Читать книгу: «Вернуть тебя назад», страница 3

Глава 6

Я до сих пор не понимаю, каким образом мне удалось сдержаться и не разнести к чертям свой кабинет.

Возможно, подействовало то, что в кабинете присутствовали посторонние люди, а может, то, что мозг пока ещё не в полной мере осознал свершившийся факт предательства.

И главное – от кого?

От того, кого я не просто любил, а боготворил, можно сказать.

Внутри всё горело. Настолько сильно, что казалось, все органы сейчас превращаются в обугленные куски плоти.

«Не может быть! Этого просто не может быть!» – словно на повторе билась одна и та же мысль.

Вот только кожаная папка, лежащая на переговорном столе, доказывала обратное.

Три раза!

Три, сука! Именно столько раз мне пришлось прочитать всё, прежде чем до охреневшего мозга дошло – это правда! И нет в этих бумагах ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы оправдать Алину.

– Руслан… – осторожно начинает говорить сестра, как только Вадим выводит зарёванную и бледную, как смерть, Алину из кабинета.

– Проводи гостей, – мне даже самому не верится, что ещё я могу вот так спокойно и хладнокровно говорить. В отличие от тона, с выражением лица, похоже, не смог справиться. Хотелось кого-нибудь прибить. И судя по тому, как два мужика с аудиторской конторы, пробормотав слова прощания, рванули в сторону двери, они боялись стать теми, на ком я осуществлю своё желание.

Сестра вернулась уже буквально через пять минут.

При её появлении я сидел за своим столом и снова внимательно вчитывался в документы. Карандашом делаю пометки на полях в тех местах, которые не совсем понял.

– Когда ты это обнаружила? – не поднимая головы, грубо спросил у Веры.

– Месяц назад, – сестра усаживается на стул для посетителей напротив моего рабочего стола. – Руслан…

– Почему сразу ко мне не пришла? – ещё грубее обрываю её и поднимаю тяжёлый взгляд.

Вера напряжённо и прямо смотрит мне в глаза.

– Я же говорила. Хотела сначала убедиться.

– Я хочу знать подробнее, как Али… она смогла это провернуть, – я даже имя Алины не мог произнести вслух. Горечь моментально возникала во рту, вызывая чувство тошноты.

Стараясь абстрагироваться от чувства потери и боли в грудной клетке, я стал внимательно слушать сестру, время от времени уточняя некоторые моменты.

Практически два часа я мучил Веру и… себя.

Но мне это нужно было. Убедиться, что доказательства неоспоримы. Что завтра я не проснусь с мыслью, а всё ли я проверил? А может, вот в этом месте закралась ошибка? Может, она всё-таки была права и её кто-то из коллег подставил?

Нет, так мучиться я не хотел.

Если отсекать себе руку (хотя в моем случае правильнее было бы сказать сердце), то лучше сразу, одним махом и без какой-либо анестезии, чтобы на всю жизнь запомнить эти «непередаваемые» ощущения, чтобы больше никогда и ни за что не влюбляться настолько сильно и одержимо.

– Руслан, послушай, – начала говорить сестра, как только я исчерпал свой лимит вопросов. От понимания того, что сейчас последует, сжимаю зубы так сильно, что нам обоим слышен их скрип. Но Вера, задрав подбородок, упрямо продолжает. – Я знаю, что сейчас тебе кажется, что…

– А вот сейчас стоп, Вера! –треск сломанного карандаша в руке звучит намного громче, чем моё предупреждение, сказанное тихо, но довольно жёстко и бескомпромиссно. – С этого момента я запрещаю тебе вообще упоминать про… неё! Понятно?

Сестра нервно проводит рукой по волосам, откидывая чёлку назад.

Дождавшись согласного кивка, я откидываюсь на спинку стула.

Стук в дверь и в кабинет заглядывает Вадим. Делаю ему знак рукой войти.

