Читать книгу: «Императив», страница 2

Другие участники согласно закивали: каждая ступень, по которой проскользила змея, начинала светиться красным, так, что её путь оставлял за собой отчётливый след. Игроки устремились за указателем, и лестница в ответ не пришла в движение.

– Главное, не смотрите по сторонам, – вовремя обратил внимание Охотник.

Змейка вывела их к какой-то округлой площадке, которая на глазах начала трансформироваться в пещеру, сильно похожую на ту, в которую игроки вступили ещё в начале квеста.

– Мы что, близки к завершению? – с надеждой спросил Воин.

– Хочется верить, – откликнулся Охотник.

Игрок ничего не сказал, лишь кинул быстрый взгляд на проступившие на одной из стен пещеры высокие двери, слагавшие очередную и внушительную арку. Затем, нахмурившись, подобрал с пола обернувшуюся ожерельем змейку, о которой будто забыли, и убрал в карман.

– Остался последний раунд, – заметил он.

Ему не ответили; Воин осторожно опустил недвижную, но, к счастью, дышащую Целительницу на землю возле стены и, скомкав куртку своего спортивного костюма, подложил ей под голову.

– Я вернусь, – пообещал он девушке, прежде чем выпрямиться.

Разминавший шею Охотник бегло изучил содержимое своего инвентаря, его примеру последовал и Воин. Переглянувшись после проверки, игроки молча устремились к последней арке; за открытой дверью их встретила полная темнота, но участники квеста без страха вступили в её объятия. С гулким шумом закрылись двери, и тотчас вспыхнул голубым первый факел.

Игроки заворожённо проследили за тем, как один за другим зажигаются голубые огни. Проступили из мрака каменные стены величественного храма, недвижная статуя девушки с арфой и молчаливые фигуры в мантиях и скрывавших лица капюшонах, которые стояли вдоль стен настоящими стражами святилища. Заиграли голубоватые блики на сером камне плит на полу, и, вспыхнув в вышине белым сиянием, тусклой волной упал мягкий свет на каменное возвышение в центре огромного зала.

– Алтарь, – прошептал Охотник.

– Это храм Эрхенон, – подсказал Игрок так, будто не верил себе.

– Последнее убежище Линэд, – вспомнив, подхватил Охотник.

Воина храм не впечатлил.

– Кто это такая?

– Ты не читал бэкграунда, что ли? – удивился Охотник.

Воин только скривился, и он пояснил:

– Это похищенная жрица, заточённая в Эрхенон. Адепты, – он кивком указал на фигуры в мантиях, – охраняют её сон и это святилище. Согласно легенде, – продолжил он, – Линэд насылает проклятие на всякого, кто входит в храм без разрешения… Но раз Игра нас впустила, всё в порядке, – успокоил он лидера.

Словно услышав его слова, внезапно ожили стражи храма. Со звоном вытащив невидные до этого мечи, они молчаливыми бесшумными тенями двинулись на игроков.

– В порядке?! – съязвил Воин, оглядывая адептов, и инстинктивно вытащил из инвентаря свой меч.

Противников было слишком много, так что, отчаянно сражавшиеся со стражами храма, игроки поначалу и не вспоминали о том, чтобы разгадать тайну последнего раунда. Наконец Охотник выкрикнул, отразив очередную атаку:

– Они теснят нас к центру!

– Да ясен пень, гонят на алтарь! – зло ответил Воин, изловчившись и снося голову адепта сокрушительным ударом.

К его потрясению, страж храма не застыл голограммой, как другие мобы в схватках, а рухнул на колени. Голова его – вполне осязаемая – покатилась по плитке. Воин почувствовал, что его тошнит.

– Живой, что ли?.. – вырвалось у него.

Ещё один противник отвлёк его внимание новой атакой. После четверти часа изнуряющей схватки с несколькими адептами он без сил выдохнул:

– Чёрт возьми, их даже задеть не получается…

Короткий взгляд в сторону других участников выхватил раненого Охотника, который сражался из последних сил с безвольно болтавшейся вдоль тела левой рукой, и сплошь покрытого ранами Игрока. Юноша стоял на одном колене и с трудом удерживал меч в руке, блокируя атаку адепта. Завидя клинок, занесённый над головой Игрока, Воин без раздумий бросился к юноше и успел остановить удар меча. После которого все стражи внезапно прекратили атаку и начали отступать назад.

