В сквере витал медовый запах цветущих лип. Где-то в траве беспечно стрекотали кузнечики. Сквозь крону деревьев ярко светило солнце и его, падающие на землю, лучи расчерчивали детскую площадку черно-белыми полосами. С площадки доносился задорный смех, девчоночье повизгивание и скрип качелей.

Задрав вверх к теплому июньскому солнцу веселые мордашки и зажмурившись от его яркого света, на больших скрипучих деревянных качелях, крепившихся цепями к толстой перекладине, стоя качались две девчушки. Каждой из девчушек было по семь лет.

Они поочередно приседали, придавая качелям ускорение, и когда одна из них оказывалась наверху, в этот момент ей казалось, что она взлетает до самого неба и поэтому радостно вскрикивала.

«Эй, малышня, вас там еще не укачало? Может домой?» – крикнула им третья девочка, прикрыв журнал, который до этого увлеченно читала. Она была чуть постарше своих подружек, поэтому считала себя взрослой и более серьезной. Старшая девочка сидела в тени на деревянной лавочке под одной из раскидистых лип. И закатав шорты выше, она выставила под солнечные лучи свои длинные, худые, покусанные комарами ноги.

«Танюш, можно мы еще чуть-чуточку покачаемся?», – попросила ее одна из девочек с качелей с густыми темно-русыми волосами, заплетенными в длинную косу.

«Тань, а хочешь покачаться с нами?» – предложила вторая девочка с двумя рыжеватыми хвостиками и веснушками, рассыпанными по курносому носику и пухлым щечкам.

Таня презрительно фыркнула: «Вот еще! Что я маленькая что ли, с вами на качелях качаться?!».

Девочки продолжили свое веселое занятие, а Таня, обмахивая себя журналом, продолжила загорать, время от времени лениво посматривая в сторону девочек.

Через какое-то время девчонкам качаться на качелях надоело, они с хохотом спрыгнули на землю, наперегонки подбежали к Тане и уселись на лавочку, по обе стороны от нее.

«Давайте прыгать в резинку», – предложила девочка с темной косичкой.

«Нет, не хочу», – возразила ей рыженькая подружка, – «лучше на скакалке!».

Девочки начали спорить, выясняя, во что им следует играть дальше.

Но Таня их остановила: «Так, Геля и Оля. Слушаем меня. Прыгать мы больше не будем! Сейчас мы спокойно посидим, поиграем в слова и пойдем домой обедать».

«Геля, начинай!» – обратилась она к девочке с косой, сидящей слева от нее.

«Арбуз», – громко произнесла Геля.

«Мне на «зэ», – констатировала Таня, – «Заяц. Тебе на «цэ», Оля», – повернулась она к девочке с двумя хвостиками и веснушками, сидевшую от нее справа.

Оля скуксилась, скорчила недовольную физиономию и нехотя выдала: «Цапля».

Но уже вскоре все трое увлеклись новой забавой, сидя в тени липы и весело болтая ногами.

Их игру внезапно прервал топот множества ног, пронзительный свист и громкие возгласы: «Держи его!» «Лови!» «Сейчас мы тебе покажем!».

С гиканьем и криками «Ну что, попался!» на детскую площадку влетели четыре мальчишки лет девяти или десяти. Высокий худой темноволосый мальчик, который бежал первым, споткнулся, ничком упал в песок, но тут же перевернулся и попытался вскочить. Но его тут же толкнули, и он так и остался сидеть на земле. Трое пацанов окружили его со словами: «Ну, вот ты и попался, умник. Сейчас мы тебе покажем, как обзываться!».

Заметив сидевших на лавочке девочек, один из трех мальчишек – длинный белобрысый пацан с облезающим конопатым носом повернулся и грозно крикнул им: «Чего зырите! Пошли вон, малявки!»

От неожиданности девочки растерялись и испуганно друг к другу прижались. Вдруг Геля, заприметив что-то в траве, медленно спустилась с лавочки, подошла, наклонилась и подняла лежавшую на земле палку. Занесла ее над головой и сказала твердым злым голосом: «Трое на одного – это нечестно! Не трогайте его и проваливайте сами. А мы здесь играем! Мы пришли сюда раньше вас!»