– Езжай домой, Вер, – кривой улыбкой попытался смягчить свою предыдущую грубость. – И… родителям пока ничего не говори. Я сам скажу на днях.

Сестра уходит, и на её место садится начбез.

– Всё сделано, Руслан Андреевич, как вы приказали, – отчитывается он с непроницаемым лицом.

– Куда отвёз?

– К подруге на Весеннюю.

Значит, не поехала к себе в однокомнатную квартиру, которую она получила от государства как сирота и которая была закрыта с того момента, как она переехала ко мне.

Хотя чему я удивляюсь. Уверен, что они на пару с Наташей придумали этот план, когда поняли, насколько сильно я влип в Алину.

– Значит так… – начинаю медленно говорить. – С сегодняшнего дня устанавливаешь круглосуточное наблюдение. И Вадим, я не шутил про уборщицу. Тем, кто её будет брать на работу, популярно объясняешь, что я сделаю с их фирмой, если она будет у них выполнять хоть какую-то работу, помимо мытья полов.

Я чувствую, как с каждой минутой после прочтения этих проклятых бумаг в папке, во мне та самая безумная любовь трансформируется во что-то жутко тёмное. В то, что многие бы назвали ненавистью. И возможно, что они были бы правы. В свои тридцать четыре года я впервые познал это чувство. Сейчас я реально понимал, что оно означает.

– По поводу её последних слов… – горло перехватывает.

Прихожу в бешенство, когда вспоминаю.

Дрянь!

Почуяв, что запахло жареным, попыталась сыграть на том, что якобы беременна.

Неужели у неё совсем ничего святого нет?!

А ведь предупреждали меня, что выходцы из детских домов и не на такое способны. Неужели меня настолько ослепила эта чертова любовь, что я смог проморгать гнилую сущность девушки?!

Где, сука, было моё знаменитое чутье?!

– Если она пойдет в больницу, выясняешь всё – к кому, зачем и так далее – и сразу же мне сообщаешь, – руки сжимаются в кулаки, когда я произношу эти слова.

Неужели какая-то часть моего мозга допускает мысль, что её слова правда?

Неужели, Рус, ты ещё продолжаешь на что-то надеяться?

– На этом всё. За руль не сяду, – я реально оценивал свои возможности и понимал, что так будет безопасней для всех, в том числе и для меня. – Поэтому дай мне кого-нибудь из парней, чтобы довёз меня до дома. Через десять минут спущусь, – взмахом руки отпускаю Вадима, а сам обессилено закрываю глаза.

Ничего, Руслан.

Ты выдержишь.

Однажды тебе станет легче. Со временем чувства утихнут, а потом вообще пропадут. Нужно просто время.

Время и машина для стирания памяти, блять! Потому что внутренние уговоры нихрена не помогают.

Внутри, в районе сердца так и продолжает жечь, словно там сейчас полномасштабный пожар, сжигающий нахрен всё.

И словно мне этого мало, перед мысленным взором встаёт образ плачущей девушки.

Тру с силой глаза, пытаясь избавиться от картинки, где на меня смотрит с мольбой Алина и произносит «поверь мне».

Ну уж нет. Впредь… ни за что и никогда.

Додоверялся, мать вашу!

Верил так, что теперь не знаю, как собрать себя по кускам, на которые меня разорвало при всплытии правды об Алине.

Глава 7

– Сучка! – с чувством произносит Наташка, как только я заканчиваю свой рассказ, захлёбываясь от рыданий.

Я сижу на диване, скукожившись и поджав под себя ноги. Подруга протягивает мне стакан воды и рулон бумажных салфеток.

– Так, а ну-ка, давай уже прекращай реветь, – командует Наташа, усаживаясь рядом. Притягивает меня к себе и обнимает за плечи.

Утыкаюсь в её плечо, судорожно всхлипывая и пытаясь хоть немного успокоиться. Сомневаюсь, что такого рода истерика полезна для малыша, но я, правда, не смогла сдержаться, когда открылась дверь и, увидев моё лицо, Наташа мрачно произнесла:

– Так и знала, что рано или поздно это случится.

