Читать книгу: «Живи счастливо», страница 2

Не все шло гладко. Тем более описывать как я тыкала людям в их слабости совсем не хочется, но…

–А не фиг свои телефоны в анкетах писать, тогда и названивать не будут-скажу я Л.В. Он признается-Верно. Расскажет о своей даче, где сосед на ее участке соорудит баньку. Какой-то хмырь отжал, и он не фига не делает? -думаю я. По разговору понимаю, что как мои родители тащит свой хлам с квартиры на дачу. Так я скоро разочаруюсь- нимб на нем начал тускнеть. Весь хлам на дачу- говорю ему качая головой? Вот и моя половина мне так же говорит-отвечает он. Он что человек? Не робот? Ошибся и признался? Мои родители не в жизнь не признаются, а только меня обвинять начинают и тыкать носом в мои ошибки. Нимб стал светить сильнее.

Многое конечно я не записала в дневнике, а мозг не дает вспомнить. Но есть запись:

На протяжении месяца, что я лежала, я все время чувствовала тревогу. Для нее поводы были и нет. Ребенок мой все болел, у меня многое болело. При этом я чувствовала себя в опасности, как будто передо мной тигр или пропасть. Я ходила и тряслась, временами это чувство отпускало меня. Отпускало, когда я была чем-то занята или при беседах с Л.В. Оставшиеся дни моего там пребывания, я уже не чувствовала такой сильной тревоги и мои симптомы некоторые то проходили, то появлялись. Я уже могла спать лёжа, а не полусидя, носоглотка уже приходила в норму. Я успокаивалась. Но звоня родителям, общаясь с Костей я вновь ощущала ту тревогу, то отчаянье и требовалось иногда несколько дней, чтоб восстановиться и воспоминания об этих звонках меня оставили.

Я была не готова вернуться домой, к родителям. Но вот с мужем, с Пашей я хотела улучшать отношения для нас обоих. Я очень переживала, что Косте так и не сделали отметки в наших паспортах и в его свидетельстве, чтоб Костя смог поехать с нами на море. В конце концов вся эта поездка планировалась для меня и Кости, чтоб соленая вода и солнце укрепили наши иммунитеты. Но родители, видимо, очень боялись отпускать моего ребенка со мной и не сделали отметок. Мы решили поменять билеты.

Близится моя выписка. Л.В. выписывает мне таблеток на 3 месяца. Он понял, что я невербально не согласилась. Сказал, что растение или овощ из меня не собирается делать. «Пусть вылезет и негативное, может это лучше и люди потянутся. Нужно больше доверять людям» -произносит он.

Несмотря на то, что утром мне Л.В. сказал, что таблетки только местами поменяет, уже вечером мне дали новую целую таблетку. Это меня сильно расстроило, а ведь только вчера говорили о доверии. Ночью меня начали мучать воспоминания о драках, чтоб успокоиться, я ушла гулять и в своем закоулке поколошматила стену ногами. Вымылась и долго смотрела на озеро. Тут я могу себе позволить гулять и делать, что хочется хотя бы вечерами и нет забот, одна забота борьба с накатывающей тревогой от звонков или воспоминаний о доме.

Вот и месяц моего пребывания тут прошел. Разве можно так долго пребывать в терапевтической клинике, когда физически у тебя ничего не сломано и не очень-то и болит? Я стараюсь изо всех сил, чтоб скорее быть с сыном. На рисовании осознаю, что болезнь мне дает заботу, внимание, общение, поддержку (все звонят и спрашивают, как у меня дела). Но за это приходиться платить: физическими болями, плохим сном, мое окружение страдает, нет самореализации, меньше денег, трата времени и здоровья.

С Т.Н. поговорило о компах она немного разбирается и говорит, что проще снести весь windows и установить заново с 10 моими «положительными качествами». Говорили о сестре, брате, о том, что особой привязанности к ним я не испытываю. Моя сестра Нина не дружит с головой, лечилась в клинике совсем другого профиля. К несчастью, наша мать отправляла Нину в это заведение, когда было уже поздно. Моя мама познакомилась с женщиной, дочка которой поступила в эту клинику вместе с Ниной. Через пару недель новая знакомая моей матери сообщила, что ее дочка в клинике покончила с собой. Это стал первый и последний раз, когда моя мать отдала лечиться Нину. Всю жизнь Нина была скромной, тихой, забитой. Жить после возвращения Нины из лечебницы было очень сложно. У сестры были приступы ярости. Я, будучи тогда подростком очень боялась, что однажды приступы Нины приведут к смерти матери. Мне хотелось защитить мать. Видимо отчасти поэтому я пойду учиться психологии.

