Ксения Никольская подъехала к дому на такси около полуночи. В окнах квартиры на шестом этаже, где она жила с братом, горел свет. «Как же я от всего этого устала, – подумала она, заходя в лифт. Поднявшись на этаж, тихо открыла входную дверь и вошла. В квартире пахло пивом, но было тихо, если не считать чуть слышный звук музыки из комнаты брата. Она прошмыгнула в свою комнату и повернула защёлку на ручке. – Пашка продолжает третий день праздновать получение диплома, а мне не помыться, не поесть после пятнадцати часов работы. Его новые друзья не как прежние из общежития, а местные. Почему именно у нас? Всю зиму они зависали здесь, но обходилось без запоев, а теперь мне домой не хочется идти. За что мне всё это? – она переоделась и легла в кровать, пытаясь уснуть и не думать ни о брате, ни о его компании, но мысли вновь возвращались. – Почти год, после ухода мамы, мы жили с Павлом дружно, понимая, что в одиночку не справиться. Ни отец, ни мама не помогали финансово – у них была своя новая личная жизнь, а мы совершеннолетние, – она грустно улыбнулась. – Мы не отказывались от любой подработки, а сдавая бабушкину квартиру и получая стипендию, жили вполне нормально. У него была своя компания, у меня Ленка, и в их визитах не было ничего необычного. Это были друзья. Но стоило Павлу начать подготовку к диплому, появились другие друзья и всё пошло не по правилам. Их всего трое, но шуму от них, как от десятка, и ведут они себя как дома. Я сразу догадалась, что они из разряда мажоров и была очень удивлена, что брат так легко сменил компанию. Не могла понять, зачем он им, они ему. Принеся с собой десяток банок пива, они совсем не думали о продуктах, но не забывали заглядывать в холодильник. Возвращаясь с занятий, я часто оставалась без обеда. А Пашка? Он начал со мной ссориться по пустякам, на ровном месте, говоря, что я бездельница и неряха. Я высказала ему всё что думала, сдала летнюю сессию досрочно и начала готовиться к стажировке. Но на сегодняшний день имеем то, что имеем. Скорее бы уехать, не видеть ни его, ни дружков. Вернусь, перееду в квартиру бабушки, а он пусть живёт, как хочет и сможет», – думала она засыпая.

Она проснулась внезапно, почувствовав в комнате чьё-то присутствие. Села в кровати, подтянув ноги, и включила ночник.

– Ты что здесь делаешь? – тихо спросила она, помня, что закрывала дверь.

– Пришёл составить тебе компанию. Что-то мне не спится. Ты веди себя тихо и не изображай скромницу. В твоём возрасте можно быть наивной, но не невинной, – он подошёл к кровати и присел на её край.

– Выйди отсюда и я не буду поднимать шум. Развлекайтесь в своей компании. Если не забыл, то это ты в гостях, а я у себя дома.

– А что ты можешь сделать, если не уйду? Рассчитываешь на помощь брата и будешь кричать? Не ломайся, иди сюда, – он резко дёрнул Ксению за ноги, она оказалась в лежачем положении, а он уселся ей на ноги. – Не дёргайся, иначе сделаю больно.

Он завёл её руки за голову и, держа их одной рукой второй, дёрнул за верх пижамы так, что та разорвалась. Ксения укусила его за руку и закричала. Стас ударил её дважды по лицу, из носа пошла кровь, а он словно озверел. Выхватив из-под её головы подушку, накрыл ей лицо девушки, держа её одной рукой, второй рукой пытался справиться со своими брюками. Руки у Ксении были свободны, видеть она не могла, а дышать становилось труднее. Сумев дотянуться до ночника, она рванула его на себя и ударила наугад, услышав глухой удар об пол. Нажим на подушку ослаб, и она сбросила её с лица, всё ещё держа бронзовый ночник в руке. Включив верхний свет, она даже не взглянула на упавшего парня с кровати. Поставила ночник на тумбочку, открыла шкаф, достала кардиган и, надевая его на ходу, выбежала из квартиры, захватив с собой телефон. Её бил мелкий озноб, руки дрожали, и она едва набрала номер дежурного.

