Читать книгу: «Непридуманные истории», страница 7

Глава 24. Скамейка

Школа №109 была необычной школой. У нас в школе был плавательный бассейн. В Омске плавательных бассейнов было всего четыре и один в нашей школе! У школы были очень богатые шефы – Омский Нефте-Перерабатывающий Комбинат. В тот момент это был самый крупный комбинат в Мире. Вот они и построили нам в школе бассейн. Как раз в Сентябре 1968 года и произошла сдача бассейна. А мы, на уроках физкультуры занимались расстановкой спортивного снаряжения в здании бассейна.

На одном из уроков нам нужно было занести в здание бассейна и расставить по местам спортивные скамейки. Спортивная скамейка это доска метров пять длиной, сантиметров 30 шириной и толщиной сантиметров 5. И все это на низкой базе из таких же толстых досок. Все это сооружение весит, наверное, килограммов 30 – 40. Вот такие скамейки нам и надо было растащить по бассейну. Я таскал скамейки в паре с Сашей Цомколовым. Очередная скамейка, доставшаяся нам, лежала прямо на асфальте кверху тормашками. Саша был спереди я сзади, и мы оба должны были идти лицом вперёд – друг за другом. Для того чтобы Саша смог взять свой край, я запихнул свои руки под доску и наклонил её сначала в одну сторону потом в другую, что бы Саша смог тоже засунуть руки под доску. В тот момент, когда я уже запихнул свои руки под доску, кто-то проходивший за мной ненароком меня толкнул в пятую точку… и я делаю шаг вперёд в согнутом буквой Г положении… О УЖАС!!! Я оказываюсь стоящим на конце доски, причём пальцы обоих рук у меня оказываются между доской и асфальтом!!! Боль ужасная! И я ничего не могу сделать! Я же сам стою на своих собственных руках, в положении в котором я ничего не могу изменить!!! Я стою, и тихо ВОЮ! Первым очухался Сашка, он бросился ко мне и пихнул меня в голову. Я сел на задницу на асфальт, а потом Сашка поднял скамейку.

К счастью я ничего не сломал, даже крови не было на пальцах. Но выглядели они не очень, – синие, крапчатые с чётким отпечатком асфальта!. Обошлось, как говориться, уже через час я мог пошевелить пальцами. Но скамейки растаскивали уже без меня.

Практически сразу, как только бассейн был готов к употреблению, мы записались в секцию «Подводного плавания». Почему подводного, не знаю. За все два года в школе мы плавали с аквалангом только пару раз, когда уже учились в 10м классе. Членство в секции подводного плавания, позволяло нам приходить в бассейн практически в любое время после школы и использовать не только сам бассейн, но и тренажёрный зал. Компания ребят, которые ходили в бассейн, была практически постоянная. Валя Мельник – он уже учился в 10м, Юра Пыстин, Саша Цомколов и я. Вот в таком составе мы всегда и держались. Иногда ещё к нам присоединялся Саша Васильев – мой друг детства, который жил в совсем другой части города – на Амурских линиях. Наш тренер в бассейне, практически никогда нами не занимался, и представлял нам полную свободу действий. Помню, как однажды мы пришли в бассейн. Размялись на тренажёрах, потом как всегда в душ… и в бассейн. Заходим в помещение самого бассейна, над поверхностью воды стоит такой парок. Мы ещё посетовали, что, наверное, тренер хлорки пересыпал…

Юра Пыстин разбегается и прыгает в бассейн ближе к глубокой части бассейна… вдруг он вылетает с воплем из воды, и практически без помощи рук вылетает из ванны. Кипяток! Кричит Юра. Ну, нет, конечно же, не кипяток, но 45 градусов, наверное! По каким-то причинам, холодная вода в ванну бассейна не поступала, а до нас в этот день никого в бассейне не было. В тот день мы все равно купались в бассейне. Правда, чтобы залезть в бассейн, нужно было слегка себя подготовить. Сначала ножки помочить пока не привыкнут, потом на мелком месте по пояс, а потом уже полный порядок. В те времена мы ещё не знали, что такое Джакузи с горячей водой. А здесь вода была реально горячей!

