парке, выезд на природу, развлечения в центрах стали обязательными в выходные дни до глубокой осени. Виктор был редким гостем в моей квартире, но подал на развод с Лизой, а я ждала только одного. Пока ожидания были напрасными, но я не теряла надежды».

Грачев позвонил ей в середине декабря, сообщив, что по просьбе истца суд переносится на месяц, а через час приехал к ней с легким запахом алкоголя.

– Что у тебя случилось? Ты что пьян, Грачев? – спросила Вика, открывая ему дверь.

– Вика, мне так паршиво, а выпил я всего рюмку коньяка, я же за рулем. Я не знаю, что мне делать? Мы все обговорили, она со всем согласилась. Что-то здесь не так, а я не пойму что? Зачем ей нужно это время? Для чего? К какой пакости она еще прибегнет? Ты знаешь, что она прислала мне на почту? Видеоурок жесткого порно с собой в главной роли. Зачем это надо? Какой в этом смысл? Вывести меня из себя? Так мне в данный момент это безразлично. Показать своего партнера, еще глупее.

– Ты сам себя слышишь, святоша? Как же тебя это задело.

– И слышу, Вика, и вижу я хорошо. Я знал, что жена изменяет, как и я ей, но не думал, что она сделает измену таким наглядным пособием. Так мерзко и противно на душе, ты не представляешь.

– А мне нравится, что это случилось! – улыбнулась Вика. Ты теперь можешь почувствовать, как это больно и неприятно. На своей шкуре испытаешь всю прелесть измены. Ощущение некой грязи, брезгливости и обиды. В голове всего один вопрос: за что? А ответа нет! Ты пытаешься понять, простить, забыть. Кажется, что удалось и понять, и простить, а тебя бац, и предали еще раз, и еще.

– И что мне теперь делать? Поделись опытом, – съязвил Виктор. – Меня не волнует сам факт измены, меня бесит цинизм его преподнесения.

– Ты у меня об этом спрашиваешь? Ты вопрос сейчас задал, как другу или соратнику по несчастью? Тебе самому не смешно? Маленькая женская месть не дает покоя? Одно дело слышать, другое дело увидеть.

– О чем ты говоришь, Вика? Кто кому наставил роскошнее рога вопрос спорный. Речь не идет о верности и предательстве, о мести и ненависти. Сейчас вопрос может идти только о деньгах и их количестве. Квартира моя куплена до брака, бизнес – наследство деда. Она не претендует даже на Егора. Разделить бизнес можно, но выигрыш у их семьи будет минимальный, а вот уровнять его вполне реально.

– Ты думаешь, разговора с Лизой не получится?

– С ее семьей нет. Она сама бы не приняла такого решения. Дело в том, что ее новый ухажер, ее кузен, и он работает в моей команде. Ты понимаешь, откуда дует ветер?

– Вить, я конечно ноль в бизнесе, но ты поговори с отцом, с грамотными друзьями, которые далеки от вашей компании, но прежде успокойся. Вернись к истокам, проанализируй возможные риски, сделай выводы возможных результатов. Делай, что-нибудь. Чего ты сетуешь на перенос сроков? Возможно, ты сумеешь их переиграть. Я знаешь, о чем вдруг подумала: а что, если Лиза тебе прислала кино не с целью вывести тебя из себя, а в доказательство того, что ей нельзя доверять воспитание ребенка? Чтобы не было вопросов к матери, ведущей аморальный образ жизни. Что, если ее к этому вынуждают, а она не может кое с чем мириться? Подумай.

– Я позвоню Сереге Полянскому. Отец плохой аналитик, но поставить его в известность о переменах на фирме нужно. А Сергей подскажет, где собака зарыта. Я тебя услышал, Вика.

– Чего ждешь? Звони! Пусть назначает время и место.

Виктор позвонил Полянскому и виновато посмотрел на Вику.

– Не надо на меня смотреть взглядом побитой собаки. Давай, поезжай, решай свои проблемы. А обратно, езжай домой, поговори с отцом. Ты справишься, я в тебя верю.

– Спасибо тебе. Ты молодец! А Егора я ей не отдам.