Истерика, которую я сдерживала всю дорогу, пока собирала вещи в доме Руслана и ехала до дома подруги, всё-таки случилась. Выпустив из ослабевших пальцев ручку чемодана, я заревела, закрывая лицо ладонями.

Наташка завела меня в квартиру и, усадив на диван, с хмурым лицом слушала мой невнятный рассказ.

– Я не… понимаю… – вытираю салфеткой остатки слёз на щеках. – Зачем она так поступила?

Я действительно не понимала, почему сестра Руслана так поступила?

Ладно бы у нас с ней были плохие отношения. Но нет, такого не было никогда. Вера с самого первого дня моей работы у неё в отделе очень тепло относилась ко мне. Когда мы начали встречаться с Русланом, у меня были опасения и даже где-то страх, что она будет против нашего союза. Как же я была рада, когда ничего подобного не произошло.

А ведь, похоже, она давно задумала выкинуть меня из жизни Руслана. На эту мысль меня натолкнуло заявление об увольнении. Всю дорогу, пока меня везли к дому подруги, я прокручивала в голове, откуда же оно взялось. А потом вспомнила. Это же то самое заявление, которое я написала три месяца назад и которое Вера оставила у себя. И как удачно для неё, что там не было даты. Поставь я её тогда, она не смогла бы использовать его против меня.

– Да потому что сука, стерва и подлая тварь! – продолжает бушевать подруга, поглаживая меня по голове. – А если серьезно, вариантов куча. Может, ревнует, может, считает тебя недостойной своего брата. Как вариант, просто банальная женская зависть. Она ведь считает себя охренеть какой красавицей, а тут ты, да ещё постоянно на её глазах. Хрен её знает, Рапунцель, – тяжело вздыхает Наташа. – Нам, простым людям, никогда не понять, что творится в башке у таких, как они.

Она замолкает.

Я тоже молчу, чувствуя ужасное опустошение внутри себя, а ещё безумную слабость во всём теле. Кажется, даже руки не смогу поднять.

Господи, как же хочется, чтобы это был всего лишь кошмарный сон. И в какой-то момент я просто проснусь и пойму, что ничего этого не было.

– Что мне делать, Нат? – еле слышно произношу, закрывая глаза. – Как жить дальше?

– Нормально жить! – с нажимом говорит громко подруга. – Так же, как и до встречи с этим мерзавцем. У тебя теперь есть о ком думать больше, чем о ком-то из этой змеиной семейки, – её намёк более чем прозрачен.

И она права. Теперь у моего ребёнка есть только я. И подруга, конечно же. Уж она-то точно не бросит меня и не отвернётся в такой ситуации. Последующие слова от неё полностью подтвердили то, в чём я была так уверена.

– Вернёшься в свою квартиру, – между тем продолжает говорить Наташа, озвучивая вслух планы моей дальнейшей жизни. – Устроишься на работу. Тут я тебе помогу – у нас как раз в фирме бухгалтер по зарплате уволился. Переговорю с начальством, они тебя точно возьмут. Ну, и, само собой, займешься своей беременностью. Встанешь на учёт, сдашь анализы. Короче, будущая мать, дел у тебя будет вагон и маленькая тележка.

– А если… – мой голос ломается.

– Никаких если, Алин, – жёстко произносит подруга, прекрасно понимая, что я хочу сказать. – Он сразу поверил, понимаешь?! Не поговорил сначала с тобой. Не проверил всё досконально, хотя мог бы это сделать, прежде чем рубить с плеча. Он сразу вычеркнул тебя и вашего ребёнка из своей жизни. Сразу, понимаешь! А теперь задумайся. Если однажды ему опять что-то про тебя скажут плохое, ты уверена, что готова снова это пережить?