– Чего это они? – в недоумении огляделся Воин.

Адепты тем временем окружили игроков и застыли, выставив вперёд свои мечи. Послышался скрип, медленно отворились двери в храм, и, хромая, подошёл к Воину Охотник, прохрипевший:

– Мы все в пределах круга… Посмотри на пол.

Воин оглядел светившуюся голубой полоской окружность на полу, перевёл взгляд на Игрока, которому Охотник подал руку с участливым:

– Ты как, приятель?

– Держусь… спасибо, – слабо ответил юноша.

– Как думаете, они нас выпустят? – неуверенно спросил Воин, поглядев на открывшиеся двери.

– Сомневаюсь, – невесело усмехнулся Охотник. – Думаю, они атакуют, если мы выйдем за пределы круга.

– И что нам теперь делать? – в голосе Воина слышалось раздражение. – Ожерелье мы нашли, но отдать этой Линэд – или как её там – не можем, – он кивнул на статую. – Если я не ошибаюсь, жрица – вон та девица с арфой, а она за пределами круга. Попытаемся к ней приблизиться – стражи нас точно убьют.

Охотник нахмурился после его слов, юноша же без сил присел на край алтаря и глухо промолвил:

– Не убьют, если один останется на алтаре. Равноценный обмен, – напомнил он. – Это последняя жертва квеста.

– Не мели чепуху, – посоветовал ему Воин.

– Я останусь, – с трудом выговорил Игрок: кровь сочилась по его лицу, груди и рукам, и держался он из последних сил. – Отдайте Линэд то, что ей нужно, и завершите квест.

Юноша опустил голову, оперевшись рукой о край алтаря. Взгляд его скользнул к тонким желобкам на каменном ложе. Игрок прищурился, и сердце его нехорошо сжалось от догадки…

– Кажется, они запустили обратный отсчёт, – послышался голос Охотника.

Юноша вскинул взгляд, оглядел край круга, вдоль которого на равном расстоянии друг от друга голубыми огоньками загорелось яркое пламя.

– Они гаснут один за другим каждый десять секунд, – последив за пламенем, заметил Охотник.

– И что будет, если потухнет последний? – спросил Воин так, будто знал ответ, но не хотел его слышать.

– Нас прирежут, – нервно усмехнулся Охотник.

Юноша вытащил из кармана ожерелье и протянул ему с твёрдым:

– Отдай его Линэд. И уходите отсюда… Целительницу нужно доставить в больницу, она ещё жива, – напомнил он.

Охотник поколебался было, но неумолимо потух ещё один огонёк, и он решительно зашагал к статуе девушки. Воин проследил за ним в волнении, оглядел адептов, никто из которых не шелохнулся, когда один игрок покинул жертвенный круг. Сдержав радостную улыбку, Воин поспешил вслед за Охотником – им двигали любопытство и желание скорее всё закончить, – Игрок же без сил сполз на пол и прислонился к алтарю. Крик Воина его не удивил:

– Она не реагирует! Эй, мы тебе ожерелье принесли! – разозлился лидер.

Губы Игрока искривила грустная усмешка. Он всё понял. Заметил, как сузился выход, когда Воин и Охотники отошли от алтаря. Только сказать об этом другим участникам квеста у него не было сил. Игроки и кричали, и подносили ожерелье к лицу жрицы, даже пытались потрясти за плечо – статуя не шевелилась.

– Может, мы что-то напутали? – поспешил обратно к алтарю Охотник. – Эй, ты как? Выглядишь паршиво, – с сочувствием протянул он, окинув юношу взглядом.

Игрок сглотнул и, собравшись с силами, попросил:

– Уходите… Когда время истечёт, адепты нападут снова и убьют… Это штраф за то, что не выполнили квест, – добавил он.

– Что мы делаем не так? – голос Охотника сел от отчаяния, он лихорадочно размышлял.

