Читать книгу: «Дорога слепых»

Говорят, когда-то в Горах жила красивая и надменная травница Лаок. Её полюбил странствующий колдун, но она отказала ему, и тот, разгневавшись, отобрал у девушки красоту.

Утром Лаок увидела своё отражение в зеркале и расплакалась: «Лучше бы у меня совсем не было лица!»

Духи Гор услышали эти слова и исполнили её желание, лишив бровей, глаз, носа, ушей и рта. Тогда Лаок беззвучно взвыла от горя и бросилась вниз со скалы. Однако, её гнев и отчаяние оказались столь сильны, что она не погибла и стала злым духом, который и по сей день крадёт у людей лица в поисках своего.

А питается Лаок чужим несчастьем.

Деревенские россказни

Дера Фэй вмиг постарела, когда умер её муж. Морщины пролегли глубокими чертами по лбу лекарки и собрались паутинками в уголках глаз. Губы потускнели, волосы выцвели и поредели. Женщина истончилась и увяла, как цветок в сухое лето.

Енга, её дочь, наоборот, раскрылась, словно горная орхидея. Весной девушке исполнилось шестнадцать, и все соседи твердили, что она – удивительная красавица. Когда Енга навещала больных, на неё оборачивались и ещё не выбравшие пару юноши, и уже женатые мужчины.

– Почтенный Нуан, да пребудет его прах в покое, тоже ума лишился, как Деру увидел! – одёргивали засмотревшихся старухи.

Те припоминали, что рассказывали о семье Фэй, и неохотно возвращались к своим делам.

В деревне ходили слухи, будто лекарям благоволила Лаок, безликая демоница здешних Гор. Именно так все объясняли давнюю историю, когда прабабка Деры, девушка из богатой семьи, не стала уговаривать жениха переехать в усадьбу своего отца, а ушла жить в дом чужака.

На сумасшедшую невеста не походила, и соседи решили, что Фэй сговорился с Лаок заколдовать невесту. Кто-то даже пожаловался старейшине. Тот отмахнулся и сказал, что другого лекаря в их глухомань, куда забредали одни паломники – и те в монастырь, – всё равно не пришлют и придётся лечиться у этого, будь он хоть трижды проклятым.

Да и не выглядел первый Фэй, предок Деры и Енги, как колдун.

Нищего студента в драном халате и стоптанных сандалиях назначили в Вайоши сразу после экзаменов в Лекарской школе. Он спросил разрешения поселиться в пустовавшей лачуге на отшибе и остался в ней, хотя ему говорили, что там раньше жила Лаок, и место проклято. Открыл лавку, начал зарабатывать на жизнь своим ремеслом, починил дом и разбил сад.

Чужак быстро встал на ноги и купил у наместника бумагу на право владения землей. Потом женился на дочке торговца шерстью, положив начало злым домыслам и сплетням. Соседи никак не могли поверить, что избалованная белоручка сама согласилась ухаживать за подранными охотниками-грубиянами и капризными стариками.

Однако все эти завистливые разговоры не помешали первым Фэй прожить в согласии до глубокой старости. Любить своё дело и передать детям, внукам и правнукам не только драгоценное мастерство, но и гордость за ухоженный дом, процветающую лавку и нажитое собственным трудом добро.

Возможно, оттого Дера, единственное и ненаглядное дитя своих родителей, отказалась уехать с богатым столичным костоправом. А он, словно и впрямь приворожённый какими-то чарами, поддался уговорам её отца и матери. Остался в Вайоши и даже взял фамилию «Фэй», не побрезговав за сущие гроши лечить местных.

В деревне недоумевали, как он может быть счастлив здесь, вдалеке от славы, роскоши и бурной равнинной жизни. Но сам костоправ утверждал, что ему достаточно любви Деры.

Одно заставляло Нуана печалиться. После рождения Енги супруга так и не смогла зачать вновь и подарить ему сына.