– Но там реально неоспоримые доказательства, Наташ, – чуть ли не с мольбой говорю, надеясь на понимание с её стороны. – Если что-то и можно найти, то только находясь внутри программы. А он…

– Просто мудак! – перебивает она, вставая с дивана. Смотрит на меня сверху вниз с досадой, уперев руки в бок. – А ты наивная дурочка, если пытаешься его оправдать. Как по мне, то такому поступку просто нет оправдания. Никакого!

Может, она и права, и я действительно дурочка, но не могу вот так просто отречься от нашей с Русланом любви, как это сделал он. Как бы ни было больно мне сейчас, но надежда, что каким-то чудесным образом он узнает всю правду и появится, прося прощение, теплится у меня где-то глубоко в душе.

– Ладно, вижу, что с тобой бесполезно на эту тему говорить, – подруга обречённо качает головой. – Как любила говорить наша директриса в детдоме: время всё расставит по своим местам. Всё-таки надеюсь, что твоё будет не с этим предателем, Рапунцель.

Отвожу взгляд, чтобы она не увидела в них, как сильно я хочу обратного.

Мне очень обидно и горько, что Руслан так поступил, но почему-то во мне была уверенность, что он скоро остынет, всё проверит и… вернётся ко мне.

Да, в его глазах я видела отвращение и презрение, но не верила, что он действительно так может ко мне отнестись. Такая любовь, какая есть между нами – даже мысленно произношу «есть», а не «была» – не может перерасти в такую лютую ненависть.

Пусть это и наивно, но я в это верю.

Глава 8

6 месяцев спустя

Я без сил падаю на стул и тупо сижу минут двадцать, давая отдых своей спине, рукам и ногам.

Надо встать и поесть, но единственное, что хочется – лечь, уснуть и проснуться в какой-нибудь параллельной вселенной.

Громко и возмущённо стону в голос, когда слышу мелодию звонка на мобильнике.

Это точно подруга, а не ответить ей нельзя. Мигом примчится, подняв параллельно на уши полицию и скорую помощь.

Приходится встать и нестись в прихожую, где по глупости оставила на тумбочке телефон.

– И чего так долго не отвечаем? – сразу же начинаются наезды, как только принимаю вызов.

– Наташка, да ну тебя нафиг, – возмущённо произношу, но как-то слабо. Силы и правда на исходе. – Я могла просто в туалете или в душе находиться. Чего ты паникуешь сразу?

Глупый вопрос.

Мы обе прекрасно знаем ответ на мой вопрос.

Трудно не начать паниковать, когда ты находишься под постоянным контролем и надзором пять месяцев.

А всё началось тогда, шесть месяцев назад.

Мы с подругой сразу заметили, что за мной стали следить. Самое забавное, что я поначалу даже не испугалась, так как узнала двоих мужчин, изо дня в день следующих за мной по пятам в огромной чёрной машине. Это были люди из охраны Руслана.

Помню, я даже немного обрадовалась, решив, что это какой-то добрый знак. Если они ездят и ходят за мной, то значит, Руслану не наплевать на меня. Значит, он волнуется и переживает.

Господи, какая же я была наивная.

И я это поняла слишком быстро. Вернее, мы с Наташей поняли это быстро.

Уже на следующий день, в понедельник, подруга ушла на работу, собираясь переговорить со своим начальством по поводу меня. В обед позвонила, сообщив, чтобы я сейчас же собиралась и приезжала к ней в фирму на собеседование.

– Да ты не волнуйся, – успокаивала она меня, пока я красилась, стараясь с помощью косметики скрыть следы бессонной ночи. – Они уже в принципе согласились тебя взять после моей рекомендации, но хотят лично познакомиться с тобой. И, кстати, выйти придётся уже завтра, Алин.

Собеседование длилось недолго. Несколько вопросов и меня отпустили со словами, что будут ждать завтра.

С немного приподнятым настроением я поехала в свою собственную квартиру, чтобы прибраться там и подготовить её к своему возвращению. Я не собиралась надолго оставаться у подруги. Так, пару дней, а потом нужно было опять привыкать к тому, что теперь я должна самостоятельно жить, как это и было до моего переезда к Руслану.