Ее подружки в ужасе на нее смотрели, а белобрысый криво усмехнулся, сплюнул сквозь зубы и сказал, обращаясь к своим друзьям: «Нет, ну вы видали! Защитница выискалась! Ну-ка, Стас, разберись с ней!»

Стас, крупный полный пацан с красным и лоснящимся от быстрого бега лицом, отделился от остальных и стал медленно подходить к Геле. Та, не слова не говоря, сделала пару шагов в его сторону.

«Слышь, ты, мелкая, – тяжело дыша произнес Стас, приблизившись, нависнув над маленькой Гелей и толкнув ее в грудь, – Домой иди! Пока цела».

Геля пошатнулась и вдруг резко ударила Стаса палкой по лбу, затем с силой толкнула его и он, не удержавшись на ногах, плашмя грохнулся на землю. Из рассеченной брови по его щеке потекла кровь. Стас заревел от боли и унижения, а Геля все так же молча, грозно сверкая глазами, шагнула по направлению к остальным ребятам, вновь занося над головой палку.

Те некоторое время, поочередно, оцепенело, смотрели, то на плачущего Стаса, то на воинственную Гелю.

«Ну, ты даешь! Чокнутая! – удивленно протянул третий хулиган с намазанными зеленкой коленками и предложил остальным. – Пацаны, да ну их… пойдемте отсюда!

Оставив худенького паренька, так и сидевшего на песке, двое начали медленно отступать. К ним присоединился и всхлипывающий Стас, одной рукой пытаясь вытереть с лица кровь и слезы, а другой вытирая нос.

«А ты, чокнутая…, – на ходу обернулся белобрысый к Геле, но не успел договорить потому, что в него полетела брошенная Гелей палка.

Он крикнул остальным “Бежим!». И вся троица быстро скрылась вдалеке.

Геля подошла к оставшемуся мальчику и протянула ему руку: «Вставай!»

«Сам справлюсь», – проворчал тот, вставая на ноги и отряхиваясь. Затем смущенно добавил, – Ладно, спасибо».

Мальчик был высокий, худой и какой-то нескладный. Его отросшие темные волосы топорщились в разные стороны, а одежда была мятая и заношенная. На бледном лице ярко выделялись пронзительные даже не серые, а почти синие глаза, которые настороженно смотрели на Гелю.

«Как тебя зовут?» – робко спросил ее мальчик.

«Я Геля. Ангелина», – ответила девочка, поглаживая руками свою косу.

«Ангел Геля?» – переспросил он.

«Нет, просто Геля. – засмеялась она и показала рукой на подружек, – А там Оленька и Таня».

«Понятно. А я Димка», – представился мальчик.

Геля подвела его к лавочке, где сидели другие девочки.

«Это Дима, – представила она его подружкам и поинтересовалась, – Дима, будешь играть с нами?»

«А во что вы здесь играете?» – поинтересовался Дима.

«В слова, – пояснила Оленька, – Давай с нами!»

«Хорошо, я знаю очень много слов. Я люблю читать», – согласился мальчик.

«Дим, а зачем они за тобой гнались?» – поинтересовалась Таня, отодвигаясь в сторону и давая возможность Димке присесть рядом.

«А, – махнул он рукой, плюхаясь на лавочку, – я гулял по улице и увидел, как эти трое строят прохожим рожи, сидя в телефонной будке, и назвал их «неандертальцами». Они услышали, погнались за мной, ну я и побежал».

Оленька чуть наклонила голову и с любопытством спросила: «А кто это такие эти неа… неа… неадатальцы?»

И Димка стал рассказывать. Он рассказывал так увлекательно: о древних людях, как и где они жили, как охотились, как выглядели, и девочки, слушали его затаив дыхание.

Как только он закончил свой рассказ, Таня посмотрела на часы, ойкнула, вскочила с лавочки и потребовала срочно идти домой. После небольших препирательств, Геля с Олей попрощались с мальчиком и уныло поплелись вслед за ней.

Димка грустно посмотрел им в след, встал и неспешно пошел в обратном направлении.

Внезапно Геля окрикнула его: «Дим, мы гуляем здесь каждый день, приходи к нам снова!».

«Хорошо, завтра я обязательно приду», – крикнул в ответ Димка, помахал рукой и вприпрыжку побежал домой.

