Теория поля

Однако каким бы ты не был нигилистом и самодостаточным, уверенным в себе человеком, все мы живем в обществе, и приходится так или иначе считаться с мнением большинства. А вдруг оно случайно окажется правым. Одно время Арсений заинтересовался вопросом дружбы противоположных полов и посвятил его изучению довольно значительное время. Как он и предполагал, тема оказалась стара как мир, и еще древние всерьез задумывались над этой проблемой. Действительно, если два разнополых человека искренне симпатизируют друг другу, но по ряду причин и внешних обстоятельств не могут развивать свои отношения, как им следует поступить? Козырев и раньше дружил с девушками. К некоторым из них он, безусловно, испытывал сексуальное влечение. Но даже если такового не было, он бы не поручился головой за то, что противоположная сторона тоже не испытывает такого влечения. Поэтому вопрос оставался открытым.

Отношения же с Линой вышли на какой-то новый, неведомый доселе уровень. Они оба совершенно точно знали: ни один из них ни за что не променяет свою семью на возможность построить отношения друг с другом. И тем не менее оба дорожили существующей дружбой. Им было приятно проводить время вместе, было интересно беседовать, даже просто смотреть в глаза. Был ли сексуальный подтекст в их общении? Безусловно, был. Готовы бы они были променять эти отношения на секс, при условии, что после этого уже не смогут общаться так, как раньше? Арсений ответил для себя на этот вопрос раз и навсегда. В этом, как он решил, и заключалась возможность настоящей дружбы между мужчиной и женщиной, когда ты боишься, что банальный секс может испортить и навсегда разорвать ту тонкую ниточку, которая столь странным связала двух людей противоположного пола.

Козырев никак не мог понять, почему ему бывает так интересно в обществе этой обаятельной соседки, а время их общения пролетает всегда настолько стремительно, что потом остается только удивляться, куда это опять неожиданно исчезли сразу несколько часов его жизни. Он прекрасно осознавал, что Лина эффектная, даже, пожалуй, красивая женщина. Возможно, различие полов добавляло некую дополнительную изюминку в их общение, возбуждало дополнительный интерес и пробуждало любопытные эмоции, однако само по себе было бы не в состоянии создать столь крепкие и доверительные отношения.

Они могли открыто обсуждать друг с другом подробности своих семейных отношений, даже откровенного эротического характера. Поначалу немного стеснялись, но довольно быстро привыкли и разговаривали на щекотливые темы вполне свободно. Хотя, наверное, не случайно эти темы называются щекотливыми. Во время таких бесед возникало ощущение, будто обнажаешь свою душу перед человеком другого пола, и от этого приятно щекотало под ложечкой. Часто помогали друг другу в решении семейных проблем. Ведь не все можно сказать прямо в лицо мужу или жене. Зато Лина могла легко намекнуть Вике, а Арсений Андрею и нужная информация попадала к адресату без лишних, никому ненужных конфликтов.

Да что там семейные отношения. Через некоторое время каждый из них постепенно начал доверять второму свои секреты, связанные даже с внесемейными приключениями. Они оба, правда, были вполне верными и надежными супругами, но в жизни, особенно у таких видных внешне и интересных внутренне людей, время от времени случаются незначительные и ничего не значащие эпизоды. Действительно, если, например, Арсению какая-нибудь знакомая девушка сделает комплимент, проявит внимание или даже преподнесет подарок, с другом-мужчиной этого не обсудишь. Получится, что вроде бы хвастаешься, да и девушку можешь скомпрометировать. С супругой тоже особо не поделишься. Ты знаешь, что это все полная ерунда, однако жена может расстроиться, начать переживать на пустом месте. А Лина оказалась как раз тем человеком, которому можно было запросто довериться в этом деликатном вопросе. Арсений тоже часто давал девушке советы личного характера, касающиеся ее семейной жизни, да и не только.

И вдруг неожиданно Козырев нашел для себя ответ на интересующий его вопрос. Прочитал однажды высказывание Жана де Лабрюйера, французского моралиста и воспитателя герцога Бурбонского: «Ничто не доставляет такого наслаждения, как общество прекрасной женщины, наделенной свойствами благородного мужчины, ибо она соединяет в себе достоинства обоих полов».