Убравшись в своей однушке, я вернулась к Наташе домой, которая примерно в это время возвращалась с работы. И только я переоделась, как появилась она. Злая как чёрт и матерясь, как сапожник, подруга залетела в квартиру.

– Представляешь, что учудил этот сукин сын?! – на мой испуганный и недоумённый взгляд она начинает объяснять. – После твоего ухода к моему начальству заявился мужик от твоего Руслана и… – она переводит дыхание и уже более спокойней продолжает. – Он настоятельно рекомендовал моим работодателям не брать тебя на работу, напрямую угрожая.

– Что?! – ошарашено смотрю на подругу. Словно подкошенная, плюхаюсь на диван.

– Мои, само собой, тут же вызвали меня и сообщили, что брать тебя не будут.

И это было, как оказалось, лишь самое начало моих мучений с поиском работы.

После многих собеседований, куда я ходила и где меня были согласны взять, уже через два часа мне звонили и отказывали в месте, иногда ссылаясь на совершенно идиотские причины, а иногда напрямую говоря, что никогда не пойдут против Шувалова Руслана Андреевича.

Я не смогла устроиться на работу по своей специальности. Начиная уже отчаиваться, я попыталась пойти в магазин хоть продавцом, но там всё повторилось. Собеседование, согласие и звонок через час с отказом.

Деньги, лежащие на чёрный день, постепенно уменьшались. Мне нужна была хоть какая-то работа. И я её наконец-то нашла.

Руслан сдержал своё слово.

Теперь я работала уборщицей. В трёх местах, так как на одну зарплату я бы не прожила.

Наташа пыталась совать мне деньги, уговаривая отказаться хотя бы от одной работы и не перетруждаться в связи с моим положением, но я категорически отказывалась и была при этом непреклонна. Скоро рождение малыша, и я даже боялась представить, сколько денег мне тогда понадобится, поэтому на две зарплаты я жила, а одну откладывала, создавая себе и ребёнку хоть какую-то подушку безопасности.

Взваливать груз своих проблем, в том числе и материальных, на плечи Наташи я не могла. Совесть сожрала бы меня уже через неделю. У неё своя жизнь, в которой она крутится как белка в колесе, чтобы достойно и не совсем бедно жить.

Надо отдать должное подруге. Поняв, что я не приму никаких денег от неё, она стала таскать полные пакеты продуктов, забивая мой холодильник до отказа. На моё возмущённое ворчание она лишь небрежно отмахивалась и… обнимала меня, наблюдавшую со слезами на глазах за этим жестом любви с её стороны.

Из воспоминаний меня выдёргивает голос Наташи, прозвучавший в трубке телефона.

– А нехрен было меня пугать двумя обмороками, Рапунцель, – как оказалось, она имеет ввиду не слежку от Руслана, а совсем другое.

Это да, было такое. Один раз – две недели назад в её квартире, куда я забежала буквально на минутку, чтобы забрать забытый мной шарф. Второй – буквально на днях, уже в моей квартире, когда она принесла очерёдной пакет с продуктами перед тем, как уехать в командировку в соседний город.

– Я, конечно, слабо верю, что получится, но всё-таки сделаю ещё одну попытку, – чувствуется, что она на взводе. – Уволься хотя бы с одной работы! И вообще, можно попробовать устроиться на нормальную работу, раз всевидящее око Саурона обращено теперь в какую-то другую сторону.

Это она о Руслане и тех людях, которые пять месяцев следовали за мной по пятам. Примерно месяц назад они пропали. Никто уже не контролировал каждый мой шаг, но я всё равно продолжала каждый день смотреть по сторонам, выискивая взглядом знакомую машину.

Неужели всё? Он успокоился или… снова влюбился, забыв про меня?

Сердце от этой мысли, посещавшей меня после исчезновения охранников, всё чаще тоскливо сжимается.

