Читать книгу: «Пространство Хрустальных Дворцов. Фэнтези», страница 2

При выходе из автобуса оказалось, что парень с задней площадки тоже доехал до пункта своего назначения.

– Ляля, – услышала я за своей спиной, когда уже спускалась по ступенькам, – давайте я вам помогу, мне кажется, что ваш рюкзак слишком тяжел для вас.

Он подхватил это неуклюжее яблоко раздора, не дождавшись моего согласия.

– Меня зовут Александром, ну а с вами двумя я уже заочно познакомился, – улыбнулся он. – По – моему, мы с вами едем в один лагерь.

– Очень может быть, – кокетливо глядя на него, ответила Иннка. Несмотря на то, что он нес мой рюкзак, у нее даже не возникло мысли о том, что он обращался ко мне, а не к ней.

– Вы из какого города, Саша?

– Я из Ленинграда. Мы здесь должны быть вдвоем с моим другом – Володей, но он приехал в Ужгород раньше меня, а я вот только сейчас добираюсь.

– Ну и вполне своевременно, – сказала Иннка, – сбор назначен на одиннадцать утра.

Во дворе Ужгородского университета было полно народу, стояло четыре новеньких автобуса с надписью « Экскурсия» на лобовом стекле. У главного входа в универ находился небольшой стол, покрытый красной скатертью. Около него туда – сюда сновал шустрый молодой человек с громкоговорителем.

– Товарищи, попрошу подходить к столу и регистрироваться, – кричал громкоговоритель во все горло, – кто уже зарегистрировался, проходите на посадку…

Мы прошли на регистрацию. На нашу долю выпал автобус номер три, а Александру полагалось ехать в первом.

Саша, снова подхватив мои вещи, отвел нас с Иннкой в тень высокого тополя, растущего здесь же, во дворе университета.

– Пожалуйста, подождите меня здесь, я сейчас вернусь, – сказал молодой человек и пристально посмотрел при этом на меня.

Нет проблем, – быстро ответила Иннка.

Я молчала и почему – то не могла отвести взгляд от его черных глаз.

Потом смотрела, как он снова вернулся к столу и о чем – то мило беседовал с деловой строгой блондинкой, отвечающей за регистрацию.

Мне нравился этот парень. Он был очень хорош собой: у него было атлетическое тело, уверенная красивая походка, высокий рост, темные вьющиеся волосы и черные внимательные глаза. Но главное – не это. Он был каким – то настоящим, к нему сразу чувствовалось доверие.

Через пять минут он вернулся к нам и снова посмотрел на меня таким же долгим взглядом, как будто пытался вспомнить, где же он видел меня раньше.

– Я еду с вами в третьем, – проговорил он с улыбкой.

– Что вы ей сказали? – спросила Иннка.

– Что вы без меня рюкзак до автобуса не донесете.

Я все так же молчала, как истукан. Похоже, что я была здесь вообще лишней. Что это было со мной? Я не понимала.

Мы подошли к автобусу, когда он был уже почти полностью укомплектован.

– Проходите назад, там есть свободные места, – показал нам в конец автобуса мужчина средних лет, сидящий на передней площадке, видимо, наш руководитель.

Сзади было четыре сплошных сидения, без перегородок. Иннка прошла, естественно, первой и села посередине, я – возле нее. Рядом с каждой из нас осталось по одному свободному месту.

– Ляля, ты не возражаешь, если я сяду здесь у окошка? —показал Александр на сидение возле меня.

– Ну конечно, садись, почему спрашиваешь?

«Мы уже перешли на ты», – подумала я.

В последнюю минуту, когда двери уже закрылись и наше транспортное средство начало медленно выруливать из университетского двора, произошла такая сцена: молодой человек небольшого роста с двумя увесистыми сумками бросился чуть – ли не под колеса автобуса, кинул свои вещи на землю, принялся энергично махать руками и всячески старался показать водителю, что его забыли. Шофер резко затормозил. Парень взобрался с вещами на переднюю площадку и с облегчением перевел дух.

