Читать книгу: «Убийство, сосед и одна неловкая слежка», страница 2

Глава 5

«Господи, – думаю, – или он действительно невиновен, или он гениальный маньяк, который убивает… обаянием.»

Его руки крепко, но бережно держат меня за талию. Пальцы легко лежат на моей спине, и даже через одежду я чувствую его тепло. Так спокойно и безопасно в его объятиях… Осталась бы так вечно…

– Ну что, опять подкрепиться зашли? – насмешливо спрашивает Виталий.

– Я… я… – бормочу что-то несвязное, пытаясь придумать оправдание. – За сахаром. Пирог хотела испечь.

– Как же ты зашла сюда? Опять через забор? – строго спрашивает он.

Понимаю, что оправданий нет. Забралась в его дом, как партизан в тыл врага, а теперь стою, краснея, как школьница перед директором. И самое обидное – никаких доказательств его вины у меня нет.

Честно говоря, я и сама не верю, что он может кого-то убить.

Его глаза лучатся добротой и безмятежностью. Да и зачем ему это? Мотива для убийства старушки у него нет.

– Прости… – шепчу я, отступая к двери. – Я не знаю, что на меня нашло.

Но Виталий ведёт себя как ангел во плоти.

– Кофе выпьешь? – предлагает он, будто я не потенциальная грабительница, а забывчивая подруга, зашедшая за рецептом пирога.

Виталий наливает воду в турку, и по кухне разливается ленивое шипение. Достаёт две чашки – одну с золотистой каёмкой, будто обнятой солнцем, другую с винтажным плющом, который тянется к ручке, как живой.

Его большие, грубоватые руки обращаются с ними удивительно бережно – мизинчик даже слегка оттопырен, будто он пьёт чай с английской королевой, а не с соседкой-врединой. На столе уже лежит салфетка в мелкий цветочек (откуда только взялась?), а рядом – банка мёда с засахаренными краями, будто её только что достали из доброй сказки.

Я беру чашку, понимая, что это либо жест примирения, либо начало моего последнего глотка перед отравлением.

Но кофе пахнет слишком вкусно для злодейского замысла.

– Я давно знаю местного участкового, – говорит он таким обыденным тоном, будто каждый день ловит соседок на своей кухне. – Он поделился со мной подозрениями, что баба Лида не своей смертью умерла. Кто-то постарался…

Я поднимаю на него удивлённые глаза, и мне становится вдвойне стыдно за свои подозрения.

– Из всех, кто мог «подкормить» бабу Лиду, я, конечно, первый кандидат. Все знают, что она ко мне захаживала. Только вот не она одна. У меня здесь гостей как в ресторане, и все живы-здоровы. А во-вторых… зачем мне это?! Никакого мотива у меня нет и быть не может…

Я ещё раз прошу прощения. Некоторое время мы просто молча пьём кофе. Потом начинаем обсуждать бабу Лиду. Оказывается, Виталик знал её давно и рассказывает о ней много хорошего.

Вспоминаем наше знакомство, и оба смеёмся.

– Я вышел во двор с тарелкой для шашлыка, думаю только о том, как бы не упустить момент, когда мясо дойдёт до идеала. И вдруг – крик. Не просто крик, а такой, будто с неба упал не то ангел, не то пьяный парашютист, – в красках рассказывает Виталий. – Я аж подпрыгнул, тарелка с грохотом катится по земле, а передо мной… висит женщина. Вверх тормашками, как летучая мышь после неудачного пике. Первая мысль: «Галлюцинация. Пережарил шашлык, и теперь мне мерещится… это». Вторая: «Нет, слишком детализировано. Значит, реальность».

– Согласись, потом-то я грациозно спустилась!

– Сама грация! – кивает сосед и обводит меня таким взглядом, от которого сердце замирает.

Мы мило беседуем, но вот кофе допит, печенья съедены, и пользоваться гостеприимством соседа уже неловко.

Но уходить от него почему-то не хочется.

– Виталий, а приходи завтра в гости ко мне. Я угощу тебя пирогом.