И лежа у Л.В. и еще несколько лет после мне не будет давать пока вопрос как может психолог, который пусть знает ее только в теории до такого дойти? Наверное, я ничего не понимаю в жизни, ничего не стою, раз не могу помочь сама себе. Этот якорь будет тянуть меня на дно снова и снова, подтверждая слова родителей. А уж родители мне не раз говорили и скажут какой я херовый психолог и что психолог бы сам себя вылечил.

Помогал ли мне этот якорь? Нет, этот груз отнимал то небольшое количество сил, что могли бы уже тогда улучшить мою жизнь. Вот и так и нам для того, чтобы найти то, что похоронено под грудой ненужных отношений, дел, убеждений, потребностей нам навязанных нам нужно убрать лишнее.

24.06.2011 Вернемся в мои 27 лет, в СОТу. Решила снять наконец-то эту папиллому, что образовалась у меня от этого невроза. На арт-группе подарила Кате Чупа-чупс. Тема: что я хочу оставить, а что взять с собой, а что подарить. Я оставляю отношения с друзьями, с семьей и самореализацию в любимой работе и быть собой и открыто выражать свои чувства. Быть сильной и покорять вершины, пусть даже трудные, долгие и холодные с применением куртки (куртка у меня внимание, любовь, забота). Сегодня я так же осознаю, что не могу выражать свои положительные качества. Мне хотелось помочь Валерии понять, что она слишком озабочена мужиками. Но сказать я ей этого не могла, а тихо подсмеивалась и только подарила ей танк с цветочками. Она так прет, но при этом ранимая и добрая. Хотела подарить Кате еще корону, сказать, что восхищаюсь проведённой работой, но не смогла. Ну хоть конфетой выразила свои чувства.

С Т.Н. писали мои положительные качества: креативность, логичность, веселость, искренность, доброжелательность, усидчивость, энергичность-активность, альтруизм, интеллектуальность, верность и мама. Спрашивала один ли муж у меня. А я у него? И я у него одна, и он у меня один, кому мы еще нужны, только друг другу. Только камень преткновения- его работа. Его никогда нет дома. Я на протяжении стольких лет боялась за него, приключения вечно находят его или он их. Видимо поэтому он и стал милиционером. А потом устала за него бояться. Пришел и хорошо. На музыкотерапии я представляла мужа и мне не хотелось его отпускать. Когда он уплыл мне стало очень грустно, а я осталась на уменьшавшейся полянке.

С утра встала вся расстроенная. Хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел и обнял. Позвонила Паше сказала, как я скучаю. Немного пожалел Витя-пациент что любит играть на барабанах, чем очень досаждает другим. Я еще побаиваюсь ездить в общественном транспорте, и очень много сил потратила на поездку. Не решалась войти в клинику, чтоб наконец-то убрать папиллому. Но у меня назначено на определенное время и больше тянуть нельзя. Этим врачам меня так жалко. Смогла сказать, что я волнуюсь-высказала свои мысли и действительно стало легче-волнение осталось там. Подробно расспросила как нужно ухаживать за раной. Приехав на «курорт», я боялась показаться, так как рану заклеили пластырем на весь подбородок. Потом я подумала, что с таким говном, не боялась столько времени ходить, а тут недельку с зеленкой не похожу?

Прошли выходные. Говорю Л.В., что надо было съездить домой. Он тоже так думает-пора в мир. Были тесты у Кати. Она говорит, что я какое-то свое качество вытесняю, и какое-то стала копировать мне не присущее. Думаю, это помогать другим, видимо другим я не хочу помогать. И говорит я о болезнях стала говорить 75 балов из 100. Болит у меня до фига всего. Не хочу перечислять, это не к чему у вас свои боли-у меня свои. К счастью, многие мои прошли.

