Читать книгу: «Стрелы моей любви», страница 3

5.

Ласковое прозвище «Кити» закрепилось за подругой еще в детстве. Будучи беременной, ее мама прочла «Анну Каренину» и тут же определилась с именем для дочери, которую бережно носила под сердцем. Каждый, кто знакомился с девочкой, стремился называть ее правильно, официально. Но даже наши школьные учителя, строго соблюдавшие субординацию, довольно быстро отошли от помпезного «Екатерина» и смирились с общепринятым неформальным обращением «Кити».

Познакомившись с подругой, я впервые ощутила, что значит правильно подобранное имя. Идеально подходящие ей четыре буквы: в них заключались вся нежность и мягкость, которыми она обладала. Ее душа была теплой и светлой, точно маленький солнечный лучик, пробившийся в чью-то мрачную, темную жизнь. В полной мере я осознала это только недавно, когда неожиданно для себя стала спасаться одним только взглядом, брошенным на подругу.

После переезда Кити стала заходить к нам гораздо реже. Мы больше не жили по соседству, и это расстраивало нас обеих. Никаких тебе посиделок после школы за просмотром подросткового сериала и одной сделанной на двоих домашки. А когда на горизонте замаячил еще и выпускной, мы заговорили о том, куда будем поступать, и в момент осознали, что скоро расстанемся.

Вознамерившись во что бы то ни было сохранить нашу дружбу, я запретила себе даже думать о другом исходе, однако первая начала отдаляться, когда в наш дом нагрянула беда. Меня перестала пугать возможная разлука с подругой, и даже мысль, что мы больше никогда не поговорим, стала не более, чем пустым звуком. Я так сильно замкнулась в себе, что едва не потеряла то, что считала бесценным.

Не появись Кити на пороге нашей Академии в начале лета, к сентябрю мы, должно быть, уже потеряли бы всякую связь. Но сегодня, после первого дня учебы в Университете искусств она первым делом заявилась ко мне домой. В одной руке она держала крафтовый пакет с шоколадными круассанами, а в другой – мой любимый цитрусовый лимонад.

Быстро перекусив и обменявшись ничем не примечательными новостями, мы поднялись наверх.

– Есть новости о твоем брате? – как обычно, поинтересовалась подруга.

– Нет, все по-старому, – отозвалась я.

Женя никогда не был близок с Кити, но, несмотря на это, она часто заглядывала в больницу – в его скромную, до одури пугающую тишиной обитель – и здоровалась, приветливо размахивая ладонью перед Жениным бледным лицом. Может, надеялась, что он разозлится так сильно, что очнется, дабы прогнать ее прочь?

– Все наладится, – заверила меня Кити, когда я заметно сникла.

Меня утешала невозмутимость подруги, и я надеялась никогда не застать ее краха.

– Почему ты отказалась от его помощи? – поинтересовалась она, когда мы устроились на кровати в моей комнате.

– Что? – приподнялась я.

Она тут же продемонстрировала мне переписку на экране телефона. В одном из последних сообщений Виллем-Александр в подробностях пересказал ей наш разговор, не упустив ни одной детали.

– Он сделал это только из-за тебя, – ответила я, рухнув обратно на мягкие перьевые подушки.

– Неправда, – запротестовала подруга. – Он чувствует себя виноватым.

– Потому что ты навязала ему эту вину

– Ладно тебе! Он же не какой-то глупый безвольный мальчик. У него есть свое мнение на этот счет.

– Как скажешь. Но когда все это случилось, он даже не извинился.

– Ты же сама сказала, что это была случайность, и что он ни в чем не виноват.

– Так и есть. Но он видел мое состояние в тот момент и мог проявить сочувствие. – Пальцами я изобразила щепотку. – Хотя бы капельку.

– Ты слишком строга к нему. И несправедлива.

Ничего не ответив, я потянулась к тумбе, где стоял стакан с остатками лимонада.

– Почему вы вообще оказались на одном квадроцикле? – Сев в позу лотоса, подруга быстро придвинулась ко мне.

– Это все Даня, – объяснила я, сделав глоток. – Бросил Алекса из-за Киры, и нам пришлось встать в пару.