– С удовольствием, – загораются его глаза.

– Только вот сахар я всё же у тебя попрошу… – и, немного подумав, добавляю: – И муку. И яйца. И ягоды.

Сосед с улыбкой вручает мне все продукты.

– Хорошо, позавтракаем вместе, а потом сходим домой к бабе Лиде. Поговорим с внучками, вдруг узнаем что-то важное.

У меня никогда не было своего фирменного рецепта. Поэтому весь вечер я колдую на кухне, изучая рецепты из интернета и тестируя их на кухни Лены. Первый блин комом в прямом смысле – пирог получился в форме сладкого комка. Второй уже лучше, в меру сладкий, в меру кислый от ягод, бисквит не слишком сухой. Единственный минус – сгорел до черной корки. Но ничего время у меня есть, буду пробовать ещё.

На третий раз получился идеальный пирог – румяная корочка с янтарной карамельной пропиткой, через которую местами проглядыввает сочная начинка. Аромат ягод и ванили так манит, что я еле удержалась, чтобы не отломить краешек пальцами. Накрываю его кружевной салфеткой, расставляю рядом фарфоровые чашки с едва слышным звоном. В предвкушении пирога даже воздух кажется сладким – нас ждет поистине королевский завтрак.

Ложусь спать довольная собой. На лице блаженная улыбка.

Во-первых утром встречу Виталика, даже не знаю почему меня к нему так тянет. Хотя наверное знаю, но боюсь себе в этом признаться.

А во-вторых меня ждет расследование. Возможно именно я завтра раскрою страшное преступление.

Глава 6

Утро начинается слишком идеально, чтобы быть правдой.

На столе – тёплый пирог с хрустящей корочкой, в чашке – кофе с правильной горчинкой, а напротив… вкусный Виталик.

Так, стоп.

Я пью латте и делаю себе строгий выговор: «Так далеко даже фантазии забегать не должны». Потому что если начать думать о том, как его смеющиеся глаза сочетаются с запахом корицы, или как его пальцы…

– Пирог не доела, – вдруг говорит он, и я вздрагиваю, будто пойманная на месте преступления.

Так. Где моя железная логика? Где хладнокровие?

– Я хотела половину пирога отнести внучкам – придумываю я на ходу, – завязать знакомство, так сказать.

– Вперед, Алиса! Нас ждут великие дела, – смеется сосед, одной рукой подталкивает меня на выход, а другой забирает мой пирог.

Не спеша прогуливаемся по поселку, стараясь обращать внимание на всё вокруг. Если бы не контекст нашей прогулки, можно было бы предположить, что у нас свидание. Наверно для местных жителей мы выглядим как парочка.

Подходим к дому бабы Лиды и неловко топчимся на месте. Мы так и не придумали как завязать разговор с внучками, чтобы это выглядело не подозрительно.

– Так какой план? – шёпотом спрашиваю я, ковыряя ногой трещину в асфальте.

Виталик задумчиво чешет подбородок:

– Может, представимся… э… исследователями народных традиций? Мол, собираем воспоминания о местных бабушках…

– Гениально! – шиплю я. – Только давай сразу в фольклорный музей звони, чтобы карету скорой помощи заказали. Нам точно понадобится.

– Тогда вариант номер два: мы честно говорим – «Здравствуйте, мы те самые соседи, которые стали свидетелями смерти вашей бабушки»

– Да? – перебиваю его. – И теперь хотим узнать, может кто-то из вас убийца? Гениально!

Договорить нам не даёт бодрый дедуля, стремительно приближающийся к калитке.

Он явно готовился к важному событию: пиджак с георгиевской ленточкой, будто парадный мундир; седые усы аккуратно подстрижены «под Брежнева»; а облако одеколона «Саша» настигает нас раньше, чем он сам – терпкое советское марево, в котором смешались гордость, гвоздика и лёгкий намёк на нафталин.

В руках он сжимает букет алых тюльпанов – стебли уже слегка подвяли, будто их сорвали ещё утром.