– Я, кажется, человека убила, – сказала дрожащим голосом и назвала адрес. Села на скамейку у подъезда и заплакала. Наряд приехал быстро. – Это я вам звонила. Он в квартире на шестом этаже.

Дверь в квартиру была открыта, и оперативники вошли первыми.

– Жив он, но спит. Подождём скорую помощь. Чем ты его приложила?

– Ночником. Он тяжёлый и стоит на тумбочке.

– Коля, сними всё здесь, а мы с девушкой побеседуем в другом месте. – Где у вас кухня? – Да у вас здесь была знатная пирушка, – с сарказмом сказал, видимо, старший из прибывших.

– Это не у нас, а у брата, – говорила Ксения, убирая со стола следы «банкета». – Он третий день празднует получение диплома. Я сюда и не заходила, когда вернулась.

– Выпейте воды, успокойтесь и расскажите, что произошло по минутам?

– Я ушла в десять утра, когда компания ещё спала, а вернулась в квартиру около полуночи на такси. У меня была срочная работа в компании, которой нужен был перевод с английского. Здесь было тихо, но по запаху я поняла, что праздник продолжается, и сразу прошла к себе, закрыв дверь на защёлку, – она говорила, но видела, что ей не верят. Рассказав, что было дальше, она распахнула кардиган, под которым была разорванная пижама.

– Ты его знаешь?

– Только имя. Его называли Стас. Брат не мог не слышать, как я кричала.

– Рома, девушку душили этой подушкой. На ней свежая кровь и носовая слизь. Ссадины у неё свежие, нос распух, а синяки на руках и лице будут уже завтра. Боров-то крепкий.

Приехавшая бригада скорой помощи осмотрела Стаса и привела его в чувство. Рана оказалась пустяковой, а сон крепкий и здоровый. Разбудили всю компанию, но чего-то добиться от них не получилось. Никто ничего не слышал. Павел не понимал, кто и зачем надел ему сонному наушники. Разбудили его именно в них. Ксения написала заявление, а Стас кому-то позвонил и выглядел жалко, когда его уводил наряд. Как не странно, но гости вызвали такси и уехали среди ночи одной машиной. На часах было 04:02.

– Ты знаешь, где работает отец Стаса? – хмуро спросил Павел.

– Мне нет дела до них обоих.

– Дура! Он работает в прокуратуре и твоему заявлению грош цена.

