Читать книгу: «Эстер», страница 2

– Прощай, – стенки горла кровили от шепота. – Но это еще не конец.

3

Окунуться в прошлое не страшно. Страшнее другое – посмотреть на это под другим углом и осознать свои ошибки. Эстер Леманн понимала, когда случился раскол её личности, но осознанно закрывала глаза и не хотела воспринимать всерьез. Все произошло за долго до того, как она приняла решение покинуть родительский дом. Неподходящее время для взрослой версии себя в неподходящем месте. Она не жаждала никаких перемен, но всегда нужно воспользоваться шансом, который протягивает ладонь. Или просто солгать, чтобы исчезнуть навсегда.

Желтое старое такси подъезжало к обыкновенной бетонной постройке. Сплошная серость бросалась в глаза. Эстер выглядывала в окно машины, ощущая тоску по прежним местам. Зеленые пейзажи стали грубыми и холодными. Пожелтевшие деревья сменились на кофейни, магазины и не примечательные ларьки с безделушками. Что-то кольнуло в груди, когда голос таксиста вывел её из мыслей. Она тяжело выдохнула, когда забирала свои остатки вещей из багажника. «Спасибо» – еле слышно пробормотала себе под нос и обернулась, чтобы осмотреться. Вид ее не впечатлил, поэтому не теряя времени, она испарилась в подъезде. Леманн не заметила, как быстро поднялась на четвертый этаж и уже начала заносить картонные коробки в маленькую квартирку, откинув назад то, что мешало ей двигаться дальше.

– Черт! – взвизгнула незнакомка, пытаясь найти то, чем можно укрыться, когда Эстер кинула сумку на пол.

За несколько недель до приезда она нашла объявление, что сдается квартира. Кроме того, в нём было сказано, что жилье предназначено для двух человек. Прекрасно. Мысль о том, что делить с кем-то незнакомым пространство сначала показалась ужасной, но это был единственный выход и хороший вариант, подходящий её и так скромному бюджету. Возможно, она даже сможет обзавестись друзьями, но об этом пока еще рано говорить, потому что какое бы сильное желание забыть о прошлом не проявлялось – ничего уже не изменить.

Она застыла на месте, не понимая, как правильно отреагировать на это и начать диалог. Глаза Эстер буквально стали круглыми, когда она увидела перед собой обнаженную девушку, держащую во рту ложку. В руке был стаканчик с мороженым, и упаковка слегка подтекала, оставляя следы на старом паркете. Её длинные каштановые волосы прикрывали грудь, но не оставшуюся часть тела. Весьма непривычно. Но соседке было, по всей видимости, все равно, поэтому она не спеша развернулась, всё еще пытаясь отыскать одежду. Ничего умнее кроме прости, Леманн не смогла произнести, опустила взгляд вниз и пыталась осмотреть всё, кроме неё. Девушка накинула на себя что-то вроде шелкового халата, который был также мал по размеру, но теперь прикрывал все нужные места. Карие, почти что медовые глаза тоже рассматривали Эстер без какого-либо удивления, но в них чувствовался интерес к новым людям. Лицо было красивым, мягким и спокойным и… Всё напоминало об Оливии Леманн, которую только что пришлось выкинуть из головы, которую пришлось неизбежно отпустить. Она к такому была не подготовлена, потому что просто… Не могла.

– Не думала, что ты уже въехала, – вскоре добавив, Эстер продолжила стоять в коридоре.

– Ничего страшного. Пришлось приехать на несколько дней раньше из-за переноса рейса, поэтому тебя не успели предупредить. Кстати, – девушка оставила мороженое на столе и подошла вплотную, протягивая влажную руку. – Поллин.

– Эстер, – она неуверенно протянула ладонь, чувствуя усталость после долгой дороги.

– Хозяин передал, что ты приедешь только к концу недели. Извини, если мой внешний вид поставил тебя в неловкое положение. Просто хотела насладиться последними днями свободы.

«Мне пришлось практически бежать» – чуть не вырвалось изо рта и испарилось.

