Вдруг за дверью раздались шаги. Итальянец изо всех сил, что были в этом старом, дряблом теле, бросился к мягкой двери и побарабанил в неё. Через мгновение окошко открылось. Лоренцо увидел незнакомых молодых людей в форме, напоминающей санитарную. Один из них, видимо с бо́льшим опытом, заговорил:

– Опять ты. Что на этот раз?

Вопрос показался чересчур странным, но итальянец не стал заострять на нем внимание, ведь необходимо было узнать более важную информацию.

– Какой сейчас год? – спросил он с широко открытыми глазами и хриплым старческим голосом, от которого самому становилось жутко. Боясь услышать неведомую правду, Лоренцо замер, дожидаясь ответа.

По гримасе молодого человека было видно, что этот вопрос абсолютно не вызывает интереса, в отличие от новенького. Тот раскрыл рот и молча перекидывал взгляд с пациента на коллегу. Не выдержав паузы, юнец задался вопросом:

– Кажется, он пошел на поправку?

– Не думаю, – ответил ему старший, а затем повернулся к Лоренцо и продолжил: – Сейчас, дедуль, 2021-й год.

Лицо Лоренцо исказилось, выдавая эмоцию запредельного шока. Растерявшись, он запаниковал, без возможности связать мысли воедино, и только когда санитар начал закрывать окошко, он, наконец-то, нервно спросил:

– Сколько же лет я здесь?

– Много, старик, очень много. – Парень снова повернулся к более молодому коллеге. – Здесь даже мой родственник работал, который лет десять как умер, а он уже был здесь. Представляешь?

– Ничего себе, – удивился тот.

– Мне нужно к вашему главному, – выдавил Карбоне.

– Он предупредил, что больше не будет принимать тебя.

– Но почему?

– Заведующий просил не сообщать пациенту о причине.

– Скажите ему, что я чувствую себя гораздо лучше… – Санитар медленно помотал головой, обозначив неудовлетворенность убеждения. – Скажите, что я прозрел и чувствую себя иначе, не как всегда.

– Так что конкретно передать ему?

На полу лежала тетрадь. Лоренцо быстро, насколько это было возможно, поднял её.

– Вот, передайте мою тетрадь, кажется, я что-то написал во время безумия.

Итальянец передал тетрадь, схожую с той, в которую когда-то записывал заметки будучи так же юн, как стоящий напротив молодой человек.

– Хорошо, я передам… – Парень посмотрел в тетрадь и добавил: – И фломастер…

– Что?

– Фломастер тоже нужно вернуть.

– Держите, и… спасибо вам, спасибо за ваше одолжение.

Старший санитар вздохнул, кивнул головой и закрыл окошко.

Через несколько часов за Лоренцо пришли люди и, заковав в специальные наручники, отвели в кабинет заведующего.

– Генри, посади его напротив.

– Но, сэр…

– Он же в наручниках? – Заведующий оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на руки. – Вижу, да. Так что не беспокойся и, будь добр, посади, и, пожалуйста, выйди. Нам надо поговорить наедине.

– Хорошо, сэр. Если что, я за дверью.

Как только санитар удалился, заведующий обратился к вернувшемуся в нормальное состояние пациенту:

– Ну что, пациент палаты номер 204, кто вы на этот раз?

– Извините, но я вас не понимаю, я всегда был и есть Лоренцо Карбоне. Просто произошло что-то страшное…

– Ошибка длиною в жизнь… – пробубнил мужчина, продолжая перебирать тетради на столе.

– Что?

– Ничего, ничего, продолжайте. Это я так, о своем.

– Дело в том, что я помню, как после общения с пациентом вернулся в комнату санитаров, уснул, а проснулся в абсолютно незнакомом месте… таковым. – Лоренцо осмотрел свое дряблое тело. – При этом я понимаю, что оказался в этом заведении неслучайно, и прошу объяснить, как так получилось? Почему я оказался пациентом?

– К сожалению, я не могу сообщить о причине вашего нахождения в психиатрической клинике…

– Но почему? Какова причина вашего молчания?

– Я не мо-гу об э-том го-во-рить с ва-ми, – настойчиво повторил заведующий по слогам.

– Я ничего не понимаю… – прошептал пациент.

– Вы, Лоренцо, говорили одному из наших сотрудников о каком-то изменении. О чем именно шла речь?

– Наверное, я имел в виду, что ко мне пришло осознание. И теперь я… весьма озадачен происходящим. Вы прочитали мой дневник?

– Как раз этим и занимаюсь. Хорошо, что он небольшой, и поэтому мне осталось буквально пару страниц… Посидите минуту, я закончу читать, и мы посмотрим, что можно сделать…

– Хорошо, – с содроганием в голосе ответил старый итальянец.

– Ну вот и всё. – Сказал заведующий через некоторое время, а после встал с кресла и положил тетрадь в стопку к другим подобным.

– Что вы можете сказать?

– Улучшения есть, но незначительные. Мы продолжим ваше лечение, и если тенденция останется прежней, то исход будет на удивление отличным.