– Ты совсем совесть потерял, брат? Значит, если бы я не ударила его, ты стоял и смотрел, как сначала душат, а потом насилуют твою сестру? И при этом я дура? Чем ты лучше него? Я предупреждала тебя, что добром это не кончится. Ты обещал мне, – Ксения говорила, вытирая слёзы. – Ты предал меня не сегодня, а гораздо раньше, выбрав себе новых друзей. Это не я дура, это ты предатель. Посмотри на моё лицо. Нравится? Нет у тебя больше не сестры, не домработницы. Разгребай этот свинарник сам. Вернусь со стажировки, перееду в квартиру бабушки. Горите вы, Павел Сергеевич, синим пламенем, – она прошла в свою комнату, закрыла дверь, завела будильник, легла на кровать, свернувшись калачиком пытаясь уснуть, но сон не приходил. Пережитое волнение и страх «прогнали» сон, да и за окном уже начинался ранний летний рассвет. «Почему в нашей семье не всё как у людей? – подумала она, переворачиваясь на спину. – Была нормальная семья. Дедушка академик, бабушка аспирантка, родители доктора наук, а семьи уже нет. А может, её и не было? Я класса до пятого и вопросов не задавала, почему мы живём так, а не иначе. Привыкла к тому, что дедушка и родители работали, а бабушка ходила в школу ко мне и Павлу, водила нас в кружки и секции, летом брала с собой в Крым к подруге. Родители никогда не брали нас с собой в отпуск и чаще отдыхали врозь. Дед умер, когда мне было четырнадцать. Отец стал считать себя хозяином, уговорил бабушку продать дом или разменять его на две квартиры. Год она держала оборону, а потом сдалась, но поставила условие, что будет жить отдельно в своей, пусть и однокомнатной, квартире. Семья переехала на шестой этаж девятиэтажного панельного дома, а бабушка на четвёртый этаж в кирпичной свечке в девять этажей. Дома разделяла маленькая роща, а путь от дома к дому занимал пять минут. Мы с Павлом окончили среднюю школу с разницей в год, хотя разница в возрасте у нас была два года, и оба поступили в университет. Я училась на втором курсе, когда отец в день моего совершеннолетия преподнёс подарок не только мне, но и всем остальным членам семьи. Он протянул мне доверенность, по которой передал свою долю в квартире мне и Павлу, и буднично сказал: «Вы теперь оба взрослые и можете позаботиться о себе сами. С мамой мы развелись, и я буду жить со своей аспиранткой. Я имею право на своё личное счастье». Праздник был испорчен. Я понимала, что он в чём-то прав, но так было делать нельзя. Можно было сообщить это раньше, позже, но не в мой день. Было очень обидно за себя и за бабушку. Я стала чаще бывать у неё, часто ночевала в её квартире. От неё я многое узнала о своих родителях, которые никогда не любили друг друга, а детей вообще не планировали. Получалось, что пока карьера шла вверх, они вынуждены были как-то уживаться, а когда достигли предела, семейная жизнь потеряла смысл. Бабушка умерла через год после ухода отца, оставив мне свою квартиру по завещанию. А ещё через год мама, собрав свои вещи, ушла к мужчине моложе себя. Мы с братом не были против новых отношений родителей. Это была их жизнь. Но мы не понимали, почему о нас даже не вспоминали? Родители работали, мы учились в одном университете на разных кафедрах, но встречались очень редко и мельком. От дома до университета десять минут пешком, и ни один из них не зашёл узнать, как мы живём. Хорошо, что бабушкину квартиру сдали в аренду и имели хоть какие-то деньги, брались за любую работу. Когда мне предложили стажировку в Англии, отец и мама были двумя руками «за», а когда я дала согласие и понадобились деньги, о которых они не могли не знать, они оба мне отказали. Отказали, даже не поинтересовавшись суммой и сроками. – Ксения вспомнила разговор с отцом.

– Пап, ты одолжишь мне денег? Кредит мне не дадут, а тебе я могу написать расписку на год.

– Ксюша, мне предстоят большие расходы. Ольга защитит диссертацию, мы оформим отношения и поедем в свадебное путешествие. Я имею на это право?

– Имеешь. Я всё понимаю, но зачем ты одобрял поездку, если не хочешь помочь? Желаю хорошего отдыха, – я вышла из кабинета и слёзы сами побежали по щекам. Прислонилась спиной к колонне и почти сразу услышала голос Ольги.

– Ты с ума сошёл? Что ты делаешь?

Достала телефон и включила диктофон, боясь быть замеченной.

– Я устал ждать. Сколько можно?

– Осталось немного, потерпи. Пройдёт защита и никакой свадьбы не будет, а если удастся, вытрясу из него деньги, и пусть он катится ко всем чертям, старый пень.

– Не такой он и старый. А если он догадается и твоя защита накроется, что будешь делать?

– Напишу заявление о домогательствах. Кому поверят ему или мне? Для всех я хорошая девочка. Жду тебя завтра утром, у него первая пара.

Послышался звук шагов, я выключила диктофон. Вернула запись к началу, прослушала и вернулась в кабинет.

– Удели мне всего две минуты, ровно столько длиться запись, – она включила диктофон и положила его перед отцом. – Я это сделала сейчас пока стояла за колонной и лила слёзы. Счастья тебе, папа.

Мне было всё равно, что он обо мне подумает или, что произойдёт между ними. Я не придумала ничего лучшего и пошла к маме. Мама даже не спросила, о какой сумме идёт речь.

– Ксюша, девочка моя, прости, но с деньгами сейчас трудно. Я взяла кредит на машину Руслану, а второй мне не дадут.

– Не оправдывайся, я всё понимаю, но нельзя быть настолько слепой.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Чтобы я не говорила, всё будет пропущено мимо ушей. Поезжай сама за ним и узнаешь, что у него за работа.

