Читать книгу: «Полынька»

Полынька

– Ну и чего ты на неё уставился, Стёпа? Полчаса не моргаешь, любое движение ловишь, а ей, сам знаешь, по барабану твои страдания.

– Так я и не страдаю, Гриш. Сколько могу, столько и буду смотреть. Она ведь такая…

– Ну красивая, ну что с того? Красивых девчонок много. А ты зациклился на одной.

– Дело не в красоте, Гришка. Просто она особенная, таких больше нет. Ладно, пойдем на урок, у них репетиция закончилась. Она больше на сцену не выйдет.

Два худых нескладных подростка поднялись с дальнего ряда школьного клуба, где проходила репетиция последнего звонка, и пары отрабатывали вальс, чтобы на торжественной линейке показать все свое мастерство. Они оба ходили в театральный кружок и потому были допущены на репетицию, помогали расставлять реквизит, выносили лишнюю мебель и вообще были на подхвате. Если бы не Стёпа, его закадычный друг Гришка ни за что бы не согласился на эту роль – принеси, подай, но не отсвечивай. Лучше бы пошел в футбол погонял с пацанами.

Но дружба есть дружба, а Стёпка уже второй год как приклеенный ходил за этой звездой школы, и, конечно же, побежал помогать на репетиции. «Что поделаешь, любовь», – думал про себя Гришка, глядя на друга, чьи мысли были далеко, там, где на сцене недавно порхала тоненькая высокая фигурка рядом с неуклюжим одноклассником, то и дело наступающим ей на ноги.

– Степашка, ну что ты под ногами вертишься? – Выпускница 11 класса, лучшая ученица среди трёх выпускаемых классов, Полина с лёгкой насмешкой смотрела на покрасневшего соседа, мальчишку из 9 класса, который, пряча влюблённые глаза, то и дело порывался помочь ей. Ей предстояло вести последний звонок на пару с одноклассником-отличником, и сейчас она жутко волновалась, проверяя микрофон, причёску, пробегая глазами давно заученный наизусть текст.

– Я не Степашка! – в отчаянии возмутился Степан. – Что ты меня этим мультяшным прозвищем зовёшь? Вообще-то мне директриса сказала, чтоб я шёл и проверил аппаратуру, а ты отзываешься.

– Ладно-ладно, Степашка, не обижайся. Ты просто такой забавный, маленький и на Степашку из «спокошек» похож.

– Тогда ты, ты, не Полинка, а Полынька! Злая и горькая! – не выдержал паренёк и убежал.

Он забился в уголок под лестницей, где обычно прятались нашкодившие пацаны, если чувствовали свою вину и ждали разборок от директрисы, суровой, но справедливой хозяйки их районной школы в Ленинградской области.

Степан давно и безнадёжно был влюблен в свою соседку, ту самую выпускницу Полину, умную, красивую, легкую на подъем, ироничную, а главное, особенную девушку, дочку их завуча. Сама завуч слыла грозой всех школьников, спуску никому не давала, и наказывала нарушителей порядка, не взирая на просьбы и обещания исправиться.

По-соседски Стёпка знал, что и дочек своих она держала в ежовых рукавицах, требую отличной учёбы и примерного, достойного в ее глазах поведения. Старшая Кристина, сразу после школы сбежала в Питер, окончила там педагогический институт, вышла замуж и преподавал математику в школе. Она приезжала на пару дней, не выдерживала материнских нотаций, о том, что до сих пор не родила, что не за того, замуж вышла, что карьера у нее не задалась, и сбегала, жалея младшую сестрёнку, позднего ребёнка, на которую мать возложила несбывшиеся пока надежды на дочек.

Полина материнских нареканий не вызывала: училась на отлично, занималась спортивными танцами, собиралась поступать в медицинский и мечтала стать хирургом. Стёпка восхищался соседкой, её стремлением к цели, её стойким характером, который гнулся, но не ломался под материнским давлением. И любил. Любил преданно и безответно с шестого класса. Полина тогда вернулась из лагеря и из обычной девчонки с двумя косами, с которой они в детстве в мяч играли и на великах соревновались, превратилась в невозможно красивую девушку с распущенными волнистыми светло-каштановыми волосами, новой, заставляющей Стёпку краснеть, фигурой. И стала совершенно чужой. Взрослой, для которой пацан на два года младше, уже не друг по играм, а малявка, еще ребёнок, с которым уже нет общих интересов. Девчонки всегда взрослеют раньше, а тут еще эти пресловутые два года разницы, будь они неладны.

«Мам, ну почему ты меня раньше не родила?» – влюбившись без памяти, в отчаянии жаловался Стёпка матери, от которой у него с детства не было секретов.

Мама терпеливо выслушивала старшего сына, гладила по голове и тихонько вздыхала. Он и не подозревал, её сынок, что вообще случайно появился на свет. Банальная история – девушка поддалась на ухаживания коллеги, не подозревая его жене и двух детях, которых тот тщательно скрывал, забеременела, надеясь на законный брак, и получила отворот поворот и деньги на аборт. Надеясь, что любимый одумается, уехала к маме в деревне и пропустила сроки. Вернувшись, встретила отца своего будущего ребёнка, который её демонстративно не заметил, прогуливаясь по парку с новенькой лаборанткой.