– Сэр, мне явно больше семидесяти… – Глаза Лоренцо намокли от подступающих слез. Дыхание сбивалось. – Какой может быть исход? Смерть? В этой жизни я уже ничего не добьюсь и прошу, умоляю, расскажите, что произошло со мной. Мой вечный удел – это палата в вашей клинике. Больше в этом мире мне не суждено познать.

– Лоренцо, я дал себе зарок, что ни при каких обстоятельствах не расскажу вам о вашем прошлом. Поймите, мои слова откатят ваше лечение назад, причем на неопределенный срок.

– Сейчас это волнует меня меньше всего. Расскажите, доктор, расскажите еще, если мне уже об этом говорили, и, клянусь, я буду благодарен вам до скончания дней своих.

Заведующий протер уставшие глаза. Его движения выражали сомнительность подобного прошения. Но сердце этого человека было добрым, и Лоренцо это чувствовал.

– Ну хорошо, но этот раз – последний, если вы вновь забудете, я не допущу очередного повторения.

– Спасибо вам, вы… вы – добрейший человек. Я внимательно слушаю вас.

– Знаешь, Лоренцо, я заведую этой клиникой уже двенадцать лет и даже до назначения главой я заранее знал, что здесь содержится чуть ли не легенда психотерапевтической медицины. По ней, именно по этой живой легенде, готовят диссертации будущие и настоящие профессора. Пытаются объяснить этот уникальный случай еще совсем юным студентам учителя, наставники. И даже весомые в обществе люди, представители властных структур интересовались им. Как ты мог догадаться, речь идет о тебе, Лоренцо. Ты у нас настоящая живая легенда, но твое имя не Лоренцо Карбоне.

– Что?! – выпалил пациент. – Этого же не может быть!

– Успокойся. – Тон, как и вежливость доктора, слегка изменился. – Иначе мы прервем нашу беседу. Ты просил рассказать, я рассказываю.

– Извините, я… я вспылил, продолжайте, пожалуйста.

– Такой человек действительно существовал и даже работал в этой клинике. Но, к сожалению, он покончил с собой, перерезав вены в туалете. Также я вычитал в ваших записях о профессоре Ниле Эшвурде – и такой человек тоже был. Он занимал какое-то время руководящую должность в этой клинике. И он, как это у тебя написано, действительно повесился у себя в кабинете. Единственное несоответствие, что он чем-то болел. Нигде, кроме твоих заметок, такой информации не всплывало. Также я вычитал про пациента Рамона Нэймана… К сожалению, о такой личности у меня нет представления. Вы первый говорите о нем… И я, конечно, проверю, работал ли такой у нас, но, думаю, что, скорее всего, этот человек никак не связан с медициной…

– Если я не Лоренцо, – почти шепотом прервал старик, – тогда кто я?

– Видишь эту стопку тетрадей? – заведующий указал позади себя.

– Да.

– Они все твои. И Лоренцо, наряду с Эшвурдом, является одним из первых твоих жертв. Эти случаи произошли в далеком 1973 году, тогда тебе было где-то 20-25 лет. Честно говоря, мы до сих пор не знаем точную дату твоего рождения, но это уже неважно. Так вот, в каждой из тетрадей рассказывается история человека, большинство – это бывшие сотрудники клиники, но есть люди, не имеющие отношений к медицине. Полагаю, что ты свел с ума их всех.

– Что? Господи, что вы говорите?!

– Не впадай в панику, лучше попытайся вспомнить что-то новое, пока я тебе рассказываю.

– Я… я постараюсь, но я ничего этого не понимаю.

– Давай продолжим. В этих тетрадях истории тридцати четырех личностей, и все они по какой-то причине пропали без вести или наложили на себя руки. Мы проверили названные тобой имена, и все они подтвердились. Такие люди реально существовали. Но среди них оказался тот единственный, о котором мы ничего не раскопали.

– Видимо, – проявил инициативу пациент, – это и есть моя настоящая личность?

– Возможно. Но официально этого никто не смог подтвердить.

– Расскажите об этом человеке.

– Собственно там ничего особенного нет, за исключением, что это начинающий иллюзионист и гипнотизер.

– Гипнотизер, – медленно повторил пациент.

– Этой историей было увлечено множество людей науки до меня и небольшое количество при мне, и итог примерно у всех одинаков. Для удобства я объединил описание из тетради и отчет психологов, анализировавших её. Постараюсь быть кратким. Появившийся в тяжелых условиях ребенок уже при рождении имел искалеченную психику, передающуюся генетическим путем. Но каким-то образом прожил относительно нормальную жизнь, а когда подрос, судьба занесла его подальше от излишне любвеобильной больной мамы. Наш герой стал учеником одного из гипнотизеров-иллюзионистов передвижного цирка. Чему-то научился, и в какой-то момент генетика дала о себе знать, после чего личина открылась в полной мере. Дальше история еще более размыта, и последующее развитие событий можно только предполагать. Кто-то сдал его полицейским, а те, в свою очередь, привели в эту клинику, где, судя по всему, он развил свое мастерство до совершенства. Ты забираешь личность каждого, с кем сумел найти общий язык, и тот после бесед совершает суицид. Спросишь, почему я не хотел тебе это рассказывать?

– Да, – будто обессилив, подтвердил пациент.