– Это точно из-за Лаок, – шептались соседи. – Демонова злоба мужнину силу-то подтачивает…

Нуан старался не обращать на них внимания, однако с каждым годом становился всё мрачнее. В конце концов, сплетни, наверное, довели бы его до смертоубийства, но вовремя вмешался нынешний старейшина и сказал попросить благословения в монастыре. Тарла, Настоятель вершин и глава обители, посоветовал вначале поговорить с коллегами-лекарями и лишь потом, если ничто другое не поможет, тревожить Духов Гор.

Лекарь прислушался к словам монаха и последние пять лет пропадал вдали от дома, общаясь со знахарями и учёными.

Наконец, он решил отправиться на восток, к длиннобородому мудрецу, признанному у себя на родине целителю. Старик обследовал Нуана и заверил: тот здоровее племенного быка. Подумал, полистал записи и попросил привезти Деру, чтобы посмотреть, не в ней ли проблема.

Однако по дороге домой Нуан подхватил неизвестную лихорадку и приехал в Вайоши едва живым. Отвары Деры не помогли. Болезнь сожгла его, и мать с дочерью остались вдвоём.

***

После смерти мужа Дера заперлась в своей комнате, и Енга взяла на себя все заботы. Девушка следила за домом, ухаживала за садом, сама делала мази и навещала больных. Не было и дня, чтобы она не пыталась уговорить мать выйти из спальни. Дера наотрез отказывалась и, стоило дочери настаивать, заходилась в рыданиях.

Поэтому и Зиана, сына богатого овцевода Коби Рунка, Енге пришлось лечить без материнской помощи.

Юноша подхватил сильную лихорадку – совсем как старший Фэй перед смертью. Он метался в бреду, громко стонал, а его кожа стала сухой и горячей. Девушка могла бы лечить Зиана теми же отварами, которые её мать готовила для отца, но решила поступить по-своему и взяла рецепты известного столичного лекаря.

Енга провела у постели больного три дня и три ночи. Наконец, четвёртым утром Зиан приоткрыл глаза.

– Кто ты, нежная горная орхидея? – спросил он, увидев незнакомую красавицу с тёмными косами и карими глазами-звёздами.

Девушка залилась краской и отстранилась.

– Постой, куда ты?.. Не уходи…

– Я – Енга Фэй, – она упрямо ускользнула от протянутой руки, справилась со смущением и строго посмотрела юноше в глаза. – Почтенный Коби попросил позаботиться о тебе.

– А разве не Дера-голова у нас лекарь?

– Матушке нездоровится, – тихо ответила девушка. – Тебе лучше отдохнуть, Зиан.

– Погоди-ка, – он приподнялся на локте. – Да неужели?.. Как же ты выросла!

– Не вставай! – Енга встревоженно уложила больного обратно.

А тот обнял её и утянул с собой на кровать.

Девушка гневно фыркнула, замолотила его в грудь кулаками. Зиан расхохотался, разжал руки, и она с недовольным сопением скатилась на пол. Поджала губы, встала.

– Ты здоров, раз можешь смеяться.

– Не обижайся, маленькая недотрога, – юноша поймал её за рукав халата, – просто я давно тебя не видел. Ты сильно изменилась…

– А ты по-прежнему грубый болван!

– Ну, не сердись, дела прошлые, – Зиан заставил Енгу сесть на край кровати. – Я уже не тот мальчишка, который вечно попадал в неприятности и кидался в тебя орехами. Помнишь, как я окунул голову в ручей и расшиб себе лоб о дно?

Юноша приподнял кудрявую челку, показав шрам. Енга невольно улыбнулась. Протянула руку и провела пальцами по выцветшему рубцу.

Зиан разнежено прикрыл глаза.