– Ну слава Богу, – сказал он ни к кому конкретно не обращаясь, – думал уже в самом деле останусь здесь – в Ужгороде.

– Молодой человек, вы откуда? Вас в списках нет, у нас полный комплект, – подозрительно посмотрел на него руководитель.

– Так и не может быть, – ответил студент, – меня Света только что дописала, я знаете – опоздал… И потом, она сказала, что в этом автобусе есть еще один ленинградец, так что я уж как – нибудь с ним.

– Ну ладно, – вздохнул руководитель, – проходите назад, там есть свободное место.

– Да вы не волнуйтесь, я много места не займу, – извинился парень.

– Да вы – то ладно, – сказал преподаватель, – а сумки ваши куда девать? Багажник уже забит. Ну хорошо, оставляйте их возле водителя, – устало добавил он, – и проходите назад, пора ехать.

Автобус со второй попытки отчалил от университетского двора.

– Володька, иди ка сюда, – позвал друга Александр с задней площадки.

– А привет, Саш, как хорошо, что я тебя нашел! – радостно проговорил новоприбывший.

– Ну и хорошо, что нашел, могли бы уехать без тебя. Ты чем тут в Ужгороде занимался-то три дня, что чуть на автобус не опоздал? Ну да ладно, об этом потом.

– Девочки, – обратился Саша уже к нам, – это мой друг Владимир, мы учимся в одном университете, только я на биологическом, а он на философском.

– Очень приятно, – хором ответили мы с Иннкой.

Очень хотелось смеяться, но было неудобно, я, как могла, себя сдерживала.

Володя сел к окну, рядом с Иннкой.

– Люблю пунктуальных людей, – ехидно сказала ему та.

– В самом деле? Я тоже, – не задумываясь ответил Сашин друг, – мне сразу показалось, что у нас с вами много общего.

– Ну, ну, – глубокомысленно изрекла Иннка, глядя на Владимира свысока.

Понятно – он был явно не в ее вкусе, да и настроение у нее было испорчено из – за того, что Саша сел рядом со мной.

Мы ехали по городу и все смотрели в окно. Ужгород чем – то напоминал мне Львов. У всех городов Западной Украины есть что – то общее: их античность, может быть. Закарпатье называют краем старинных замков, в этом городе и в его пригородах их много и все они разные. Но, несмотря на свое средневековое величие, Ужгород показался мне как – то по – домашнему уютным. Здесь было много цветов, они обвивали каменные заборы усадеб, вились, тянулись вверх и доставали до самых крыш аккуратных двух – этажных кирпичных домов. Это было красиво. Теперь я понимала, почему Иннка была так влюблена в этот край.

Наконец после трехчасовой езды по Закарпатью с небольшими остановками возле полуразрушенных древних строений и кратких экскурсий – мы въехали на территорию лагеря.

«Добро пожаловать» – гласил большой плакат, прикрепленный сверху, над воротами.

Студенческий лагерь «Скалка» был расположен в естественной высокогорной долине, со всех сторон окруженной Карпатами. В лагерь можно было попасть только по одной дороге – по которой мы сейчас приехали. Она была очень узкой – два автобуса, наверное, не разминулись бы – и довольно крутой. У меня дух захватывало, когда мы свернули с трассы и начали резко подниматься вверх – все выше и выше.

Недалеко от лагеря текла горная река – быстрая и опасная. Но она была внизу – в ущелье. Через ущелье был переброшен пешеходный канатный мост. Он не являлся еще одним дополнительным подходом к лагерю, это была просто туристическая тропа, никак не связанная с цивилизацией.

Лагерь был окружен кирпичным забором. В центре была большая асфальтированная площадка, где мы сейчас находились и где стояли автобусы. Справа от нас – загороженная танцплощадка, со сценой. Рядом с ней – круглый амфитеатр под открытым небом, который был похож на наш – институтский, только сидения у него были все деревянные и без спинок Видимо, здесь проводились лагерные сборы. Слева находилось небольшое кирпичное здание – скорее всего столовая.