Однажды мы устроили идиотские соревнования, кто больше пронырнёт бассейн поперёк на одном дыхании. Наш бассейн был в три дорожки по 25 метров длиной. То есть общая ширина бассейна 6 метров. Вот мы и начали соревноваться. У всех получалось три раза: – туда, обратно, туда. Причём соревновались мы не из воды, а ныряя с бортика поперёк. Вот Шурик Цомколов и решил нырнуть подальше… прыгнул он здорово, и чуть войдя в воду, врубился в противоположный бортик. То, что Шурик не убился – большое счастье. Он себе разбил переносицу, наверное, об ступеньку на стенке бассейна. На какие-то секунды Сашка вырубился, так как мы вылавливали его из бассейна. Но пришёл он в себя быстро и ничего слышать не хотел о том, чтобы пойти в больницу.

С бассейном было связано много приятных воспоминаний. Помнится, мы придумали соревнования – рыцарские бои. Ты стоишь на поплавке, который плавает в бассейне. Удержаться на этом поплавке, чтобы не опрокинуться вводу, само по себе не простая задача. В руках у тебя длинный шест, к концу которого привязано что-то круглое, чтобы не поранить противника. И ты должен спихнуть в воду своего противника, который, так же как и ты стоит на поплавке. Оказалось, что вес и сила в таком поединке не главное. В общем, было весело.

Глава 25. Лыжная вылазка

Однажды зимой мы в четверым поехали кататься на лыжах за город. Мы это Валя Мельник, Юра Пыстин, Саша Цомколов и я. Поехали мы на Восток от Омска, километров 45 на электричке. Кто первым узнал об этом пастушьем домике, в семи километрах от станции я не помню. Помню, что я был самым слабым лыжником. Мало того лыжи у меня были папины военные – буковые, широкие и тяжёлые. Крепления были мягкие – ремённые, ботинки – прощай молодость. Кто помнит – это валяные ботинки обшитые кожей с застёжкой молнией посередине. У ребят были нормальные лыжи с лыжными ботинками и жёсткими креплениями. Так как лыжи у меня были самые широкие, и меньше всего проваливались в снег, то меня пустили вперёд топтать лыжню. К этой избушке мы шли часа полтора.

Избушка была маленькая, но с печкой. Развели огонь, взяли ведро на 12 литров и растопили в нем снег. У нас с собой было две стеклянных литровые банки консервированного борща и две литровые металлические банки тушёнки. Все это было вывалено в полведра кипятка. Получилось такое густое варево непонятно чего, которое очень вкусно пахло. Можете себе представить, что мы вчетвером сожрали всё!

Помню, что во время трапезы Юрка Пыстин сильно пытался рассмешить Сашку, а тот пытался не заржать и сидел с каменным лицом. В конце концов, Юрке все же это удалось, и Сашка прыснул хохотом… после этого уже ржали мы втроём, а Юрка сидел весь покрытый свёклой и капустой. Он за столом сидел напротив Сашки.

После обеда мы сходили на Омку кататься с горки. У меня и сейчас есть эти старые фотографии. Вернулись мы в избушку и поставили кипяток на чай. Вдруг, через какое-то время мы сообразили, что до отхода последней электрички в Омск остался один час! До избушки мы добирались полтора часа. Аврал! По коням! Бегом! И опять я первый. Но на этот раз не для того что бы топтать лыжню, а что бы Валька мог тыкать в меня сзади лыжной палкой заставляя бежать быстрее. Я на лыжах никогда не бегал, а тут мне устроили спринт, на семь километров, постоянно стимулируя палкой. Мы опоздали ко времени электрички на пять минут! Но мы успели на электричку, потому что она опоздала на 10 минут. Я сидел как рыба, выброшенная из воды с открытым ртом. В горле была печка с перцем. 40 минут обратной дороги в электричке Валька отпаивал меня кипятком из термоса, который он умудрился заправить в избушке. Все обошлось, я даже не простудился, и даже горло не заболело. Но на спине и на заднице у меня ещё долго красовались синяки от Валиной лыжной палки.

Само собой получилось, что мы с Сашкой стали неразлучны, как тогда говорили. После школы мы часто шли к Сашке домой, пешком это было примерно час. Там мы перекусывали, делали какие-то дела и потом шли ко мне домой, и тоже пешком и то же примерно час.