– Лидочка, Лидусик, – громко стучит он в калитку.– Красавица, выходи!

Мы с Виталиком стоим, выпятив глаза от удивления. «Кто это?» – перемигиваемся с ним.

– Лидочка, ну сколько можно! – дед стучит ладонью по калитке, и букет в его руке вздрагивает.

Дверь скрипит, и на пороге появляется старшая внучка с круглыми глазами:

– Дедусь… Бабушки уже несколько дней как нет.

Наступает тишина. Даже птицы в саду замолкают.

Дедуля замирает, его рука с тюльпанами медленно опускается.

– Как… нет? – он обводит нас взглядом, будто мы должны дать объяснение. – Мы же в субботу на «Голубой огонёк» собирались… Она мне новый галстук подарила…

Виталик неуверенно кашляет в кулак:

– Э-э-э, соболезнуем…

– Да ну вас! – вдруг рявкает старик и решительно распахивает калитку. – Лидка сто лет такие шутки терпеть не могла! Где она там прячется?

Он бодро шагает к дому, оставляя за собой шлейф одеколона и растерянных внучек. Мы с Виталиком переглядываемся – похоже, наш «тактичный расспрос» только что превратился в абсурдный фарс.

– Может, пока он там с призраком спорит, мы сбежим? – шепчу я.

– Поздно, – кивает Виталик в сторону окна, где дед уже стучит по стеклу и орет: «Лида, хватит дурака валять!».

Вдруг дед резко оборачивается к нам. Его глаза – два ледяных осколка:

– А вы кто вообще такие будете? Эту я знаю, внучку. А вы кто? – он яростно сминает тюльпаны в кулаке. Алые лепестки падают на землю, как капли крови.

Внучка в ужасе отступает к двери.

– Мы… соседи, – бледнеет Виталик.

– Соседи, – старик искажённо ухмыляется. – Ну конечно. А я вот соседом был Лидкиным целый год. И ни разу вас не видел.

Он с яростью бросает букет на землю, алые лепестки сразу же сминаются под его ногами. Бросив на нас взгляд полный злости, он уходит.

Внучка тут же начинает плакать, захлопывает дверь и запирается внутри.

Мы с Виталиком остаемся вдвоем и оглядываем двор, будто это поле боя. Да уж не такую разведку мы хотели провести.

– Ну что, – вздыхает Виталик, подбирая смятый тюльпан, – можно сказать, мы только что проиграли войну цветов.

Услышав шум, соседи начинают подтягиваться со скоростью зевак на бесплатный фуршет. Тётя Зина с бигуди в одной руке и телефоном для экстренного вызова «куда надо» в другой; дядя Петя в тапочках на босу ногу, но с биноклем (видимо, готовился к такому повороту); и даже местный кот Васька, который обычно игнорирует всё, кроме колбасы, уселся на заборе с видом зрителя в первом ряду.

– Аркадий Ильич приходил, – говорит дядя Петя. – Он год назад к нам переехал. За баб Лидой ухаживал. На руках её носил. В прошлом году, когда у неё грипп был, так вареньем по всей округе торговал, чтоб ей лекарства купить! Надо было помягче с ним.

– Мы же не знали, – я вздыхаю удрученно.

– Ага, рассказывай, – подключается тётя Зина. – Все вы мужики одинаковые!

– Что сразу, одинаковые, – оправдывается дядя Петя.

– А вот то. За Лидой ухаживал, а сам к Вале захаживал.

– А ты откуда знаешь?!

– Здесь всё на виду. Шило в мешке не утаишь. Да ну вас всех в болото! – тётя Зина яростно наматывает на палец выбившийся из-под бигуди локон. – Сейчас докажу! Пойдёмте за ним – куда он, по-вашему, побежал как ошпаренный? Правильно, к Вале!

Дядя Петя скептически хмыкает:

– Может, просто домой пошёл?

– Ага, как же! – тётя Зина уже достаёт из кармана халата… бинокль (видимо, стандартная дачная экипировка). – Он же вон в какую сторону свернул! На Валентину улицу!