И стала Стёпкина молоденькая мама матерью одиночкой, на которую посматривали косо, хотя и жалели. Дето-то житейское. И только когда она всё-таки вышла замуж и родила второго сына, история с безотцовщиной забылась. Ну, как это бывает в маленьких городках, хранилась в памяти записных сплетниц, которые с лёгкостью при необходимости, вытаскивали её из рукава, как фокусник.

Кроме возраста, больше всего Стёпку беспокоил рост. Полинка рано выросла и её 170 сантиметров оставляли незаживающую рану в душе невысокого крепко сбитого Стёпки. Чего он только не делал: висел на тунике, в надежде растянуться и подрасти, ел всякие полезные продукты и витамины для роста, занимался спором. Мать только головой качала, глядя на его старания, а отчим хвалил за настойчивость. К концу девятого класса Стёпка дорос до 165 сантиметров. Не 170, конечно, как у Полины, но всё же.

И тут она сегодня снова обозвала его маленьким Степашкой, глядя с высоты тоненьких шпилек, которые обожала. Сказала, не со зла, конечно. Это Стёпка, сидя под лестницей, стал понимать, но всё же, зачем она так с ним? Ведь знает же про его тайную любовь. Он никогда не осмелился бы сказать ей, но «видно и без бинокля», как грустно шутил лучший друг Гриша.

На последний звонок и торжественную часть выпускного Полыньки, как он теперь мысленно называл свою соседку, Стёпка все равно пошёл. Не мог он пропустить ни вручения золой медали и отличного аттестата, ни завораживающего вальса, в котором прекрасная Полынька в нежно-оливковом платье танцевала на сцене в ведущей для остальных выпускников паре.

После выпускного Полина и Стёпка лишь однажды столкнулись на лестничной площадке. Толкая перед собой чемодан, девушка с тёплой улыбкой помахала соседку рукой:

– Пока, Степашка. Будь хорошим мальчиком. Поехала я учиться.

– Пока, Полынька, – смаргивая грусть с глаз, почти спокойно ответил Степа. – Счастливой тебе учёбы. И, вообще, жизни.

– Обиделся всё-таки, значит. А зря, Стёп, я не со зла, ты очень милый. Но и вправду еще невзрослый, – попыталась она смягчить свои слова, но Стёпка, махнув ей рукой на прощание, потом, неожиданно для себя, встал на цыпочки и, ткнувшись губами в щеку, пулей залетел в свою квартиру.

Улыбнувшись, Полина спустилась с их первого этажа, села в такси до вокзала и сразу же забыла грустные глаза тайно влюбленного в неё соседского мальчишки. Начиналась новая прекрасная жизнь.

Стёпка всерьёз взялся за учёбу в десятом классе, твёрдо решив поступить в институт, чего до него никто из родственников не смог сделать. Среднее профессиональное образование было потолком для матери и отчима, а уж о деревенской бабушке и говорить не приходилось – девять классов и тяжёлая работа в полевой столовой для работяг.

Замахнулся Стёпка на ветеринарного врача. Животных он любил и чувствовал, а они хвостом ходили за ним, после того, как он вытаскивал занозы из лап, бинтовал хромающих псов и выхаживал оставшихся без кошки котят.

Прилично закончив школу с одной тройкой по злополучной физике и сдав нужные русский, математику и биологию на устойчивые баллы, он поступил на бюджет в Калужский филиал госагроуниверситета имени Тимирязева. Пусть не сама Москва, а только филиал, но это была победа. Переехав в Калугу, он сразу же стал подрабатывать вечерами в ветеринарных клиниках, набираясь опыта и самостоятельно обеспечивая свое проживание и юношеские «хотелки». Приезжая на каникулы, изредка сталкивался с Полиной. Когда девушка была на третьем курсе, мать ушла на пенсию в 65 лет, немного сникла, потеряла аудиторию в виде нерадивых школьников, но не растерялась и обрушила весь свой никуда не девшийся характер на младшую дочь. Дочь молчала и лишь улыбалась своей теплой лучистой улыбкой, понимая, что мать не переделаешь.

Потом Полина внезапно перестала приезжать на выходные, и даже на зимние каникулы не приехала, и мать её громко и недовольно обсуждала на лавочке у подъезда, где она теперь стала частой гостьей, что, мол, Полинка-то её бросила, видите ли старшая Кристина наконец-то забеременела, беременность тяжёлая и надо за ней ухаживать, а муж-моряк по полгода в рейсах. Вот Полинка и помогает. Нет бы ей, старой и больной матери внимание уделять. Кумушки на лавочке поддакивали, а потом за спиной обсуждали, что на такой здоровой бабе как бывшая завуч, ещё можно ездить: здоровья и сил ей не занимать.

То ли сглазили Полину мать, то ли так совпало, но через полгода она внезапно серьёзно заболела, слегла и срочно вызвала Полину от только-только родившей сына Кристины, у которой, к счастью муж сошёл на берег на долгий срок. Полине пришлось туго – мать почти не вставала, отказали ногти, обострились хронические болячки, а денег на сиделку не было. Пришлось Полине, недоучившись, уйти в академический отпуск.

Каждый раз, приезжая на выходные или каникулы, Степан предлагал девушке помощь, но Полина неизменно отказывалась, не хотела никаких разговоров, лишь благодарила с лёгкой и очень усталой улыбкой. Язык не поворачивался теперь называть грустную и очень серьёзную девушку Полынькой.