– Все нормально. Мои планы тоже поменялись. – Эстер закрыла за собой дверь и сняла обувь. – Видимо нас обеих не предупредили о приезде друг друга.

– Проходи, я покажу тебе твою комнату.

Эстер оставила вещи и следом пошла за Полли, молча разглядывая детали по пути. Первое впечатление всегда обманчиво, подумала она, но не в этом случае. Тихо. Здесь тихо. Осколки штукатурки валялись на полу. Картина криво висела над комодом. Некрасивый натюрморт, который скорее всего выкупили на барахолке. Серые стены напоминали тучи, но это максимум, который Эстер смогла выжать в своем воображении, когда увидела их. Грустно. Балкон не остеклен – еще немного и, кажется, он рассыпится. Увиденное могло расстроить, но лишь на время. Тут уютно, как бы мерзко не тянулся запах плесени из крошечной кухни, которую едва можно так назвать. Дом был действительно старым, как и ремонт в квартире, который, по всей видимости, не обновляли никогда. Но что-то здесь было крайне теплое и приветливое. Не только стены говорили об этом, но едва уловимые голоса прошлых жильцов и их оставленные предметы быта: старый чайник с ржавыми остатками стоял пустой на плите, единственный ковер с узорами в гостиной был уже не такой презентабельный и с дырками по краям, а мебель едва походила на настоящую и больше напоминала декорации для театра с остатками слоев пыли. Ей нравилось состояние, которое придавало это место, но не нравился человек, который шел перед ней.

Она больше не хотела поддерживать диалог и распылять свои силы на кого-то. И как только девушка открыла рот, чтобы что-то сказать, Эстер успела произнести: «Спасибо» и захлопнуть дверь перед лицом новой знакомой. Надменная радость и чрезмерный энтузиазм раздражали, поэтому такое чувство как вина – отсутствовало. Плевать, что о ней думали окружающие, потому что такое поведение для неё привычное дело. И действия, которые она предпринимала, казались правильными. Её никогда не волновало чужое мнение и люди в целом. Не привыкшая к общению, грубая и несуразная девушка оглянулась вокруг нового пространства. Кроме разочарования, ничего не отражалось в грустном и уставшем взгляде. Комната оказалась лучше, чем была на фотографиях: она располагалась в дальней части квартиры и по размерам была небольшой, зато достаточно уютной. Но хуже всего не это.

Леманн пригляделась еще раз, но не нашла ничего отличительного с тем, откуда сбежала. Она сделала несколько тяжелых шагов вперед, отчего паркет поскрипывал сильнее, но это не помогло найти никаких отличий: такое же по размеру окно, одноместная кровать у стены и рабочий стол с неудобным, на первый взгляд, стулом. На лице появилось отвращение, перерастающее в ненависть. Захотелось все бросить и вернуться в место под названием «дом». Но такого места для неё больше не существовало, потому что песочный сломанный замок заново не построишь по прежнем стандартам. И там её никто не ждал и не хотел её видеть. И стоя здесь, среди чужого хлама, она больше не ощущала родного запаха, не слышала голоса родителей и не чувствовала себя живой. Просто, когда придумываешь в голове план, он всегда кажется идеальным, но в реальности практически все детали искажаются. И те вещи, к которым себя морально подготавливаешь – подводят, потому что нельзя в один момент вырвать себе сердце и перестать ощущать эмоции. Она была уверена, что с легкостью сделала это, пока не оказалась наедине с собой и своими мыслями. И смотря на весь этот ужас перед собой, её предвкушало одно – обосноваться тут и идти к цели стать лучшей писательницей, миновав любые преграды. Единственное, что необходимо так это полностью отречься от воспоминаний о семье и передвинуть мебель, чем она и займется в ближайшее время. Эстер ничего другого не оставалось, кроме как опуститься на кровать от собственного бессилия и закрыть глаза. Она не чувствовала абсолютно ничего, как будто бы дыра внутри уже приелась и больше не вызывала боль. Существовало два способа спастись: начать отсчет с конца и взять в руки ноутбук. Ничего из этого не хотелось, потому что шорохи за стеной мешали сосредоточиться.