Я не хотела влезать в их жизнь, но обида за равнодушие душила меня и я сказала то, что сказала. Месяц назад я видела Руслана в ресторане с дамой лет пятидесяти. Взяв очередную подработку, я была переводчиком у группы китайцев, а вечером ужинала с ними в ресторане гостиницы. Администратор с удовольствием поделилась информацией о Руслане. «Это наш постоянный клиент Казанова, а женщина его спонсор на сегодня, – она улыбнулась. – Он обслуживает только платёжеспособных пенсионерок. Если ты понимаешь, о чём я». Легче мне от общения с родителями не стало, да мы и не виделись с тех пор.

После отказа родителей в помощи, я сомневалась в поездке, но до последнего надеялась. И мне повезло. Я была на заметке в одной компании. Работа у них была разовой, но платили достойно. Они и позвонили. Работы был ни на один день, но срочно. Я просидела среду и четверг, а сделала всего три четверти. В пятницу я сидела до упора и завершила её в два часа ночи. Добираться домой было страшно и бессмысленно. Я решила её сдать утром субботы. Убрав бумаги в папку и вымыв чашку из-под кофе, я прилегла на диван, который был короткий и неудобный для сна, и тут же уснула. Разбудил меня голос хозяина кабинета.

– Ксения, вы, что здесь делаете?

– Извините. Поздно закончила работу, домой возвращаться было не на чем. Бумаги в папке на столе, копия на диске. Я сделала пометки. Это важно. Посмотрите, а я пока умоюсь, – она прошла в туалет, привела себя в порядок и вернулась. – Что скажете?

– Скажу, что ты молодец. Но ты могла сделать это сегодня днём, а не ночью, – он отошёл к сейфу, убрал папку с бумагами и достал конверт.

– Сегодня я должна быть на занятиях ко второй паре и сдать зачёт. – Ксения смутилась, но взяла себя в руки и решилась. – Виктор Иванович, вы могли бы одолжить мне денег под расписку?

– Много нужно и на что, если не секрет?

– Около ста тысяч на стажировку в Англию. Я верну в течение года или отработаю.

– Когда едешь?

– Не знаю. Стажировка три месяца с 25 июня бесплатная, а вот перелёт, проживание и питание я должна оплатить. Но пока денег нет, я не могу оформить визу, а значит и полететь.

– А родители не помогут. Они у тебя вроде грамотные.

– Они у меня не просто грамотные, а доктора наук. Но они в разводе, у каждого новая жизнь и свои заботы. Они мне отказали, даже не спросив о сумме. Отец женится и едет в свадебное путешествие, а мама купила другу машину.

– Ехать в Англию лучше с валютой. Правда, фунтов у меня нет, а три с половиной тысячи долларов составят по курсу сто тысяч. Пиши расписку на год. Положишь деньги на счёт, возьмёшь в банке выписку и оформляй визу, а будешь уезжать – снимешь деньги, – он отсчитал доллары, вложил их в другой конверт и оба протянул мне. – Не огорчайся. Выход ты нашла. Будет работа, я тебе позвоню.

Я готова была расцеловать его. Поблагодарила и направилась прямиком в банк, потом в университет на зачёт, после этого в деканат с выпиской из банка. Настроение было радостно приподнятое, а на выходе меня ждал сюрприз в лице брата. Пашка начал с вопроса, где я провела ночь. Пришлось объясняться. Тогда же я высказала ему все претензии по поведению его друзей. Мне казалось, что он всё понял, но не принял. Прошёл май. У меня сессия и переход на пятый курс, у него защита 11 числа. Получив диплом четырнадцатого июня, он пропал на сутки, но догадался мне позвонить, позже компания прочно «осела» в нашей квартире. В воскресенье меня «нашла» работа, и я не могла отказать своему кредитору. Весь понедельник я просидела за переводом и была свободна после двадцати трёх. Приехала на такси. Не беспокоя ни кого, прошла к себе, но кому-то не спалось, а результат у меня на лице».