– Нужно было поменяться со мной! – с нескрываемой обидой высказалась она, легонько ударив меня по коленям ладонью.

– Я и хотела, но твоему прекрасному принцу стало жаль Илью. Якобы я его унизила, а дважды он такое унижение точно не переживет.

– Ну да, – согласилась Кити. – Некрасиво вышло.

– И чего все так носятся с этим? – вспылила я, не сумев подавить рвущееся наружу раздражение. – Какая вообще разница, кто с кем в паре?

– Ты просто никогда не влюблялась. Поэтому и не понимаешь, как важно провести лишнюю минуту с тем, кто тебе нравится, – ответила она, мечтательно подкатив глаза. – А совместная поездка на квадроцикле довольно романтичное приключение.

– Романтика? Приключения? Хочешь знать, к чему это все приводит? – Я выразительно указала ей на свою поврежденную руку. – К боли и кровоточащим ранам.

– Это сущий пустяк, когда у тебя в сердце живет любовь. – Склонив голову к моему животу, Кити шумно вздохнула. – Тебя окрыляет каждый, даже самый короткий разговор. Мимолетный взгляд, робкая улыбка, неуверенный комплимент. Знала бы ты, как это прекрасно, Нина.

– Что-то мне подсказывает, что ты преувеличиваешь. – Проведя ладонью по светлым волосам подруги, я невольно задумалась над ее словами. – И когда ты успела так сильно влюбиться?

– У меня было предостаточно времени, – тихо сказала она. – Даже слишком, учитывая, что мне так и не ответили взаимностью.

– А я думала, вы поладили. – Вспомнив, как Александр реагировал на упоминание Кити, я кивнула самой себе. – Это точно взаимно, не переживай.

– Правда?

– Конечно. Алекс смущается каждый раз, когда слышит твое имя.

– Надо же, – неожиданно рассмеялась подруга. – Ты такая проницательная, Нина.

– Это трудно не заметить.

– Может, все же примешь его помощь?

– Обойдусь.

– Не будь такой вредной. Ты не распадешься на атомы, если позволишь кому-то стать твоей поддержкой.

– Почему ты так говоришь? – Удивившись, я заерзала, и Кити пришлось подняться. – Разве у меня есть с этим проблемы?

Немного помедлив, она все же ответила:

– Скажем так, ты бываешь чересчур самостоятельной. И порой это бывает совсем неуместно, вот как сейчас.

– Как сейчас? – переспросила я.

– Александр искренне пытается загладить перед тобой свою вину, но ты из принципа встаешь в позу и не даешь ему этого сделать.

– Что-то я не поняла… Кити, к чему все это? – Заглянув в ее яркие зеленые глаза, я заподозрила неладное. – Это не он чувствует себя виноватым, а ты, да?

– Нина, я… – Сдавшись, она опустила голову. – Не стоило тащить тебя на эту вечеринку. Ты и так натерпелась, но я правда хотела как лучше. Думала, подниму тебе настроение, познакомлю с ребятами…

– И я благодарна тебе за это, – встрепенувшись, я потянулась к ее ладоням и крепко сжала их. – Да, мне сейчас не до веселья, но ты помогаешь мне жить дальше. Даже если я сижу в стороне от всех, это все равно лучше, чем находиться дома.

– Но ты пострадала! – чуть не плача воскликнула Кити. – И теперь не можешь стрелять из лука. Еще и пары прогуливаешь…

– Повязку снимут через три недели, – напомнила я. – Это не так уж и долго. Подожду. А институт… Завтра же пойду, обещаю!

– И позволишь Александру писать за тебя конспекты?

– Ловко ты это придумала, – усмехнулась я. – Ладно, пусть пишет, возражать не стану.

– Спасибо. – Схватив телефон, подруга начала энергично набирать сообщение. – Хорошо, что я нашла того, кто за тобой присмотрит в мое отсутствие.

– Эй! – возмутилась я, склонившись, чтобы взглянуть на ее переписку с Алексом. – Я не нуждаюсь в няньке.

– Конечно-конечно! – закивала она, как китайский болванчик. – И все же нельзя оставлять тебя одну.