Тем временем, вспыхнув, погас ещё один огонёк. Юноша закрыл глаза с полным боли:

– Я не знаю… Нужно уходить. Бегите, пока есть время…

– Без тебя мы не уйдём! – гаркнул Воин, подходя ближе.

Улыбка Игрока напугала и его и Охотника:

– Двери немного закрылись, когда вы вышли из круга… Если я отойду от алтаря, они закроются окончательно… и никто не сможет спастись, – пояснил он.

– Мы тебя тут не оставим, – затряс головой Охотник, в сердцах кинув ожерелье на алтарь.

Юноша не ответил. Ровно горели три последних огонька, и он знал, что ему не нужно ничего говорить. Бег времени был лучшим аргументом, чем любые слова.

– Не уйдём – ведь девушка может и умереть, – наконец нерешительно заметил Воин.

– Предлагаешь просто оставить его… – запальчиво начал было Охотник и смолк, когда ладонь его обхватили липкие от крови пальцы.

– Им нужна жертва, – напомнил Игрок. – Иначе вы не спасётесь.

Охотник замер, колеблясь, но тут погас предпоследний огонёк. Раздумывать больше игроки не стали. Юноша с горечью прислушался к удаляющимся шагам, скрипу дверей, которые закрылись после их ухода. В храме воцарилась испуганная тишина, когда он остался в его стенах совсем один. Исчез, обернувшись сизой дымкой, последний огонёк. И Игрок призвал свой меч, понимая, что исход его последнего поединка предрешён.

Он никогда не был искусным воином, никогда не сражался так, словно меч был продолжением его руки. Он умел лишь находить лёгкие выходы и быстро решать задачи, что и помогло ему дойти до последнего квеста. Оттого сейчас, когда адепты окружили его со всех сторон, он, еле успевая отразить атаку одного, пропускал секущие удары других. На теле его снова и снова появлялись новые раны, сочилась по одежде кровь, утекали, казалось, вместе с ней его силы. В какое-то мгновение юноша упал на колени, дрожа от боли. Мощный удар адепта впечатал его в каменное возвышение, так что он с глухим стоном сполз по плитам на каменный пол. Два стража подхватили его под руки и швырнули на алтарь, и Игрок без сил обмяк на каменном ложе, слыша только, как, наполняя желобки, тихо стекает и капает на холодный камень его тёплая кровь.

Он не знал, сколько прошло времени перед тем, как лица его еле ощутимым порывом коснулся прохладный воздух. В безмолвии нежной невесомой струйкой потянулись хрупкие переливы арфы, мелодия то стихала, то снова разбивала тишину, успокаивала и будила. Послышались мягкие шаги: кто-то ступал босыми ногами по плитам, приближаясь к алтарю. Юноша с трудом разлепил веки и заметил, что огонь в факелах стал багрово-красным. Свет, густой и яркий, как гранатовый цвет, заливал храм. По губам Игрока вновь пробежала знающая усмешка. Он понял, что алтарь насытился кровью – именно после этого, как он догадался раньше, должна была пробудиться похищенная жрица.

Восхитительно-прекрасная девушка, что казалась дивным видением, склонилась над ним и обняла тёплыми ладонями его лицо. В глазах её светились боль и сочувствие, бледный лик был печален, в белоснежных же одеждах, с наброшенным на чёрные волосы тончайшей работы алым платком она выглядела ангелом, который пришёл, чтобы унять страдания… Юноша слабо улыбнулся и чуть слышно выговорил:

– Вот… мы и встретились… Линэд…

– Ты принёс моё ожерелье?

Нежный голос девушки был настоящей усладой для слуха. Игроку понадобилась вся его воля, чтобы нащупать лежавшее рядом ожерелье и протянуть его жрице. Линэд приняла подарок и выпрямилась, глядя на украшение так, словно ждала очень долго. Затем взглянула на юношу с ласковым:

– Скажи мне, каково твоё желание… Мастер.