Молодой человек задумался и стал анализировать характер своей подруги. Да, пожалуй, философ прошедших веков оказался прав. В их семье, в отличие от Козыревых, главной определенно была Лина. Несмотря на то что деньги зарабатывал Андрей, именно она принимала все ответственные стратегические решения. Конечно, на словах она часто сетовала на то, что хотела бы быть слабой и беззащитной женщиной, укрывшись от невзгод и трудностей за надежной и крепкой спиной своего мужа, но не может себе этого позволить. Арсений слабо верил в эту версию и считал, что Лина сумеет подавить своей несгибаемой волей любого, даже самого решительного, мужчину. Тем более он неплохо знал Андрея и высоко оценивал его интеллектуальные способности. Пожалуй даже, он оценивал их выше Лининых. Просто есть такие женщины, которые любят управлять и лично все контролировать. Инициатива их с Андреем знакомства принадлежала ей, да и предложение стать мужем и женой, пусть и неявно, но все же сделала она. Даже машину в их совместных семейных поездках Лина водила чаще. Но главное, что всегда отмечал в ней Козырев, – способность ясно и логично мыслить, а ведь это качество так редко встречается среди представительниц прекрасного пола.

Сделав для себя такое заключение, Арсений решил почитать другие высказывания того же автора и почти все из них счел весьма любопытными. Однако одна фраза понравилась ему особенно: «Хотя между людьми разных полов может существовать дружба, в которой нет и тени нечистых помыслов, тем не менее женщина всегда будет видеть в своем друге мужчину, точно так же, как он будет видеть в ней женщину. Такие отношения нельзя назвать ни любовью, ни дружбой: это нечто совсем особое».

«Надо же, – философствовал он, сидя перед мерцающим экраном монитора в полумраке детской комнаты, – прошло более трехсот лет, сменилось десять с лишним поколений людей, было открыто электричество, строение атома, ядерный распад, термоядерный синтез, разум преодолел земное притяжение и отправился покорять космос, а в простых человеческих отношениях все осталось по-прежнему. По прошествии многих веков люди так же влюбляются, так же дружат, так же ненавидят и так же страдают. Испытывают абсолютно те же самые эмоции. Так в чем же развитие? Где решение нравственных проблем, которые существуют уже не одно тысячелетие? Получается, что, неустанно развивая свой интеллект, расширяя границы познания, духовно мы остаемся на прежнем уровне.

Мы передаем знания из поколения в поколение, развиваем их и расширяем, сохраняем в памяти компьютеров триллионами байт. Научились вычислять миллиарды операций за секунду, проверять одновременно миллионы условий. Сегодня каждый школьник умеет делать то, за что во времена Жана Де Лабрюйера давали ученую степень, знает то, чего и не снилось древнегреческим мудрецам. Почему же наше стремление к познанию сконцентрировано исключительно лишь на постижении законов природы и ни на йоту не продвинулось за все эти годы в постижении человеческой души?

Новейшие средства передачи информации позволяют моментально получать данные из любой части света. Современная медиапродукция способна представить любой образ, внушить людям любую мысль. Так почему же не меняется наш нравственный уровень, оставаясь таким, каким он был в эпоху Возрождения, в Средневековье, при рождении Христа?»

Он не мог найти ответ на этот вопрос. И все же считал, что их отношения с Линой – это именно дружба и ничто иное. Да, необычная, да, непривычная, для многих непонятная, но все-таки это Дружба, самая что ни на есть, именно такая, с большой буквы «Д». И он многим был готов пожертвовать ради этой дружбы.

* * *

Дружба двух пар сделала их одной крепкой семьей. Сразу обменявшись ключами от своих квартир, соседи выручали друг друга и поддерживали во всем, как настоящие родственники.

Дети тоже не отставали от своих родителей. Платон впервые увидел Ксюшу, когда Лина и Андрей вместе с ней зашли к ним вскоре после заселения. На правах хозяина, как мужчина и как более старший по возрасту, он подошел к своей гостье, решительно взял ее за руку и уверенно произнес: «Не бойся, пойдем со мной». И утащил чуть ли не силой в свою комнату. Там он продемонстрировал все свое радушие, выложив перед девочкой самые любимые и дорогие сердцу игрушки. Та немного растерялась от такого напора, но быстро пришла в себя, освоилась и с удовольствием принимала ухаживания маленького кавалера. И тот, наглядно убедившись в плодотворности выбранной тактики, старался изо всех сил.