– Из-за тебя он будет считать меня беспомощной неженкой. – Не знаю, с чего вдруг я озаботилась мнением Виллема-Александра, но мне не понравилось то, что нарисовало мое воображение.

– Он знает, что ты не такая.

– Откуда?

– Вы занимаетесь одним и тем же спортом, к тому же ходите в одну Академию. Ему известно, какая ты крутая лучница и все такое. Так что расслабься и позволь ему помогать тебе, пока меня нет рядом.

– Ты больше никогда не будешь рядом, – грустно произнесла я, обхватив себя руками. – Ни в институте, ни потом, когда мы выпустимся и устроимся на работу.

– Да, но к тому времени… – Оборвав себя на полуслове, Кити покачала головой.

– Договаривай. – На самом деле я уже знала, что она собиралась сказать, и от этого было нестерпимо больно.

– Надеюсь, к тому времени тебе станет легче и… Прости, давай не будем об этом.

– Я в порядке. – Я старалась говорить как можно увереннее, но меня тут же выдала предательская дрожь в голосе. – Но ты права. Сейчас любая поддержка будет кстати. Спасибо тебе за это.

– По-другому никак. – Печально улыбнувшись, она радушно приняла меня в свои объятия.

С трудом сдерживая слезы, я постаралась вообразить жизнь, в которой мне больше не нужна опора. Но все было тщетно – в голову раз за разом пробирался образ лежащего в больничной палате брата. Прижавшись к подруге, я содрогнулась от беззвучных страданий и спросила:

– Может, и я могу тебе чем-то помочь?

– Ты о чем? – не поняла Кити.

– О вас с Алексом. Могу разузнать о его чувствах или организовать вам свидание.

Рассмеявшись, она отстранилась и, посмотрев мне прямо в глаза, сказала:

– Я ценю твою самоотверженность, но не стоит.

– Почему это?

– Я же знаю, какие страдания тебе доставляют разговоры о любви.

– Все нормально, – отмахнулась я. – Правда! Сделаю все, что попросишь. Хочешь заставлю его на тебе жениться?

– О, Боже! – Ее заливистый смех наполнил комнату. – Нина, остановись!

– А что? Я бы могла. Наставила бы на него лук и…

– Ну все! – завизжала подруга. – Это уже слишком.

Улыбнувшись, я сдалась и, подняв руки, пообещала:

– Ладно, я не стану вмешиваться. Уверена, у вас и без моей помощи все сложится.

– Ты так изменилась за эти месяцы, – робко заметила Кити. – Даже общаться стала как-то иначе.

– Взросление – это не шутки, – попыталась я объяснить произошедшие во мне перемены. Но это было излишне: мы обе знали, что это связано исключительно с Женей.

Понимающе переглянувшись, мы резко замолчали, а когда вновь возобновили разговор, касались только безопасных и совсем не грустных тем: учебы Кити на факультете искусств, проделок ее кота по имени Люцифер, прогнозов синоптиков на этот сентябрь и нового кулинарного телешоу с моим любимым ведущим.

Я подолгу могла обходить острые углы, но рано или поздно неосторожно брошенное слово все-таки вспарывало мою изнеженную бледную кожу, и тогда все становилось по-прежнему.

6.

Я мало что знала о Виллеме-Александре. Для меня он был одним из многих спортсменов, занимавшихся в Академии. Единственное, что выделяло его из толпы ребят – наличие лука и колчана со стрелами в руках. Не стану скрывать, что всегда хотела обзавестись друзьями с такими же интересами, как у меня. Вот только общение с девчонками из команды по стрельбе не задалось с самого начала, а сближаться с парнями я не умела.

Завидев Алекса у входа в университет, я намеренно замедлила шаг, желая оттянуть нашу встречу. Меня беспокоили их с Кити договоренности, касающиеся моего благополучия, и я не знала, как правильно реагировать на эту неловкую помощь.

Рука предательски ныла, несмотря на принятые утром обезболивающие. Но больше всего приезду на учебу противилось мое сердце. Стоило мне подняться с постели, как оно учащенно забилось в груди. Отчаянный и полный протеста звук отдавался в ушах, пока я водила щеткой по зубам и натягивала на длинные ноги капроновые колготки. Мне стоило небывалых сил позавтракать, не подавившись омлетом – так сильно меня трясло от волнения.