Глаза юноши горели болью. Он чувствовал, как начали холодеть руки и ноги, острыми спазмами пульсировали глубокие раны, с надрывом билось сердце в груди. Видением перед глазами пронёсся весь путь, что он сделал, чтобы попасть сюда, в Сердце Цитадели, в храм Эрхенон, чтобы отдать Линэд утерянное ожерелье и исполнить своё желание в награду за то, что вернул жрице то, что было ей дорого… Потому он усилием воли собрал все свои силы, чтобы признаться:

– Я хочу… чтобы из-за Игры… больше… никто не умирал.

Взгляд жрицы не изменился после его просьбы: она продолжала глядеть с тем же сочувствием, которое обещало прогнать боль. Затем мягко промолвила:

– Твоё желание будет исполнено, Мастер.

Юноша выдохнул с облегчением и едва не потерял сознание, но шокировавшей его неожиданностью ожерелье в руке Линэд ожило, обернулось змейкой, затем – белоснежным рогом, и после – ритуальным кинжалом с гранатовой рукоятью. Мастер не успел ничего понять, лишь в ужасе проследил за тем, как девушка поднимает руку… Грудь его пронзило холодным лезвием, по храму разнёсся его пронзительный крик, и, безвольно обмякнув на алтаре, юноша уронил голову, уже не чувствуя крови, тёмными потёками побежавшей по его подбородку. Остекленевшие глаза его больше не видели багрового пламени.

Глава 1

Воздух был холодным. Тишина – мёртвой. Всякая поверхность в зале заседаний – идеально-ровной.

Яркий белый свет заливал чёрные, как смоль, стены и гладкий пол, совершенно бесшумно работали процессоры в нишах, округлой волной тянулся перед рядами скамей тонкий, как бумага, экран. Смотревшие видеоотчёт участники собрания – похожие друг на друга одинаковой тёмно-синей одеждой и выражениями лиц – хранили молчание, которое не тревожил и случайный вздох. Безмолвие было столь глубоким, что зал и все, кто в нём находился, казались застывшей мгновение назад картиной.

Никто не двигался. Никто ничего не говорил. Но больше десятка глаз было устремлено на экран, и в них читалось безупречное внимание. Будто единственной задачей присяжных, от которой ничто не могло отвлечь, было лишь смотреть запись.

– Модуль RCS21b, дайте комментарий по записи, – повелел наконец голос судьи.

Он сидел во главе стола – отличаясь от остальных участников собрания только красной лентой, наброшенной на плечо. Стоявший перед ним обвиняемый послушно прокомментировал:

– Я пропустил задержанную 40.31 и капитана Блэйда Веласкеса через двери 11s.

– Ваша задача, Модуль RCS21b, – бесцветным голосом начал в ответ судья, – это охранять выход и не пропускать наружу заключённых. Назовите причину нарушения приказа, – потребовал он.

Модуль RCS21b хранил молчание несколько мгновений. Затем ровным тоном проговорил:

– Причина не выявлена.

– Назовите причину нарушения приказа, – повторил судья: в голосе его не было ни раздражения, ни возмущения.

Обвиняемый снова помолчал, прежде чем сказать всё то же:

– Причина не выявлена.

Теперь около минуты молчал судья. Присяжные не переглядывались, просто смотрели на экран. От которого их отвлекло короткое:

– Модуль RCS21b, сделайте заявление.

– Беглецы смогли беспрепятственно выйти из зоны заключения, – глядя перед собой, сразу ответил обвиняемый. – Я признаю вину.

– Присяжные могут удалиться для совещания, – перевёл взгляд на участников собрания судья.

Присяжные послушно вышли и вернулись спустя двенадцать минут. Судья изучил их отчёт одним взглядом и без промедления огласил приговор:

– Суд считает Модуль RCS21b виновным в нарушении приказа, содействии побегу федеральных преступников и государственной измене. Обвиняемый будет отправлен в центр диагностики для выявления нарушения в работе процессора, после чего передан в центр утилизации для демонтажа. Модуль RCS21b приговаривается к завершению системного цикла.

Стоявший перед судьёй обвиняемый застыл после этих слов, выпрямившись и выровняв руки по бокам. В глазах его на миг появился голубоватый проблеск, затем они странно потухли. Судья поглядел на его лицо мгновение, затем кивнул. Будто ждавшие только этого, встали со своих мест и потянулись к выходу ровными строями присяжные.