О чем сердечко говорит? Агрессия выросла. На кого злишься? – задавала Катя мне эти вопросы и другие. На часть их них я ей отвечала. Что злюсь на родителей, но не должна на них злиться-они же как лучше хотели, как успевали, как умели. На часть из них писала ответы позднее в палате только для себя: Какое качество я не могу принять? То, что манипулирую людьми, а они мной. Что-то в людях однозначно меня тревожит. Видимо из-за низкой самооценки. Хочу казаться умнее, чем есть на самом деле? Хочу у всех вызывать симпатию? Говорила мне Катя: «выше головы не прыгнуть». Надо делать сколько могу, а не сколько ждут, сколько хочется. Слегка касались моей одежды, темы секса. Эти темы для меня очень болезненная не хочу на них даже думать. Хочу как чукча в брюках, я может и рада бы что изменить, но родители, общество навязали. Моя сестра даже когда просто одевала кожаную юбку чуть выше колена-ей в след летели такие комментарии, что я еще в детстве для себя решила, что смысла нет так стараться, наряжаться-услышишь оскорбления только. Мне и в брюках было хорошо и комфортно и от родителей в свой адрес я таких слов не слышала. Когда пишу о сексе, вспоминаю Пашу и начинает все болеть.

28.06. 2011 С утра всех заставляла со мной рычать, кричать на перовом этаже. С верхнего этажа прибежала старшая медсестра-говорит аж стены дрожат. Меня аж трясло всю от злости. Это видел Л.В. и просил зайти.

От куда во мне столько злости? -писала я в тетради. И на кого все же? – на себя или родителей? Или это просто недосып? Или злость была много лет? На музыке в визуализации получила амулет-деревянную сову-а мне показалось это неправильным, должен дать сердце, хотя что он мне там должен. Может вытесняю мудрость, хитрость?

Пошла к Л.В. Спрашивает-злоба на что? Я отвечаю-не знаю, на все, на себя. Говорит стрелки на себя легко переводятся, не обобщай, конкретно на что и на кого. А я не знаю.

Говорит довольная я сидела, когда говорила о том, как с родными себя вести буду. «Если захочешь никто тебя не сможет подавить, а начнут подавлять-приезжай.» Я ему в ответ: «Чего я как к папочке бегать буду? И без меня проблем хватает.» Он похоже растерялся, судя по паузе. Потом сказал это не конструктивно, кто-то же должен вас тащить. Нужно только позвонить, договориться, найти время. Про Костю ей сказала-«Он какой-то не такой на фото. Как будто не мой ребенок. Когда его подзывают к телефону-он говорит привет и убегает». Л.В. говорит, что я Андрея ревную, а это тоже проявление агрессии.

Тревога у меня на людях, особенно где незнакомые. Видимо я их оцениваю и решаю, как должна себя вести. А я никому не должна (особенно с сильными и значимыми людьми) и буду вести себя как хочу везде (дома и на людях). Быть самой собой. Я хотела у всех вызывать симпатию, подстраиваться. Теперь не буду-под всех невозможно подстроится.

29.06. Сегодня ночью поняла, что меня будит-это неудовлетворенное желание-организм требует разрядки. Злость, вернее ярость просыпается, при воспоминаниях о драках в школе, на дискотеке. Я думала они забылись, так как сестра моя мне с этим очень помогла. Но это сестра, а не я. И вспоминаются многие мелкие детали:

