Дело было в Зубовке

Сохранились воспоминания Василия Михайловича Сидорчука, пенсионера из Сургута, который в сентябре 43-го года, будучи восьмилетним мальчуганом, жил на восточной окраине Полтавы вместе с мамой и маминой сестрой.

Бытовые подробности той поры Василий Михайлович припоминает смутно. В памяти осталось, что его мама мыла посуду в каком-то учреждении, где в свободное время собирались немецкие офицеры. Очевидно, это было кафе или столовая. Нередко она приносила домой продукты (остатки со столов), которые, собственно, и помогали им выживать. Мама была простой, малограмотной женщиной и не знала немецкого, но вот что удивительно: она регулярно рассказывала своей сестре, о чем толкуют между собой немецкие офицеры. В самых общих чертах, конечно. Очевидно, среди обслуживающего персонала были земляки, понимавшие по-немецки, которые и делились с остальными услышанным. Не все немцы были зловредными. Иногда мама приносила ему шоколадки и конфеты, полученные от этих господ, знавших, что у нее есть сын. Но были среди них и настоящие звери. Больше других мама боялась некоего кривогубого майора – именно так она его всегда называла. Этот фашист вроде бы ведал отправкой полтавчан в Германию, и мама страшно боялась, что однажды он укажет пальцем на нее.

Страх матери передался и сыну. Этого кривогубого майора маленький Вася никогда не видел в глаза, но тот часто приходил к нему во сне, угрожая пистолетом, – в черной форме, с тонкими губами, расположенными почти вертикально. Более страшный, чем черт из сказок, которые рассказывала тетка. Наверное, еще и поэтому всё связанное с этим майором навсегда отложилось в его памяти.

– Однажды я уже забрался на печь, где обычно спал, – говорит Василий Михайлович, – когда с работы вернулась мама. По ее звонкому голосу я сразу догадался, что случилось что-то необыкновенное. Она радостно сообщила сестре, что кривогубого майора больше нет, мол, сегодня ночью змея с колонны прыгнула на него и оторвала ему голову. Мол, все офицеры обсуждали сегодня это событие, видя в нем дурной знак.

Я сообразил, что если спущусь с печи вниз, то могу и не услышать, что же приключилось с кривогубым майором, который казался мне непобедимым злодеем. Маме не нравилось, когда я слушаю их с сестрой беседы. А мне так хотелось узнать!

Я притворился спящим. Мама заглянула на печь, а затем начала свой удивительный рассказ, который сводился к следующему.

Минувшей ночью немцы собирались повалить колонну на площади. Подогнали три танка. Командовал кривогубый майор. Он стоял в стороне, освещенный светом факелов, и жестами отдавал команды танкистам. Рядом с ним стояли еще несколько офицеров. Вот тросы натянулись, колонна зазвенела. Вдруг один из тросов лопнул. Но на этот случай у немцев было всё предусмотрено. Неподалеку стоял грузовик с запасными бухтами тросов, а также два легковых автомобиля. Майор приказал зацепить другой трос, потолще, а танкам расположиться иначе. Все его команды были быстро выполнены.

Вот майор снова поднял руку, моторы взревели.

В эту минуту из-за тучи показался краешек луны, какой-то необычайно яркий. Лунный свет заиграл бликами на оперенье орла, и тот вдруг весь засиял, словно золотой. Могло даже показаться, что орел шевельнулся и пригнулся ниже, словно готовясь к схватке.

Это заметил водитель грузовика, стоявший в кузове, и закричал, указывая на колонну.

Но его крика никто не услыхал, потому что секундой раньше майор дал отмашку, и танковые двигатели взревели во всю свою мощь. Три «Тигра» медленно поползли вперед, натягивая тросы. Вот те вытянулись в струну, и колонна снова зазвенела.

И тут случилось непостижимое. Бронзовый орел метнул вниз, с высоты, вдоль ствола колонны сноп ослепительных молний. Их блеск затмил свет факелов. На какой-то миг стало светло, как днем. И все увидели, как от колонны отделились, извиваясь и быстро вырастая две змеи с барельефов. На какой-то миг они поднялись выше колонны, а затем одна из них, всё так же извиваясь, прыгнула туда, где стояли ошеломленные немецкие офицеры. Она обвила стальное кольцо вокруг шеи кривогубого майора, дернула, и голова того слетела с плеч! Вторая змея ударила другого офицера в грудь, и он тоже упал замертво. Обуянные ужасом танкисты торопливо отцепили тросы и отогнали свои танки подальше от колонны. Никакая сила в мире не заставила бы их повторно подъехать к колонне. Впрочем, никто из уцелевших офицеров и не отдавал такой команды. Все находились в жуткой растерянности.