Наблюдавший за действом с экрана своего компьютера Эн Джи поставил запись на паузу.

– Чёрт возьми, я когда-нибудь привыкну к тому, насколько идеально они следуют указаниям? – скривившись, выпалил он и, подняв руки, с наслаждением потянулся, лихо отъезжая от экрана компьютера на стуле. – Аж тошнит от их безупречности, – проворчал он и посмотрел на стоявшего у компьютерного стола мужчину. – Скажи же, Эм Си?

Тот слабо улыбнулся и кивнул с тихим:

– Это алгоритм, Эн Джи.

Два дня назад

Утро встретило капитана Блэйда Веласкеса проливным дождём. От блестящего чёрного мобиля до главного входа в здание Цитадели нужно было пройти немного, но противные холодные капли падали на каменные плиты настоящим потоком, так что капитан вздохнул и поднял воротник своего кожаного плаща, прежде чем вынырнуть из салона и быстрым шагом подняться по ступеням. В парадном вестибюле он без промедления сбросил плащ и не глядя протянул его одному из гардеробщиков. Хорошо выполнявший свою работу сотрудник удалился, не сказав ни слова.

Работники Цитадели говорили только по делу, в стенах здания никогда не произносили лишних слов, оттого в вестибюле было тихо и спокойно несмотря на то, что через парадные двери входили и входили сотрудники. В оглушительной тишине не слышалось даже шагов, лишь медленно, с пружинистым скрипучим тиканьем отсчитывала секунды стрелка исполинских часов.

Блэйд поднял голову и на долгое мгновение замер, погрузившись в созерцание кованых стрелок из чёрного железа и циферблата, в прозрачном полотне которого можно было различить шлейф золотистых песчинок и осколки обсидиана. Этот ритуал, которому он уделял несколько секунд неизменно каждый день, был единственным бесполезным занятием в его жизни. Но часы притягивали взгляд капитана, пусть он никогда и не задумывался над причиной их очарования. Висевшие ровно посередине холла без опоры или подвеса, они держались на одном магнитном поле, противопоставленном гравитационному, и недвижно взирали на работников сверху вниз.

В свой кабинет Блэйд Веласкес прошёл уверенным шагом, отметив присутствие ассистента, уже погружённого в работу. Просторная комната, стены которой были выложены песчаным мрамором, встретила капитана тишиной и миганием зелёных и красных датчиков. Застыла фоном экрана, что занимал целую стену, пурпурная бабочка на юном побеге белого лотоса, свисали с потолка золотыми цилиндрами спавшие в дневное время строгие светильники. Привычно проверив технику, капитан расположился за своим столом и подключил к компьютеру карты памяти, которые принёс расторопный помощник. Изучавшего содержимое флешек его отвлёк голос ассистента:

– Модуль Al300d.

– Цель визита? – обронил Блэйд, не отводя взгляда от экрана.

– Отчёт о деле 40.31.

– Вход разрешён, – решил капитан.

Одетый в тёмно-синюю униформу сотрудник вошёл в кабинет и остановился в семи шагах от стола. Листая страницы электронного досье, капитан рассеянно велел:

– Начать отчёт.

– Протокол допроса задержанной 40.31, – ровным голосом начал Модуль Al300d, лаская слух прекрасной дикцией и точными паузами между словами. – Имя: Рэна Буредо. Дата рождения…

– Пропустить личные данные, – отмахнулся Блэйд. – Итоги допроса?

– Допрос не дал результата, – тем же тоном ответил Модуль Al300d.

Капитан нахмурился.

– Вы не добились от неё ответов… – сорвалось с его губ тихое.

Поразмыслив, он кивнул своим выводам и отпустил сотрудника коротким:

– Завершить отчёт, Модуль Al300d.

Оставив своему ассистенту несколько поручений, Блэйд Веласкес спустился на самый нижний уровень Цитадели, где располагались казематы. Лаконичное убранство просторных коридоров едва ли цепляло взор светлосерым камнем стен и голубоватых сиянием светильников, разбавляли монотонную гамму интерьера разве что тонкие экраны в нишах, которые показывали то показатели температуры и давления, то экономические данные различных катастасов, то курс «Лотоса» – дрейфовавшей в атмосфере Земли гигантской платформы, на которой и находилось здание Цитадели.