И перпендикулярно ко всем этим строениям вверх тянулись четыре аллеи с палатками.

Возле каждой палатки когда – то давно были посажены плакучие ивы. Деревья были старыми и высокими, их ветки склонялись почти до самой земли, в некоторых местах даже прикрывали эти маленькие брезентовые домики и защищали их от солнца и от дождя.

Палатки были двух и четырехместными, нам с Иннкой повезло – досталась двухместная. Мебели в нашем временном жилье было немного – две металлические кровати с новенькими матрасами, два стула и две прикроватные тумбочки. Из – за отсутствия шкафа одежду в сумках пришлось засунуть под кровать.

Сказывалась усталость путешествия, Мы с Иннкой сладко растянулись – каждая на своей кровати – и закрыли глаза. Ах, какое блаженство! В открытую дверь беспрепятственно проникали все лагерные звуки: суета и суматоха первых минут распределения, чей – то смех недалеко от нас, кто – то совсем рядом настраивал гитару и пытался тихонько петь, громкоговоритель продолжал свои указания, но сейчас уже совсем другим тоном – спокойно и по – домашнему. И все эти звуки перекрывались другими – блаженными и успокаивающими душу – пением птиц на разные голоса, журчанием горной реки глубоко в ущелье и шуршанием листьев от легкого ветерка.

Глава 2 Полина

Руководителем нашего отряда оказался мужчина средних лет, который ехал с нами в автобусе, – Сергей Павлович Лещенко – преподаватель философии Ужгородского университета. Внешность его была довольно непримечательной: он был чуть выше среднего роста, худощавый и подтянутый с короткими русыми волосами, зачесанными назад, со светло – серыми глазами, умными и проницательными. И несмотря на напускную строгость он был добрым и скромным человеком. Как – то совсем незаметно и ненавязчиво Сергей Павлович объединил и сдружил многих из нас и сделал так, что это лето запомнилось нам надолго, может быть, на всю жизнь.

Открытие лагерной смены было назначено на послезавтра, предстоял праздничный ужин, большой костер и танцы. Остаток сегодняшнего дня мы посвятили знакомству с территорией лагеря. После ужина нас собрали в амфитеатре.

Пока начальство знакомило нас с правилами лагерного общежития, я рассматривала студентов, которые сидели вокруг меня на деревянных скамейках амфитеатра и с которыми нам с Иннкой предстояло прожить вместе ближайший месяц. Ребят было раза в два больше, чем девчонок, что уже само по себе было хорошо. Публика слушала выступающих невнимательно – все переговаривались, знакомились друг с другом и вообще, как это принято на подобных собраниях, по возможности валяли дурака. Атмосфера немного изменилась, когда директор лагеря начал говорить о графике предстоящих экскурсий – тут народ притих и начал прислушиваться. И это было понятно – величественные синие горы притягивали и звали к себе.

Вскоре наша с Иннкой палатка, несмотря на ее маленькие размеры, оказалась местом сбора довольно большой компании. Саша и Володька у нас почти прописались, кроме них к нам на огонек постоянно заглядывал Сергей Павлович, мне казалось, что ему было интересно с нами. Часто приходил Виктор – громкоговоритель – светловолосый симпатичный парень, обладавший прекрасным чувством юмора и лучистыми голубыми глазами. Виктора всегда сопровождал его лучший друг Станислав по кличке Кость. Кто и когда дал ему эту кличку, было неизвестно, но она ему очень шла, и никому поэтому в голову не приходило пользоваться его настоящим именем. Кость был очень маленького роста, с густой шевелюрой черных нечесаных волос, хитрым лукавым взглядом и постоянной готовностью разразиться своим заразительным смехом при очередном шедевре, выданном его остроумным другом и кумиром – Виктором.