Не успела еще Ксюша как следует изучить гору высыпанных перед ней игрушек, как Платон уже пер на себе небольшой раскладной сервировочный столик, упорно тащил его невзирая на тяжесть поклажи, спотыкаясь, кряхтя и задевая за все углы и косяки. На вопрос родителей, что он, собственно, собирается делать и зачем ему потребовался стол, он, искренне удивившись, ответил деловым тоном:

– А вы что, разве не знаете, что своих гостей принято чем-нибудь угощать?!

– Да, конечно, ты прав, – с улыбкой ответила ему Вика, – но, быть может, ты пригласишь свою гостью сюда, к нам, за общий стол, и мы все вместе выпьем чаю с замечательным тортом, который принесли Лина и Андрей?

Платону явно не хотелось делить с кем-то эксклюзивное внимание Ксении, поэтому он, немного подумав, решительно покачал головой:

– Нет. Дети не должны мешать взрослым вести их скучные беседы! Давай лучше ты мне поможешь накрыть детский столик в моей комнате.

Вика отправилась в детскую с подносом в руках, чтобы помочь юному джентльмену организовать собственное застолье, отдавая должное находчивости и упорству маленького джентльмена.

Ксюша сидела на диване напротив галантного кавалера и тоже очень хотела произвести на него благоприятное впечатление. То, как она это делала, не оставляло сомнений в прирожденной женственности и даже создавало впечатление, что юная леди успела закончить школу обольщения: изредка, как бы невзначай бросала заинтересованные взгляды в сторону Платона или вдруг, наоборот, смотрела долгим, томным взглядом с поволокой. Поворот головы, наклон, изгиб спины, плавность и изящность продуманных, отточенных движений, которыми она поправляла волосы, убирая непослушные локоны – все это никак не сочеталось с невинным возрастом маленькой девочки. Оставалось допустить, что все эти выверенные приемы присущи всем женщинам от рождения, заложены в генетическом коде.

Спустя некоторое время Вика, приоткрыв дверь, осторожно заглянула в образовавшуюся щелочку и тут же молча махнула рукой остальным взрослым, призывая насладиться редким моментом.

Платон стоял на ковре на одной коленке и что-то увлеченно разглядывал в куске торта. Ксюша сидела на диване, положив руку ему на плечо и сосредоточенно глядя в ту же точку, что-то еле слышно шептала на ухо. Поскольку мальчик располагался спиной к входной двери и лица его не было видно, складывалась полная иллюзия, будто кавалер только что объяснился в любви даме своего сердца и теперь со страхом и надеждой выслушивал ее страстный и вдохновенный ответ.

В какой-то момент юный Ромео резко повернул голову в сторону девочки и их губы оказались в непосредственной близости… дети всего-навсего обсуждали названия орехов, входящих в состав торта.

Дверь скрипнула, малыши обернулись на неожиданный звук и, хотя в их действиях не было ничего предосудительного, почему-то оба смутились. Извиняясь за нечаянно нарушенную гармонию, взрослые поспешили удалиться.

После ухода Ксюши Платон явно пребывал в приподнятом настроении, долго не хотел укладываться спать, а когда все же лег, упросил маму хоть немного посидеть с ним перед сном. Эмоции требовали выхода наружу, а для этого необходим понимающий собеседник. Хорошо, что под рукой всегда есть мама. Вика аккуратненько присела на краешек кровати, погладила его по головке и нежно посмотрела в уставшие маленькие глазенки.

– Ну, что ты хотел мне сказать?

Слезы моментально просохли. Малыш приподнялся на локтях, приблизился почти вплотную к маминому уху и заговорщическим голосом тихо прошептал:

– Мама, мне очень понравилась Ксюша. Мне так не хотелось, чтобы она уходила! У меня никогда еще такого не было! Это так странно. Как будто грустно и весело одновременно.

– Так бывает. Но почему ты грустишь? Ксюша теперь будет жить рядом с нами, и вы всегда сможете с ней видеться, когда захотите.

– Как вы с папой?

Мама улыбнулась:

– Ну почти. Конечно, не совсем так, но все равно часто.

– Мне никто был не нужен, кроме тебя и папы. Ну еще дедушки и бабушки. А теперь мне нужна еще Ксюша.

Вика взяла своего маленького сыночка за руку и с чувством сжала хрупкую ладошку. Они помолчали, думая каждый о своем.

– Мам, скажи, а мы всегда-всегда будем вместе? Ну я, ты и папа?