Мы с Виталиком переглядываемся.

– Ну что, – вздыхаю я, – идём шпионить за ветераном-ловеласом?

– Только если это не ловушка, – шепчет Виталик. – Вдруг он специально нас ведёт? Может, у него там банда подкопных бабулек с вязальными спицами засаду устроила?

Тётя Зина, не дожидаясь, уже семенит вдоль забора, гротескно прижимаясь к кустам сирени.

Картина выходит сюрреалистичная:

Мы с Виталиком – два «неуловимых мстителя», пригибающиеся за яблонями;

Дядя Петя неожиданно втягивается в авантюру (видимо, из-за перспективы увидеть Валину реакцию);

Кот Васька солидно возглавляет процессию, будто опытный проводник.

И вот мы уже у Валентининого дома.

Дед Аркадий действительно здесь – стоит под окнами, но…

– Стоп, – я хватаю Виталика за рукав. – Он не стучится.

Старик медленно опускается на лавочку у калитки, голову в руки – и вдруг всё его бравада растворяется в тихих рыданиях.

Тётю Зину аж перекосило от такого поворота.

– Ну и дела… – дядя Петя чешет затылок. – А я-то думал, он к ней за утешением…

Вдруг скрипит дверь, и на крыльцо выходит сама Валя – с пирогом (наш-то так и остался у бабы Лиды под забором).

Она молча садится рядом, обнимает его за плечи и просто сидит, пока он плачет.

Мы все невольно затаили дыхание.

– Вот и разгадка, – тихо говорит Виталик. – Не любовник он ей… а друг.

Тётя Зина неожиданно сморкается в свой яркий платок:

– А я-то думала…

– Всегда ты думаешь! – огрызается дядя Петя, но беззлобно.

Кот Васька разочарованно зевает – драмы не получилось.

Глава 7

Немного расстроенная неудачным расследованием я возвращаюсь домой в компании Виталика.

– Да ладно тебе грустить, Алиса – сосед бережно приобнимает меня за плечи, – Завтра еще раз попробуем. Обязательно найдем преступника.

Я кладу голову ему на плечо. Почему-то я верю его словам.

– Обязательно найдём, – повторяю я, уткнувшись носом в его тёплую клетчатую рубашку. От него пахнет кофе и чем-то неуловимо домашним. – Хотя если бы преступники знали, что их ловит девушка, которая еще вчера висела на заборе и ждала пока её снимут.

Он смеётся, и я чувствую, как дрожит его плечо под моей щекой.

Сосед внезапно становится серьёзным и слегка отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза:

– Алиса, а если завтра мы начнём не со следов, а с мотива? Может, ты случайно догадалась о чём-то важном…

Я отдалюсь, у меня мелькает подозрение, но я не могу никак не могу поймать его за хвост и сформулировать.

– Надо этим надо хорошо подумать.

– Знаешь какой метод тебе поможет?

– Какой? – я замираю в предвкушении.

– Метод Винни-Пуха. А не пора ли нам подкрепиться? Сейчас самое время, ведь завтрак уже прошел, а обед еще не начался, – ворчит Виталий, изображая медвежонка.

Мы оба смеемся и заходим к Виталию домой.

Виталий, как всегда, творит кулинарные чудеса – одним взмахом ножа превращает наш скромный обед в гастрономический шедевр из трёх блюд. Я скромно пытаюсь помочь: аккуратно режу лук (плачу, но это не от горя, а от мастерства), перебираю зелень (отделяя «нужное» от «совсем не нужного») и периодически делаю важный вид, помешивая соус.

Но главный мой вклад в кулинарный процесс – это тактичное невмешательство. Я как мудрый самурай: понимаю, что иногда лучшая помощь – это вовремя отойти от плиты, не задавать глупых вопросов вроде «А это точно должно так дымиться?» и просто вовремя подавать тарелки.