Так и началась их дружба.

– 2 -

(1993 год)

Димка, сидел на скамейке в городском парке и читал книгу. Точнее пытался читать, потому, что он постоянно отвлекался, пытаясь высмотреть не идут ли девочки. Июльский день разливался зноем, время шло, а девочек все не было видно.

Они договорились встретиться ровно в одиннадцать. И вот часы показывали одиннадцать ноль пять, одиннадцать десять. А их все нет и Дима начал волноваться: «вдруг что-то случилось, и они не придут?».

Но внезапно на его глаза легли две теплые ладошки.

«Угадай кто?» – спросил Гелин голос.

От этого Димкино сердце радостно забилось. Он не успел ничего ответить, как на скамейку рядом с ним опустились Геля и Оля.

«Давно ждешь?» – поинтересовалась Геля.

«Не знаю, не слежу за временем, – как можно безразличнее постарался сказать он – я читаю. Книга очень увлекательная».

«Почему ты тогда держишь ее вверх ногами?» – захохотала Оля.

Димка с удивлением взглянул на свою раскрытую книгу, смущенно улыбнулся, пожал плечами и тоже расхохотался.

Они познакомились пять лет назад и дружат до сих пор. Девочки ему очень нравились. Геля с Олей не задавались, с ними можно было гулять, играть, бросать камешки в пруд, чтобы те скакали «блинчиками», разговаривать обо всем на свете, обсуждать книги и фильмы.

А еще они всегда с большим интересом слушали его рассказы о пиратах, рыцарях, мушкетерах. От этого Димка казался себе очень важным и умным.

На самом деле он не был ни «умником», ни «ботаником». Совершенно обычный мальчик. Учился средне. Просто Дима был эрудированным и много читал, особенно на исторические темы. Поэтому непременное «отлично» у него было по одному предмету – его любимой «истории». По «истории» он знал гораздо больше, чем было написано в учебнике и очень удивлял этим даже своего учителя.

Диму воспитывала бабушка. Маму он знал только по фотографиям и бабушкиным рассказам, ее не стало в тот день, когда он появился на свет. Отец-геолог в его жизни появлялся время от времени. И то время, пока отец был в экспедиции – было счастливым и спокойным. Грубый, отстраненный человек не знал, как обращаться с собственным сыном, а Дима отца откровенно боялся. Любая Димкина провинность, даже самая незначительная оборачивалась криками и отцовским ремнем. Вот бабушка была добрая, она его любила, всегда его жалела и успокаивала, и Дима ее тоже очень любил.

Друзей у Димы было немного: девочки и еще сосед Славик. Вот как раз простодушный добряк Славик и был настоящим «ботаником». С одноклассниками Дима держался дружелюбно, но не сближался. Он не любил шумных игр, не гонял с мальчишками в футбол, не дрался и не прыгал по гаражам. Поэтому окружающие взрослые считали его умным, вежливым, воспитанным и, не по годам, рассудительным мальчиком.

Вот только перед своими подружками Димке хотелось казаться не только умным, но и сильным. Для этого он потихоньку от всех записался в секцию самбо и несколько раз в неделю ходил туда по вечерам.

Геля и Оля были не просто лучшими подружками, но и двоюродными сестрами. Татьяна – их старшей сестрой, родной – Оле и двоюродной – Геле. Татьяна повзрослела, отделилась от их компании и предпочитала проводить время с ровесниками, а не «возиться с тремя мелкими поросятами», как она шутя называла их неразлучную троицу.

Оля с Таней и Дима жили в Санкт-Петербурге и даже ходили в одну школу. Только Димка был на класс старше. А Геля с родителями проживала в Ярославле. В Санкт-Петербург она приезжала на каникулы, в гости к их общей с Олей бабушке. Бабушка и Олины родители жили в старинной доме, в большой просторной квартире с большими окнами и с высокими потолками с лепниной.

Когда-то в этой квартире еще жил их дедушка, известный военный хирург, но к тому времени, когда родились Оля с Гелей, его уже не было на свете.

Диме очень нравилось бывать у девочек дома. У них было много интересных вещей: разные статуэтки, коллекция картин, а самое главное – большая библиотека, которая занимала целую стену в одной из комнат. Ему даже разрешали брать из нее книги на время.