1998-1999 Школа я хожу в 9 класс. Сегодня я дежурная по школе. Как я устала. Наконец-то могу сесть и отдохнуть. Учителя загоняли так, с учебой не успеваю, а еще тут убирай, работу с младшеклассниками проводи… О вот и они сидят. «Девчонки, уступите место дежурному»– говорю я немного грубо, надеюсь хоть так меня послушают. Эти дети меня тоже ни во что не ставят, пока не начинаю хамить, как и во дворе. Встали ушли. Отлично, сажусь. «Ты чего их выгнала? Пусть сидят»– слышу я голос какой-то девицы. Еще тебя не хватало-думаю я. В ответ уже привычно хамлю: «Ты что Мать Тереза? Хочу сижу». Подходит еще девица-видимо подружка первой. С той мы обоюдно перекинулись предложениями в грубой форме. Они ушли, в их лицах читалось недоумение и насмешка. Прошел урок-снова надо топать на дежурство в этот темный коридор. Опа! Снова девицы, да еще в компании. Ну дело за малым и их пошлю. В ответ слышится маты, ну за мной не заржавеет -матерюсь в ответ. Мне страшно, но свои испуг показывать нельзя. У компашки недоумение и насмешки. Ну а мне какое дело. Звонок. Иду в класс, доучиваюсь. Можно домой-наконец-то домой, что за ужасный день. Открыв парадную дверь, я увидела уже знакомые лица, которые оттеснили меня с лестницы в кусты. Там народу человек 30. Договариваемся, стоя еще под окнами школы о драке. Идем в садик-на площадку. В садике ремонт и никто не помешает. Драки один на один не вышло-поняв, что «Тереза» проигрывает подруга подошла на помощь. Сил уложить и ее у меня хватило-они не дрались с мальчишками и не гоняли в футбол как я. Подоспела третья, решив поставить точку. Покатались и с ней, в ход пошли мои волосы. Я в долгу не осталась-потянула и ее. Компашке такой расклад не по душе, кто-то уходит. Мы переходим к ближайшему дому и вроде как мило общаемся впятером. Подходит моя одноклассница Катя Старикова. Разговоры становятся о сексе, о тяготах жизни. Я уже думала это конец. Но нет пришли человек шесть, чувствую их злость. Разговоры им не нужны. Кто-то припечатывает мою голову о бетонную стену. Искры сыплются из глаз, я ничего не соображаю, стоит гул. Мне что-то говорят, но я не слышу просто какие-то звуки сквозь вату. Мне холодно, через какое-то время я понимаю, что от меня хотят, не слышу еще, но понимаю. Тетка кричит с окна. Моя голова! Как болит. Но уже начинаю разобрать слова тетки: «Идите драться в другое место». Другое место? -думаю я-а милицию ты не вызовешь? Я хочу разрыдаться, но нельзя показывать слезы. Мы переходим в кусты у другого дома. Там мне уже все равно. Меня бьют стоя. Проходят мимо люди. Кто-то открыл окно и посмотрев молча закрыл. Мне делают подножки, бьют по ногам, я падаю. Я в прострации, почти ничего не чувствую, лишь закрываю руками внутренние органы. Видимо я отключилась, компашка стала переживать, смотрю уже новые лица и народу больше. Меня ставят на ноги-во мне дикая ярость-я делаю выпады на отдельных людей, чтоб не подходили ко мне. Бесполезно. Поняв, что я не подыхаю-получаю сильнее, органы мне уже почти не закрыть. Стараюсь лежать на спине, почкам чтоб меньше досталось. Прижимаю ноги, руки к животу и бокам. Катают меня какао-то время, как мячик. Снова переходим в другое место. Я думаю только о куртке, белая кожаная, сестра дала поносить. И я ее тут же уделала. Начало темнеть, наверное, уже больше 16 часов, народ постепенно расходиться. Не интересно, ничего нового. Остались трое, четверо. Я с ними справлюсь, а не зачем-они благородно меня отпускают. Я лежу, приказываю себе встать, не выходит. Кто-то говорит мне, чтоб шла быстрее домой, но кто я уже не вижу, видимо фонарь знатный или голова дает о себе знать. Не помню, как дошла, все думаю о том, что надо почистить куртку, но кожу содрали. Так надо, чтоб родители не прознали. Родители не поняли-повезло. Приходит моя сестра, меня накрывает, я реву, начинаю заикаться, но беру себя в руки и все рассказываю.

Меня ведут к врачу, я не хочу, истерю. Не помогло. Привезли с пепелища прямо в ад. Вынуждена раздеваться при мужике, он осматривает мои синяки, голову, заставляет снять колготки. Я не хочу! Я хочу уйти! Почему я должна здесь быть и все это делать? Я хочу, чтоб все это кончилось-я хочу домой! -скачут мои мысли. Истерю. Дальше не помню. Я дома. Наконец-то под одеялом. Надо как-то заснуть-не выходит. Закрываю глаза и чувствую удар, потом еще, еще… Как заснуть, все тело садит. Как тут все отключить, как уснуть и все это не чувствовать? Засыпаю. Может это сон, мне все это приснилось?