– Не надо быть таким самоуверенным. Ты ведь знал, кого берешь в жены. Я была пассивной бесприданницей, а Елизавета слишком активной девушкой с деньгами. Как я уставала от твоего ритма жизни, так и ты стал уставать от ее активности. Я одного не могу понять: вы ребенка, зачем родили? Мне кажется, что он не нужен ни тебе, ни ей. Вы спихнули его на няню. Ты занимаешься работой и сексом, она собой и сексом. Скажи, папаша, ты читаешь ему сказки на ночь? Ты играешь с ним в футбол? Что он больше любит? Ни хрена ты не знаешь. Ты проводишь с ним один день в неделю и десять дней в отпуске. Все! Вы умудрялись даже мне его подкинуть на день в последний год, лишь бы он вам не мешал. По отдельности вы оба хорошие, добрые и щедрые друзья. Но вместе, вы взрывоопасная смесь, где каждый считает себя в ней главным компонентом для взрыва. Как вы еще продержались шесть лет? А по поводу Егора не обольщайся. Если Лиза пойдет на принцип, а Макарские ей помогут в этом, ты сможешь рассчитывать на встречи с сыном по выходным и по решению суда.

– Вика, а ты могла бы все забыть и принять нас с Егором? Не сейчас, а после развода с Лизой. Черт с ним с бизнесом. Работу я бы для себя нашел, и жили бы мы втроем.

– С ума не сходи. Решай свои проблемы и не отвлекайся на пустяки. Я два раза на одни и те же грабли не наступаю.

– Пустяки? Ты не веришь в мои намерения? Тогда скажи мне честно: почему ты не выходишь замуж или не заведешь любовника? Или он есть, и ты его скрываешь? – обижено спросил Виктор.

– К чему ты завел этот разговор? Говоря о пустяках, я имела в виду все то, что не относится к конкретному делу. Тебе какое дело до моей личной жизни? – Вика начинала сердиться на его слепоту. – Если ты думаешь, что я, переспав с тобой, начну откровенничать, ты ошибся. Твои редкие визиты ко мне, не дают тебе на это права. Ты мне кто? Нужен будет совет, я его у тебя попрошу, а пока в душу не лезь. Я доходчиво ответила на твой дурацкий вопрос?

– Извини. Я не хотел тебя обидеть. У меня нет человека ближе и дороже тебя. Когда ты это поймешь? Я, пожалуй, пойду.

Он стоял так близко, что Вике захотелось оказаться в его объятиях. Он словно почувствовал это и прижал ее к себе. Замерев лишь на секунды, он поцеловал ее один раз, второй, а у нее мелькнула шальная мысль: « а что, если это шанс?» и она ответила на поцелуй. Дальше был водоворот страстей…

Всю неделю они не виделись. Виктор появился с Егором двадцать третьего числа. Парню исполнилось пять с половиной лет, и он уже выговаривал все буквы, о чем сразу доложил Вике.

– Как твои дела? Разобрался с проблемами? – слегка волнуясь, спросила Вика.

– Мне нужно будет уехать на январские каникулы.

– Когда и куда, если не секрет? – спросила Вика с тревогой.

– Первого числа вечером, на неделю, в горы, – пытаясь быть беспечным, сказал он.

– Отдыхать или все же работать? – не унималась Виктория.

– Никакой работы. Обычный лыжный зимний курорт. Ты же знаешь, как это бывало. За годы мало что изменилось. Восьмого я вернусь.

– Что-то твой голос не внушает мне оптимизма.

– Не волнуйся. Конец года, я просто устал от работы, от этой нервотрепки, связанной с судом. Все будет хорошо. Мы к тебе приехали с просьбой: Егор хочет провести праздники с тобой. Ты ему это позволишь, если он не передумает? Все, что будет нужно, отец привезет.

– Мать Егора не будет против такого решения? Меня не обвинят в похищении ребенка? – в шутку спросила Вика.

– Для матери Егора, он остается с моими родителями. Я не уверен, что он будет настаивать на твоей компании, но я должен об этом спросить и тебя.

– Я не буду возражать, но пятого я дежурю и отвезу его назад перед дежурством.

– Я приеду вечером? – с надеждой спросил Виктор.

– Приезжай. Обязательно приезжай.

Всю неделю, после работы, они проводили вместе. Виктория дежурила с тридцатого на тридцать первое декабря, вернулась около десяти утра и прилегла на диван. Ближе к обеду раздался телефонный звонок Тихомирова. Он поздравил Викторию с Новым годом, пожелав успехов и счастья.

– Вы сейчас где? – весело спросил он.

– Спасибо за поздравление. Вас тоже с Новым годом! Я после суточной смены дома отсыпаюсь. Что-то случилось? – спросила она.

– У нас все хорошо. Еще раз с Новым годам. Удачи Вам!

Вика, перевернулась на бок, но сон уже ушел. Пришлось вставать. Пройдя в кухню, она достала продукты из холодильника, чтобы приготовить праздничный ужин, мысленно соображая, что сделать проще и быстрее. Она не была уверена в приходе Виктора, а готовить для себя любимой, сегодня не хотелось. Звонок в дверь отвлек ее от чтения рецепта. На пороге стоял молодой человек лет тридцати в деловом костюме с большим букетом и корзиной.