Шурик разбирался в радио и в электронике, в чем я был некопенгаген. Приходим мы как то к Шурику домой, а кто-то в доме напротив выставил на балкон радиолу и глушит весь район своей музыкой. Не было у нас тогда никакой дорогой громкой техники, что бы ответить. Сашка говорит: давай его заглушим! Да как же, спрашиваю я. Сейчас придумаем, говорит Шурик. У Сашки был динамик, вата на два, он мне его даёт и говорит, прикручивай наглухо к панели – на балконе. Снаружи балкона была закреплена какая-то панель из непонятного материала похожего на шифер. Пока я прикручивал динамик к центру панели, Сашка подсоединил его к радиоле. Потом осталось только ослабить винты, которые крепили саму панель к балкону. И мы врубили музыку. Эффект получился грандиозный! Качества звука, конечно, никакого, слов практически не разобрать, но громко ужасно! А главное, абсолютно непонятно откуда эта какофония исходит. Противоположный дом побеждено умолк и больше не возникал, а наше чудо-оружие оставалось прикрученным на балконе (на всякий случай) ещё пару месяцев.

Это было время, когда не у каждого в квартире был телефон. До появления мобильных телефонов оставалось ещё 25 лет. Поэтому наше общение было реальным – глаза в глаза. У нас в квартире телефон был, всё-таки папа офицер. Поэтому, когда мы с Сашкой разлучались по каким-то причинам, часто получалось так. В квартире звенит телефонный звонок, я снимаю трубку – Ало! Сашкин голос на другом конце: Семёныч, через час на нашем месте… и отбой! У меня не было возможности отклонить предложение. Постоянно куда-то ходили, что-то обсуждали, и было интересно!

Моя сестра, очень острая на язык девушка, очень любила цеплять Сашку и потом устраивать с ним словесную дуэль. Наташа старше меня на три с половиной года. Тогда она училась в институте, и у неё был официальный жених. И вот как —то Наталья и Шурик схлестнулись в колкостях. Я был немым зрителем. У меня никогда не получалось, так как у них.

Наталья, нападая на Шурика, говорит: И вообще Цомколов, я считаю, что тебе надо на мне жениться! Ты ближайший Ленин друг, я его сестра! Кроме того сейчас в Англии очень модно, чтобы невеста была старше жениха… Сашка практически тут же парирует: Наталья Семёновна! (он всегда звал Наташу по имени отчеству, для прикола). Наталья Семёновна! Так мода пройдёт… а старая жена до конца жизни перед глазами маячить будет!

Глава 26. Московское метро

Как я уже писал, мы переехали в Москву в 1972 году. За пару лет до этого в Москву переехала другая семья из нашего военного городка – Хаймзоны. В течение долгого времени они были нашими соседями в доме – мы жили на одной лестничной площадке в соседних квартирах. Йосик (Иосиф) на полгода старше меня, поэтому в первый класс он пошёл на год раньше, и школу закончил в 1969, тоже на год раньше меня. А в 1972 он уже учился на четвёртом курсе Московского Авиационно-Технологического Института. Как получилось, что мы созвонились в Москве, я не помню. Короче, созвонились и решили встретиться и сходить вместе в кино. Как сейчас помню, это был фильм «Генералы Песчаных Карьеров» и смотрели мы его в кинотеатре Мир на Цветном бульваре.

Посмотрели мы кино, и пошли «гулять» – общаться.

Где-то через час общения мы дошли до станции метро Павелецкая. Линия нам была нужна одна: Замоскворецкая – зелёная, мне в сторону Варшавки, Йосику в сторону Речного Вокзала. Те, кто жил в Москве помнят, как Москвичи заходят на эскалатор. Москвичи никогда не останавливаются на входе на эскалатор. Москвичи забегают на эскалатор и пробегают вперёд минимум пять-шесть ступенек или до свободного места, где встать. Было, наверное, около девяти часов вечера. То время, когда в метро уже свободно. Мы с Йосей, по студенческой привычке, пробежали вниз по эскалатору, обойдя нескольких человек. Бабку мешочницу – так в Москве называли приезжих за покупками, которые вместо чемоданов использовали пару связанных мешков, перекинутых через шею. И мужчину интеллигентного вида, который стоял ниже бабки на 4 – 5 ступенек. Мы спустились на 5 – 6 ступенек ниже мужчины и остановились. Йосик лицом по ходу эскалатора, а я на ступеньку ниже лицом к нему. Йосик был чуть ниже меня и крупнее. Я стоял слева по ходу эскалатора и смотрел вверх на Йосика, поэтому краем глаза видел, что произошло выше по эскалатору.