Он очень любил девочек, но относился к ним по-разному. Оленьку считал что-то вроде своей младшей сестры, ему хотелось оберегать и защищать ее. Когда в школе к ней задирался одноклассник Женька Белых, ему пришлось припугнуть его и поставить на место. С тех пор Женя каждый раз опасливо поглядывал, проходя мимо него, и Олю больше не обижал.

А к Геле у него были особые чувства. Трогательная нежная привязанность, только зарождающаяся влюбленность, но тринадцатилетний Димка еще не понимал этого и считал, что просто скучает, потому, что видятся они только на каникулах.

Он только самому себе мог признаться, что только благодаря ей, так смело прогнавшей хулиганов, которые собирались его побить, он сам решить стать сильным и смелым. Для нее.

«Дима, Дима… Ну, Дима же!» – вывел его из задумчивости требовательный голос Оли.

«Да-да», – ответил он рассеянно.

«Что «да-да»?! Ты хоть слышал, что я тебе сказала?» – обиженно надула губки Оленька.

Димка на нее вопросительно посмотрел и пробормотал: «Я задумался, извини».

«Хорошо, повторю еще раз», – произнесла Оля. – «Послезавтра мы с Гелей уезжаем на дачу. Вернемся в начале августа».

Диме моментально стало очень грустно. Он, повесил голову, уставился себе под ноги и расстроено засопел.

«Если тебя бабушка отпустит, может ты поедешь с нами?» – осторожно предложила Геля, увидев, что он расстроился.

Глаза Димки засияли, он оживился и радостно заулыбался.

«Она отпустит! Обязательно отпустит!» – пообещал он и, откинувшись на спинку скамейки, зажмурился от яркого солнца и счастья.

Впереди у них была дача, лето и вся жизнь.

-3-

(1996 год)

Где-то вдалеке за деревьями прошумел поезд. Звук его становился все тише и тише, пока не растворился в воздухе. Ангелина прислушалась к лесу. Шелестели кроны высоких сосен, с тихим стуком на землю упала шишка. Если бы не надоедливое многоголосое комариное дребезжание над ухом, то можно было бы бесконечно долго сидеть на корточках, собирать чернику и представлять, что ты остался на этой планете совсем один.

«Геля, ты где? Откликнись!» – донесся до нее голос Оли. – «Ау-у!».

Геля вздохнула, помахала перед лицом рукой, отгоняя докучливых комаров, встала по весь рост и крикнула: «Я здесь! Идите сюда!»

Вскоре между деревьями замелькала белая ветровка Оли и серый свитер Димы.

Оленька подскочила, заглянула в Гелино пластмассовое ведерко, почти полное сизой черники и чуть завистливо протянула: «Ничего себе, уже целое ведро насобирала, а у меня едва половина корзинки наберется».

«Этот вон, – кивнула она на Диму, – тоже много насобирал. А у меня полянка неудачная попалась».

«Это не полянка неудачная, – усмехнулся Дима, – Это ты, как коза с места на место прыгаешь, цветочки собираешь, а не ягоды».

«Коза значит… прыгаю», – с обидой проговорила Оля.

Она резко развернулась и со словами «сейчас я тоже полную корзинку наберу» устремилась вглубь леса.

Дима с Гелей переглянулись и последовали за ней, чтобы помочь с ягодами.

Как неожиданно до них донесся хруст веток и резкий вопль «ой, мамочки». Оставив ведра с ягодами на тропинке, они побежали на помощь Оле.

Та стояла на четвереньках на дне небольшого оврага и, размазывая по щекам слезы, пыталась сгрести рассыпанные ягоды черники обратно в корзину.

«Что случилось? Ты цела?» – с тревогой спросила у нее Геля.

«Да-а-а, – сглатывая слезы и икая, произнесла Оленька, – только я-я-ягоды… рассыпались…».

«Оставь их, мы с тобой поделимся», – сказал Дима, протягивая руку, чтобы помочь ей выбраться на поверхность.

«Нет, не на-а-адо… Я сама-а-а…, – продолжала плакать Оля, – Ба-а-абушка мне сказала, что, если я сама целую корзинку ягод соберу, то она из них варенье сва-а-арит и пирог с черничным вареньем испече-е-ет».