Утром не хочу вставать, но надо в туалет, терплю до последнего. Родителей не слышно и не видно, можно и сходить. Вроде пронесло. Ложусь. Нет опять! Достали! Родаки заставляют встать, поесть. Я не хочу. Приносят в кровать. Как в себя я могу что-то запихать? Не выходит-лезет обратно. Лежу в кровати. Выходные подошли к концу. Опять пришли с уговорами о школе. Я не пойду!!! Ни за что и никогда!!! Понедельник лежу. Пришла сестра, сказала, что разобралась с зачинщицами. И «Тереза» с подружкой должны будут со мной поздороваться. Уговорами, просьбами, угрозами и кто знает, чем еще заставляют пойти в школу. Каким образом я смогла туда пойти и пережить те дни, которые были хуже, чем день побоев. Видеть эти лица, жалось, презрение, стыд, отвращение-каких только эмоций не почувствуешь. Я старалась приопустить голову, чтоб никого не видеть, но так, чтоб она не была сникшей. Вижу подружку «Терезы», та, увидев меня стала озираться. Я почему-то не испугалась. Надо валить домой, для первого дня хватит. Меня ловит учитель и ведет на урок. Следующая перемена: «Тереза» с подружкой, толкая друг друга локтями, как меня увидели-поздоровались. Тут мне стало страшно, буркнула приветствие в ответ и сказала, что могут больше со мной не здороваться. Ухожу домой.

Следующие дни. Сраные эмоции на лицах, но хоть я их не так чувствую, как вчера. Наша классная мне что-то втирает, расспрашивает. Как ей сказать, чтоб отвалила от меня -я уже не знаю. Игнорирую ее. На переменах меня нет у кабинета, прихожу в последний момент. Караулит, говорю, что надо на урок. После окончания урока кошу оставшийся урок, чтоб она больше не приставала. Все равно я писать не могу, рука не поднимается-висит как не моя. Левой плохо получается писать, да не понимаю я что говорят, хотя и пытаюсь сконцентрироваться на уроке, чтоб не видеть, не чувствовать. Дома начинаю истерить, что больше не пойду в школу никогда. Опять манипуляции, давят на жалось. Матери стало плохо, продеться идти. Делаю хмурое, гневное лицо-ко мне не подходят. Огрызаюсь на классную она от меня отстает. Приходиться жить с этим лицом и уходить от ответов или словесно нападать, манипулировать-так хоть от меня просто стали отводить глаза. Хоть так. Но мне стало тяжело, тяжелее чем было, и я не понимаю почему. Мне надо делать над собой неимоверные усилия, чтоб произнести несколько слов или вникнуть в разговор. Пока знаний от меня не ждали и разговоров, я смогла к этому адаптироваться, но даже спустя год я все еще иногда не могла понять, что мне говорят и что хотят. Мозг за это время научился фильтровать разговоры и не слышать пустую болтовню, а слышать тогда, когда речь о чем-то важном и что повторяют пару раз.

Через какое-то время меня посадят со Стариковой на математике, я трясусь от страха, что она меня подкараулит и отметелит, но проходят недели и такого не происходит. Просит помочь ей с математикой-боюсь отказать. Да и повода нет для отказа, я ведь не пишу, рука висит. Я просто сижу и слушаю. Говорю ей что надо писать. Так дотягиваю до каникул. Синяки мои расписные сойдут на нет, только рука даже за лето еще не восстановиться. Мать сделала робкую попытку затащить меня с рукой к врачу, но встретила жесткий отпор. Чтоб не видеть ее переживания, я массировала себе руку, делала всяческие упражнения через слезы-рука шевелиться не хотела. Я уже, и сама паниковала, но постепенно рука начала отдавать: боль, холод, мурашки, огонь, тянет… Все не поддавалось описанию. Мне стало очень страшно. Вдруг я останусь без руки? И я пошла к врачу. Врач сказала продолжать упражнения, массаж, записала на прогревание. Только через полгода я смогу писать сносно, но почерк придётся менять на мелкий, чтоб успевать записывать.