Ни называть цель визита, ни показывать личную карту капитану не потребовалось: работники каземата знали его хорошо. Блэйд вошёл в узкую камеру, которая не казалось таковой из-за яркого света и ослепительно-белых, безупречно-гладких стен, окинул взглядом заключённую и, подхватив стоявший у стены железный стул, присел напротив. Пристёгнутая к хромированному креслу белыми ремнями девушка подняла измученный взгляд. Глаза её были красными от полопавшихся сосудов, к тому же сильный свет заставлял её беспрестанно щуриться. Зажмурившись, будто от головной боли, заключённая тихо проговорила:

– Что, биотроники не эффективны, когда нужно выбить из человека информацию? Решили самолично меня допросить… Можете представиться? – вдруг попросила она.

Ответил Блэйд машинально:

– Капитан Блэйд Веласкес.

– Я Рэна, очень приятно, – слабо улыбнулась девушка. И утомлённо попросила: – А мы можем обойтись без пыток? Я…

– Я здесь не для этого, – спокойно проговорил капитан. – Пытки – всего лишь часть регламента, – пояснил он зачем-то.

– Спасибо, я запомню, – усмехнулась Рэна.

Блэйд нахмурился, различив в её голосе иронию. К ощущениям он прислушался интуитивно, но не расслышал в эмоциональном фоне Рэны ни отчаяния, ни страха, ни ненависти. Девушкой владела сосредоточенность, более того, капитан мог с уверенностью сказать, что её обрадовал его визит.

– Знаете, я только сегодня поняла, – вдруг сказала Рэна как-то печально.

Она помолчала. Блэйд сузил глаза, скрывая заинтересованность.

– Меня учили, что просить биотроников о чём-то бесполезно, – призналась девушка. – Они всегда следуют алгоритму…

«Не всегда», – пронеслось в мыслях капитана, который вспомнил разговор с генералом Ортегой накануне. Рэна продолжила:

– Самый страшный палач – бесчувственный палач, потому что он равнодушен к твоей боли… Оказывается, существуют экзекуторы хуже садистов, – с горькой усмешкой закончила она.

Блэйд отвёл взгляд. От слов заключённой он почувствовал, как что-то будто резануло в груди. Он знал, что следовавшие приказу работники, которые допрашивали Рэну до его прихода, остались глухи к её крикам. Биотроники линии «Эрейзер» – единственные среди антропоморфных компьютеров, которые не повторяли человеческий облик, оставаясь белоснежными фигурами с красными датчиками вместо глаз, – выполняли в Цитадели только функцию дознавателей, прибегающих к пыткам током сразу, если допрашиваемый не отвечал на вопрос. Девушка была права: биотроники неукоснительно следовали своему алгоритму. Собственно, протест или отклонение от алгоритма в их процессор были попросту не вложены.

– Все знают, что ждёт тех, кто пересекает границу, – совладав с неуместными эмоциями, сухо напомнил капитан. – Вы нарушили закон, выйдя за пределы своего катастаса…

– Кажется, вы расстроены, – перебила его Рэна, внимательно оглядывавшая его фигуру вот уже минуту. – Волосы влажные… Вы попали под дождь, – заключила она и с любопытством спросила: – Вы не любите дождь?

Блэйд моргнул. Ответ пришёл к нему за два мгновения: он всегда соображал очень быстро. Отнёс вопрос заключённой к категории неуместных, которые регламент предписывал игнорировать. Но даже в этой скоростной воронке выводов не смог не задержаться на мысли: здесь, в стенах Цитадели, его впервые спросили, что он любит, а что – нет.

– С нарушителями границ обычно разбираются без допроса, – начал капитан, – но ваш случай отличен. У нас есть доказательства тому, что вы являетесь частью преступной организации «Ликорис»…

Блэйд осёкся. Будь он способен признать, что его кто-то может шокировать, он бы это признал, но ранее этого никому не удавалось. Сейчас же Рэна поразила его не только внезапно потеплевшим взглядом, но и непосредственным:

– Вам нравится моя татуировка?