После того, как тела погибших увезли, офицеры какое-то время спорили между собой, затем приказали танкистам возвращаться в часть, а сами сели в легковые машины и уехали. Так торопливо, будто боялись, что змеи прыгнут и на них.

Площадь вокруг колонны совершенно опустела, но автоматчики охраняли подходы к ней до утра…

Конечно, проще всего было бы отмахнуться от этой мистической истории, приписав ее богатому воображению впечатлительного мальчика. Тем более, что он, наверняка, путается в деталях и бытовых подробностях.

Не будем, однако, торопиться с выводами. Посмотрим лучше, нет ли здесь рационального зерна.

Для начала обратимся к известному факту, который произошел осенью 41-го года в Харькове, а это всего в 140 километрах восточнее Полтавы.

В начале октября 41-го, когда перспектива сдачи Харькова немцам стала неизбежной, спецгруппа наших диверсантов под командованием знаменитого полковника И. Г. Старинова заминировала в городе ряд важных объектов, в том числе дом № 17 по улице Дзержинского, где ранее проживали видные партийные руководители. Предполагалось, что в этом комфортабельном здании обязательно поселится кто-либо из немецких генералов. Через своих агентов фашисты узнали об этой операции и, войдя в город, первым делом пустили вперед саперов, которые обнаружили все установленные мины и обезвредили их. Спустя какое-то время наша разведка перехватила приказ командования одной из немецких частей. В нем не без ехидства говорилось о том, что русские саперы во главе с их хваленым Стариновым проявили потрясающую некомпетентность и самоуверенность, неумение правильно ставить и маскировать мины, которые, вдобавок, частично оказались неисправными. Отмечалось, что «доблестным саперам фюрера» даже не понадобилось миноискателей, чтобы найти и обезвредить эти ловушки.

Отрезвление наступило в ночь на 14 ноября. На воздух взлетели десятки объектов. Был уничтожен и начальник фашистского гарнизона генерал-лейтенант Георг фон Браун, который обосновался как раз в том самом доме № 17. Рвануло так, что некоторые личные вещи генерала нашли на крыше соседнего здания.

Что же оказалось? Обнаруженные немцами мины являлись на самом деле «блесной», наживкой-фальшивкой, а утечку информации о минировании объектов группа Старинова допустила умышленно. Мины-обманки так и были установлены, чтобы фашистские саперы обнаружили их без особых хлопот. Настоящие же заряды были заложены по всем правилам диверсионной науки. Причем, группа Старинова использовала новинку – мины с радиовзрывателями. Все они были взорваны в нужный момент по радиосигналу.

Более немцы никогда уже не позволяли себе иронизировать по поводу «некомпетентности» Старинова и его людей. Они боялись его как огня.

Вообще, о полковнике Илье Григорьевиче Старинове, прозванном «диверсантом от бога», о его удивительной и непростой судьбе надо рассказывать отдельно. Здесь же заметим, что Старинов всегда действовал изобретательно и свежо, был мастером различных взрывных и пиротехнических эффектов, трюков и всякого рода «сюрпризов», чем немало досаждал врагу. Он разработал множество оригинальных образцов мин и взрывных устройств, в том числе мины замедленного действия с электрохимическим взрывателем, «поездные» и «автомобильные» мины, «угольную» мину, «колесный замыкатель» и многое другое. А кроме того, подготовил более двух тысяч учеников, ставших асами, мастерами своего дела.

В мае 43-го Старинов был назначен заместителем по диверсиям начальника штаба партизанского движения Украины.

Понятно, что сюда стекалась информация со всех уголков оккупированной Украины, включая, разумеется, Полтаву, где действовало широко разветвленное подполье. Полтавские подпольщики устраивали диверсии на вражеских коммуникациях, организовывали побеги советских военнопленных из лагерей, собирали сведения о расположении фашистских войск. В летопись антифашистской борьбы навсегда вписано имя отважной полтавчанки, Героя Советского Союза Е. Убийвовк. Активно действовали группы под руководством А. Тарана, Ф. Крестовского, В. Панченко, И. Баяна, П. Шалигановой, Я. Мисецкой… Многие подпольщики были арестованы и расстреляны фашистами, но другие продолжали борьбу вплоть до освобождения Полтавы.