Глава 2

Ксения поднялась, сделала нехитрую зарядку и направилась в душ. Стоя, под тёплыми струями воды, она думала о том, что её ждёт в милиции. Слова брата о том, что Стас сын прокурора не внушали надежды на его наказание. Приняв душ, она прошла на кухню, где чистым был только обеденный стол, и включила чайник. Сделав себе бутерброд и кофе, прошла в свою комнату, не думая убирать там. «Это теперь проблема брата». Есть было неудобно. Разбитая губа была болезненна, хотя и выглядела почти целой, а вот нос немного припух, и под глазом был небольшой синяк. «Красавица писаная», – сказала Ксения вслух своему отражению в зеркале. Переодевшись, перекинула сумку через плечо и пошла в отделение милиции.

– Ксения Сергеевна, с вами хотят поговорить.

– О чём?

– О ночном происшествии. Здесь отец Стаса Морозова.

– И чего хочет от меня прокурор?

– Вы девушка умная и сделаете правильный выбор, – сказал вчерашний следователь и вышел из кабинета, а в кабинет вошёл солидный мужчина лет пятидесяти.

– Ксения, я не застал вас дома, но говорил с вашим братом. Вы летите в Англию?

– Да. В пятницу вечером. Думаю, моя неземная красота к тому времени станет не так заметна. Вы хотите извиниться за сына?

– Я пришёл просить о снисхождении. На кону не только судьба сына, но и моя карьера. Я понимаю, что всё это мерзко и подло, только тюрьма не всегда оставляет после себя человеческий облик. В том, что он перешёл черту есть и моя вина. Излишняя любовь, отсутствие внимания и контроля сделали своё дело, – он тяжело вздохнул, шагая от стены к стене, и Ксения почему-то поверила в его искренность. – Парень вырос эгоистом. Считает, что ему многое позволено при моём положении. Я прошу тебя, забери заявление. Возьми деньги за причинённые неудобства и прими его раскаяние.

– Думаете, он извинится?

– А куда он денется? Детство кончилось. Пора отвечать за свои поступки.

– Хорошо. Я его выслушаю, а деньги не возьму. Дайте мне с ним поговорить, она встала из-за стола и прошла к окну. Морозов прошёл мимо стула, на котором секунды назад сидела Ксения, что-то сунул в её сумку и вышел, а Стас вошёл. Она развернулась к нему лицом и, глядя прямо в глаза, спросила:

– О чем ты думал, когда душил меня подушкой? Тебя принимали в нашей квартире всю зиму и весну. Я считала тебя если не другом, то приятелем брата, а ты, ради собственной прихоти готов был придушить меня как муху. Это нормально? Может я это заслужила? Что я сделала тебе плохого?

– Ксюша, прости меня. Я не соображал, что делал и говорил.

– Знаешь, если бы не седины твоего отца, я бы не пожалела тебя. Пусть бы дело развалилось, но ты бы почувствовал на себе всю прелесть унижения. Думаешь, с тобой ничего подобного не случится? Ошибаешься. Подлость всегда возвращается. Мне даже завидно, что таким глупцам, как ты, везёт и вас любят, не смотря ни на что, а вы этим пользуетесь, – она подошла к столу, забрала своё заявление, повесила сумку на плечо. – Прощай, Стас Морозов. – Ксения вышла в коридор, разорвала заявление на четыре части и протянула их Морозову. Взглянула на следователя. – Я могу быть свободна?

– Да.

– Хорошей службы вам, – сказала Ксения Никольская и, не оборачиваясь, пошла к выходу. Она прошла метров пятьсот, прежде чем увидела скамейку в сквере. Домой идти не хотелось, как и встречаться с братом. Пожалуй, обиды на него было больше, чем на Стаса, а разговора было не избежать. Она сняла сумку с плеча, чтобы достать телефон и заметила чужой конверт. Приоткрыв его прямо в сумке, увидела корешок долларов в банковской упаковке. «Разиня! Тебе могли подсунуть всё что угодно, а ты бы потом оправдывалась. Я не закрыла сумку, когда отключила телефон и положила его в неё, а Морозов этим воспользовался. И что теперь? Вернуться? Что скажу, а главное, кому? Морозов знает о конверте, следователь догадывается, – тихо говорила она сама себе. – Совесть мучает? А губа уже не болит? Синяк под глазом не смущает? Плюнь и забудь. – Да, – ответила она на звонок брата. – В милиции была, заявление забрала, домой идти не хочется, вернусь к вечеру. Будь здоров».