Эти воспоминания проносятся в палате. Мне не хочется вспоминать, но лезет еще одно. Мне лет 7 я иду за хлебом. Хлеба не купила, был только вчерашний. Дохожу до подворотни, меня уволакивает в нее какой-то пацан. Почему я не кричу? Хорошо, хоть он просто деньги отобрал. Мне не хотелось отдавать, я должна принести их маме. Дома меня отругали, сказали, что, если б купила хлеба ничего бы не было.

Почему меня выбирали объектом для драк? Наверное, им казалось, что я слабая, хлюпик и за меня никто не заступиться. Всплывает еще одно воспоминание: мне 17-18 на дискотеке очень мощная девушка все искала к чему придраться, я повода не давала. Ей надоело и подкараулила меня с другими спутницами на втором этаже и начали пинать. Пришла Люба- с нее сняли цепочку. А эта корова дает мне так под дых, что я хочу сделать вдох, но не могу. Выдыхаю, пытаюсь вдохнуть снова-только закашливаюсь и пытаюсь поймать воздух. Начинаю часто дышать, воздух очень малыми порциями попадает. Кружится голова. Далее уже не понимаю не могу вздохнуть полностью из-за удара или страха, что помру. Смогу сносно дышать часа через два. А пока у меня мысли почему-то о том, что эта девчонка была в колонии. А пока думаю слышу типа утешения от длинной спутницы «коровы»: «Сначала тебя бьют, потом ты бьешь. У меня так было». При этом Любу не били, я видимо слабое звено.

2011.На утро Л.В смогла рассказать об этих драках. И предстояло о публичном унижении в детском саду. Минуты две не решалась произнести-потом быстро сказанула: «Мне 6 лет. У нас были двухярусные кровати. В тихий час мы с одним мальчиком договорились- я ему показываю свои «попу, писю», а он мне свои. За этой демонстрацией нас застукал мальчик с верхнего яруса. Он все видел и должен показать в ответ свои, а он не захотел. Зато пошел и рассказал об этом воспитательнице. Она вывела нас в импровизированный круг детей и сказала, чтоб мы сняли трусы и всем продемонстрировали. Мы отказались, нам было стыдно, тогда она начинала спускать сама наши трусы.»

И эту тему хотелось сразу закрыть. О чем и сообщила Л.В. «Конечно говорит, ведь это болезненная тема. Что ты чувствуешь?»

Мне стыдно-смущаясь опускаю и прячу я глаза.

Мне тоже стыдно, но за воспитательницу. Ты теперь на весь мир обижена из-за этого. Но мир жесток и это просто нужно прожить. А что бы ты сделала с теми, кто тебя несправедливо пинал и физически, и морально? -спросила он.

Я по одиночке бы их отпинала. А так это брат с ними разобрался, а не я- с печалью и сожалением произнесла я.

Но ведь и сильный, когда пинают толпой, упадет. Но когда ты упал – это не повод лежать, а повод встать и расправить плечи. И нужно себе позволить проявлять чувства негативные, как злость и чувства радостные. Помолчав, он спросил: как же вы ребеночка то сделали? А ты у мужа спрашивала, что ему нравиться? Что он хочет? -задавал он вопросы.

Я молчала. Мне не хотелось об этом думать.

Узнав, что мы живем с моими родителями, а с родителями мужа я не общаюсь. Он стала спрашивать: «Ты его мать хоть раз обнимала? Хоть раз делала комплимент?»

Я говорю: «Она пляшет под дудку своей матери.»

Его бабушки? -уточнил он. Я кивнула. Значит и под твою сможет-добавил Л.В.

В общем нужно нарабатывать уверенное поведение, глядя в глаза говорить: «Нет» на просьбу. Я и в правду не могу отказывать. Я так переживала из-за киндеров, что пришлось оставить у одноклассницы. Я не смогла отказать, на ее просьбу.

Пример: «Принеси мне книгу». Можно ответить: «Нет, не могу, мне нужно идти на процедуры.

Или: «Займи мне 100 рублей» Можно ответить: нет, мы прощаемся, мне они и самой нужны.

«И комплименты говори. Сделай мне комплимент» предлагает Л.В. Я все молчу, сижу собираюсь с мыслями. Устав ждать он говорит: «Заразина. От тебя комплимента не дождёшься»-ласково улыбаясь говорит он. Я соглашаюсь. «Это тоже уход, чтоб не делать. Но ты понимаешь, я говорил любя.»