А ещё раздирают на части противоречивые чувства, в которых я нахожусь в последние месяцы.

Любовь к Руслану, горевшая во мне так ярко, словно затухла под напором мощной волны, состоящей из ненависти мужчины. Порой я приходила в дикий ужас, когда думала, что это лишь начало его вендетты в отношении меня. А что, если он пойдет дальше в своем стремлении превратить мою жизнь в ад? Рано или поздно узнает, что я действительно беременна, и заберёт у меня ребёнка, удостоверившись, что он всё-таки его?

Это пока я могу скрывать своё положение, надевая довольно свободные вещи, пряча под ними свой небольшой и аккуратный животик. Но это же недолго будет длиться. Уже совсем скоро я не смогу ни под какой одеждой его спрятать.

Господи, как же я обрадовалась, когда слежка прекратилась. Появился шанс, что Руслан ничего не узнает про малыша.

Спроси, кто меня сейчас, люблю ли до сих пор Руслана, я бы ответила: и да… и нет.

Да – потому что я до сих пор испытываю нежные чувства к тому Руслану, каким он был до того дня.

Нет – я не могу любить того, кого не знаю. А я совершенно точно не знаю этого чудовища, способного к такой изощрённой мести.

И снова внутренние мысли и переживания прерывает любимая подруга.

– Ты вообще себя в зеркало видела в последнее время?! – повысив голос, чуть ли не кричит она. Ну, никак не может угомониться.

– Видела, конечно, – бурчу чуть слышно, двигаясь в сторону ванной. Включаю свет и смотрю на своё отражение в зеркале над раковиной.

Ну, да, немного осунувшееся лицо. Возможно, бледновата слегка. Круги под глазами от недосыпа и усталости. Правда, их уже никакая тоналка не может скрыть, но ведь самое главное, что, несмотря на мой не совсем здоровый и цветущий вид, ребёнок по всем показателям здоров.

– Ну, раз видела, то сама понимаешь, что на таком сроке пора бы сбавить обороты своей трудоспособности, – продолжает наседать подруга. – Я же не говорю тебе бросить все три, но хотя бы с одного места ты можешь уйти?!

– Так в том-то всё и дело, что не могу, – неужели она забыла все мои доводы, которые я приводила ей буквально неделю назад. – В магазине игрушек самая высокая зарплата. В цветочном салоне мыть меньше, и иногда девчонки дают мне какую-то мелкую работу, за которую дополнительно доплачивают. А в больнице – я в любое время иду и сдаю анализы, а также прохожу любых врачей, к которым меня направляет гинеколог. Так что пока я не могу отказаться ни от одного, – выдохнувшись, замолкаю.

– Кстати, о птичках, – вкрадчиво произносит Наташка. – А ты своему гинекологу говорила об обмороках?

Бли-и-ин…

Точно. Я же пообещала ей после второго обморока сходить к врачу.

Сейчас она меня загрызёт даже через трубку телефона.

– Не успела, – закатив глаза к потолку, честно признаюсь.

– Рапунцель, мать твою! Кем бы она ни была! – рычит в трубке подруга. Надеюсь, она догадалась выйти в тамбур, чтобы не пугать своим ором соседей по вагону. Впрочем, зная её слишком хорошо, допускаю вариант, что Наташа сидит в купе, так как чхать она хотела на посторонних и их мнение о своей персоне, словах и оборотах речи. – Ты дала мне слово, что сходишь и проконсультируешься.

– Завтра и пойду. Клянусь, – повторно даю обещание.

Внезапно начинает кружиться голова.

Неужели опять?

Нет, однозначно завтра утром первым делом в больницу.

Ухватившись одной рукой за раковину, начинаю глубоко дышать, стараясь не поддаваться панике.

Это просто от голода. Сейчас я поем, и всё прекратится.

– А ты когда приезжаешь? – пытаюсь отвлечь подругу, а заодно и себя. Совершенно вылетело из головы, во сколько приходит её поезд?