Не будь в сумке такой суммы денег, она не торопилась бы домой, но ходить с ними по городу было себе дороже. Она прижала сумку к груди и направилась в сторону дома. «Теперь я могу ехать на стажировку и не бояться, что пополню число голодных бродячих британцев, – улыбнулась Ксения. – А муки совести пройдут, как только я сяду в кресло самолёта. Если быть экономной, смогу переехать в квартиру бабушки и жить своей жизнью. Одной мне будет проще. А Павел пусть взрослеет или идёт на поклон к родителям. Позвоню, а лучше схожу к Ане с Сашей, расскажу о своих планах и попрошу о помощи в счёт квартплаты. Они мастера и справятся с косметическим ремонтом. Всё, что нужно, куплю. За три месяца они успеют и квартиру найти и ремонт сделать. Хорошо придумала, главное реализовать этот план».

В квартиру, после посещения супермаркета, она вошла незамеченной братом. Шум пылесоса заглушал посторонние звуки. Убрав деньги в надёжное место в своей комнате, прошла с пакетом на кухню, где царил порядок. Разобрав пакет, включила чайник, быстро приготовила омлет и пошла на звук пылесоса.

– Пойдём завтракать, работник. Я тебе омлет сделала. Паш, не изображай из себя обиженного. Твои друзья навели мне на лице красоту, а я ещё и виновата. Как мне в таком виде появляться на людях? Сто лет не носила солнцезащитные очки, теперь красуюсь. Хорошо, что работу на сегодня не оставила и деньги получила заранее. Сегодня навещу квартирантов, получу с них деньги, а ты в начале месяца оплатишь коммуналку.

– Что со Стасом?

– Стас твой в полном порядке. Извинился, но денег у отца я не взяла.

– Почему?

– Потому, что основное зло в тебе. Ты позволил чувствовать им себя не в гостях, а дома. На что ты рассчитывал, пресмыкаясь перед ними три месяца? Ты можешь вывернуться наизнанку, но не станешь с ними в один ряд. Тебя использовали, а ты как будто не замечал. – Да, Виктор Иванович. Я улетаю в пятницу вечером. Я приеду.

– Ты бежишь по первому его звонку, проводишь вечера, а то и ночи, неизвестно где. Ты его любовница?

– Пашка, ты дурак! Садовский старше нашего отца. Вчера за пятнадцать часов я заработала пятьсот долларов. Ты можешь предложить мне что-то подобное? Только работа эта раз в полгода. Я готова работать для него сутками. Это он дал мне под расписку сто тысяч рублей в долларах. Для оформления визы мне нужна была выписка со счёта, а родители мне отказали.

– А чем будешь отдавать?

– Думаю, за год осилю. Дай мне ещё улететь и вернуться.

– Может мне сходить к отцу?

– Не утруждайся. Я его деньги теперь не возьму.

– А ты не скучаешь по родителям?

– Нет. Сколько я себя помню, они всегда были заняты работой или собой. Отец многому тебя научил? А мама? Они даже не заметили, когда мы школу окончили. Спихнули нас на бабушку с самого детства. Считали, ребёнок одет, обут, сыт, и это их заслуга. Ты помнишь, кто водил нас в школу, ходил на собрания? Кто одежду нам выбирал? За завтраком – «Доброе утро», за ужином – «Спокойной ночи». Вот и всё общение. Я не помню, что бы мы все вместе просто беседовали, куда-то ходили, ездили. Ладно, будь они бизнесменами, развивающими своё дело, я бы не так негодовала. Но наши учёные теоретики, имеющие степень докторов наук, что-нибудь продвинули? Возможно, обучать студентов не так просто. А как же свои дети? Откуда столько равнодушия? Живём в одном районе в пятнадцати минутах ходьбы, а они за год ни разу не пришли, не поинтересовались, как мы живём, не пригласили к себе. Им всё равно, что с нами происходит. Пойми, я ничего не имею против их личной жизни. Они вольны поступать, как хотят. Но я никогда не пойму, как можно отказаться от собственных детей. Это предательство. Всё, что мы умеем, заслуга бабушки. Мне её не хватает.