Завидев меня, Александр приподнял руку, но я сделала вид, что ничего не заметила и продолжила идти в своем черепашьем темпе.

Мне нередко доводилось слышать, как другие обсуждают его впечатляющую внешность и очевидный талант. Надо признать, что достоинства, которыми он обладал, не могли не привлечь чужого внимания. В последние месяцы я и сама заглядывалась на его филигранное владение луком. Похоже, столкнувшись с грязными сплетнями, он во что бы то ни стало вознамерился доказать, что достоин каждых соревнований, на которые его отправляют.

Было странно наблюдать за тем, как он дожидается меня возле дверей университета, готовый в любой момент сорваться на помощь. Накануне я стала свидетелем его переписки с Кити, в которой он пообещал не отходить от меня ни на шаг. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он не сдержал эту письменную клятву, но в то же время я признавала неожиданную потребность в чьей-то заботе.

Близость другого человека облегчала боль и приглушала страхи. Я узнала об этом благодаря подруге, прилипшей ко мне, точно пиявка в реке. Но пока не понимала, стоит ли в этом вопросе полагаться на Виллема-Александра. Такого знакомого и в то же время абсолютно постороннего мне человека.

Смахнув с глаз челку, я обогнала компанию шумных студентов и приблизилась к Алексу.

– Видишь это? – Большим пальцем он указал на свои волосы. – Они успели поседеть. Почему ты так долго ползла сюда? Я уже хотел понести тебя на руках. Подумал, что у тебя и ноги вслед за рукой отказали.

– Ты сам на это подписался, – напомнила я, вскинув голову. – Не жалуйся теперь.

– Я не подписывался ждать тебя по полгода.

– И правда. Тогда зачем ты здесь стоял?

– В каком это смысле?

– Мы же договорились, что ты будешь помогать мне на лекциях. Встречи у входа в сделку не входили.

– Не хотел, чтобы ты заблудилась, – пробормотал он, отводя сконфуженный взгляд. – Да и мало ли, с какими трудностями ты столкнешься из-за своей травмы.

– Конечно. Я без тебя даже с дверью не справлюсь. – Закатив глаза, я проскользнула ко входу и, дернув за ручку, зашла внутрь.

Догнавший меня Александр не стал скрывать своего возмущения:

– Значит, так ты благодаришь меня за получасовое ожидание?

– Нет, Виллем-как там тебя еще зовут, – ответила я, обернувшись, – так я благодарю тебя за мое падение с квадроцикла.

– Так и знал! Только говоришь, что все в порядке, а сама обижаешься. Кто бы мог подумать, что ты такая злопамятная.

– Такое трудно забыть.

– А ты попробуй. Разнообразия ради!

– Советую помолчать, – парировала я. – Разнообразия ради!

Не анализируя куда иду, я металась сначала по длинному коридору, а затем по лестничному пролету, поднимаясь то вверх, то вниз.

– Чего ты носишься, как ненормальная? – поинтересовался с трудом поспевающий за мной Алекс. – Нам нужно на третий этаж.

– А сразу сказать не мог? – раздраженно бросила я.

– Думал у твоих метаний есть какой-то скрытый смысл.

– Похоже, тебе лучше не думать. От этого все равно никакого толку.

– Ты специально вчера не пришла, чтобы накопить двойную дозу грубостей? – Обогнав меня на порожках, он встал прямо передо мной и расставил в стороны руки. – Если продолжишь в том же духе, я разорву нашу сделку.

– Не нашу, – поправила я его, – а вашу с Кити.

– Ты в этом больше всех должна быть заинтересована.

– Должна, но не заинтересована. Делаю лишь то, о чем попросила подруга.

– Не понимаю, зачем она с тобой дружит? Ты же ходячий негатив.

– Вот у нее и спроси. – Я и не думала, что создаю впечатление пессимистично настроенного человека. Да, сейчас я подавлена из-за случая с братом и рукой, но не похоже, что речь идет только о сегодняшнем дне. Неужели моя нарочитая сдержанность на тренировках и соревнованиях выглядит настолько угрюмо?