«Оль, перестань реветь, – с укоризной сказала ей Геля, – Тебе уже пятнадцать лет, а ты все как маленькая!».

Оля вытерла нос, поднялась и грустно произнесла: «Я так люблю пирог с черникой, а теперь мы останемся без ягод и пирожков».

«А все этот противный корень, за который я зацепилась», – пнула она в сердцах нечто деревянное, виднеющееся из травы.

Димка попытался сверху разглядеть предмет, который Оля назвала корнем. Спустился к ней в овраг и внимательно посмотрел на нечто деревянное, большей частью скрытый под землей. Достал из кармана перочинный ножик и, опустившись на колени, лезвием начал окапывать вокруг него.

Геля тоже спустилась вниз и вместе с Олей с любопытством, стали наблюдала за Диминой работой.

Наконец, с радостным возгласом: «ну ничего себе» он извлек на свет грязную и совершенно ржавую небольшую лопатку с короткой ручкой.

«Что это?» – поинтересовались девочки.

«Малая пехотная лопата», – с гордостью сообщил он. – «С войны здесь лежит. Возьму с собой. Начнется учеба, в школьный музей отнесу».

«Если бы не ты, Оленька, то я бы ее не нашел!» – восторженно произнес Дима, сияя глазами и с жаром пообещал, – «Я тебе сейчас быстро полную корзину ягод насобираю».

«А я тебе помогу», – добавила Геля.

Они выбрались из оврага, оставили Олю на пеньке под деревом, приходить в себя и охранять найденную лопату и полные ведерки с ягодами и углубились в лес, выбирая место, где ягод больше.

«Как странно все это», – сказала ему по дороге Геля, – «Вот мы с тобой сейчас идем себе спокойно, а когда-то тут война была. Тут немцы были. Тут люди гибли. Я как представлю себе, что сейчас немецкую речь и лай собак услышу, мне так жутко становится».

Она остановилась, прислонилась спиной к дереву, прижала к груди руки и зажмурилась, а когда открыла глаза, то прямо перед собой, близко-близко увидела Димкино лицо и его синие глаза.

«Геля, ничего никогда не бойся, я всегда смогу тебя защитить», – сдавлено проговорил он, приблизил свои губы и неловко ее поцеловал.

Геля в изумлении стояла, не шевелясь, и только чувствовала, как гулко бьется в ее груди сердце.

Ее никто никогда раньше не целовал, ну за исключением мамы, папы и остальных родственников, но это не в счет. Вот в губы – никогда! А этот поцелуй он был таким… необычным, а почему-то щемяще хотелось, чтобы он повторился еще раз. Но Димка только оторопело стоял и испуганно смотрел на нее.

«Дурак!» – бросила ему на это Геля и, выхватив Оленькину корзинку из его рук, отбежала в сторону. Усевшись посреди черничника, она быстро начала собирать ягоды. Вскоре к ней присоединился и смущенный Дима. В четыре руки они быстро набрали полную корзинку и вернулись за Оленькой и вещами, совершенно не обратив внимания, что, за время их отсутствия, ягод в оставленных ими ведерках чуточку поубавилось. А отдохнувшая и повеселевшая Оля с синими от ягод губами, в свою очередь, не заметила, что ее друзья выглядят какими-то странно-притихшими, и, время от времени, бросают друг на друга быстрые робкие взгляды.

На обратном пути на дачу Оленька бойко что-то им рассказывала, но Геля с Димой ее не слышали, они молча шли за ее спиной и держались за руки.

-4-

(1998 год)

Радостная Геля прибежала из школы, с порога закинула сумку с тетрадками и дневником под стул в прихожей, вихрем влетела в гостиную к родителям и на одном дыхании произнесла: «Ура! Я на каникулах! Целых три месяца свободы, даже не верится!».

– Поздравляю, – сухо отозвался папа, не отвлекаясь от футбольного матча по телевизору.

Ангелина плюхнулась на диван рядом с мамой, подхватила спящего на спинке ленивого рыжего кота, поцеловала его в морду и повторила ему: «Фунтик, у меня каникулы. Ты рад?».