– Виктория Андреевна? – спросил он для проформы.

– Да. Чем я обязана визиту? Слушаю Вас.

– Сергей Викторович просит принять это в честь Нового года, – говорил он, протягивая ей букет и корзину.

– Проходите. А, Сергей Викторович, это кто? – говорила Вика, пропуская визитера в прихожую.

– Сергей Викторович Тихомиров. Разве Вы незнакомы? – удивленно спросил молодой человек. – Это же Вы спасли Никиту.

– Тихомирова я знаю, но я не знала, ни его имени, ни отчества. Передайте ему большое спасибо, я принимаю его подарок, только потому, что сегодня праздник. Вы меня поняли? Я ничего не имею против Вас и не стану обижать. С Новым годом! Удачи! – сказала Вика, принимая цветы и корзину, закрывая дверь. Она поставила цветы в вазу с водой на столик в гостиной. Розы были бледно-розового и белого цвета. Их было ровно тринадцать, и смотрелись они свежо и красиво, издавая тонкий аромат. Корзину она оставила здесь же и вернулась в кухню. Она уже знала, что приготовить на ужин. Пока на плите варилось и жарилось, Вика прошлась по квартире, наблюдая относительный порядок, и осталась довольна увиденным.

Виктор пришел вечером с подарками на Новый 2013 год и небольшой елкой. О предыдущем разговоре речи не велись, как будто его и не было.

– Ты зачем елку принес? Я ставлю искусственную, и она меня устраивает. Во что я ее поставлю?

– Елка вместе с подставкой, но живая и пахнет. Вместо игрушек повесим конфеты, как мы это делали раньше. Хорошее было время, – говорил он, ставя пакет на стол, а елку в угол. – Я у тебя на сегодня ни первый гость?

– Гостей не было, а курьер был от Тихомирова. Так неловко получилось. Он говорит мне, что подарки от Сергея Викторовича, а я понятия не имею, кто это такой. Картину представляешь? Неси и корзину, и пакет на кухню. Проверим, кто из вас круче, – шутила Вика. – Ты надолго?

– Я с тобой провожу старый год, встречу Новый. Возражать не будешь? Опять же помогу с установкой елки и в поедании всех деликатесов, переданных Тихомировым.

– Ты намерен из-за ревности «уничтожить» то, что передали к празднику мне? Ты будешь есть то, что я приготовила. Возможно, я выделю тебе часть того, что подарили, но особо не рассчитывай.

Виктор покинул ее квартиру только утром первого января, предупредив, что у нее есть время подумать.

– От моей поездки многое зависит, – целуя ее перед уходом, говорил Виктор. – Я тебя очень прошу, Вика, подумай еще раз над моим предложением. У тебя будет семь дней.

Егора привез отец Виктора второго января, вместе с вещами на пять дней. Так захотел внук, а его слово было руководством к действию. Мальчик был умный, любознательный, но очень капризный. Если он сказал мультики, значит, мультики нужны немедленно, иначе истерика. Вика оставалась с ним на день, и знала, чем такие визиты могут заканчиваться.

– Егор, давай поговорим серьезно. У меня короткий отпуск, ноя готова его провести с тобой, если я предлагаю тебе варианты отдыха, а ты выбираешь. Я готовлю еду и ты ее, не перебирая, ешь. У меня нет прислуги и повара, и я не намерена с тобой ссорится, и вытирать тебе сопли. Тебе, друг мой, шесть лет через полгода. Либо ты ведешь себя, как взрослый и мы с тобой живем мирно, либо я позвоню дедушке и буду ходить на каток одна, как и в цирк. Они нашли общий язык и жили дружно все пять дней. Когда за Егором приехали сразу два деда, Вика удивилась. Она еще не знала, что в горах Куршевеля шестого января Лиза погибла, сломав себе шею, а Виктор лежит в клинике с травмой позвоночника. Разговор с отцами Лизы и Виктора предстоял тяжелый. Оба отца, узнав о трагедии, не хотели или не могли понять того, что Виктория не няня для Егора, а друг. Что она поможет в сложившейся ситуации помочь, но так, как она считает нужным. Мать Лизы, узнав о гибели дочери, попала в больницу. Родители Виктора, летят в клинику, где, возможно, его мать и останется. Брат Лизы согласен взять Егора к себе, но тот наотрез отказывается, няню уволили, а новую еще не нашли. Домработница Оксана не берет на себя ответственность даже на неделю, а отсутствие родителей потерпевших может затянуться. Виктория предложила дедам попробовать оформить Егора в частный детский сад. Тогда она сможет жить с ним и работать, не меняя для себя ничего. Было решено, поговорить с Егором не откладывая разговор на потом.