Бабка-мешочница, стоящая на 10 – 13 ступенек выше нас, кроме мешков на шее держала в руках новое оцинкованное корыто, которое, как вы понимаете, сильно мешает. По какой-то причине ей зачем-то понадобилось освободить руки. Поэтому она поставила корыто слева на ступеньки рядом с собой и попыталась придержать его на месте, прижав ногой к стенке эскалатора… А стенка-то неподвижна, она вместе с эскалатором не едет. Бабка решила перехватить корыто. Но мешки замедлили её движения, и она не смогла сделать это достаточно быстро. И корыто успело уехать!!!

Ничего не подозревающий мужчина, стоящий между бабкой и нами получил высоким краем корыта прямо под коленки сзади. Он опрокидывается в корыто, причём ещё и стукнувшись головой о низкий край корыта. Ноги у дядьки, согнутые в коленках, торчат из корыта вверх как английское «V». Ну а корыто, теперь уже вместе с дядькой в нём, начинает скатываться вниз по эскалатору.

Я кричу Йосику Атас! И заскакиваю на левый поручень эскалатора, практически ложась на него. Йосик обернулся, увидел приближающуюся опасность и вжался в правый край эскалатора, пропуская корыто. Ну а дядька в корыте выходит на оперативный простор. До низа эскалатора остаётся ещё добрых 30 метров. Для тех, кто не знает, угол эскалатора 30 градусов, поэтому уже через 10 ступенек у корыта с дядькой устанавливается постоянная скорость примерно 20 километров в час.

К счастью под нами было всего несколько человек, и они были уже совсем близко к выходу с эскалатора. Поэтому, услышав шум, они успели сбежать с эскалатора, выскочив с линии удара. Ну а дядька, несмотря на интеллигентный вид, вспомнил все нецензурные слова, которые он знал, и громко, не стесняясь, делился ими с окружающими!!!

Все закончилось удачно. По мраморному полу зала дядька проскользила в корыте ещё метров 30. Ему помогли вылезти из корыта. Вроде кроме кровоподтёка на шее других повреждений не было. Мы не стали задерживаться до полного выяснения обстоятельств, свидетелей хватало в достатке и без нас.

Глава 27. Фехтование

Еду я как-то от бабушки домой в метро. От Сокола. Время около девяти вечера, метро совсем пустое. На сиденье напротив меня сидит парень, и я понимаю, что я его знаю, но не могу вспомнить кто это. Как я понимаю, у него точно такое же ощущение. Я пересаживаюсь на его сторону, и мы начинаем разговор… вокруг да около, пытаясь выяснить, откуда мы знаем друг друга. А разговаривать в метро не просто – шумно очень. Тем не менее, доехав до Динамо (пару остановок) мы уже знали, кто есть кто. Это был Серёжа Капустин, который из-за меня сменил шпагу на рапиру в секции фехтования общества Динамо в Омске.

Первым в секцию фехтования на Динамо из нашего класса пришёл Витя Маслов. Ну и рассказывал как это здорово! Я помнится, тогда посмотрел фильм «Скарамуш», и тоже решил пойти на фехтование. Это было в Сентябре 1967 года – 8-й класс. Первые пару недель были очень трудными. Оружия нам не давали, нужно было сначала научиться правильной стойке, правильно ходить в полуприсяди и делать выпады и показывать защиту и разные другие движения… голой рукой! А потом уже нам дали оружие. Я выбрал шпагу, наверное, потому как это звучало – ШПАГА! Шпага самый тяжёлый вид фехтовального оружия, не считая военно-прикладных видов фехтования – на штыках, например. В шпаге считаются только колющие удары – укол! Но колоть можно во все части тела: ноги, живот, спина, лицо, все кроме затылка. Фехтование у меня пошло очень хорошо. С Витей Масловым у нас установилось постоянное соперничество, и бились мы с ним серьёзно, хотя и были приятелями в классе. Но вот что интересно, если на тренировке я запросто мог проиграть, на соревнованиях я всегда выигрывал. Именно поэтому и Серёжа Капустин ушёл со шпаги. Когда мы стали заниматься, он был уже опытным бойцом, он начал фехтовать на два года раньше. Серёга был самолюбивым парнем, а тут какой-то новичок его обыгрывает. Да ещё тренер, которому нужен был хороший рапирист, стал уламывать Сергея перейти на рапиру. У рапиры техника похожа со шпагой, только колоть можно только в грудь. Вот Сергей и согласился.