– Отец поздравил меня с получением диплома. Вручил десять тысяч.

– А ты их с лёгкостью спустил, – усмехнулась сестра. – Твои друзья оценили это? Ты очень изменился, Пашка, за последние полгода. Раньше я с тобой всем делилась, была всегда уверена, что поможешь, защитишь, поддержишь. Теперь этой уверенности нет. Ладно, закончили. Вернусь, перееду в квартиру бабушки и начну жить для себя и ради себя. Мне пора. Когда вернусь, не знаю.

– Тебя встретить?

– Займись поиском работы. Для тебя наступают суровые времена.

– Ксюша, может, хватит? Я всё осознал.

– Не буду. До моего отъезда попробуем жить как добрые соседи.

Три месяца в Брайтоне на берегу Ла-Манша пролетели быстро. Работы было много, но и материал для дипломной работы был собран. Предложение остаться в Англии было заманчивым, но Ксения предпочла вернуться и получить диплом на родной земле. Оставаться в чужой стране без денег и документа об образовании, она считала рискованным мероприятием. Не экономь она на всём, жизнь была бы более комфортной. Но, во-первых, всё устраивало. Во-вторых, было временным. В-третьих, всё, что хотела, увидела и узнала. Всю программу она выполнила. Увидела Лондон, проведя там два дня, изучила всё южное побережье.

Двадцать восьмого сентября Ксения вылетела рейсом до Москвы, а уже вечером проходила регистрацию на «домашний» рейс. Ещё у стойки регистрации она обратила внимание на молодого человека, который смотрел на неё оценивающе. Так смотрят на товар в магазине, решая, покупать или пусть висит. Она знала этот взгляд и ничего хорошего он не сулил. Красавицей она не была, но что-то притягивало молодых людей к ней. Порой это напрягало. Не все желающие познакомиться вели себя прилично, не все понимали, что новые знакомые ей не нужны. В такие моменты, она с благодарностью вспоминала брата, который целый год «таскал» её за собой в спортзал. В ожидании посадки молодой человек подошёл к ней.

– Привет! Летишь в гости? – спросил он по-английски.

– Возвращаюсь домой, – ответила Ксения по-русски и мило улыбнулась. – Я рассчитывала, что заинтересовала вас, а вы, оказывается, заметили бирку на моём чемодане. Сожалею, но мы местные, хотя летим из Хитроу.

– Мы – это кто?

– Я и мой чемодан.

– Училась в Лондоне?

– Проходила стажировку в Брайтоне, учусь в университете дома.

– Артём Савчук, – он протянул ей руку. – Возвращаюсь после магистратуры.

– Ксения Никольская, студентка пятого курса факультета иностранных языков.

– Можно я буду называть тебя Николь?

– Можешь.

– Знаешь, глядя на тебя, подумал и придумал, как избежать разочарования родителей. Ты можешь мне в этом помочь, а я в долгу не останусь. Пока проходил обучение, соврал, что у меня появилась невеста, ну и траты соответственно возросли. Что, если эту игру продолжить? Ты приедешь со мной, познакомишься с родителями. Дня через два-три мы с тобой полетим как бы в Турцию и поссоримся. Вернусь с отдыха, пойду работать, хотя мне этого совсем не хочется.

– Я тебе нужна для повышения суммы расходов? Родители тебя ограничивают в денежных средствах?

– Двойной лимит всегда лучше. За хорошую игру я поделюсь с тобой деньгами. Они никогда не бывают лишними.

– И часто ты лжёшь таким образом?

– Бывает. Я никогда не хотел быть тем, кем меня сделали.

– А кто тебе мешает быть тем, кем хочешь? У тебя есть профессия. Стань независимым и делай, что тебе нравится. Хорошо жить за чужой счёт и мечтать, а ты попробуй сам.

– Умная?

– Разумная. Мои родители доктора наук, а я пошла на факультет иностранных языков, что очень далеко от экономики, физики и математики, а мой брат стал юристом.

– Значит, родители тебя поняли, а меня нет. Отец готовит себе замену в бизнесе.

– Это плохо? Кто тебе мешает заняться любимым делом и при этом развивать бизнес?