– Егор, ты знаешь о том, что родители уехали в горы? – спросила осторожно Виктория.

– Знаю. Они скоро вернуться? – мальчик смотрел на нее, как-то с недоверием.

– Думаю, нескоро. Они оба получили травмы. Так бывает в горах, когда происходит сход лавин или сложная трасса. Нам нужно решить с тобой: с кем ты будешь жить, пока поправится твой отец или вернуться дедушка с бабушкой?

– Я не хочу ни с кем жить. Поедем к нам домой и будем жить там, ждать папу хоть до лета.

– Я не могу этого сделать. Мне нельзя бросить работу, здесь я хозяйка, и жить в вашей квартире не хочу я. Я не няня тебе, а друг. Ты бы мог остаться со мной, но тебе придется в этом случае ходить в детский сад, пока я на работе. Утром я буду тебя отвозить, а после работы забирать. Выходные будем отдыхать вдвоем. Подумай.

– Вика в детском саду скучно и неинтересно, – Егор начинал свои капризы.

– А ты там был? Ни все родители могут позволить себе няню. Тебе не хочется в детский сад, а я не могу доверять тебя чужой тете. Мало ли, какая будет няня?

– Ты меня бросаешь? – капризно спросил мальчик.

– Нет! Я буду с тобой, но на своих условиях. Тебе шесть лет, и ты уже взрослый. Если ты, как друг, не можешь уступить мне в таком пустяке, значит, ты еще маленький и не понимаешь, что это необходимость, а не моя прихоть. Придется потерпеть и мне, и тебе.

– Ладно, давай попробуем, но если мне не понравится, я туда ходить не буду, – капризно сказал Егор.

– Если тебе не понравиться, ты вернешься к себе домой или к дедушке и будешь жить без меня, с чужой тетей. Я не буду с тобой торговаться ради твоего каприза и уговаривать тоже не буду. Решай сам.

– Ты плохая. Я думал, ты меня любишь, – начинал истерику Егор. – Я уеду к дедушке и буду жить с Оксаной.

– Я тоже думала, что мы с тобой друзья и понимаем, друг друга, но, видимо ошиблась. Ты маленький, капризный эгоист, который думает только о себе. Собирайся и езжай домой, устраивай там концерты, раз я для тебя плохая. Чего стоишь? Рюкзак свой не забудь, нехочука.

– Поехали деда домой. Пусть Вика сама в свой сад ходит, –

Егор стал одеваться. Уже надев обувь и куртку, он вдруг передумал, видя, что его уход на Вику не действует и, вспоминая, как хорошо они провели пять дней, живя вместе. – Вика, можно я останусь? – вытирая слезы, которых не было, спросил он. – С Оксаной во дворе будет скучно.

– Можно, если капризов больше не будет. Два деда свидетели, что ты сам принял решение остаться. Но ты не раздевайся. Нам нужно собрать твои вещи, не только домашние, но и для сада, а так, же книжки, игрушки. Все, что тебе понадобится на долгое время, пока папа не вернется. Чуть позже, мы сможем разговаривать по телефону, скайпу. Пусть они немного придут в себя. Идет?

– Идет! Мы сами поедем или с дедом?

– Поедем следом, а вернемся одни. Я сейчас оденусь, ключи от машины возьми.

Оба деда были не удивлены, а поражены. Егор никогда не уступал и стоял на своем. Правда, они и виделись не часто, но именно такое мнение у них и сложилось. Родители баловали его и он «сел им на голову», а с Викой этот номер у него не прошел.

– Я попробую решить вопрос с детским садом, но и от вашей помощи не откажусь. Всеволод Геннадьевич, Егор привык спать в своей кровати, ему нужно свое пространство. Вторая комната у меня абсолютно пустая. Он спал со мной в одной постели, а это неправильно.

– Вика, чтобы перевезти его кровать, нужно время, а у нас его нет. Ты собери его вещи. А кровать? Купите ее, что ли. Я сейчас плохо соображаю. Вот деньги, – сказал отец Лизы, Владимир Викторович Макарский, положив купюры на стол. – Лиза сама занималась гардеробом сына, я понятия не имею, что у него есть, а чего нет. Отчет я от тебя не требую. Купи все что нужно. Чтобы парню у тебя было не хуже чем дома.