Виталий между тем невозмутимо жонглирует кастрюлями, будто у него не две руки, а целых четыре – две для готовки, одна для приправ и ещё одна, видимо, чисто для эстетики. А я? Я просто наслаждаюсь зрелищем и мысленно ставлю ему пятёрку с плюсом за артистизм и вкус.

– Ну что, Шерлок, возвращаемся к нашим баранам? – Виталик потирает руки с таким видом, будто собирается не расследовать убийство, а разделывать тесто. – Кто, скажи на милость, мог возжелать кончины нашей милой бабуле?

Я задумчиво покручиваю в руках карандаш:

– Конфликтная была?

– Ну… – Виталик закатывает глаза, – Не больше, чем любая старушка, которая считает, что соседские коты специально гадят под её дверью. Хотя… – вдруг оживляется, – Однажды она гоняла Аркадия Степаныча веником за то, что он забыл её день рождения!

– Ладно, что мы о ней знаем? – прерываю я его воспоминания.

– Две внучки. Старшая Ольга – каждую неделю с пирожками, лекарствами и свежими сплетнями. Младшая Алла… – Виталий делает многозначительную паузу, – Сбежала в город, как только смогла. Звонит раз в полгода – видимо, когда случайно набирает номер.

– Наследство? – поднимаю бровь. – Дом-то кому?

– Делится пополам, но… – Виталик фыркает, – Это же не вилла на Лазурном берегу, а старый домишко, в котором даже мыши селятся без энтузиазма. Старшая внучка и так в элитке живёт, а младшая… – машет рукой, – Та вообще в другом часовом поясе, кажется.

– Тогда давай копнём в другую сторону! – хлопаю я по столу. – Аркадий Степаныч!

– А-а-а, наш местный Казанова! – Виталий скрещивает руки на груди. – Год как переехал, уже успел бабуль в округе сердце тревожить. Хотя мне-то он внимания не уделяет – поэтому и не узнал. Он наверное единственный, кто не захаживает ко мне на застолье.

– А подруга его, баба Валя? – подмигиваю я. – Мне кажется, она смотрит на него не только как на друга по преферансу…

– О-о-о! – Виталик почти подпрыгивает от восторга. – Ты думаешь, баба Лида стала… помехой?

– А что? Захотела Валентина женского счастья в преклонном возрасте, тут как раз Аркадий. Но только не один, а с Лидой.

– Мотив выяснили. Теперь осталось оценить возможности.

– А что, отличный мотив! – смеюсь я. – «Убийство из-за ревности в доме престарелых» – даже детектив писать не надо, сразу готовый сценарий для сериала!

– Ладно, Шерлок, – Виталий тянется, и его рука случайно (или нет?) задерживается на моем плече чуть дольше, чем нужно. Его пальцы слегка сжимают ткань моей футболки, будто не хотят отпускать.

Я поворачиваюсь к нему, и в его глазах – таких тёплых, чуть прищуренных от улыбки – мелькает что-то знакомое, но от этого не менее трепетное.

– Сегодня мы с тобой неплохо поработали, – шепчет он, и его голос звучит тише, мягче, будто только для меня. – Но даже великим сыщикам нужен отдых. Особенно таким, как ты.

Я чувствую, как по щекам разливается лёгкий румянец, и поспешно опускаю глаза, делая вид, что поправляю рукав.

– Да уж… Голову ломать – тоже энергозатратно, – бормочу я, но тут же поднимаю взгляд, ловя его улыбку. – Особенно когда кто-то постоянно отвлекает.

– Я? Отвлекаю? – Виталий притворно возмущается, но его пальцы уже перебирают мои пряди, случайно выбившиеся из хвоста. – Это ты, между прочим, всё время заставляешь меня забывать, что я вообще-то собирался делать.

– Например? – я приподнимаю бровь, но сердце почему-то стучит чаще.

– Например… – он наклоняется чуть ближе, и его дыхание касается моей кожи, – …готовить ужин. А вместо этого пялиться на тебя и думать, как это ты умудряешься выглядеть мило даже с луковыми слезами на щеках.

Я фыркаю, но не могу сдержать улыбку.