Словно уловив перемену в моем лице, Александр отошел в сторону.

– Предлагаю закончить этот разговор и подняться наверх.

Неловко поджав губы, я двинулась вслед за ним, а, догнав, спросила:

– Ты правда будешь писать конспект за нас двоих?

– Попробую. Но не знаю, получится ли.

– Да уж, это тебе не стрельба из лука.

– Верно подмечено, – безэмоционально отреагировал он.

Мне стало стыдно за устроенную сцену, но я не знала, как вести себя в подобных случаях, когда с трудом контролируешь собственные эмоции и речь. Это случилось со мной впервые. Прежде ни один человек не мог так легко выбить меня из равновесия. Но Виллему-Александру было достаточно приветливо помахать мне ладонью, чтобы у меня в жилах предательски закипела кровь.

– Где сядем? – поинтересовался он, зайдя в просторную аудиторию.

– Может, где-то посередине?

Большинство мест были еще свободны, потому что мы пришли на лекцию немного раньше.

– А там не будет слишком шумно? – засомневался он.

– Решай тогда сам, – довольно резко отозвалась я.

– Не прошло и пяти минут, как ты снова стала злючкой-колючкой.

– Кто дал тебе право давать мне обидные прозвища?

– Я сам себе его и дал.

Мы неспешно продвигались по рядам, пока не остановились ближе к середине.

– Что, решил все-таки прислушаться ко мне? – Не получи я травму, сейчас я бы обязательно недовольно уперла руки в бока. Но вместо этого просто громко фыркнула.

– Просто не захотел снова оказаться виноватым.

– Только взгляните на этого бедного несчастного и вечно виноватого парня, – ехидно проговорила я. – Тяжко тебе приходится, да?

– У тебя всегда такая манера общения? – сощурился он. – Если так, то я не удивлен, что ты одиночка.

– Одиночка? – Во рту внезапно пересохло.

– В Академии полно народу, но ты почему-то ни с кем не дружишь. Теперь понятно, в чем дело. – В его серо-голубых глазах мелькнуло разочарование вперемешку с отвращением. – Но, раз я дал обещание Кити, придется потерпеть. Уверен, однажды мне это зачтется.

– Не знала, что тебе так нравится строить из себя мученика. – Устроившись с краю длинной парты, я достала из сумки тетрадь и синюю ручку. – Но если тебе такое по душе, то я продолжу в том же духе.

– Ты меня вообще не слушаешь. – Плюхнувшись рядом, Александр скрестил руки на груди.

– Откуда ты знаешь, что у меня нет друзей в Академии? – Я взглянула на него боковым зрением.

– Кити сказала.

– У вас есть еще какие-то темы для разговоров? Или вы только меня обсуждаете?

– Что ты, Нина, какие другие темы? – иронизировал он. – Говорить о тебе – предел моих мечтаний.

– Ясно. – Стукнув ручкой по столу, я откинулась на спинку скамьи. – Тебя раздражает необходимость возиться со мной, чтобы впечатлить мою подругу.

– Чего-чего?

– Знаешь, я почти готова тебе посочувствовать. – Я приложила здоровую руку к сердцу. – Правда.

– Меня раздражает не договоренность с Кити, а твое поведение. – Вспылив, Александр поднялся с места и угрожающе навис надо мной. – Я, конечно, все понимаю, твой брат сейчас в коме, а ты получила травму и пока не можешь заниматься стрельбой, но…

– Что ты сказал? – прервала его я.

– Ничего, потому что ты меня перебила.

– Разве мы с тобой друзья? – Чтобы не задирать голову при разговоре, я тоже встала и, посмотрев ему прямо в глаза, продолжила: – Разве я делилась с тобой своими переживаниями? Разве рассказывала о том, что случилось с моим братом?

– Нет, но я слышал…

– Вот именно. – Не сдержавшись, я подошла ближе и ткнула его указательным пальцем в грудь. – Ты слышал это от кого-то другого. Не от меня. Так с чего ты взял, что можешь говорить об этом в моем присутствии? Ты никто, Виллем-Александр. Для меня тебя не существует. Так что больше не смей упоминать моего брата, понятно?