– Если будут вопросы, то пиши мне в любое время. С обратной стороны мой номер, – перед тем, как заговорить, Поллин постучала два раза. Но не услышав ответа, просунула бумажку под дверь. – Кстати, еще бывают проблемы с горячей водой, но над раковиной висит памятка, – она уже хотела уйти, но развернулась и добавила через плечо. – Буду поздно, поэтому не запирайся на верхний замок, пожалуйста. Дубликаты еще не готовы, и хозяин занесет их послезавтра.

Эстер только успела ответить тихое: «Хорошо», когда услышала, как шум прекратился. Стало тихо, но только не в её голове, в которой одна за другой крутились мысли. Она могла бы стать поприветливее, но что-то явно этому мешало. Может во всем виноваты резкая смена жизни и то, что теперь придется быть всегда наготове. Точно, наготове. Она вспомнила о дурацкой коробке со всеми тайнами и начала тяжело дышать, практически задыхаться. Буквально собранная жизнь по кусочкам хранилась в небольшом картоне и стояла на пороге. Любой мог заглянуть в неё и все узнать. В особенности Полли, которой она только что нагрубила и повела себя с ней, как последняя тварь. Ей хватило пятнадцати минут, чтобы окончательно прийти в себя и успокоиться. В темноте становилось легче. Никто и ничего не должны узнать, никогда. Она не так слаба, чтобы бежать назад. С этим покончено навсегда.

Переведя дыхание, девушка встала и выглянула за косяк, чтобы точно проверить, что кроме неё здесь никого нет. Можно спокойно выйти и ни с кем на сегодня более не пересекаться. На носочках, будто бы за ней следят, она прокралась и схватила лишь одну нужную коробку, оставив другие без внимания, и облегченно выдохнула. «Ты никому не интересна» – подумала Эстер, вернувшись обратно. Она закрылась на замок, и пнула причину «раздора» и все что там хранилось к стене. Не оставив никаких вариантов попасться, как в прошлый раз. Теперь ей придется быть еще внимательнее со своими секретами.

– Надеюсь, ты сгниешь там.

4

Он стоит на краю обрыва, слушая тихие голоса в голове, которые затмевают тишину. Думает о том, что там красиво, но глубина не может быть такой.

смерть не может быть красивой.

Делает маленький шаг вперед. Теперь два назад. Он играет со смертью и ему это нравится. Чувствует себя кукловодом, который владеет миром, но в сумме не имеет ничего.

Падает на землю, продавливая колени. Куски грязи приедаются к коже, оставаясь там на некоторое время. Рассматривает костяшки рук и слышит то, как кровь передвигается по телу. Приятное ощущение, но, в тоже время, такое отвратительное. Это поддерживает никчемную жизнь, которая мечется из стороны в сторону.

Издает тихий крик и начинает смеяться. Звук похож на сумасшествие, которое наполняет воздух. Грудь сдавливает от дикой боли, но он продолжает смотреть вниз, испытывая чувство страха. Птицы смотрят вниз и подглядывают за ним, разлетаясь в разные стороны. Ему плевать, слышите? Он ненавидит чужие и осуждающие взгляды.

он просто ненавидит себя.

Берет острый камешек и разрезает кусочек кожи. Глупое решение, но все происходит быстро и безболезненно. Он видит лишь солнце, которое тоже смотрит на происходящее, но не может сбежать оттуда.

не может сбежать от этого безумия.

Он хватает чистый холст и творит историю своей жизнью. На куске белоснежного полотна сливается чистота души и грязная форма жизни. Деревья кричат о помощи, но их никто не слышит. Они молятся в пустоту, в которой нет спасения. Теряет самоконтроль и бежит в противоположную сторону от обрыва. 

Делает глубокий вдох и разбегается с такой скоростью, что дрожащие легкие сдавливает от холода около грудной клетки. Он тормозит у края, смотря вниз. Хочется упасть прямо сейчас, ведь психика разрушена, а смысл жизни-мертв.