Информация о том, что фашисты готовятся уничтожить памятник Славы – символ побед отечественного оружия, могла поступить в партизанский штаб заблаговременно. И тогда мог возникнуть остроумный план – вполне в духе школы Старинова! Например, замаскировать на вершине колонны заряды незначительной мощности (чтобы не повредить памятник) направленного действия, взрыватели которых замыкались бы автоматически при определенном прогибе колонны, то есть при попытке опрокинуть ее.

Эта версия объясняет всё.

Когда колонна под действием тросов прогнулась до расчетной величины, раздался взрыв, направленный вниз. Его пламя высветило на миг величественного орла, и со стороны могло показаться, что гордая птица метнула вниз сноп молний. Очевидно, что перебитые тросы были отброшены взрывной волной в стороны. Один из них, бешено вращаясь, мог угодить в группу офицеров. Извивающиеся движения троса при меняющемся освещении вполне напоминали прыжок огромной змеи, отделившейся от колонны. Размочаленный конец толстого стального каната, летящего с бешеной скоростью, являлся, по сути, смертоносным орудием. И если это орудие угодило в толпу остолбеневших фашистов, то жертвы были неизбежны, хотя отвалившаяся голова – это, скорее всего, преувеличение.

Зато теперь становится понятным, почему фашисты отступились от памятника. В хитроумном взрыве, прогремевшем в ночи, они распознали почерк школы Старинова, вспомнили Харьков и заключили, что здесь их могут подстерегать и другие минные «сюрпризы», запрятанные еще глубже. Предпринимать новую попытку повалить колонну немедленно, без детальной саперной проверки не только памятника, но и местности вокруг, было бы чистым безумием. Но на такую проверку времени уже не было. Потому-то «Тигры» и уползли с площади, не сделав своего черного дела. Так один несильный, но искусный взрыв спас исторический памятник Славы.

Но как же могло случиться, что эта эффектная операция, имей она место, не стала достоянием гласности?

Тому есть веские причины.

Война продолжалась, и всё, связанное с деятельностью диверсионных групп, всё, что касалось применения новых образцов мин и взрывных устройств, было окружено плотной завесой секретности. Например, подробности удачной операции в Харькове были опубликованы лишь много лет спустя.

Вдобавок, сложилось так, что Старинов нажил себе недоброжелателей в лице влиятельных партийных функционеров Л. Мехлиса и П. Пономаренко. Он выступил с критикой идеи «рельсовой войны», считая, что взрывать надо не рельсы, которых в распоряжении немцев имелось в избытке, а паровозы, что создало бы для врага куда более серьезные проблемы. Но к аргументам Старинова наверху не прислушались. Партизанские отряды нацеливались именно на «рельсовую войну». А когда Старинов пытался попасть на прием к Сталину, Мехлис перехватил полковника и пригрозил ему расстрелом.

В августе 44-го Старинов возглавил штаб советской военной миссии при главкоме Народно-освободительной армии Югославии, где постоянно находился в личном контакте с Тито. Эта должность едва не стоила Старинову жизни несколько лет спустя, когда произошел разрыв всех отношений с Югославией.

Его, «диверсанта от бога», неоднократно представляли к генеральскому званию, к награждению золотой звездой Героя Советского Союза. Но утверждение так и не состоялось.

В конце 60-х Старинов занялся литературной деятельностью. Его рукописи были подготовлены к печати, но оказались «под сукном». Брежнев не мог простить ему добрых отзывов о Хрущеве.

Его знаменитые «Записки диверсанта» пришли к читателю лишь в конце 90-х.

Полковник Старинов лично участвовал в сотнях диверсионных актов, руководил подготовкой к тысячам, осуществленным его учениками, включая годы руководства партизанским движением на Украине. Разумеется, весь этот огромный материал не мог войти в книгу, за рамками которой осталось множество интереснейших фактов, в том числе, вероятно, и операция по спасению памятника Славы.

Умер Илья Григорьевич Старинов 18 ноября 2000 года, на 101-м году жизни, и похоронен на Троекуровском кладбище столицы.

Возможно, где-то в архивах одного из ведомств, имевших отношение к партизанскому движению на Украине в годы войны, по-прежнему пылится папка под грифом «Совершенно секретно», папка, содержащая документы, которые могли бы подтвердить или опровергнуть изложенную версию.