В Мае месяце 1968 на первенстве общества Динамо города, Сергей стал чемпионом на рапире, а я стал чемпионом на шпаге.

Когда я встретил Сергея в Московском метро, он уже имел титул чемпиона среди юниоров, и стал профессиональным спортсменом и был в Москве на сборах.

Я занимался фехтованием ещё в Сентябре и Октябре 1968 года… и бросил. Лямур! Мой тренер, приезжал разговаривать с моим папой, пытаясь убедить меня продолжать заниматься. Но занятия я продолжать не стал – новая школа, новые друзья, школьный бассейн… первая любовь!

К фехтованию я вернулся неожиданно для себя в институте. Оказалось, что тот, кто занимается каким-то видом спорта в секции – освобождается от уроков физкультуры. Шахматы не считались, и я пошёл в секцию фехтования. Во всей фехтовальной секции я был единственный шпажист. Был ещё один парень рапирист и ещё 4 саблиста. Я пытался тренироваться с саблистами, но это игра в одни ворота. На сабле считаются касания – рубящие удары. Вот они меня и рубили. Я ничего не мог сделать.

Неожиданно вспомнил. Вы же знаете, что такое ручной мяч? Вот и я думал, что знаю. Иду я как то вдоль площадки, где ребята играют в ручной мяч. Как раз только прошёл ворота. Слышу, орут, осторожно! И вижу, мяч летит. Ну, думаю, поймаю, ребятам бежать за ним не придётся. А мяч так хорошо летит – как раз на уровне лица. Ну, я руки выставил, готовясь, мяч поймать… Мяч прошёл через мои руки, как будто их там не было, и влудил мне прямо между глаз. Очки брызнули в разные стороны по частям, а я отправился в нокаут секунд на десять. Ребята меня подняли, ну ты как? Нормально говорю, только у меня тут где-то тут очки были. Нашлись, две половинки. Лоб у меня ничего не чувствовал наверное час. А я думал, как хорошо, что не в нос!!!

Глава 28. Бздун!

Занятия в секции фехтования заканчивались около 6 часов вечера. Выхожу я на проспект, чтобы ехать домой. Из Нефте-городка, ко мне на перекрёсток 7-й Северной и улицы Герцена ходило пару маршрутов автобусов, но они всегда были полными. Поэтому я часто садился, на что попало, и доезжал до перекрёстка 7-й Северной и Красного пути, а там маршрутов было уже больше. Так как у меня был студенческий проездной билет, мне было все равно.

Вот я и сел на первый проходящий троллейбус. Троллейбус был почти совсем пустой. На задней площадке было установлено длинное сиденье, вдоль всего заднего окна троллейбуса, на котором сидел развалясь и занимая сиденье всё целиком огромный и нетрезвый член профсоюза. Я взмахнул проездным прошёл и сел на кресло, которое стояло поперёк.

Да, а в этом месте города находилось большинство институтов, причём шли они подряд один за другим. Остановки так и назывались: Политехнический, Автодорожный, Медицинский,.. Сельскохозяйственный.

Подъезжаем мы к Автодорожному, на остановке пассажиров нет, а от здания института к остановки бежит мужчина, явно пытаясь успеть на троллейбус. Водитель не торопится, подождал пассажира и тронулся. Мужчина лет шестидесяти, прилично одетый, видимо профессорский состав. Он открывает кошелёк «Подковка», может кто-то ещё помнит, что это такое. Встряхнул, чтобы монеты выкатились вперёд, и в этот момент троллейбус тряхнуло, и один пяточек упал на пол. Мужчина закрывает кошелёк и наклоняется посмотреть, где пяточек и при этом… громко пукает. Люди в троллейбусе все культурные, никто ничего не заметил, мужчина продолжает высматривать свой упавший пятачок.

Вдруг, с задней площадки, раздаётся громогласный голос: ЭЙ, ТЫ БЗДУН!!! ВОН ТВОЙ ПЯТАК!!! Хохот был гомерический, а мужчина, как ошпаренный выскочил на остановке Медицинский.