– Завтра продолжим, – шепчет он мне в волосы. – Обещаешь?

– Обещаю, – киваю я, оборачиваясь к нему. – Но только если ты снова приготовишь что-нибудь вкусненькое.

– Договорились, – он улыбается, и в его взгляде столько тепла, что даже вечерний воздух кажется вдруг не таким прохладным. – Пока, Алиска.

– Пока, Виталик… – я задерживаюсь на пороге, ещё на секунду, ещё на одну, прежде чем сделать шаг за дверь.

А потом, уже на улице, оборачиваюсь и вижу, как он всё ещё стоит в дверном проёме, освещённый тёплым светом кухни, и смотрит мне вслед.

И понимаю – что-то важное между нами уже произошло.

Глава 8

Следующим утром, когда первые лучи солнца только начали золотить верхушки яблонь, а роса ещё сверкает на паутинках у забора, я уже стою под резным крылечком Виталика. В руках дымятся два стаканчика с кофе, аромат которого смешивается с запахом свежескошенной травы. Постучала трижды – сначала осторожно, потом настойчивее.

– Вставай, сосед, а то всё проспишь, – шепчу я, прислушиваясь к сонной тишине дома. Где-то вдали кричит петух, будто поддерживая мою миссию.

Дверь со скрипом открывается, и на пороге появляется Виталик – сонный, помятый, в растянутой футболке с едва заметным пятном от вчерашнего варенья. Его каштановые волосы торчат забавными вихрами, а на щеке красуется отпечатавшаяся полоска от шва подушки.

– Ты чего так рано? – его голос звучит хрипловато от сна. Он потирает глаза, моргая, как сова на солнце.

Я с трудом сдерживаю улыбку, но не могу себя сдержать и провожу пальцем по его щеке:

– У тебя тут… ну, в общем, весь твой ночной образ жизни на лице написан, – шепчу я, ощущая под пальцами тёплую, немного шершавую от небритости кожу.

Он ухмыляется, лениво потягивается, и его футболка приподнимается, обнажая полоску загорелого живота. Я поспешно перевожу взгляд на занавески в окошке.

– Ну и зачем тебе понадобилось будить меня в… – он зевает, прикрыв рот ладонью, – Господи, Алиса, даже птицы ещё спят!

– Зато баба Валя уже нет! – торжествующе говорю я, протягивая ему стаканчик, от которого поднимается соблазнительный пар. – Я следила. Она только что ушла на рынок. – Мои глаза блестят от возбуждения. – Самое время провести обыск!

Виталик берет кофе, его пальцы ненадолго касаются моих, и от этого прикосновения по спине пробежали тёплые мурашки. Он делает глоток, морщится от крепости напитка, но тут же улыбается той самой улыбкой, от которой у меня сладко замирает сердце.

– Ты же знаешь, что это незаконно? – бормочет он, но в его глазах уже появился знакомый блеск авантюризма.

– Ну конечно, – киваю я, поправляя растрепавшиеся волосы. – Поэтому мы и идём вместе. Чтобы ты меня остановил, если что.

Он шагает назад, пропуская меня в дом, и я проскальзываю внутрь, ловя знакомый запах его жилья – кофе, свежей выпечки и чего-то неуловимо его.

– Только учти, – Виталий вдруг наклоняется к моему уху, отчего по спине пробегают мурашки, – если нас поймают, я скажу, что это всё твоя идея.

– Предатель! – я толкаю его плечом, но он только смеется и ловит мою руку, не отпуская.

– Зато твой предатель, – шепчет он, и в его глазах столько тепла, что я вдруг забываю, зачем вообще пришла.

Он качает головой, но уже натягивает кроссовки, которые стояли у порога, ещё покрытые вчерашней садовой землёй. Где-то за садом поет соловей, будто давая сигнал к началу нашей маленькой, совсем не уютной, но такой необходимой операции.

Впереди нас ждет самое важное дело – найти доказательства.