мертв не только его смысл, но и он сам.

Красные капли стекают по руке, касаясь одежды. Нервы не выдерживают моральную и физическую боль, но он пытается привести свое дыхание в норму. Какое-то время рассматривает бездну смерти и садится на влажную и грязную траву.

Спустя десять минут появляются первые очертания кудрей, которые спадают на лицо. аккуратный нос подчеркивает красоту линий, которые прекрасны в свете заходящих лучей. Глаза, которые пронизывают тело иглами, но им больно, и они плачут.

плачут не только нарисованные глаза, но еще и живые.

Эта картина олицетворяет ад, где красота тонет в боли и страхе, где кровавые струи протекают по всему телу, вселяясь в кожу нового жильца. Она оставляет следы и превращает душу человека в хаос и болезнь.

Он тихо встает на ноги, укутываясь теплым ветром. Солнце в его глазах покрывается алой примесью, а ноги тихо передвигаются в сторону горизонта. В руках плавно качается портрет любимой, которая всегда рядом.

которая была когда-то рядом.

Э.

Касание смертельно. Текст ожил, перестав существовать на бумаге. 

Первая ночь прошла отвратительно. Эстер не могла ни на минуту закрыть тяжелые, практически чугунные веки, потому что казалось, что если она уснет, то что-нибудь плохое точно произойдет. Её мозг не прекращал работать, потому что лучшее решение избавиться от матери – посветить ей рассказ и забыть о ней. Она провела несколько часов, сидя за столом, пока нужный образ не пришел в голову. Руки дрожали от напряжения и усталости, когда она наконец-то закончила, потому что скорость печатания была невероятной.

Вместе с рассветом и разбитым видом, она закрыла ноутбук и выползла из комнаты, направившись в сторону кухни. Пока в старом чайнике медленно закипала вода, ей хватило времени немного привести себя в порядок, но это никак не улучшило ситуацию: короткие торчащие волосы удалось только расчесать и убрать в низкий хвост, а темные синяки сильнее подчеркивали зеленый оттенок глаз и изношенная футболка в дырках, сидящая не по размеру, только скрывала худые бледные руки. С разочарованием, она вышла, выключив свет, чтобы сегодня больше не смотреть на себя.

Утренний аромат кофе расплылся по кухне и взбодрил до того, как Леманн сделала первый глоток. Поллин еще спала, поэтому она старалась быть максимально тихой, чтобы не потревожить чужой сон. В этом была толика завести, потому что ей давно не удавалось выспаться, как это делают нормальные люди.

Эстер схватила стул и вытащила его на балкон, чтобы насладиться напитком и подумать о следующей жалкой истории. В голову ничего не приходило: образы персонажей казались расплывчатыми, а слова карабкались в мыслях и не соединялись в единые предложения. Перестав себя мучать, она позволила себе закрыть глаза. После переезда в большой город изменилось несколько важных составляющих: людей, которые весьма немногословны и закрыты, стало невыносимо больше, – природы меньше. В совокупности это возродило ощущение сдавленности и боязни общества. Многоэтажки сжимали череп и приплющивали к земле, когда она прогуливалась около дома вчера вечером. Спустя время Леманн адаптировалась. На это понадобилась всего одна мучительная ночь. Независимо от того, была это мечта переехать или надобность – необходимо многое, чтобы привыкнуть к изменениям.

Сначала она боялась действительности, потом привыкла, а в конце свыклась с тем, где обязана находиться. Прошлое осталось в прошлом. За день до отъезда Эстер свернула эскиз с портретом матери и спрятала его в коробку, забыв о нем навсегда. Потому что мать осталась на предыдущем этапе жизни, какое бы сильное желание все изменить не прожигало виски. Но отец не отпускал – его образ изредка мелькал во снах с теплым хриплым голосом и мягким выражением лица. Нет смысла перебирать бредовые воспоминания, которые полностью очернили что-то светлое. Эстер считает, что виновата во всем, но пути назад нет. Нельзя останавливаться, потому что любая пауза – вытеснит ее с пьедестала.