…

Мой институт находился на другой стороне улицы от моей школы, так что эту дорогу я выучил назубок. От нашей остановки – перекрёсток 7-й Северной и улицы Герцена ходило несколько маршрутов. Ходили они достаточно часто, но в связи с тем, что остановка была «узловая пересадочная» к моменту подхода уже полного автобуса, на остановке собиралась толпа в 50 человек минимум, и автобус нужно было брать с боем. Кстати, когда идёт оценка качества иностранных автобусов, какие они красивые и светлые и просторные. Наверняка, никто и никогда не пытался загрузить в автобус, рассчитанный на 40 человек, 200! Как Советские автобусы могли ездить с таким перегрузом?

В общем, самое главное это было выбрать правильное место на остановке. Как правило, меня в автобус вносили. Но иногда прицелиться на все 100 не позволял сам автобус, останавливаясь, на пять метров дальше, или на пять метров ближе. В таком случае мне удавалось протиснуть в автобус портфель и поставить одну ногу. То есть практически, когда автобус трогался, я оказывался на улице, держась за ручку своего портфеля и одной ногой зажатой дверями. Называлось это смертельный номер! Правда, обязательно высовывалась, чья ни будь рука и хватала меня за шиворот, чтобы не сорвался. Так я ехал не больше одной остановки, на следующей остановке народ выдыхал, и появлялось ещё одно место.

Как вы понимаете транспортная тема, если не безгранична, то очень обширна, и её я освещу, но опять-таки, только то чему я был непосредственным свидетелем или участником.

Первый год в Москве, когда мы жили на съёмной квартире, в 15 минутах езды на автобусе от метро Варшавская. На площади у метро, люди выстаивались в очередь на посадку в свой номер автобуса. По-моему мой автобус был номер 226 – но роли это не играет. После института, уже покатавшись по Москве, я возвращаюсь домой. Стою в очереди на автобус на Варшавской. Времени уже часов 8, то есть «час пик» схлынул. Подходит наш автобус. Он сначала высаживает приехавших пассажиров, а потом проезжает ещё метров 50 к остановки, где стоит очередь.

Автобус останавливается, и все пассажиры из него выходят, последним спускается сильно подвыпивший мужик. Он спотыкается и вываливается из автобуса наружу, а ноги у него остаются ещё там, на нижней ступеньке! Водитель его естественно не видит – салон пустой! Он закрывает двери и начинает ехать к остановке, на которой стоят пассажиры. Пьяный протрезвел мгновенно! Он вскакивает на руки и начинает бежать на руках галопом. При этом орёт на всю площадь: СТОЙ СУКА! Я ЕЩЕ НЕ ВЫШЕЛ!

Добежал!!! Лицо об асфальт не разбил! На остановке водителю сказали, чтобы он открыл переднюю дверь, и выпустил бедолагу.

Все Москвичи ездят каждый в своём вагоне метро, даже не в вагоне, а каждый старается сесть в определённую дверь: или ближе на пересадку, или к выходу, или меньше народу в вагоне, где можно сидеть. Поэтому даже на конечных остановках, где все вагоны пустые, люди стараются сесть в их конкретную дверь. Стоим на конечной остановке, то есть все уже сидят. Раздаётся объявление: «Осторожно двери закрываются!» Но человек ещё бежит по перрону, ему нужно добежать обязательно до его конкретной двери! И вот в последний момент он ныряет головой вперёд, но двери уже закрываются, и успевает проскочить только голова. Человеку с двух сторон бьёт дверями по шее, но тело остаётся на платформе. А дальше представьте картину. Почти закрытые двери, из щели в 10 сантиметров шириной торчит одна голова, и эта голова громко и обречённо говорит: ПИЗДЕЦ… отъездился!

Двери, конечно, открываются, владелец головы полностью входит в вагон и говорит: Ничего граждане, ещё поездим!

Ну и ещё один эпизод напоследок.

Ситуация та же. Сижу в вагоне на конечной остановке, слышно как по перрону стучат каблучки, бегут двое, женщина и мужчина. Звучит объявление: «Осторожно двери закрываются!» эти двое направляются к дверям, мужчина галантно пропускает женщину вперёд и на всякий случай придерживает дверь, двери начинают закрываться и мужчина тоже благополучно протискивается в вагон. Но двери бьют по пакету, который мужчина держит в руке. Женщина оборачивается и с возмущением говорит мужу: Нормальные мужчины, Носят яйца спереди!!!