– Я не… – Растерянно потупив взгляд, он сел обратно и потянулся к своему рюкзаку.

Наблюдая за тем, как он молча достает телефон и погружается в происходящее на экране, я задумалась о смысле сказанных им ранее слов.

– Дело не в брате и не в руке, – тихо начала я, опустившись на скамью. – Дело в самой ситуации. Я не привыкла полагаться на других и не хочу никого обременять. Мне гораздо проще справляться со всем в одиночку.

– И поэтому нужно грубить? – спросил Александр, повернувшись ко мне лицом.

– Я не должна была так с тобой говорить. Впредь постараюсь не язвить и не выводить тебя из себя.

– Не бери на себя слишком много. Меня не так уж и просто вывести из себя.

– Значит, могу не сдерживаться? – усмехнулась я. – И тебя это совсем не раздражает?

– Делай, что хочешь. – Придвинув к себе тетрадь, он добавил: – Я здесь только ради конспектов.

Я так и не ответила ему. Аудитория наполнилась студентами, а вслед за ними показался и преподаватель – высокий седовласый мужчина с густой бородой. Когда он наконец начал лекцию, Александр взялся за ручку и принялся усердно записывать за ним под диктовку. Я было хотела спросить, почему он даже не пытается делать заметки в двух тетрадях одновременно, но сочла это неуместным.

После каждой лекции он складывал принесенные мной тетради в свой рюкзак, а в конце учебного дня сказал:

– В ближайшие пару недель не планируется никаких письменных или устных опросов. Так что пусть твои конспекты пока побудут у меня.

– Ладно, – неуверенно согласилась я. – Это и твои конспекты тоже.

Поправив воротник бледно-голубой рубашки, одетой поверх белой футболки, он небрежно дернул плечом, на котором висел спортивный рюкзак.

– Ты была права. Я не могу говорить с тобой о том, что узнал из сплетен. Извини.

– Ты не сказал ничего плохого, – возразила я, что было странно, ведь именно из-за моих обвинений Александр и попросил прощения.

– Это не та тема, на которую можно так свободно общаться, – настаивал он на своем. – И ты наверняка думаешь, что имеешь право злиться и грубить всем вокруг. И хотя мне это не нравится, я больше не буду диктовать тебе, как со мной разговаривать.

– Но… – Я так сильно растерялась, что забыла, что собиралась сказать.

Воспользовавшись возникшей заминкой, Алекс оглянулся по сторонам и, обнаружив, что аудитория опустела, предложил:

– Давай подвезу тебя до дома?

– У тебя есть машина?

– Нет, квадроцикл, – произнес он с совершенно непроницаемым лицом.

– Если это шутка, то крайне неудачная.

– Тогда почему ты улыбаешься?

Когда его взгляд переместился на мои губы, я вдруг осознала, что потеряла контроль над собственным лицом. Не хотелось признавать, но меня действительно развеселили его слова.

– Не знаю, нужно ли напоминать, что в условия сделки не входит развоз до дома…

– Да забудь ты уже про эту сделку! – вспылил Александр, но тут же откашлялся и заговорил тише: – То есть… В моих же интересах уберечь тебя от новых травм. Неохота до конца семестра писать за тебя конспекты.

– Конечно, ты больше всех заинтересован в моем выздоровлении. – Сдержанно кивнув, я направилась к выходу из аудитории.

Оказалось, что у ворот университета Виллема-Александра дожидался темный автомобиль с личным водителем за рулем.

– Можешь сесть сзади.

– Это шутка? – уточнила я, недоверчиво уставившись на распахнутую для меня дверь.

– Что тебя так удивляет? Ты же прекрасно знаешь, кто мой отец.

Мне стало стыдно, ведь я не только подслушивала сплетни, гуляющие по Академии, но и делала соответствующие выводы. И после этого мне хватило наглости обвинить его в том, что он заговорил о моем брате. Выходит, я ничем не лучше, а может, даже хуже.

– Садись, – велел Алекс. – И, пожалуйста, не устраивай в машине никаких сцен. Водитель все передает моему отцу, а мне проблемы не нужны. Достаточно того, что я подвожу до дома девушку.