Выходим из дома, и утренний воздух сразу бодрит. Стараемся пройти по поселку незамеченными – это не сложно, большинство жителей ещё крепко спит. Подходим к дому бабы Вали.

– Ну что, сосед, – я тру руки, окидывая взглядом высокий деревянный забор, – стандартная схема: я перелезаю, ты подстраховываешь.

Виталий вздыхает и тянет меня за капюшон, как котёнка.

– Или можно просто… – он толкает калитку, которая с лёгким скрипом подается, – войти как цивилизованные люди.

– Фу, – кривлюсь я, – где же тут романтика? Где остросюжетность? Где моя возможность эффектно приземлиться с переворота?

– В твоих фантазиях, – Виталий закатывает глаза, но в уголках губ дрожит улыбка. – Давай уже, пока баба Валя не вернулась с рынка с очередной партией «особых» пирожков.

Я неохотно следую за ним, но не удерживаюсь и наступаю на хрустнувшую ветку – специально, чтобы он обернулся с укоризной.

– Тише, слон, – шипит Виталий, хватая меня за руку и прижимая к стене сарая, когда в соседнем дворе заливается собака.

От неожиданности я задерживаю дыхание – его губы оказываются в сантиметре от моего уха, а ладонь, прижимающая мою руку к груди, передает учащённое сердцебиение. Или это моё?

– Всё-таки любишь острые ощущения, – выдыхаю я, когда собака умолкает.

– С тобой – неизбежно, – он отстраняется, но пальцы ещё на секунду задерживаются на моём запястье, будто не решаясь отпустить. – Ладно, детектив, веди нас дальше. Куда лезем?

Я указываю на приоткрытое окно веранды дома:

– Вон туда. Только давай без твоих цивилизованных методов – там слишком высоко для калитки.

Виталий взглядывает на окно, потом на меня, и вдруг… легко подхватывает под колени, прижимая к себе:

– Ну что, мисс Пирожковая угроза, лови момент для эффектного входа.

– Виталий! – я смеюсь, обвивая его шею, – Ты же понимаешь, что если нас поймают в таком виде, это будет выглядеть…

– Как лучший день в моей жизни? – он заканчивает фразу за меня, и в его глазах вспыхивают озорные искорки. – Лезь уже, а то я передумаю и понесу тебя обратно. В постель. Спать.

Я фыркаю, но лезу в окно – на этот раз стараясь быть потише. Хотя сердце стучит так громко, что, кажется, его слышно на весь посёлок…

Аккуратно приземлившись на пол веранды, я первым делом впускаю Виталика в дом.

– Тссс… тише, – жестом призываю Виталия к осторожности, медленно поворачивая ручку двери. Старая древесина скрипит едва слышно, но мне кажется, что этот звук разносится по всему дому, как удар гонга.

Сердце бешено колотится, а ладони стали влажными. Мысленно представляю, как баба Валя выскакивает из-за угла с криком «Ага, попались!», но коридор остается пустым и тихим.

– Ну что, Шерлок, – шепчет Виталий, плотнее прижимаясь ко мне сзади. Его дыхание обжигает шею, а руки ложатся мне на плечи – то ли для поддержки, то ли чтобы удержать меня от необдуманных действий. – План простой: заходим, ищем кухню, находим яд, уходим. Никаких приключений.

Я киваю, но в душе уже предвкушаю эти самые приключения.

Дверь наконец поддается, и мы замираем на пороге, ослепленные утренним светом, льющимся через занавески.

– Охренеть… – вырывается у Виталия.

Перед нами не кухня, а обычная спальня, залитая золотистыми лучами восходящего солнца. На кровати, под одеялом, лежит распластавшийся Аркадий Степанович. Его седые волосы торчат в разные стороны, одна рука бессильно свешивается с края кровати, а из полуоткрытого рта доносится мерное похрапывание.

– Так вот где наш ловелас ночует! – ахаю я, замечая на спинке стула аккуратно сложенную женскую кофту.