– Занимайся Егором, а с детским садом я решу вопрос сам, – сказал отец Виктора. Если не буду успевать, поручу своим. Тебе удобнее будет в своем районе или без разницы?

– Сумеете договориться рядом или по пути на работу, будет лучше. И решите вопрос с оплатой. Цен я не знаю, и не хочется по этой причине тянуть. Мы пройдем с ним комиссию сразу после праздников. У меня к Вам всего одна просьба: пожалуйста, держите меня в курсе, как дела у Виктора.

Вдвоем они вернулись в квартиру с двумя сумками: одна с вещами, другая с игрушками. Был еще «валик» из подушки, одеяла и постельного белья из комнаты Егора. На следующий день Вика с Егором отправились в магазин и купили кровать, которую Егор сам выбрал из того, что предложила Вика, небольшой шкаф для белья и одежды, небольшой диванчик, полку для книг, игрушек и большой искусственный ковер. Мебель доставили к обеду и сразу собрали. К вечеру комната стала жилой. Вещи и игрушки заняли свои места. Раньше в комнате стоял стол с ноутбуком и креслом, да висели шторы. Диван поставили по правую сторону. Теперь по другую стену разместился шкаф, кровать и полка, а на пол лег ковер.

– Ну, как, новосел, тебе комната? В ванне висит твой халат, новое полотенце, стоит зубная щетка, а вот пасту мы не купили. Да и тапочки тебе пора заменить.

– Мне нравится. Теперь у меня есть и на кухне любимая чашка и кружка. Вика, а ты мне на ночь будешь книжки читать?

– Буду и читать, и свет неяркий оставлять. Ты, Егорка, на меня не сердись. Если бы я согласилась быть для тебя няней, пришлось бы мне бросить работу. Меня могут не взять обратно, когда папа твой вернется. Что я буду делать? Куда пойду? А жить мне в вашей квартире сложно. Здесь я знаю все, а там нужно было привыкать ко всему. – Не могла же Вика признаться, что квартира, где проживал Егор с родителями, когда-то была и ее пристанищем.

– А с кем я буду оставаться по ночам, когда ты будешь на работе?

– Что-нибудь придумаем, не волнуйся. Будешь мне на работе в выходной помогать. Ты букварь с кем учил?

– С няней. Я уже и читать умею, правда, медленно.

– Значит, будешь читать ты мне книжки на ночь, а не я тебе, – говорила Вика, обнимая мальчика.

Через неделю Виктория отдала Егора в частный детский сад. В отсутствии Грачева старшего, этот вопрос был решен, но три дня Егор ходил с Викой на работу. Теперь, каждое утро, она отвозила его, а после работы забирала. Они вместе готовили ужин, играли или читали. С появлением Егора в квартире, ей пришлось заново заниматься кулинарным искусством. После смерти дедушки, как-то само собой, приготовление ужинов отменилось. Она перешла на кофе с бутербродом по утрам, на обед в буфете и кофе в ужин. Часто перекусывала в кафе. В ее холодильнике всегда было масло, сыр и молоко. Все остальное, за исключением хлеба, просто не покупалось. Нет, если было бы желание, она могла купить и пару яблок, и пакет кефира, и плитку шоколада, но только желания такого не было. Понимая, что такое питание до добра не доведет, она продолжала это делать. Теперь на завтрак была каша, омлет или творог. «Нехочука», так прозвала Егора Вика, протестовал против такого меню, и приходилось идти на хитрость или выдумки. Но, ни разу он не заикнулся о том, что хочет уехать. Общение со сверстниками пошли ему на пользу. Уже через три недели он поднимался по утрам сам, по первому звонку, а в группу шел с желанием, рассказывая ей по вечерам все новости и истории. По выходным они ездили в гости к Грачевым, если их приглашал Всеволод Геннадьевич, ходили в кино, развлекательный центр или на каток. Мать Виктора все еще была с сыном, а вот мать Лизы, выписавшись из больницы, общаться с внуком, как-то не спешила. Не сказать, что они совсем не интересовались Егором, но звонки были редкими и короткими. Прошел месяц с момента трагедии, когда Егор случайно узнал о смерти матери. Они возвращались от Грачевых и Вика, еще в доме заметила, как изменилось его настроение, спросила:

– Ты не заболел? Настроение мне твое не нравится, – спросила она, поглядывая на мальчика в зеркало заднего вида.

– Ты меня обманула. Мама больше не вернется, – грустно сказал он и заплакал.

Вику словно током ударило. Она припарковала машину на обочине, включила аварийку, вышла из машины и, открыв задние двери, села рядом с Егором.