Капитан машинально скосил взгляд, выхватив тёмно-красный силуэт ликориса, видневшийся на внутренней стороне запястья девушки. Улика, однозначно доказывавшая, что Рэна – одна из тех, кто борется с Системой.

– В-вы… – Блэйд быстро совладал с эмоциями и ровно спросил: – Вы не знаете, что ждёт вас как преступницу?

– Казнь через кардиоплегию? – уточнила девушка и цинично усмехнулась: – Милосердие Системы к преступникам зашкаливает… Вообще-то я хорошо знаю, что меня ждёт, – рассказала она почти безмятежно. – Те, кто нарушает закон, обычно знакомы с ним лучше всех.

Блэйд потупился: его беседа с девушкой уже давно вышла за рамки регламента, и он напрягал мысль, что продолжить разговор и при этом не нарушить предписаний. Поразмыслив секунду-две, он снова начал:

– Я советую вам рассказать то, что вы знаете об организации «Ликорис». Всё, что вам известно и что поспособствует скорейшей поимке остальных её участников, – пояснил капитан.

Девушка, которая слушала его не то внимательно, не то снисходительно, тихо спросила:

– В обмен на что?

– Ваши мучения прекратятся, – тотчас ответил Блэйд.

– То есть никакой пощады, – уточнила Рэна: она не спрашивала. – Я просто ускорю момент смерти… Дохлая сделка, капитан, – резюмировала она с улыбкой, которая окончательно обезоружила Блэйда.

– Система не заключает сделок с преступниками, – вернул он без раздражения.

– Система – это свалка машин, мнящих себя людьми, – эти слова девушки прозвучали на удивление жёстко. – А вы человек, капитан Блэйд Веласкес, так же, как и я.

Капитан не ответил. Как в перегруженном компьютере, его мозг выдал: «Нет ответа». Откинувшись на жёсткую спинку железного стула, Блэйд целую минуту разглядывал девушку – без мыслей, без попыток решить, как её переубедить.

В этой белой комнате, из-за яркого света бледная кожа её казалась тонкой и прозрачной, капитан различал даже сетку синих вен там, где шея переходила в подбородок возле левого уха. Мягкие короткие волосы её – густые, волнистые, цвета горького шоколада – едва ли доходили до плеч, глаза из-за густых длинных ресниц казались чёрными, как насыщенный кофе. Черты лица были тонкими, правильными, губы, даже искусанные, напоминали нежные цветочные лепестки. Чёрный топ открывал гибкие стройные руки, джинсовые брюки выглядели слишком большими и широкими для такой тонкой фигуры, босые ступни были маленькими, даже изящными. Блэйд равнодушно отметил, что Рэна по-настоящему красива. Тем несуразнее было называть её заключённой или преступницей – такие, как она, обычно не сталкивались с изнанкой жизни.

В памяти капитана пробудились все случаи нарушения закона, которые он вёл самолично, он без труда вспомнил всех преступников, которых отправил на казнь, следуя однозначному и ясному, как утреннее небо, регламенту. Так что слова его стали просто озвученной мыслью, промелькнувшей в сознании так же быстро, как остальные:

– Я вас не понимаю. Каждого, кого арестовали по той же причине, то и вас. Создаётся впечатление, что биотроники более разумны, чем люди, – признался капитан с ядовитой иронией. – Система обеспечила вас всем: прекрасными домами, пищей, одеждой. Вам не нужно работать, не нужно переживать о завтрашнем дне. Развиваются искусство, технологии, на планете давно решили все экологические проблемы, так что вы живёте в чистом мире, имея доступ ко всему, что только может пожелать человек… Почему вы так рвётесь наружу? Ради власти? Свободы, которую у вас никто не отнимал? Дерзости нарушить закон? – предполагал Блэйд, и недоумение его было искренним. – Неужели вы не видите, насколько глупо сопротивление? Ведь, подумайте, вы боретесь не с угнетением, а с процветанием…

– Ты когда-нибудь бывал внизу? – прервала его Рэна.

– Я там вырос. На работу в Цитадель меня приняли десять лет назад, – сразу ответил Блэйд.