Фунтик ее восторга не разделил. Он безразлично посмотрел на нее и, безвольно повиснув у нее на руках, продолжил дремать.

Внезапно в коридоре раздалась трель телефона. Мама отложила вязание, поднялась и вышла ответить на звонок.

Через некоторое время она заглянула в комнату и шепотом, чтобы не мешать папе смотреть телевизор сообщила: «Геленька, это тебя. Это Оля!».

Геля оставила кота в покое, вприпрыжку подбежала к аппарату и схватила трубку: «Да, привет, это я!».

«Геля, привет!» – затараторил по телефону голос Оленьки, – «Ну, что как? Как? Как школу закончила? А у меня «трояк» по физике. Ух ты, всего один год и мы закончим школу! Ты не передумала в медицинский поступать? Я буду в педагогический, только не решила еще на кого: на психолога или на филолога».

«Нет, не передумала. С осени на подготовительные курсы пойду», – сообщила ей Геля и нежно добавила, – «Оленька, как же я соскучилась. Не дождусь, когда мы встретимся».

Оля вздохнула и с грустью проговорила: «Я вот поэтому и звоню, мы с родителями в июле уезжаем на море». Но ты обязательно приезжай, бабушка тебя ждет, да и Таня остается в городе. Ты только дождись моего возвращения, мы всего на три недели».

«Да, Оленька, конечно, я приеду!» – заверила ее Геля и немного помявшись спросила, – «Ты видишь Диму? Как он?».

Оля фыркнула в трубку: «Ой, Геля, не говори мне ничего о этом дураке! Ты же знаешь, я перестала с ним общаться после того случая с Женей!».

Да, конечно, Геля знала, что Оля поссорилась с Димой и не хочет ничего о нем слышать.

А случилось вот что: Оле начала встречаться со своим одноклассником Женей Белых. Однажды они что-то бурно выясняли между собой, а Дима не разобравшись решил проучить, как ему показалось, наглого парня. Они подрались, Оля раскричалась, наговорила Диме разных гадостей, тот в долгу не остался и ее обозвал очень нехорошим словом. Потом, правда, извинялся и просил прощения, но Оленька сильно обиделась и перестала с ним разговаривать.

Было печально осознавать, что некогда «три дружных поросенка» перестали быть дружными и стали каждый сам по себе строить свои домики и свою жизнь. Наверно они просто выросли из своей детской «поросячьей» дружбы, – думала Геля, задумчиво накручивая черный витой телефонный провод на палец.

Убедить Олю, что отчасти она тоже не права, Геля не смогла. Та просто не стала слушать, лишь обвинила ее, что вместо того, чтобы встать на ее сторону, она просто выгораживает своего Димку. Чтобы не поссориться в Олей, Геля прекратила попытки их помирить, потому, что очень боялась потерять кого-нибудь из них, они оба были ей очень дороги.

«Оль, ну пожалуйста», – умоляюще произнесла Геля, – «ты же видишь его иногда, ну расскажи хоть что-нибудь, а то он так редко звонит мне…».

«Ой, да что тут рассказывать…» – начала Оля, – «мы хоть и не общаемся больше, но я его действительно изредка вижу. Знаешь, в последнее время он очень изменился. Стал каким-то… странным. Диким. Носит свои отвратительные черные футболки с непонятными рисунками и надписями. А его компания?! Ты бы их видела?! Гадкие, страшные рожи. Да, что я тебе рассказываю, приедешь сама все увидишь».

Геля расстроено слушала, машинально рисуя карандашом кружочки и цветочки в блокноте, лежащим рядом с телефоном.

А Оленька продолжала: «Я конечно на него обижена, но когда-то я считала его своим другом. Поэтому немного за него переживаю. Мне бы не хотелось, чтобы с ним что-то случилось. Может, ты с ним поговоришь? Он тебя послушает, он всегда тебя слушает».

Она сделала паузу и возмущенно заявила «И вообще, что ты в нем нашла?! Не понимаю!» – задорно добавив, – «Между прочим, у Жени есть друг Иван, он видел тебя. Хочет познакомиться и постоянно у меня интересуется, когда ты приедешь».

«Это такой высокий, в очках?» – переспросила Геля.

«Ну да, он самый», – подтвердила Оля.