– Конечно, мой хороший, куда же мы теперь без тебя?

– А Ксюша? Ксюша тоже будет рядом?

– Да-да, не волнуйся. Будет рядом столько, сколько ты захочешь.

– Это хорошо, – удовлетворенно резюмировал маленький человечек, – тогда нам никто больше не нужен!

– Никто-никто? – удивленно переспросила мама – И ты даже не хочешь братика или сестричку?

– Нет! – решительно покачал головой Платон. – Зачем?

Потом на какое-то время задумался и вновь произнес с той же уверенной интонацией:

– Нет, нам больше никто не нужен!

Вика шутливо потрепала его волосы:

– Ах ты мой маленький любимый узурпатор! Не хочешь, значит, ни с кем делить родительское внимание и заботу? Ну ладно, засыпай, уже очень поздно! Спокойной тебе ночи и сладких снов. Может быть, ночью тебе приснится Ксюша.

Он поцеловала сына в щечку, включила ночник, выключила большой свет и тихо вышла из комнаты.

* * *

Весть о назначении Козырева руководителем группы произвела во всем институте эффект разорвавшейся бомбы. Даже сам Малахов, который лично приложил столько усилий для достижения этой цели, был немало удивлен столь неожиданному решению руководства. Поздравляя Арсения и пожимая ему руку, он хоть и с улыбкой, но не без гордости за своего ученика произнес:

– Ну вот, дружище, мы и дожили до того счастливого момента, когда ты стал моим непосредственным начальником!

Новоиспеченный руководитель смутился и скромно ответил:

– Что вы, Евгений Михайлович! Это же чистой воды формальность, что вы мой заместитель, а не наоборот. Да и к тому же, если это и произошло, то только лишь благодаря вам!

– Ладно-ладно, не скромничай. Заслужил по праву. Боюсь только, что утверждаться на новой должности придется нелегко.

Как ни странно, несмотря на вспыльчивый характер и нетерпимость к людским недостаткам, Арсения в группе не то чтобы любили, но в целом относились с симпатией и уважением. Да и с самим Демидовым у него были до сего дня вполне рабочие, даже приятельские отношения. Вероятно, для неординарных и по-настоящему увлеченных людей истинные человеческие качества, такие как ум и порядочность, гораздо важнее, нежели собственные интересы и амбиции. Принимая решение о назначение Козырева, Георгий Александрович прекрасно это понимал. Для человека с его опытом было бы странным, если бы он формировал свое мнение исключительно на основе субъективных докладов одного-единственного человека. Он тогда не знал, что участь Козырева решена давным-давно и на гораздо более высоком уровне, чем он даже может себе представить. Что у него не оставалось в тот момент ни малейшего шанса принять другое решение. И что все эти душевные сомнения и мысленные терзания всего лишь выполнение давно намеченной программы с заранее известным финалом. Повлиять на это уже не мог никто. Ну или почти никто. Никто, кроме Него. А Он пока и не думал вмешиваться.

Но путь к цели не всегда усеян розами. Даже если это и так, розы имеют шипы, и пройти по ним бывает весьма непросто, хоть со стороны такое путешествие может выглядеть легкой, приятной прогулкой.

Жидков так просто не сдался. Проиграв однажды, на этот раз он жаждал реванша, не понимая того, как мало на самом деле значит его мышиная возня, жалкие попытки противопоставить себя неизбежности. Собственно, и сами эти действия были уже включены в информационную матрицу, стали ее частью. Явились квинтэссенцией всех тех мыслей, желаний и намерений, которыми чуть раньше наполнили эфир все участники событий, реагируя таким образом на изменение внешних раздражителей. Мы получаем то, чего заслужили, что сами захотели, запрограммировали в информационном поле. Наше пространство, надвигаясь неизбежно и неотвратимо на все новые и новые слои матрицы, заставляет воплощаться виртуальную программу в реальных образах, событиях, действиях и предметах. Превращает виртуальные частицы физического вакуума в реальные в строгом соответствии с принципом минимизации энергетических затрат.