– Почему?

– Почему что?

– Почему ты решил отправиться на высший уровень? Жизнь внизу не устраивала?

– Это личное, – ушёл от ответа Блэйд.

Рэна поглядела на него несколько секунд. Он чувствовал, что ей есть, что сказать. И почти не удивился, когда она предложила:

– Хочешь, я помогу тебе понять?

– Как?

– Давай спустимся вниз – и я покажу тебе мир.

– Исключено, – разозлился капитан.

Девушка пожала плечами:

– Как хочешь.

– Как ты себе это представляешь? – сдержанно спросил Блэйд: его внезапно укололо предчувствие, что он упускает что-то в их беседе. – Нас сразу поймают.

– Не поймают, если обойдём алгоритм.

Капитан прищурился: неожиданное объяснение вновь вернуло его мыслями во вчерашний разговор с начальником. Он отвёл взгляд, размышляя, взвешивая. И услышал тихое:

– А ведь тебе здесь совсем не нравится.

Блэйд вскинул голову, глаза его потемнели. Рэна была близка к правде – он не выбирал путь к Цитадели. Только говорить ей правду он не собирался ни сейчас, ни потом.

– Это тебя не касается, – поднимаясь на ноги, выговорил капитан. – Ты всего лишь преступница, которую казнят сегодня или завтра.

Слова его отделяли друг от друга маленькие, почти незаметные паузы, но они были. Потому что его захлестнули чёрные воспоминания, которые доселе он хранил в надёжном, плотно закрытом, непроницаемом отсеке сознания. Резко развернувшись, Блэйд направился к двери, и его неприятно удивило необъяснимое желание услышать зов, который бы его остановил.

Неозвученное, едва ли осознанное им самим желание, однако, исполнилось. Рэна позвала его мягким:

– Блэйд, постой!

Капитан оглянулся. И девушка слабо улыбнулась:

– Даже если мы видимся в последний раз, мне было приятно с тобой поговорить. Во всяком случае, ты не машина, – с лёгкой усмешкой добавила она.

Блэйда почему-то кольнуло от её откровенности. Не сказав ни слова, он просто вышел.

Отдав приказ отправить заключённую в карцер, капитан поднялся в свой кабинет. Его веления не обсуждались, да и биотроники, охранявшие каземат, были не в состоянии даже задуматься над мотивами капитана: в процессор, управлявший их поведением, размышления о психологии не были заложены, они просто подчинялись и выполняли поручения, строго следуя регламенту. Идеальные работники.

Поздно ночью Блэйд Веласкес сидел в тиши своего кабинета перед потухшим экраном и размышлял. Раздумья, принятие важных решение, поиск ответов были его работой больше, чем задержание преступников или выполнение тайных миссий. Он уже несколько лет возглавлял один из отрядов Сети, которые выполняли строго засекреченные поручения руководства Цитадели. Порой через посредников получал задания от самого Архитектора, создавшего Систему. Капитан не испытывал особенного удовольствия от своей работы, он просто делал то, что мог, и делал это лучше всех. Система считала его хорошим работником, генерал Ортега поручал самые ответственные миссии – что было равнозначно признанию.

Разговор с генералом Блэйд и вспоминал ныне, пытаясь решить, какой выбор будет самым верным: отправить на казнь преступницу, которой он только отсрочил исполнение приговора, или последовать её совету. И приблизиться к разгадке того, что уже много лет было головной болью Сети.

– Он среди них, это можно сказать наверняка, он в «Ликорисе», – приходили на память убеждённые слова начальника. – Тот, кто нам нужен.

«Тот, кто нужен» управлял биотрониками. Это было немыслимо, ни один закон не мог объяснить этой способности, но она была: воля подчинять заложенный в биотроников процессор и побуждать их выполнять приказы. Та, что в узких кругах агентов Сети называлась «Императив».

Блэйд не мог сказать наверняка, сможет ли найти носителя уникальной способности среди тех, кто воспротивился порядку. Но он понимал, что должен узнать. Это толкало его принять предложение Рэны. И стать беглецом, которого в любой момент могут убить без суда и следствия.