Послышались шорох и шаги. И только тогда она поняла, что просидела так несколько часов, обдумывая все, что приходило на ум.

– Доброе утро, – сонно протянула соседка, направляясь в ванную комнату. – Умираю, как сильно хочу на завтрак омлет и кофе. Ты уже успела позавтракать?

– Доброе утро, пока еще нет, – она оставила стул на балконе и ушла к себе в комнату.

Ей не понравилось, что её размышления так резко были прерваны. И в принципе не нравилось, что кто-то постоянно смеет мешать. Она уже хотела собраться и незамедлительно уйти, но не стала. Странное чувство внутри насторожило, когда она надевала толстовку. Впервые ощущался дискомфорт из-за того, что она так грубо поступала с человеком, который даже не разозлился на неё и был приветлив. Это удивляло, потому что обычно все отворачивались от неё, чем было и плюсом, и минусом одновременно. Эстер ни к кому и никогда не проявляла заботу, почти со всем справлялась сама и не рассчитывала на семью. Ранее взросление выбило из неё детство и те беззаботные вещи, которых она лишилась. Друзей. Попытки найти друзей – не увенчались успехом, потому что на тот момент некоторые вещи стояли на первом месте. А сейчас, казалось, что она упустила многое.

Это обижало, выводило из колеи и превращало её в худшую версию себя, которая только могла существовать. В этот момент что-то в ней резко щелкнуло, и она решила дать шанс не только Поллин, но и себе научиться взаимодействовать с людьми. Если получилось адаптироваться в городе за сутки, то кто знает, что может получится у них? Пусть изменения не произойдут за один день или месяц, но Эстер будет знать, что старалась, даже если ничего дельного из этого не выйдет.

Она быстро вернулась на кухню и повторила свои действия, поставив греться чайник с водой. И параллельно, пока Полли принимала душ, успела взбить яйца, добавив к ним натертый сыр и специи. Это было впервые, когда девушка готовила для кого-то. Она не привыкла к такому, потому что помимо всего пропускала завтраки, работая над текстами или блуждая по лесу. Родители перестали ругаться, когда поняли, что ничего не могут изменить и заставить есть через силу. Но в процессе готовки, желудок сначала свело, а потом он начал издавать неприятные звуки. Она неосознанно добавила еще два яйца.

– Какой потрясающий аромат! – воскликнула Поллин с полотенцем на голове. – Я еле сдержалась, чтобы не выбежать к тебе раньше.

Две тарелки с омлетом и нарезанными томатами стояли на столе, но Эстер не знала, будут ли они завтракать за одним столом или разойдутся по комнатам. Было неловко, действительно неловко, стоять вот так, потому что казалось, что она выглядит как полная идиотка. Она уже хотела взять в руки свою порцию и отправить в мусорное ведро, пока не вмешалась Поллин.

– Давай позавтракаем на балконе? – предложила она, взяв в руку кружку и столовые приборы на двоих.

Эстер только кивнула, повторяя действия и вышла следом за ней. На улице пахло летом, но внутри еще ощущался холод. Девушки особо не разговаривали, и были слышны тихие причмокивания и сигналы машин. Леманн взглянула вдаль, подумав о том, что они не успели нормально пообщаться. Вчера она сделала вид, что рано легла спать, слыша, как Полли прокрадывалась в комнату под утро. Она прислушивалась к каждому звуку, боясь пошевелиться, чтобы её никто не услышал. Для неё это вообще непривычные ощущения, потому что она впервые жила с чужим человеком и впервые нарушала чье-то пространство.

В новой знакомой пугало только одно – теплые глаза, которых она всячески избегала, потому что до сих пор видела отражение матери. Ей больно смотреть. В них проявлялось чувство нужности. Забудьте, она никогда не сможет забыть Оливию Леманн, какие бы попытки не предпринимались. Она будет продолжать делать вид, что у неё получилось.