К сожалению, ничего этого Роман Валерьевич не знал. Не захотел услышать, не пожелал понять, хотя был очень близок к этим новым и интересным знаниям, находился внутри происходящих событий. Но было бы неверным возлагать всю вину исключительно только на Жидкова. Каждый из заинтересованных участников приложил руку к формированию итогового состояния матрицы, так что каждый так или иначе заслужил своей участи. И Козырев, которому пришлось изрядно переживать, услышать о себе множество нелицеприятных высказываний, прежде чем окончательное решение было наконец-то принято в его пользу. И Малахов, потративший массу времени на то, чтобы добиться, отстоять на всех уровнях свое мнение. И даже Сафин, который так страстно хотел, так мечтал об успехе своего детища и оказавшийся в итоге на больничной койке в самом начале грандиозных свершений. Им пока только еще предстояло научиться жить иначе. Мыслить по-новому. Творить свою судьбу. Сколько еще трудных и тяжелых испытаний выпадет на их долю, прежде чем ими же созданная судьба приведет их в конце концов к намеченной когда-то цели.

Арсений с благодарностью посмотрел на своего учителя и сказал:

– А я, знаете, о чем думаю? Конечно, это назначение и эта должность льстят моему самолюбию. Но помимо удовлетворения собственных амбиций появляется еще и большая ответственность. Я даже не говорю про ответственность за весь проект, за результат, за науку в целом. Я имею в виду себя лично. Свою самооценку. Какой это риск для нее. Большое дело и большой шанс не позволят потом оправдаться перед собой. На что списать неудачу, если ты имеешь все возможности полностью проявить себя, свой талант, свои способности? К чему апеллировать в случае провала? И тут не может быть середины. Результат либо ярко выявит твои способности, либо, наоборот, обнажит полную несостоятельность и бездарность. А это может стать тяжким ударом для моей личности.

Он подумал несколько мгновений, сделал сильный выдох, будто сбросил с себя груз непринятого решения и, отбросив сомнения, закончил свою мысль на позитивной ноте:

– Хотя теперь чего уж… Обратной дороги нет. Теперь пан или пропал, засучить рукава и с головой в работу. Еще больше, еще сильнее, еще интенсивнее.

– Да, я думаю, что твое самолюбие станет для тебя хорошей дополнительной мотивацией, – хмыкнул в ответ Евгений Михайлович. – Только знаешь что, я хотел бы тебя предупредить от некоторых возможных ошибок. Все же руководящая работа имеет свои особенности. Поскольку ты человек неглупый, то на уровне здравого смысла легко увидишь многие из них и без специальной подготовки. Остальные уяснишь себе потом, на собственном опыте. Но все же я позволю себе дать тебе несколько советов.

– Конечно, о чем вы говорите! Я вообще надеялся в глубине души, что вы мне поможете на первых порах! Все же учитывая ваш авторитет в научных кругах…

– Да-да, разумеется, я помогу тебе. Так вот. Общение с людьми, Арсений, требует некоторой деликатности. Часто придется искать индивидуальный подход, ведь твоя основная цель – это результат, и тебе придется заставить людей работать с максимальной отдачей и желательно с удовольствием. Только так они смогут выложиться полностью. Какими бы блистательными ни были идеи, без конкретных исполнителей, которые будут претворять их в жизнь, они ничего не стоят. Помни об этом. В общении с людьми прямой путь не всегда самый короткий. Ищи мотивы, которые заставили бы каждого твоего подчиненного работать лучше, и используй их в своих целях. Но самое главное, люди – это не роботы. Относись к ним с достоинством и уважением, и они ответят тебе тем же. Независимо от твоего личного мнения об их индивидуальных способностях.

– Звучит логично.

– Теперь второе. Большинство постоянных сотрудников группы начинали проект раньше тебя, раньше нас. Долго работали вместе с Сафиным и Демидовым. Как бы мы ни хотели думать иначе, но первопричиной всех исследований стали те эффекты, на возможность существования которых впервые указал именно Сафин. Пусть он менее знаменит, чем многие из теперешних членов группы и, быть может даже, менее умен, но именно ему принадлежит изначальная идея. Мы лишь пришли на готовое, дошлифовали, развили. Да, внесли много новых, свежих мыслей, без которых бы ничего не вышло. Да, получили при этом интересные результаты. Но куда бы мы шли, не будь этого первичного вектора, заданного Сафиным?

Козырев согласно кивнул.