Я думаю, он хотел, чтоб я под его дудку прыгнула-не прокатило. «Не буду я говорить комплименты»-прямо глядя ему в глаза говорю.

«Уход от задания»-констатировал Л.В.

Вроде ничего такого сложного»-говорю. Минут через 10 я все же смогла сказать, глядя в глаза: «Вы очень ответственный работник, действительно фанат своего дела-и смущаясь еще больше-«Даже цветы вокруг вас колосятся» Чтоб, видимо меня не слушать дальше, он про свой цветок начал говорить: «Весь негатив впитывает и дохнет, но у двери на тумбочке еще живет. Спасибо»-поблагодарил Л.В.

2011. Дал мне анкету. Я написала в анкете, что все устраивает, кроме еды. Думаю, что надо было спросить для кого эти анкеты, стоило может написать неуд на условия, что им финансирование увеличили. Но промолчала.

На музыке в море выходили. Я нашла подарок-красивую спиралевидную раковину, по их словам, это побуждение к активным действиям (похожую мне подарит Аня лет через 7 в 2018 и действия начнутся).

Пошла к ТН. о драках я ей рассказала. Чувствую, что она обижена, вернее расстроена. Начинает ходить вокруг да около темы унижений. Я ей просто сказала, что было публичное унижение, но конкретно не говорю. Она продолжает настаивать. Делаю предварительный вывод, что ей рассказал ЛВ об том, что со мной было, но без конкретики. Начинает гадать-что было: описалась? Палец сосала? Так повесила на меня свои проекции. «Не надо гадать»– говорю я. Окончательно в ней разочаровываюсь, когда она при мне начинает болтать по телефону. Прямо указываю ей на нарушение правил.

В ответ она: «Что чувствуешь?»

Говорю-«Стандартный вопрос-стандартный ответ. Мне нормально»

Говорит: Я могу что-то сделать, чтоб было более доверительно?»

Думаю, все мое доверие уже подорвали тем, что между собой обсудили кому и что я рассказала. Чувствовала я себя не очень, где же тут конфиденциальность. Отвечаю ей: Вряд ли. С каждым человеком по-разному.»

Сама бы я ей много могла сказать: что, если б действительно была заинтересована интонация при утешении своем бы изменялась. А ей видимо все равно, в отличии от Л.В. Она на мои истории только восклицала: «О Боже! Ничего себе!» Это было так наиграно, сама при этом сидела в своих мыслях. Хотела сказать, чтоб не вешала мне ярлыки в первый же день. Но промолчала, я привыкла молчать, это норма для меня.

Хотя стоит отдать мне должное, я рассказала про мужа нож за гаражами. Про то, что он оставил своих парней с пивом, а я дискотеки. Хотя на дискотеки хотелось и сейчас, но чего не сделаешь ради любимого. Т.Н. предложила ходить на секции танцев. Я ответила, что там нет зрителей.

«Ага. Все же компьютеры не подойдут, раз нужно восхищение.» Рассказала, как мой отец подстриг сеструху налысо. Вспомнила как одна дома сидела и ждала маму, а в садик не хотелось. Про Иришку, что очень похожи. Что пришлось выбирать универ или Паша. Т.Н, воодушевилась, когда узнала, что я перешла на заочку на 3 курсе. Заинтересовалась как я с мужем познакомилась-и это я рассказала.

Искала Л.В, подарок до 23:30 и потом не спала дурочка всю ночь.

30.06. Утром на обходе Л.В. спросил о делах. Отвечаю-работаем. О самочувствии-отвечаю-да так. Говорит: не отпущу с мужем. Говорю ему: да ладно. Он: Я серьезно. Мне не нужно, чтоб ты мужа доставала.

Провела зарядку-покричали. Только голос сипит от криков, но эмоции хорошо выходят и чувствую себя лучше. Днем около 15 пошла загорать. Чувствую аж спиной, когда на меня смотрят. Ищу кто, нет никого только машина. Заводиться-там Л.В. собрался уезжать, наверное, обучать студентов.