Иногда приходила Светлана – строгая блондинка с университетского двора и наш теперешний художественный руководитель. Похоже, она давно была влюблена в Виктора, они учились вместе в одной группе на географическом факультете Львовского университета. Но этот парень особого внимания на девушку не обращал, а жаль – могли бы быть хорошей парой.

Наша дружба началась на следующий после приезда день. Света – худрук – готовила открытие лагеря: небольшое театральное представление перед танцами и костром. Мини – спектакль был из жизни древней Греции. На роль греческих богинь выбрали нас с Иннкой. Времени на подготовку почти не было, Света нервничала, с костюмами произошло какое – то недоразумение – похоже, что их забыли в Ужгороде. Пришлось их заменить простынями разных цветов, в которые нас с Иннкой заворачивала Света за кулисами. Виктор оформлял музыкальное сопровождение и репетировал роль Аполлона, на которого, кстати, он был необычайно похож, Кость крутился под ногами, всем мешал и ржал по поводу и без повода. Саша с Володей предложили Светлане помочь с декорациями. Ну а в роли главного режиссера и автора сценария, естественно, оказался Сергей Павлович – знаток истории древней Греции и просто образованный человек. В результате всего этого возникло очень милое представление с переодеваниями, веерами, пальмами, мистикой и юмором.

А после спектакля были танцы. Туда мы пошли всей нашей группкой, танцевали все вместе, взявшись за руки, а затем постепенно втянули в наш круг чуть ли не весь лагерь. Было весело, магнитофон с усилителями разрывался супер – модными Абба и Бонни М.

А над головой было бездонное ночное небо и казалось, что вся Вселенная наблюдала за нами своими яркими и пронзительными глазами – звездами.

Все успокоилось и притихло, когда отгорел большой костер и люди разбрелись кто куда. Наша небольшая группка осталась сидеть возле тлеющих головешек, никому не хотелось расставаться.

– Ну и кто расскажет что – нибудь интересное? – тоном лидера провозгласила Иннка.

– А это зависит от того, что нашей богине кажется интересным, – съязвил Кость и хитро захихикал.

– Кость, не паясничай, не к тебе вопрос, – отшила красавица.

– Ладно, ребята, – взял слово Сергей Павлович, – если не возражаете, могу рассказать вам нашу карпатскую не то легенду, не то быль – это зависит от восприятия каждого. Большинство из вас – люди приезжие и скорее всего никогда о ней не слышали, только все это действительно когда – то произошло и мой дед был тому свидетелем. Вначале много об этом говорили, а потом забыли – тема в общем – то почти запретная, да и доказательств происшедшего ни у кого не было. Хотите послушать?

– Конечно, Сергей Павлович, расскажите, пожалуйста, – хором попросили мы.

Сидевший рядом со мной Саша придвинулся поближе и накинул мне на плечи свою ветровку, пахнувшую костром, хвоей и им самим.

– Не боишься? – спросил он в самое ухо и чуть – чуть прикоснулся губами к моим волосам.

– С тобой нет, – тихо ответила я.

Он взял мою руку в свою, легонько сжал мои пальцы и так и держал их, слегка поглаживая, на протяжении всего рассказа. Я не возражала, так мне было уютно и защищенно, просто сиди и слушай, а об остальном позаботится он.

Возле Иннки пристроился Виктор, что – то острил ей на ухо, та хихикала и строила глазки. А Светлана сидела рядом с Володей, печально поглядывала на Виктора и казалось совсем невпопад что – то отвечала на умные замечания будущего философа.

Когда заговорил Сергей Павлович, все разговоры прекратились: было в этом незаметном человеке что – то такое, что заставляло прислушиваться к его тихому голосу и верить ему.

– История, которую я хочу вам рассказать, – начал свой рассказ преподаватель, – связана с одним удивительным и загадочным местом недалеко от нашего лагеря, километрах в двух отсюда. Об этом месте ходили разные слухи еще до революции в России. Говорили, что там на дне ущелья в скале на берегу горной реки была какая – то непонятная расщелина, и что там чудеса разные с людьми происходили, и никто не знал, к добру они или ко злу. Я с дедом ходил туда и эту щель в скале сам несколько раз видел. Дед мой в этих краях много лет лесником проработал.