– Далее. Демидов. Заслуживает отдельного внимания и особого подхода. Не забывай, что хоть и не по злому умыслу, но ты отобрал у него должность, на которую он по праву рассчитывал. Но Виктор Иванович человек неплохой, не в пример Жидкову. Тоже задвинутый на науке. Ты просто обязан найти с ним общий язык. Нельзя позволить ни в коем случае появиться в твоей группе еще одному врагу, ненавидящему тебя лично. Тем более такому, которого многие здесь знают и ценят. Не допусти раскола, тогда это уже будет не научный коллектив, это будет клоака. Сотрудники будут заниматься не исследованиями, а интригами. Давай поступим так. Ты подбери для него какую-нибудь интересную задачу. Мы встретимся с ним в неформальной обстановке. Расскажем ему часть из своих личных идей, дадим возможность самостоятельной разработки важного направления. Он такой человек, что с удовольствием согласится. Административные вопросы для него чужды.

– Да, сфера политики и интриг – это не моя область… Но что делать, придется как-то приспосабливаться.

– Ничего, ты не переживай. Политика, конечно, дело грязное, но ты успокаивай себя тем, что в конечном итоге все ради большого, общего дела.

– Ладно, Евгений Михайлович, считайте, что вы меня уговорили. Обещаю совладать со своим характером. Коль на благо общего дела.

Нравоучительная беседа Малахова, который знал Арсения как облупленного, возымела необходимое действие. Козырев подошел к вопросу вхождения в должность чрезвычайно ответственно и осторожно. Старался не делать резких шагов, не менять кардинально заведенных правил и установившихся процедур. Беседа с Демидовым прошла вполне успешно, даже лучше, чем они могли надеяться. Сам Виктор Михайлович довольно быстро пережил случившееся и как умный человек сумел отыскать для себя положительные моменты. Козырев с помощью Малахова сумел добиться для него существенной прибавки к зарплате и в материальном плане несостоявшийся руководитель практически не пострадал. Зато никакой ответственности, никакой головной боли, никаких отчетных бумаг и скучной административной рутины. Чистая научная работа без неприятных примесей.

Арсений с головой погрузился в работу. Назначение будто бы добавило ему сил и энергии, хотя казалось, что человеческому организму это уже не под силу. Но нет. Он и до этого работал много, часто задерживался вечерами и даже иногда жертвовал выходными. Теперь же он проводил в институте все свое время, не только рабочее, но и свободное. Уходил за полночь, а утром, в девять часов, уже как штык был на месте. Какие-то эксперименты группы он остановил, зато начал несколько новых. Приходилось много спорить, доказывать свою правоту, придумывать доводы и аргументы, зато такой подход позволял найти понимание в коллективе и установить наконец контакт практически со всеми сотрудниками.

Множество работ Козырев выполнял лично. Погружался до мельчайших деталей, держал руку на пульсе всех происходящих событий. Продумывал детали экспериментов, даже часто сам занимался анализом полученных результатов. Вкупе с административной нагрузкой свободного времени не оставалось вовсе. Вика мужественно дожидалась его каждый вечер, не ложилась спать. Кормила его ужином и в качестве награды получала несколько минут общения с любимым мужем. Первое время она старалась даже утром провожать его на работу, готовить хоть какой-нибудь завтрак, но очень скоро Арсений сам настоял на прекращении этой практики. Завтракать он перестал, экономя время и предпочитая перехватить набегу бутерброд или выпить на работе чашку чая с булочкой из буфета, не отрываясь от экрана монитора. Таким образом, поднимать жену ни свет ни заря только ради того, чтобы пожелать ему удачного дня, не было никакого смысла. В конце концов Вика смирилась и продолжала спокойно спать в то время, как ее муж тихонечко поднимался и на цыпочках, чтобы никого не разбудить, выбирался из дома на работу. Что касается Платона, то он вообще не видел отца неделями. Засыпал, когда его еще нет, просыпался, когда его уже нет.

Несмотря на такую интенсивную нагрузку, Козырев чувствовал себя замечательно, находился на подъеме, как физическом, так и эмоциональном. То, что он делал, ему очень нравилось. Но самое главное – результаты не заставили себя долго ждать, а это очень сильно влияло на желание работать дальше, идти к новым свершениям и открытиям.

Он очень изменился буквально за несколько месяцев. Превратился из горячего, импульсивного мальчишки в рассудительного и ответственного руководителя. Он и сейчас еще мог запросто заразить всех окружающих своим неуемным оптимизмом и энтузиазмом, когда первый замечал на горизонте решение сложной проблемы или выход из очередного тупика. Но теперь он не срывался по мелочам, аккуратно подбирал каждое сказанное слово и тщательно взвешивал за и против, перед тем как принять ответственное решение.