– Через два часа, – отвечает подруга.

– И как всё прошло? – интересуюсь, но, когда она начинает рассказывать, даже не вслушиваюсь.

Открываю глаза и медленно начинаю выходить из ванной. По стеночке иду в сторону кухни.

Всё плывет перед глазами. Можно сказать, двигаюсь на автопилоте, так как тело прекрасно помнит, в какую сторону и сколько шагов нужно сделать, чтобы оказаться возле холодильника.

– Нат… – до цели остаётся буквально пару шагов, когда я понимаю, что сознание уплывает, а я вот-вот всё-таки отключусь. Машу по сторонам рукой, чтобы найти хоть какую-то опору. Второй пытаюсь удержать сотовый, начинавший уже выскальзывать из ослабевших пальцев. Голос слабеет. – Что-то мне плохо… совсем…

Ноги подкашиваются, и я начинаю заваливаться куда-то в сторону.

Последнее, что слышу – обеспокоенный крик подруги в мобильнике, зовущей меня по имени.

Боли от падения я совершенно не чувствую, так как отключаюсь ещё в полете.

Глава 9

Чёртово дежавю!

Помнится, вот так же сидел, листал бумаги, вчитываясь в каждую букву, и мечтал сдохнуть от внутренней боли и разочарования.

Зря, блять, не сдох.

Сейчас бы так не рвало на части от мысли, что шесть месяцев назад, вместо того, чтобы просто поверить… просто, сука, поверить, совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Так, ладно. Сопли и слюни распускать не время. Да и не умею я этого делать.

А что у меня получается лучше всего? Правильно. Быстро искать выход из ситуации и решать проблемы.

Дочитав до конца, закрываю папку и смотрю на устроенный мной погром в кабинете.

Мда…

Взрыв, приближение которого я прям нутром чувствовал, всё-таки произошёл. Поломанный стул и плазма – это только начало бешенства, в которое я впал, как только Вадим вышел. Сейчас в кабинете половина из того, что тут есть, либо валялось на полу, либо было расхерачено без какого-либо намёка на восстановление.

Хреновей всего то, что не полегчало.

Вина раздирала на части. А ещё гнев. И чувство потери.

Если по поводу первого я пока чётко не представлял, что с ним делать и как от него избавляться, то второе и третье…

О, тут я знал, как мне поступить.

Беру сотовый и набираю номер.

– Кто-то обещал перезвонить через полчаса, – в весёлом голосе сестры звучит еле слышный упрек. – А прошёл почти час.

– Вер, а ты меня любишь? – удивительно, что есть силы вот так спокойно говорить. Даже сестра не поняла по моему тону, в каком я бешенстве.

– Конечно, Руслан, – хихикает она, а у меня всё внутри переворачивается от лёгкости, с которой она это говорит.

Разве любящие тебя люди могут так поступать? Так подло и низко предавать? А потом шесть месяцев спокойно наблюдать, как ты превращаешься в ходячего мертвеца.

– Ты мне просто скажи… – мой тон меняется. Теперь он как скрежет металла. – Тебе как спится последние полгода? Спокойно? Не просыпаешься от чувства вины, что превратила родного брата в морального инвалида, который… – перевожу дыхание, чтобы продолжить уже с яростью. – Шесть грёбаных месяцев только делает вид, что живёт, а на самом деле просто существует, а?!

– Рус… слан… я… не… не…– она даже заикаться начинает.

– Только посмей сказать, что не понимаешь? – рычу в трубку. – Ты реально думала, что я никогда не узнаю?

Молчание. Только звуки тяжёлого дыхания сестры.

– Ладно… – провожу устало ладонью по лицу. – Вернёшься и поговорим. Теперь по делу. В компании ты теперь не работаешь. И дальше проходной тебе вход будет закрыт. Все документы и личные вещи привезут домой.

– Я бы хотела сама собра… – тон у сестры ледяной, но дрожащие нотки проскальзывают. Её превращение в Снежную королеву приводит меня в ярость.