Расположена эта расщелина в крайне недоступном месте, попасть туда без проводника практически невозможно, потому что находится она на самом дне ущелья, а склоны его отвесны и ущелье очень глубокое. Если бы не это, чудес в наших местах было бы гораздо больше, а так нет – горы бережно хранят свои секреты и не подпускают к ним неподготовленных. А, может быть, попадали туда только те, кому, как в старину говорили, на роду было написано туда попасть.

Я вам сейчас обо всем этом рассказываю не для того, чтобы вы попробовали туда проникнуть, а потому, что знаю: все равно от кого – нибудь услышите, так уж лучше я вас предупрежу об опасности, так как не все здесь понимают всю серьезность ситуации, да многие и не верят, считают, что все это просто сказки.

Рассказывали местные старожилы, что эта расщелина в горе – непростая, что она проглатывала людей, которые к ней приближались, и потом сама решала, кого вернуть обратно, а кого нет.

Верить или нет – это, сами понимаете, личное дело каждого.

Говорили, что лет сто тому назад девушка необычная жила в этих краях. Красивая – необыкновенно, просто неземная какая – то красота. Волосы у нее были светлые, длинные – почти до колен, она их в две косы заплетала и укладывала короной вокруг головы, а иногда распускала их и неслась по лесу, как прекрасная птица, а волосы ее сзади развевались по ветру и блестели на солнце, как золотые. Тело ее было тонкое, стройное и гибкое, как у змеи, а глаза – зеленые с поволокой, раскосые. Рассказывали, что очень похожа она была на лесную фею, а, может, и была она лесной феей, кто знает. Звали ее Полиной, и жила она одна в лесной сторожке. Дед ее, как и мой, лесником когда – то был, ну а после его смерти осталась она одна в его домике. Люди к ней привыкли, как к лесному чуду, местной диковинке, никто никогда ее не обижал, наоборот, помогали ей, чем могли: кто мыла хозяйственного для нее на лесной опушке оставлял, кто теплую одежду, кто хлеба с яйцами и молоком. Никто не видел, в какой момент она подарки забирала, да только глечик от молока и корзинку от хлеба на рассвете следующего дня хозяйка у себя на крыльце находила иногда с грибами, а то – с лесными ягодами.

А потом в деревне появился приезжий – Захаром звали, к тетке – местной помещице – погостить приехал. Высокий, статный, черноволосый, знающий себе цену, одет с иголочки – богатый. Стал на охоту в горы ездить – за этим и приехал – охотником был страстным. Несколько раз увидел Полину в лесу – и пропал. А она специально ему на глаза показывалась, говорили, что заморочить хотела, чтобы больше в горах не появлялся, не любила охотников, берегла лес. А Захар, как с ума сошел.

– Помоги мне ее в лесу отыскать, – просил он свою тетку, – я поговорить с ней хочу, жениться, в город с собой ее увезти. А она, как меня увидит, бежит быстрее ветра, я на коне ее догнать не могу.

– Да и не догонишь никогда, – отвечала ему помещица, – и никто тебе в этом не поможет, только если она сама захочет с тобой поговорить, разве что тогда. Ну а если будешь продолжать зверей в лесу ради развлечения убивать, не думаю, что захочет. И потом – о какой женитьбе ты говоришь? Не чета она тебе, во Львове что ли девушек достойных нет, чтоб из знатного рода, тебе вровень? Даже если бы и могла, никогда бы я не помогла тебе жениться на этой лесной дикарке.

После этого разговора Захар несколько дней на охоту не выезжал, лежал в своей комнате на широкой деревянной кровати, глядел в потолок и думал. Видно очень ему не хотелось соглашаться с тем, что какая – то лесная девчонка условия ему ставила. На слова тетки о том, что Полина ему не пара, он не обратил никакого внимания.