К подчиненным он был требовательным. Даже маститые, заслуженные ученые удивлялись той легкости, той решимости с которыми Козырев ставил им задачи. Авторитеты для него не существовали никогда, но теперь он научился правильному подходу к людям и мог дать поручение, попросить или даже потребовать таким образом, что у подчиненных не возникало отторжения, не задевались личные чувства. К тому же ничто так не вдохновляет коллектив, как личный пример руководителя. Видя, что Козырев сам отдается работе весь до конца, до последней минуты или секунды, они подсознательно тянулись за ним, стремились не отставать. Хотя, конечно, требовать от сотрудников работать в том же режиме было бы просто нелепо. Каждый определял для себя график самостоятельно. При этом общий энтузиазм и желание работать были на таком высоком уровне, что буквально у всех скопилось огромное количество переработок. Даже привлеченные в качестве консультантов гранды российской науки стали появляться в лабораториях гораздо чаще, чтобы самим воочию понаблюдать, поприсутствовать при рождении потрясающих, грандиозных открытий.

Создается ощущение, что уже вот-вот, совсем рядом, еще чуть-чуть, еще один рывок, еще один шаг – и успех придет. Нужно собрать остатки сил и дожать, дотерпеть, дотащить этот тяжкий груз до последней финишной ленты. Когда цель близка, буквально видна перед тобой, лишь протяни посильнее руки, вытянись в струнку и, возможно, удастся схватить ее, подтащить к себе. Но нет, не хватает, пока не хватает каких-то ничтожных сантиметров, чтобы зацепиться. В последний момент победа ускользает прямо из пальцев, но не исчезает бесследно, а лишь немного отодвигается и продолжает звать к себе, манить, дразнить кажущейся простотой и достижимостью.

Как-то раз после очередной локальной неудачи Козырев сам приехал в лабораторию одного из подмосковных оборонных институтов, в которой проводился эксперимент по одному из направлений исследований. Расстроенные ученые, уже обнаружившие, что научное открытие вновь откладывается на неопределенное время, сгрудились вокруг стола, на котором были разбросаны многочисленные бумаги с многоэтажными формулами. Тут и там на листках пестрели яркие исправления и рукописные вставки. Цифры, уравнения, комментарии. Двое из собравшихся о чем-то горячо спорили. Все были настолько увлечены процессом, что не заметили появления руководителя. Арсений пару минут наблюдал за дискуссией, потом громко поздоровался. Сотрудники повернулись на звук голоса, и спор на время прервался.

– Что так бурно обсуждаете? – обратился он к ним с логичным вопросом.

– Да вот, Арсений Павлович, пытаемся понять, каким образом изменить параметры эксперимента, чтобы достигнуть уже наконец нужного результата.

Козырев подошел к столу и стал внимательно разбираться в хаосе перечерканных бумаг. Время от времени задавал короткие вопросы и, получив ответ, вновь погружался в чтение формул. Вдруг он, указав на одно из мест в вычислениях, удивленно воскликнул:

– А вот этот переход мне непонятен, на основании чего это вы сделали столь смелое предположение? Вы думаете, все так просто? – вопрос звучал риторически, поэтому ответа не последовало. Арсений еще какое-то время смотрел на листок бумаги, потом, очевидно, придя к какому-то заключению, закончил фразу: – Да, действительно, все просто. Но совсем не так!

Резким движением он положил листок обратно на стол, пару секунд еще смотрел на него, затем перевернул и на чистой стороне, схватив подвернувшийся огрызок карандаша, размашистым почерком нарисовал несколько математических выкладок. Остальные ученые настолько плотно обступили стол со всех сторон, стремясь уследить за ходом его мыслей, что протиснуться кому-либо еще было уже просто физически невозможно. Когда Козырев закончил, один из спорщиков разочарованно сообщил:

– Ну нет, этого не может быть! Слишком сложные математические вычисления потребуются!

– Наши математические затруднения Бога не интересуют. Он интегрирует имперически!

Фраза любимого Эйнштейна пришлась как нельзя кстати. Все засмеялись. Напряженная, нервная обстановка, вызванная очередной неудачей, несколько разрядилась. Люди сбросили с себя груз прошлых ошибок, расселись поудобнее, кто на стулья, а кто и на краешки столов, и приступили к неторопливому и вдумчивому обсуждению свежего предложения своего руководителя.