Геля хохотнула: «Ну, так передай, чтоб Иван брал чемодан и отправлялся в Магадан. Не хочу с ним знакомиться!»

Оленька засмеялась: «Геля, Геля, ты как всегда в своем репертуаре… Ладно, буду заканчивать, а то уже много наболтали. Ты главное дождись меня с моря!». Добавила напоследок: «А еще подумай насчет Ивана!» и положила трубку.

Геля тоже вернула трубку на рычаг. Немного постояла, написала карандашом в блокноте «Дима» и обвела сердечком. Затем испугавшись, что кто-нибудь увидит, вырвала страницу блокнота, разорвала ее на мелкие кусочки и сжала в кулаке.

«Жаль, что Оля уезжает», – думала она, – «Ну ладно, зато Таня остается, а главное скоро я увижу Диму и мы все каникулы будем вместе».

-5-

Через месяц Геля приехала к бабушке. Без Оленьки дома было непривычно тихо и немного скучно. Таня хоть и познакомила Гелю со своей компанией, но все равно это было немного не то, и Ангелина с нетерпением ждала возвращения любимой сестренки с Черного моря. Та несколько раз звонила, говорила, что скоро приедет и обещала привезти в подарок ракушки.

В один из дней Таня отправилась веселиться со своими друзьями на дачу. Чтобы Геля не кисла дома в одиночестве ее взяли с собой, а она попросила взять еще и Димку. Татьяна не возражала, заявив, что «чем больше народу, тем веселее».

Народу на даче действительно собралось много и по большей части это были Танины сокурсники с иняза. Весь день было весело и шумно. Таня со своей компанией отдыхала на «всю катушку»: громко играла музыка, жарились шашлыки, кто-то танцевал, кто-то обнимался в укромных уголках сада.

День медленно клонился к вечеру, но жара не спадала. Геля с Димой расположились на спиленном стволе старой засохшей яблони и наблюдали, как выплясывает Таня со своими подружками.

«Здесь очень шумно», – прокричал Дима в ухо Геле. «Музыка слишком громкая. Давай пойдем туда, где немного тише».

«А пойдем лучше на речку купаться!» – крикнула в ответ Геля, стараясь перекричать орущий магнитофон.

Дима кивнул и Геля убежала в дом переодеваться в купальник.

Уже спустя некоторое время они сидели на коричневом клетчатом пледе на берегу широкой, темной, чуть пахнущей болотом реки, и любовались, как большое пылающее солнце медленно уплывает за горизонт.

«Дим, пойдем, искупаемся, вода совсем теплая», – предложила Геля, снимая легкий сарафан на тонких лямках и оставаясь в темно-синем раздельном купальнике.

«Гель, иди одна. Я здесь посижу», – ответил Димка, одергивая на себе футболку.

«Ну как знаешь», – пожала она плечами. – «Хоть футболку свою сними, жарко ведь!»

«Кстати, а что у тебя на ней нарисовано?» – ткнула Геля пальцем в белый рисунок на черном фоне.

Дима оттянул на себе футболку и пояснил:

«Это», – он показал на шестиконечный крест, очерченный кругом, – «Громовник, знак Перуна, символ воинской храбрости, доблести и мужества. Древние славяне часто изображали его на своих шлемах, щитах и доспехах».

«Дима, а тебе не кажется, что уж слишком он похож на…» – и, снизив голос до шепота, она договорила, – «свастику».

Дима ухмыльнулся и возразил: «Свастика – это не что иное, как символ солнца, плодородия, благополучия. Она встречается в древней культуре многих народов мира. Это очень древний символ, негативное значение он принял только тогда, когда нацисты стали использовать его в виде своей официальной символики».

Геля нахмурила брови, и серьезно глядя на него, строго сказала: «Дима, мне не нравится твой интерес ко всему этому. Я не хочу, чтобы ты наделал глупости или влип в какие-нибудь неприятности. А еще эти твои новые друзья… я видела их, они меня пугают».

«Да брось, Геля», – махнул рукой Димка, – «они нормальные ребята, спортом занимаются».

«Я переживаю за тебя, как ты этого не понимаешь!» – тревожно произнесла Геля, – «Обещай мне, что прекратишь эти свои странные увлечения. Поклянись!»

Димка нежно щелкнул ее по носу.