Наконец в одно утро, еще до рассвета, уехал Захар из дома, а ружье и патроны с собой не взял. Уехал – и пропал, много лет о нем ничего слышно не было. И самое интересное, что и Полина как в воду канула, исчезла из этих мест.

Так вот, как я уже сказал, – продолжал Сергей Павлович, – произошло это более ста лет тому назад.

А неожиданное продолжение этой истории случилось лет сорок тому, когда мой дед лесничим стал и поселился в этой же избушке, где жила когда – то Полина. А надо вам сказать, что дед мой не всегда дикарем был. Раньше Степан Афанасьевич Лещенко был профессором истории и преподавал во Львовском университете. Кроме его любимого предмета интересовали моего деда и многие другие вещи. Например, он часто говорил со мной о бессмертии души, о том, что после смерти душа человека не умирает, а переселяется в другой мир и живет там какое – то время, пока не придет ее час снова на землю вернуться. И говорил мне дед, что мир этот необыкновенно прекрасен, там душа отдыхает и набирается сил перед следующим воплощением. У деда раньше было несколько старинных книг на эту тему в необычных переплетах, обтянутых кожей с серебряными буквами на обложках. Он их прятал, никому, кроме меня, не показывал – запрещенными они были. А я в те годы мало интересовался подобной литературой, а жаль. Книги пропали после его смерти, кто нашел и опустошил тайник – я не знаю, возможно, местные бродяги клад искали в дедовской избушке, а напали на книги – и со злости сожгли их. Дай Бог еще, если ума хватило их кому – то продать, может, и лежат сейчас где – то упрятанные в какой – то частной библиотеке. Так или иначе – эти старинные издания для меня навсегда утеряны, а цена им – выше любого клада, потому что нет ничего в этом мире дороже знаний.

Ну да я немного отвлекся. Так вот – о продолжении этой истории.

Через два года после того, как Степан Афанасьевич коренным образом изменил свою жизнь, ушел от цивилизации и поселился в этих краях, в один из дождливых осенних вечеров к нему в окно кто – то постучал. Дед гостей не ждал, но дверь открыл – мало ли что с человеком может в лесу случиться в такую погоду, на то он и лесничий, чтобы помогать уставшим или заблудившимся путникам.

На пороге стоял высокий черноволосый человек лет двадцати пяти. Одежда на нем была вся мокрая, да это и понятно – дождь, но дело в том, что одет он был не по сезону: на дворе – конец ноября, а он в светлом летнем макинтоше и тонком сером костюме – нарядном, изысканном, но очень уж старомодном, как будто из прошлого века. Казалось, что человек свататься пошел, а костюм одолжил в местном драматическом театре.

Сказал незнакомец, что зовут его Захаром и что живет он здесь неподалеку – в деревне, принадлежащей его тетке – помещице Ганзе Медзинской. Неделю назад он в лес ушел, хотел с Полиной поговорить.

– Ты, лесник, должен знать ее, она тоже где – то в сторожке лесной живет, – говорил он деду, – я долго за ней шел, сбился с пути, потерял дорогу. А она то покажется между деревьев, кажется, рукой к себе поманит, то опять исчезнет. Даже не знаю, сколько дней я за ней гонялся, коня потерял, ослаб совсем. Дальше помню, как споткнулся о лесную корягу и полетел вниз, в ущелье.

Потом парень стал говорить что – то неразборчивое, называл девушку то Полиной, то странным старинным польским именем Марыня – так что дед никак понять не мог: об одном и том же человеке идет речь или он вдруг стал вспоминать о ком – то другом.

Помнил юноша хорошо, что какое – то время пролежал без движения глубоко в ущелье на берегу реки, и девушка эта с ним рядом была, раны его промывала какой – то ароматной настойкой. Но вот как она попала на дно ущелья, как нашла его, молодой человек понятия не имел.