– Я сказал, что привезут! – безапелляционно произношу, повышая голос. – И ещё одно… – стук сердца, мне кажется, я прекрасно слышу даже в ушах. – Когда Алина сообщила про ребёнка, ты сказала…

Мне нужно это знать.

Была ли Алина действительно беременна?

Ведь ни тогда, полгода назад, ни в течение всех этих месяцев никаких данных, что она встала на учёт или сделала аборт, не было.

– Я соврала, – раздаётся в трубке. – Ничего она у меня не просила в туалете.

Молча отключаюсь. Больше разговаривать с сестрой мне пока не о чем.

Всё сказано. Где-то даже без слов.

Потом мы, конечно, с ней встретимся и поговорим. Тогда я узнаю от неё, почему она так поступила.

Хотя нужны ли мне её объяснения? Сомневаюсь, что вообще когда-нибудь пойму Верины мотивы.

Размышления про события того дня и сожаления, что с сестрой мы больше не будем так близки, прерываются, как только раздаётся стук в дверь, после чего она открывается и на пороге появляется начбез.

Возникает ком в горле, когда я вижу его напряжённое и чуть ли не траурное лицо. Он заходит, быстро окидывает взглядом разгромленный кабинет и застывает возле переговорного стола, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь заговорить первым.

По позвоночнику пробегает холодная дрожь страха.

Кретин.

Нахрена я снял наблюдение?!

Ладно, если Алина просто уехала куда-то, не выдержав моего пристального наблюдения и давления по поводу работы.

Но вдруг с ней что-то случилось?!

А вдруг она?..

– Вадим? – только прохрипеть смог.

– Она жива, – торопливо произносит он, видимо, правильно поняв по выражению лица мои самые страшные опасения в этот момент.

От облегчения матерюсь себе под нос и с шумом выдыхаю. Рукой провожу по волосам и киваю ему на диван, стоящий в углу кабинета. Из уцелевших стульев только один, на котором я сижу.

– Хорошо. Тогда давай по порядку. Начни с того момента, как к тебе пришла эта… – делаю неопределённый жест рукой в воздухе.

– Валентина Семёновна, – подсказывает он.

– Да, она самая, – киваю. – Только давай коротко и по существу. Подробнее завтра мне в полном отчёте предоставишь. Итак, она пришла и…

– Давайте немного отступлю. Дело в том, что зам вашей сестры на несколько дней взял больничный, и Валентину Семёновну посадили на его место, дав доступ, так как у них в бухгалтерии горели какие-то сроки. Она заметила кое-какое несоответствие в программе по поводу того миллиона, – он смущается, но я только лишь киваю, показывая, что понял, про какие деньги мужчина говорит.

– Она сразу пришла ко мне, – продолжает он. – После доскональной проверки были собраны эти материалы, – Вадим кивает на лежащую передо мной папку. – Так как всё указывало на Веру Андреевну, я решил подстраховаться и нанял две разные фирмы, которые лишь подтвердили то, что мы нарыли.

– Моя сестра подставила Алину, – произношу то, что он не осмеливается сказать мне в глаза.

– Совершенно верно.

– А те аудиторы?

– Мы немного припугнули кое-кого и выяснили, что их директор на тот момент тайно встречался с вашей сестрой. Именно он и проводил якобы проверку.

– А что с заявлением на увольнение?

– После проверки и беседы начальник кадров призналась, что ваша сестра заставила её оговорить Алину Дмитриевну. Принесла заявление и приказала всем говорить, что Алина Дмитриевна лично его написала и просила скрыть это от вас.

– И как моей сестре это удалось? Деньги или шантаж? – хладнокровно интересуюсь.

– И то, и то.

– Пока мне достаточно информации по всем событиям. Теперь переходим к главному… – пальцы невольно сжимаются в кулаки. – Ты нашёл её?

– Да.

– Где она?

– Боюсь, Руслан Андреевич, тут… не всё так просто.