«Иди, купайся», – улыбнулся он, – «Обещаю не увлекаться и клянусь, что все будет хорошо!»

Геля с укоризной посмотрела на него, покачала головой, поднялась с пледа и, оставив шлепанцы, медленно вошла в реку. Оттолкнувшись от дна ногами, с наслаждением погрузилась в прохладную воду и поплыла вдоль берега.

Димка невольно залюбовался стройной и гибкой фигуркой Гели. Он уже давно понял, что любит ее, любит всем сердцем. Что готов отдать все на свете, лишь бы она была с ним. Без нее, его жизнь потеряет всякий смысл. Он боялся даже представить, как он будет жить, если Геля вдруг отвернется от него. Да он дышать без нее не сможет! Она стала для него всем, стала неотъемлемой частью его жизни. И он обязательно все это ей скажет, он уже приготовил целую речь, долго репетировал и заучивал наизусть. Да, именно так: он возьмет ее за руку и скажет все, что чувствует. Геля поймет. Геля всегда его понимала, его никто и никогда не понимал так, как Геля. Он будет самым умным, самым смелым, самым сильным, он ничего никогда не будет бояться, он сделает все это ради нее…

«Ах, черт, Геля, что ты делаешь!» – вскрикнул от неожиданности Димка, чувствуя, как холодная вода затекает ему за шиворот.

«Если ты не идешь в реку, то река пришла к тебе сама», – засмеялась Геля, бросив на траву найденное на берегу детское пластмассовое ведерко, на дне которого еще оставалось немного прохладной речной воды.

«Теперь тебе точно придется снять футболку, она же совсем мокрая», – назидательно произнесла Ангелина и с хохотом начала тянуть футболку Димки вверх, стягивая ее через голову.

Димка упирался и пытался натянуть ее обратно. Наконец, Геле все же удалось снять футболку, она брезгливо отбросила ее и заявила: «Как же она мне не нравится!»

Но тут перевела взгляд на оголившийся торс своего друга и, не удержавшись, охнула, прижав к губам руку: «Боже, Дим, кто это тебя… за что?»

Вся спина и живот ее Димы, ее любимого Димки были покрыты синяками и багровыми разводами.

Слезы душили ее от жалости к дорогому человеку, а в душе клокотала ярость.

«Это он, скажи мне, это он? Отец?» – с дрожащим от злости голосом требовательно спросила Геля и не выдержав, расплакалась – «Я… я ненавижу его, он садист».

«Геля, милая моя, не плачь», – Дима привлек ее к себе и нежно начал гладить по мокрым волосам. – «Мне совсем не больно. Понимаешь, я не могу дать ему сдачи, он все-таки мой отец, я боюсь его покалечить, за это могут посадить в тюрьму. Ты же не хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму?»

«Нет», – всхлипнула Геля, уткнувшись в его плечо. – «Почему он так с тобой обращается?»

«Он не может простить мне смерть мамы», – с грустным вздохом сообщил ей Дима, – «Она умерла, когда я родился. В этом он винит меня».

«Дима», – подняла на него свои мокрые от слез глаза Геля, – «Почему ты его оправдываешь? Он больной человек, это ненормально обращаться так со своим собственным сыном!»

«Я не оправдываю», – пояснил Дима, – «Просто я другой. Я никогда не стану таким как он».

Он обхватил Гелино лицо двумя руками, наклонился, поцеловал в губы, затем обнял ее и сказал: «Слушай, я все придумал: скоро ты закончишь школу и приедешь поступать сюда, в Питер. Мы с тобой можем снять квартиру и жить вместе. Я буду получать стипендию и подрабатывать, мы справимся. Мы будем с тобою вместе Геля, понимаешь – вместе!»

«Я люблю тебя, Дим», – прошептала вдруг Геля, – «Еще от тебя так вкусно пахнет. Полынью».

«Что, что ты сказала?! Повтори еще раз!» – Димка был обескуражен внезапным признанием Гели.

«От тебя пахнет полынью и это … очень приятный и волнующий запах».

«Нет, не это, другое… Но… это я должен был первый сказать ЭТО, я даже приготовил целую речь», – сказал повеселевший Димка.

Геля легко оттолкнула его: «Ну, так говори!».