– Помню. Тебе было очень больно, но ты не плакал. Я отвела тебя к своему отцу. Он до-о-олго удивлялся, как такой неуклюжий медведь не убился насмерть…

Многие жители Вайоши знали друг друга с детства, и девушка помнила Зиана неказистым подростком. Он постоянно спотыкался на ровном месте: налетал на стены, двери, словно не мог справиться со слишком быстро ставшими длинными руками и ногами. Когда мальчик подрос, отец послал его учиться на равнины.

Енга не видела Зиана шесть лет. Сын почтенного Коби разительно изменился. В конце лета ему исполнилось двадцать два, и он выглядел сильным и крепким, даже несмотря на болезнь. Со скуластого лица смотрели ясные серо-зелёные глаза, подбородок украсила курчавая борода, руки бугрились мышцами.

– Ещё ты дразнил меня «дочкой Лаок». Но, стоило кому другому начать, – защищал.

– Было… – хмыкнул Зиан, опуская голову на подушку и закашлявшись. – Времени-то сколько прошло…

– Молчи, болтун, – Енга подала ему лечебный отвар.

– Помолчу, если побудешь со мной ещё немного.

– Разве я могу не остаться?..

Зиан успокоенно смежил веки. Енга подоткнула одеяло и почувствовала, как у неё вспыхнули уши, а сердце в груди забилось чаще.

***

Девушка ухаживала за Зианом ещё шесть дней: приходила, поила лечебными отварами. Потом садилась на край постели, и молодые люди подолгу разговаривали. Вспоминали, как детьми бегали по горам, ловили кумжу¹ в реке неподалёку и собирали в лесах светлячков. Вскоре оба обнаружили, что скучали друг по другу и хотели бы встречаться чаще.

К концу декады Зиан окончательно поправился, смог выйти за пределы отцовской усадьбы и решил лично поблагодарить семью Фэй за своё выздоровление.

Он пришёл к дому лекарок, ведя на кожаном поводке белоснежного ягнёнка. Миновал калитку, поднялся на дочиста отскобленное крыльцо и постучал в дверь. Раз, затем другой.

Однако ему никто не ответил.

Юноша уже хотел уходить, когда в глубине дома заспорили два женских голоса. Первый – слабый и тихий, другой – низкий и шелестящий; и ни один из них не принадлежал Енге. Зиан задумался, кто бы это мог беседовать, но затем в прихожей раздались шаркающие шаги, и все посторонние мысли вылетели у него из головы.

Дверь открыла измождённая Дера в мятом ночном платье. Её волосы сбились в колтуны, огромные подёрнутые дымкой глаза запали, веки отекли, потрескавшиеся губы походили на крылья мёртвой моли. Она неприветливо посмотрела на гостя:

– Кто ты и что тебе надо?

– Здравствуйте, Дера-голова, – юноша поклонился. – Я – Зиан, сын овцевода Коби Рунка. Молодая Енга вылечила меня, и я пришёл поблагодарить семью Фэй за заботу. Вот, прошу, примите.

Он протянул Дере поводок. Ягнёнок переступил ножками-лучинками и заблеял.

– Я передам… – женщина озадаченно опустила взгляд на малыша.

– Всего доброго, Дера-голова, – искренне поблагодарил Зиан, вложил поводок ей в руки и ещё раз поклонился.

– Тебе тоже…

– Ждите в скором времени моего отца. Он придёт к вам с малахитовым ожерельем для вашей дочери.

Дера с лёгким удивлением приподняла брови.

А юноша улыбнулся ей и, охваченный радостным возбуждением, вышел за калитку. Сколько же сил он потратил, чтобы уговорить отца принести матери Енги зелёную кровь Гор!

***

Девушка вернулась домой вечером и с изумлением застала мать в саду. Дера собирала травы и выглядела совсем как в дни, когда была счастлива с отцом. Умылась, надела красивый халат и деревянные украшения, расчесала волосы и уложила их гребнями в узел на затылке.

– Мама! – обрадовалась Енга и кинулась к ней.

– Я решила жить дальше, – Дера обняла дочь и погладила её по чёрным косам. – Давай, помоги мне отнести корзину в дом.