– А жить когда?

– Если праздная жизнь оплачивается родителями, то ты не скоро станешь взрослым, а если бизнес отца накроется, ты уже будешь никем. Извини, я не буду участвовать в твоей авантюре.

– Хорошо, проехали. А если просто, без всякого обмана, можешь сыграть роль невесты? Не хотелось бы с порога ссориться. Чего ты улыбаешься?

– Зачем тебе это?

– У родителей в планах моя магистратура и свадьба. С одним я справился, а вот к другому не готов. Есть у них кандидатура мне в жёны, и невеста согласна, а я не хочу жениться. Сейчас она захочет наладить отношения, и не хочет понимать, что мне она не нужна.

– Родителю важен партнёр в лице её отца?

– Угадала. Николь, ты хорошая девушка, родители увидят, что я сам способен выбирать себе друзей и перестанут меня сватать. Ты подумай.

– Тебе сколько лет, Артём?

– Двадцать пять.

– Извини, но судя по твоим рассуждениям, ты остановился в развитии лет пять назад как минимум. Детский сад какой-то. За тебя решают, кем ты будешь, на ком женишься. Ты недоволен, но при этом ничего не меняешь, боясь лишиться материальной поддержки. Либо тебя держат на коротком поводке, либо сильно избаловали.

Весь полёт Ксения проспала, а когда объявили посадку, решила принять предложение Артёма, но на своих условиях. Ей очень хотелось посмотреть на родителей этого мажора. Она не воспринимала его по-другому.

– Надумала?

– Да, но с некоторыми оговорками. Если твои родители меня унизят или попытаются оскорбить, я отвечу. А если пойму, что их не стоит обманывать, скажу правду.

– Пойдём. На стоянке должна ждать служебная машина отца.

Коттедж семьи Савчук расположился на левом берегу. Это был не дворец, но солидный двухэтажный дом с ухоженным двором и садом. Родители Артёма оказались приветливыми и гостеприимными людьми до пятидесяти лет. Было всего семь утра, а стол был накрыт к завтраку. Сына здесь ждали.

– Мам, пап, познакомьтесь. Это моя невеста Николь.

– Артём шутит. Моя фамилия Никольская, а зовут Ксения.

– Вы учились с нашим сыном?

– Нет, я была на стажировке, а учусь в нашем университете на пятом курсе иняза.

– Вы завтракайте, пока всё не остыло, а все разговоры позже, – предложила мать Артёма, с любовью поглядывая на сына.

Ксении стало немного завидно. На неё смотрела так только бабушка. И блины к завтраку делала только она.

– Ты диплом привёз, сын?

– Привёз, не волнуйся. Отдохнуть от трудов позволишь или сразу на работу?

– Если переутомился, отдохни неделю, поезжай куда-нибудь и начинай работать. Я устал тащить всё на себе, а ты взрослеть не думаешь. Тёма, ты действительно считаешь, что это нужно мне одному? Зачем? На том свете деньги не нужны, а на этом нужно работать и знать для кого. Надежда с Кириллом не пропадут и без моих капиталов, а вот в тебе я не уверен. Извините. – Ксения, а кто ваши родители? Вы тоже считаете, что они дают вам неправильные советы?

– Мои родители преподают в университете, а что касается советов, я вас огорчу. Они не дают их совсем. Родители развелись три года назад и у каждого из них своя новая жизнь. Я живу вдвоём с братом. Родители оставили нам квартиру и дали полную свободу. Павел получил в этом году диплом юриста, я получу свой летом. У нас был хороший советчик в лице бабушки, но год назад её не стало, и теперь мы учимся на своих ошибках. Я считаю себя обделённой родительской любовью, а вот Артёма вы «залюбили». Он так и будет для вас не помощником, а иждивенцем, – Ксения грустно улыбнулась. – Вы меня простите за обман, но я не его девушка. Мы познакомились в московском аэропорту. Я ожидала увидеть властных и надменных людей, а вы просто любите своего сына, хотя он этого и не ценит. – Извини, Артём. Обманывать людей, для которых ты свет в окне, я не стану. Тебе просто повезло, хотя ты этого пока не понимаешь.