– Хочешь, я покажу тебе город? – невзначай спросила Полли, когда они закончили и молча сидели, изучая улицы. Тишина ощущалась не такой приятной, как бывает с близкими людьми.

– Да, я была бы рада, – ответила Эстер с особым энтузиазмом, сама того не осознавая.

– Тогда собираемся и выходим.

Когда они вышли, то первое что почувствовала Эстер смешанные запахи грязи, мокрого бетона и сырость. Деревья практически отсутствовали и существовали где-то за окраиной, куда зачастую не хватало времени попасть. Нехватка. В легкие не попадал определенный процент воздуха, поэтому дыхание замедлялось на улицах, в квартирах, в помещениях. Мертвое пространство окутывало организм, который стремился к чему-то иному. Сегодня все казалось абсолютно другим. Прекрасным и теплым несмотря на то, что вышеописанные вещи должны были вызвать противоположный эффект. Просто Эстер опять находилась на грани перед чем-то новым и неизведанным. Скорее, таинственным, поэтому возникло желание изучить каждый сантиметр города.

– Тебе нравится здесь? – начала первой Леманн, когда они прогуливались по главной аллее, до которой добрались пешком.

– Я еще не до конца привыкла, если честно. Не сомневаюсь, что я привыкну и не захочу уезжать, но, по правде говоря, это все равно не сможет заменить дом, – задумчиво пробормотала Полли, – Моя семья далеко: мама, папа, младшая сестренка. Звонки по видеосвязи не дают сполна насладиться их присутствием. А вообще… Что насчет тебя?

– Ну, я тут всего один с половиной день…, – она приостановилась, потому что ее привлекла вывеска «Art Gallery V». – Пока еще точно не могу сказать, для этого нужно время.

Эстер хотела зайти во внутрь, но галерея оказалась закрытой: на двери было написано, что они приносят глубочайшие извинения, потому что готовятся к предстоящей выставке, которая пройдет в следующее воскресение вечером. Девушка ушла вперед, не заметив, что Леманн осталась позади. Она как будто бы прилипла к полу, потому что прекрасно понимала, что ей необходимо попасть туда любой ценой. Когда она опомнилась и догнала Полли, то не задумываясь узнала, есть ли у неё уже планы на следующей неделе. До учебы осталось полтора месяца, поэтому у них еще есть время, чтобы не только лучше познакомиться друг с другом, но и побывать на различных мероприятиях. Полли уже заказывала напитки в соседнем заведении.

– Да, а что есть предложения сходить в интересные заведения? – она забрала свой заказ: два зеленых чая, один из которых протянула Эстер. – Ты должна обязательно попробовать их чай. Не знаю, что они в него добавляют, но он просто восхитительный!

– Спасибо! – теплота, исходившая от стаканчика, согревала руки, – Ммм, действительно вкусно, – добавила, делая первый глоток. – Так вот, насчет выходных, я хотела предложить тебе сходить на выставку. Там было сказано, что молодые художники представят свои работы на тему «любви». А потом так и быть, мы сходим в бар.

– Мы знакомы всего ничего, но ты как будто знаешь, как легко меня уговорить. К тому же, там могут быть журналисты, с которыми мне не мешало бы завести знакомства.

Эстер с большим нетерпением ждала назначенного дня. Она впервые посетит галерею подобных масштабов. Всё трепетало внутри, а негативные мысли утихали. Вдохновение уснуло и на время оставило ее в покое. Девушки не заметили, как прошли всю аллею разговаривая обо всем и ни о чем одновременно, завернув в небольшой задний дворик. Поллин резко приостановилась, и по её лицу было заметно, что она знает это место. Она схватила Эстер за руку и потянула за собой, продолжая говорить о том, что нашла его совершенно случайно в один из дождливых вечеров.

– И чем же ты планируешь меня удивить? – Леманн осторожно шла по шершавому асфальту. – Очередная крыша? Или стой, дай угадаю, сад во внутреннем дворике дома?