Потом вдруг красавица эта исчезла, как и появилась, – юноша не знал – когда и как. Только в память его врезались, думал он, на всю жизнь, слова ее перед уходом:

– Я сейчас принесу тебе лекарство, а ты никуда отсюда не уходи. Если хочешь меня увидеть, здесь жди, и не важно, сколько лет или столетий пройдет, – я сюда к тебе всегда вернусь, запомни хорошо это место, слышишь…

Слышал он это как бы издалека, сквозь сон или сквозь глубокий обморок, он и сам толком не знал. Но повторил деду эту фразу несколько раз, как молитву, как будто слова эти были единственной ниточкой, связывающей его с любимой.

Последним, что помнил молодой человек, было то, что он, когда немного в себя пришел и смог, наконец, встать на свои ноги, вошел в расщелину на дне ущелья, в которую, как ему сквозь обморок показалось, вошла Полина перед этим. Вошел он туда, хоть девушка и просила его этого не делать, умоляла на берегу ее ждать.

О том, что было там – в расщелине – он не помнил абсолютно ничего.

Вот и все, – продолжал юноша, – очнулся я сегодня утром, тут неподалеку от твоей избушки, кто и как меня со дна ущелья поднял – не знаю. Сильно замерз, слыханное ли дело, чтоб в конце июня в этих краях такие холода стояли – чистый ноябрь. Хочу у тебя переночевать, если позволишь, а завтра на рассвете к тетке в деревню пойду, глядишь – и потеплеет. Отдохну немного и опять в лес – Полину искать.

Дед мой выслушал человека с большим вниманием и поверил каждому его слову. Историю о Полине с Захаром он много раз слышал от местных жителей. Кроме того из своих старинных книг дед знал о существовании на земле так называемых проходов в другие измерения, где не существует времени, а значит нет ни старости, ни самой смерти. Да вот только как все это объяснить Захару, какими словами рассказать ему, что за то время, пока он в расщелине был, на земле прошла не одна неделя, а больше шестидесяти лет, и что тетки его давно в живых нет. Как объяснить все это пришельцу из прошлого века – этого Степан Афанасьевич представить себе не мог.

Как бы то ни было, на следующий день дед мой отвел Захара в деревню. Старик пытался что – то ему объяснить, когда еще в сторожке с ним разговаривал, предложил жить у него в лесном домике, знал, что деваться человеку все равно некуда. Но Захар не соглашался, косо смотрел на деда – мол, старик на старости лет с головой не ладит, и рвался в деревню к тетке.

В деревне, куда Степан Афанасьевич привел своего гостя, никто из местных в эту историю, конечно, не поверил. Захара объявили сумасшедшим, но так как на буйного он похож не был, по доброте душевной местные крестьяне поселили его в полуразвалившейся избушке недавно ушедшей в мир иной бабы Вари. Родственников у нее не было и на наследство претендовать никто не станет. Со временем Захар кое – как вписался в современную жизнь, избушку поправил, обучился столярному делу и тихо прожил свой век, никого не беспокоя. Первое время часто в лес ходил – Полину искал, тосковал по ней очень и так никогда и не женился. Правда умер очень рано – в возрасте тридцати пяти лет – во сне, в своем доме, деревенский фельдшер сказал, что от сердечного приступа.

Вот такая история, ребята, – продолжил Сергей Павлович, – в нее можно верить, можно – нет, это кому как нравится. Дед мой после этого облазил все ущелье и расщелину эту нашел. Он и меня туда на всякий случай несколько раз водил, чтобы я, не дай Бог, сам туда как – то не набрел. Я ведь спуск в ущелье давно знал, поэтому дед и боялся – мало ли что мне в голову взбрести может. Спуск этот, я вам скажу, довольно крутой и опасный, но если отправиться вдвоем – втроем, да еще запастись длинными веревками – то спуститься можно. А потом еще по берегу горной реки идти вверх по течению километра два, и то, только когда закончится весеннее полноводье, а иначе не пройдешь – река унесет. Вот так Карпаты замаскировали свое священное место..