Виталий осторожно трогает меня за локоть:

– Может, не будем смотреть, куда дед ходит в гости? Это же личная жизнь…

Но любопытство уже берет верх. Я делаю шаг вперед, стараясь не скрипеть половицами, и вдруг замечаю на тумбочке: пустую бутылку портвейна, коробку конфет «Мишка на севере», и… о боже… две использованные рюмки.

– Кажется, у нас кризис жанра, – шепчет Виталий, сжимая моё плечо. – Вместо детектива про отравление получается любовная драма на пенсии. Может, они просто решили бабу Лиду помянуть, а Аркадий Степаныч переборщил и решил здесь заночевать.

Я скептически пожимаю плечами.

– Больше похоже не на поминки, а на романтический вечер.

Вдруг мы слышим, как хлопает калитка

– Аркаша… – голос бабы Вали раздаётся совсем близко, заставив нас с Виталиком вздрогнуть.

– Шкаф! – шепчет он, хватая меня за руку и резко дёргая в сторону массивного деревянного шкафа.

Мы втискиваемся внутрь в тот самый момент, когда дверь в спальню скрипит. Плотные ряды платьев, пахнущих лавандой и чем-то сладковатым, обступают нас со всех сторон. Я прижимаюсь к Виталию, чувствуя, как его сердце колотится так же часто, как моё.

– Тссс… – он прикладывает палец к моим губам, и я киваю, стараясь дышать как можно тише.

За дверцей шкафа раздаются шаги.

– Аркаша, ну сколько можно спать? – баба Валя говорит негромко, но с заметной нежностью. – Вставай, я за молоком сходила, сейчас блины напеку

Аркадий Степанович что-то невнятно бормочет, ворочается, но наконец встаёт и выходит из комнаты.

Минуты тянутся мучительно медленно. В шкафу тесно, душно, а главное – невероятно неловко. Я пытаюсь отвлечься, разглядывая в полумраке платья бабы Вали – все аккуратно развешанные, некоторые даже с сохранившимися бирками.

– Виталий… – шепчу я еле слышно. – Мы что, теперь будем сидеть здесь, пока они…

– Пока они не уйдут из дома, – он так же тихо отвечает. – Или пока мы не задохнёмся.

– Попробуем выйти через окно по-моему методу.

– Давай, – кивает Виталий, – только очень осторожно.

Я киваю, но, когда пытаюсь вылезти, нога цепляюсь за подол одного из платьев. Шкаф дрожит, вешалки звенят, и…

– БАХ!

Мы с Виталиком вываливаемся наружу в самом неудачном положении: он – на спине, я – сверху, а вокруг нас, как после урагана, лежат платья, шали и один очень старомодный мужской пиджак.

– Что это? – слышен голос бабы Вали, – Аркаша, иди посмотри!

Я кивком показываю Виталию на кровать. Он понимает меня без слов. Сгребает в охапку упавшие вещи, заныривает с ними под кровать, и одним движением подтягивает меня к себе под кровать. В этот же момент мы слышим как дверь в комнату открывается, видимо заглядывает Аркадий.

– Да нормально всё, ты слишком нервная Валентина, всё здесь спокойно, – кричит он ей и захлопывает дверь.

Мы с Виталиком еле сдерживаем смех.

– Ох, и везучая ты, Алиска, – шепчет мне Виталий, крепко прижившись ко мне. – Выходи давай, пока всё спокойно.

Покрытые пылью мы выбираемся из-под кровати. Запихиваем вещи в шкаф не глядя, Валентине придётся повозиться с ним, чтобы привести всё порядок, как было. К нашему счастью, окно открыто и мы можем спокойно выбраться, не думая как его открыть и закрыть.

Виталий спрыгивает на землю, протягивает ко мне руки и я спускаюсь в его объятия. Совершенно бесшумно вы выбираемся из дома, я уже облегченно выдыхаю – наше приключение благополучно закончилось. Мы тихо направляемся к калитке. Но я не учитываю одного.

– О Виталий, ты чего здесь делаешь? Кто это с тобой? – раздается голос Валентины.

Окна кухни выходят прямо на калитку.