– Нет! Просто иди за мной.

– Хорошо, хорошо. Но мне уже интересно, куда ты меня завела.

– Так, мы уже практически дошли.

Яркий свет немного ослепил. У нее сперло дыхание, когда она пошире открыла глаза и увидела небольшой холм, с которого открывался потрясающий вид: тусклые высотки склонились перед ними, а ветер защекотал участки кожи. Тени блуждали из переулка в переулок, а люди ощущались маленькими, как тараканы, бегущие с работы домой. Несмотря на то, что они поднимались минут двадцать по узким тропинкам, это стоило того.

Дома пропадали из виду. Маленькие очертания зыбко рассыпались позади, когда неизвестная дорога стала притягательнее, а серые тучи склонились над головой. Дыхание замедлялось в то время, как девушки неспеша двигались навстречу к чем-ту красивому и дикому.

Небольшая скамейка расположилась под нависающим деревом, схожим с дубом, но все равно это было не то. Темные облака проплывали над головами, а желание прилечь на траву и наблюдать за происходящим – было сильнее ее, но она молча продолжала идти вперед. Природа, в которой она так сильно нуждалась, была совсем рядом. Перед ней.

– Вау…, – она остановилась, привыкая. – Давай побудем здесь немного?

– Это, конечно, не самое красивое, что ты могла увидеть, но это место меня успокаивает. Я прихожу сюда уже третий раз, – Полли шла за ней, не отставая. – Понимаешь, о чем я?

Они присели на лавочку, осматриваясь и наслаждаясь. Здесь было тихо и спокойно.

– Да, понимаю, – Эстер задумалась о чем-то важном, но… – Как ты нашла его?

– После переезда мне было одиноко, – она заняла расслабленную позу и продолжила с той же легкостью и непринужденностью. – Единственное, что мне оставалось, так это изучать места. Помню, что в тот день шел летний моросящий дождь. Сначала я хотела развернуться и направиться в квартиру, но потом увидела переулок. Мне показалось, что за ним может скрываться нечто приятное. И как видишь – не зря.

«Может мы и не такие разные?» – Эстер направила свой взгляд на вид, чувствуя чье-то дыхание рядом.

– Спасибо, – через какое-то время едва уловимо скользнул голос Леманн.

– За что?

– За то, что показала мне его.

Они просидели в тишине несколько часов, привыкая не только к городу, но и друг к другу. Кажется, что-то зародилось, но это чувство было неизвестно Эстер, потому что бежать от людей – привилегия, которую она заполучила и пользовалась ей. А находиться вот так с кем-то чужим – новый страх.

– Перед тем, как я отвлеклась на галерею, ты говорила о своей семье. Расскажешь мне о них? – внезапно спросила Эстер, пытаясь отвлечься от назойливых мыслей.

– С удовольствием, – она развернулась в сторону к девушке, чтобы было удобнее рассказывать. – Больше всего я скучаю по сестренке. Скажу так: мы с ней хорошо ладили, но она еще та маленькая заноза в одном… Бывало, что все доходило до несерьезных драк, но как же без этого? – Полли незаметно улыбнулась, вспомнив, как Лиззи плакала два дня без остановки до ее отъезда, а потом и вовсе вцепилась так, что еще нельзя было оттащить, когда они прощались. – Папу я видела редко, потому что он всегда уезжал в долгие командировки, так как работал переводчиком на одну крупную кампанию. Но это не мешало нам сполна проводить время, когда по выходным мы собирались всей семьей и придумывали занятия. Прозвучит банально, но одно из любимых, это просмотр фильмов с вредной едой.

– Если хочешь, можем раз в месяц устраивать такие вечера, – встряла Эстер, чтобы Полли не начала задавать вопросы о её семье. – Но чур фильмы будем выбирать по очереди!

– Ну раз ты уговариваешь меня, как я могу отказаться?