– Технически, меня подвозишь не ты, а этот мужчина, – я махнула в сторону водительского сидения.

– Ну конечно, это многое меняет. – Покачав головой, он указал на салон. – Хватит болтать, забирайся внутрь.

– Один раз я с тобой уже поехала…

– Да что же это такое… – Не сдержавшись, Александр обхватил мое запястье и, первым скользнув в салон, потянул меня за собой.

Плюхнувшись на обитое светлой кожей сидение, я смущенно поерзала на месте и прижалась к закрывшейся двери.

– Обычно я спокойно передвигаюсь на автобусе, – прошептал мне на ухо Александр, когда машина тронулась и выехала с парковки. – Но папа настаивает на поездках с водителем. Говорит, нужно поддерживать имидж первоклассного спортсмена.

– Не знала, что ты такой крутой, – тихо отозвалась я, попытавшись отстраниться, но все тщетно – он снова придвинулся ко мне. – Конечно, у тебя много медалей, но вряд ли тебя можно назвать выдающимся лучником.

– Папа учит меня пускать пыль в глаза, чтобы все вокруг думали лишь то, что мне выгодно.

– Похоже, он неплохо разбирается в подобных вещах.

– Так и есть, – обреченно согласился Алекс. – Но его план не сработает. Все знают, кто я такой.

– Сомневаюсь, – возразила я. – Работа твоего отца не дает представления о том, что ты за человек.

– Но разве не ты оскорбила меня в прошлом году из-за ходивших по Академии слухов?

– Я.

– Ну и ну, даже не отрицаешь.

Его шепот, доносящийся до моих чувствительных к любым звукам ушей, вызвал волну мурашек по всему телу, но я предпочла проигнорировать их существование.

– Мне должно быть стыдно за те слова?

– Естественно.

– Но я все еще не знаю, честно ли ты попал на прошлогодние соревнования.

– Думаешь, я бы позволил протянуть меня нечестным путем? – оскорбился Александр.

– Откуда мне знать?

Раздраженно хлопнув ладонью по своему бедру, он обиженно отвернулся.

– Прости, если те слухи – неправда, – тихо извинилась я.

Водитель, все это время сидевший неподвижно, обернулся и бросил на меня изучающий взгляд.

– Это ужасно, если тебя оклеветали, – продолжила я, несмотря на греющего уши мужчину. – Но как ты можешь быть уверен, что твой отец этому никак не способствовал? Он мог сделать это за твоей спиной.

– Тогда меня тем более не стоит винить. Я это даже не контролирую, – парировал Александр, сидя полубоком. – Все, что мне остается, это усердно тренироваться и надеяться, что мою победу не назовут подкупом.

Не думала, что стану ему сочувствовать. Но, услышав эти полные горечи фразы, я неожиданно прониклась испытаниями, которые выпали на его долю. И пусть мне были чужды конкретно эти переживания, я не понаслышке знала, что значит нести на своих плечах непонятное другим бремя.

Когда автомобиль остановился возле моего дома, я собиралась коротко поблагодарить за помощь и быстро выбраться наружу. Но вместо этого осталась сидеть на месте, пытаясь отыскать в своем сердце слова утешения и поддержки.

– Ты чего застыла? – удивился Алекс.

– Тебе следует идти своим путем, несмотря ни на что, – сказала я, глядя на свои сложенные на коленях ладони. – Лишь немногие люди понимают, что ты чувствуешь, но это не должно тебя останавливать. Трудности, через которые ты проходишь, могут как ослабить тебя, так и сделать сильнее. Надеюсь, ты сможешь обратить их в свою пользу и стать первоклассным спортсменом. Но только в этот раз не на словах, а на самом деле.

Не дожидаясь его ответа, я схватилась за ручку и, рывком распахнув дверь, практически выбежала на улицу. Не оборачиваясь, помчалась к дому, да так быстро, что едва не потеряла равновесие. Оказавшись внутри, я тихонько пробралась к окну и выглянула наружу. Автомобиль исчез, а вместе с ним и мой шанс узнать, что о моей речи думает Виллем-Александр.