И случай с Захаром, я вам скажу, не единственный, дед тогда старые архивы поднял о таинственных исчезновениях людей в этих краях. Он специально для этого во Львов ездил, у него остались старые связи со времен работы в университете. Так вот – исчезновения были и еще более необычные. Потому что некоторых – вообще не нашли, а кто – то объявился в другом конце страны и никак объяснить не мог, как его туда занесло. И все пути вели к расщелине, потому что вход в нее – это было последнее, что те люди, кому все – таки посчастливилось вернуться, помнили.

****

Костер совсем догорел, и сейчас лагерь, окруженный и охраняемый Карпатами, освещали только высокие вечные звезды. Где – то рядом в траве стрекотали кузнечики, ухала ночная птица высоко на деревьях, величественная луна то быстро выходила из – за тучи, на мгновение освещала все вокруг, то снова пряталась и завещала своим детям – звездам поддерживать сумрачный свет леса. Горы жили своей ночной жизнью.

Рассказ был окончен, но никому не хотелось расходиться. Тени Полины и Захара, казалось, прятались за деревьями, присутствовали здесь, рядом с нами, и слушали рассказ о них от начала до конца – отсюда, из – за деревьев, или из другого мира, что в общем – то одно и то же.

У меня ныло в груди, я что – то вспоминала, какая – то навязчивая мысль не давала покоя, но ухватить я ее не могла. Было так, как часто бывает после сна, когда только проснешься: знаешь, что во сне видел что – то очень важное, то, что нужно запомнить, но сон ушел. Иногда мелькают какие – то неясные образы, но целостной картины уже не восстановить.

И чувствовала, что с Сашиной рукой, которая все это время сжимала мои пальцы, да и с ним самим, творилось что – то странное. На протяжении рассказа в моем сознании, как на экране в затененном зале кинотеатра, я видела самого Александра, который пробирался по лесу через колючие мокрые кусты, потом видела его летящим с обрыва вниз, в темноту. За кем он гнался и что искал в ночном лесу – я не знала, это ускользало, как и не знала того, видел ли он сам эти картины или это был только плод моего воображения? Или моего дара?

Единственное, в чем я теперь не сомневалась, было то, что я оказалась в этом лагере в этот момент не случайно, мне даже казалось, что я долго, очень долго сюда шла и вот наконец сейчас после трудных поисков и скитаний должно было что – то решиться – очень важное, то, от чего зависела вся жизнь.

И еще я точно знала, что я должна увидеть эту расщелину – во что бы то ни стало, чего бы мне это ни стоило.

На следующий день началась обычная лагерная жизнь: подъем, утренняя зарядка, завтрак, обед, экскурсии – все по расписанию.

– Доброе утро, лагерь, – каждый день будил нас бодрый голос Виктора – громкоговорителя ровно в семь утра. Затем на всю громкость летели над лагерем слова и мелодия известной песенки :

– На зарядку, по порядку,

На зарядку по порядку становись!

– И почему, хотелось бы мне узнать, – ворчала Иннка на своей кровати, – я должна вставать каждое утро в семь утра даже во время летних каникул?

– Вообще – то можешь и не вставать, – отвечала ей я, – на завтрак тогда я одна пойду. Я знала, что этот довод ее убедит: Иннка может пропустить все, что угодно, но только не прием пищи, как положено, три раза в день.

– Ладно, не умничай, можно подумать, что ты так рвешься на зарядку ни свет, ни заря, – пробурчала себе под нос Иннка и перевернулась на другой бок.

Но долго спать ей не удалось :

– Девочки, – раздался голос Костя рядом с палаткой, – выходить и строиться по одному, из столовой вкусно пахнет пончиками и их количество строго лимитировано, сам проверял.

– Кость, скройся, – закричала моя подруга, – убью подушкой – Или знаешь что, – вдруг поменяла она тактику, – принеси лучше пару пончиков, у тебя же в столовой связи.