– Конечно, мне тяжело отказать. А что насчет мамы? – она посмотрела на Полли, которая опустила глаза вниз, будто бы вопрос был не к месту и смутил. Эстер все поняла, поэтому быстро перевела тему. – Может закажем еды на дом и весь оставшийся вечер проваляемся на диване? Я дико устала и хочу расслабить голову.

Солнце медленно уходило за горизонт. Становилось прохладнее.

– Повторюсь, как я могу отказаться? – вскочив первой, она потянула за собой Леманн. – Итальянская или азиатская кухня?

– Хмм, – Эстер сделала вид, что задумалась. – В такую погоду хочется теплой пасты. А вообще все эти разговоры о еде вызывают аппетит, и как ты можешь услышать, мой журчащий желудок согласен со мной.

Действия были правильными. «Здесь не так уж и плохо» – подумала она, когда с неба начал капать мелкий дождь. Возможно, у неё все может получиться. В этот момент она решила для себя и четко проговорила в своей голове несколько раз, что на новом месте её личность будет отличаться от той, что многое испортила и разрушила.

5

«Первая стоящая потеря» 

Он был маленьким мальчиком, который часами гулял и исследовал мир своими глазками.

Он рос, но оставался одиноким, ведь мир без людей нравился ему больше.

Он продолжал сбегать в места, в которых не было чужих взглядов.

Он расцветал не с людьми, а с цветами.

Он шептал деревьям об их красоте, но в ответ лишь слышал тишину.

Он пел с птицами, которые уносили его мысли, но даже не подозревал, что они тоже наслаждались его голосом.

Он дарил себя природе, но только не людям.

Он не понимал, что есть ещё и общество.

Ему стукнуло 15, но он не переставал сбегать.

Он влюблялся не в девушек, а в чистое небо.

Он любил запах чистоты, а не духов.

Он выучил наизусть лес, а не название стран.

Он засыпал на мокрой траве, не думая о мягкой кровати. 

Он чувствовал дыхание природы, заглушая собственное. 

Он перестал ощущать себя живым, находясь в большом и душном городе. 

Он полюбил запах безумия, который чувствовал лишь наедине с собой.

Он сходил с ума, думая, что это просто так и должно быть.

Теперь ему 17, и он влюбился не в цветы.

Он влюбился в девушку с голубыми глазами, которая олицетворяла его мир.

Он рассказал ей о свой любви, но был не услышан. 

Голос шептал ему, что он безумец, но это лишь прибавляло уверенности.

Он приводил ее в эти места, показывая свою настоящую жизнь.

Но она лишь лицемерно улыбалась, думая, что парень не заметит ее фальши.

Он понял, что она не подходит ему. 

Природа сладко шепчет, что его девушка лгунья.

Природа не ошибается, а лишь пытается помочь.

– Да, я сделаю это.

Он отвечает тишине.

– Я сделаю все, что ты скажешь.

Последний раз девушка с голубыми глазами смотрит на этой мир.

Последний раз дышит таким сладким воздухом.

Последний раз целует пухлые губы.

А потом в ее сердце оказывается нож.

– Прости, ты просто жалкая лгунья, которая мне противна.

Тишина.

Слеза скатывается по щеке, а рот остаётся приоткрытым.

Он судорожно прижимает к себе еще теплую плоть, которая полностью истекает кровью.

Его слезы смешиваются с примесью.

Ливень беспощадно царапает кожу.

-Прости.

Тишина. 

Парень целует посиневшие губы, которые не реагируют.

Он кричит, а голос в голове шепчет, что все хорошо.

Птицы разъярённо летают в небе. Они больше не поют, они лишь жалко стонут.

Он выкладывает вокруг нее могилу из белых цветов.

Берет ее руку и ложится рядом, мягко поглаживая её.

-Ну что, милая, ты хочешь, чтобы я был рядом?

Тишина.

-Конечно, хочешь.

Тишина. 

Парень берет тот самый нож.

Выкладывает могилку из латирусов рядом с любимой.

Все происходит слишком быстро. 

Обхватывает свободной рукой ее плечи и перерезает горло.

Кровь сливается с горизонтом, а он выпаливает последние слова.