Я вечно попадаю в нелепые ситуации. Как так получается я не знаю. Сидела на скамейке загорала и вдруг мне на колени садиться девчонка, одна из пациенток Мы с ней общались, но не на столько. Мне не удобно, со мной такое впервые, и я не знаю, как реагировать. Толи встать, толи сказать что-то. Боюсь обидеть, и молчу. В тоже время понимаю, что со стороны это выглядит странно, я смущаюсь и ничего не делаю.

Я съездила в город показала ранку от папилломы, сказали через неделю корочка отвалится и следа не останется. Купила большого скульптора Л.В-такие 3D гвоздики. Надеюсь, что понравиться.

01.06.2011 Боюсь мужа одного отправлять на море. Говорю об этом с Л.В.

«У мужа сильный страх одиночества, даже была суицидальная попытка.»

В ответ говорит мне: Ты для себя реши готова ли отдавать, а не только брать. Тут мы готовы отдавать, а там ты должна и то и другое. А что в поездке пугает?

Отвечаю: Дорога двое суток в поезде. Душно и жарко.

Смеясь, вспоминает: Я в студенчестве работал проводником. (у меня округляются глаза). В 50 градусную жару мокрое полотенце на голову и поехали. А судя по динамической медитации на тебе пахать и пахать.

На рисовании рисовали победы и поражения. Нарисовала разноцветные рельсы-никогда не знаешь где найдешь, где потеряешь. Говорят, что пациенты часто рисуют похожее, когда проведена действительно большая работа над собой.

Зашла к Л.В, пряча пакет с надписью «I will always remember you» в который положила подарок. Говорю шутя, а сама смущаюсь: пришла свои страхи в тумбочке оставить.

Он что-то пишет, не поднимая головы говорит: иди и оставляй. Видя мое сомнение добавляет- Я серьёзно.

Шутка не удалась, я имела виду подарок, но он его так и не заметила. А я не могла же в тумбочку со страхами положить подарок. Говорю: А цветок то не загнется?

Нет, он у меня закаленный.

Свои страхи я долго выкладываю. Он шутит: колдуешь там что ли? Я смеюсь. Еще поговорили о ее отпуске, о моем муже. Я не хочу уходить, рассказывает мне, что привезли головную боль-лицо диспансера, надо спасать. Стараюсь молчать, он и так бланк замарала пока со мной болтает, вдруг накажут. Говорю какую же память надо иметь, чтоб так и столько писать. Проще же на компьютере Или хоть диктофоны. Отвечает: а кто слушать будет? Так что ручной труд. Рассказываю: есть программа распознавания речи, когда голосом говоришь, а он пишет. Работает пока плохо, но улучшат. Молчит.

Потом вдруг говорит: у меня тут магазин. Продаю чувства: любовь, радость…всякие кому каких не хватает. А мне нужно освободившееся от злости место заполнить любовью тогда все второстепенные задачи отпадут сами собой.

Про пациентка новенькую спросил, про Наташу. Эта Наталья общается только со мной, видимо потому, что я рассказала про чувства что у меня были.

Спросил приеду ли я на 2 ступень. Отвечаю, что приеду. Глаза говорит у меня открылись, а помнишь какая была… Если бы я мог по мгновению волшебной палочки излечивать…

Видя, что я никак не уйду спрашивает: ну хочешь заряд энергии, поддержки?

Нет- говорю, надеялась вас поддержать и достаю подарок.

Ух ты! -удивился он. Чего только не придумают. Не нужно было-деньги в отпуске пригодились бы. Я почти возмутилась и волнуясь продемонстрировала как можно промассировать точки на руке или лице.

–Надо маме одного пациента посоветовать. Здорово. Спасибо- поблагодарил Л.В.

Я уже уходила, она рассмотрела пакет и говорит: Я в тебя верю!

Тихо отвечаю: Я тоже.

Тогда соединяет руки в кулак и говорит: ВИВАТ! Я киваю и ухожу немного расстроенная что приходиться прощаться.

Еще схожу к Т.Н. Она спрашивала кем хочу работать. Я и правда не знаю, но видимо не компами все же. Рассказала мне как мужчина излечивал людей от зависимости и попал как-то как пациент с зависимостью и это помогло в последствии лучше понять проблемы его пациентов. Но я уж точно помогать и спасать людей не собираюсь. Я сама себя не уважаю и стыжусь, что я так низко пала, что меня пришлось доставать из этой ямы.