Стойкий деревянный солдатик

– Не знаю, получится ли, – посмотрел на тонкие, длинные покрытые бесчисленными шрамами пальцы, – ну да, уж как Бог даст, ибо на всё Воля Его…

Пальцы прикоснулись к клавишам так, как прикасается к своей любимой жене истосковавшийся в долгой разлуке муж, как он прикасается к её увядающему от скорби лицу, к её горестным складкам морщинок, к поседевшим так рано волосам, к мимоходом утираемым слезинкам. Рояль не играл – он плакал и стонал, как израненное, умирающее от боли животное. Сидящая у запертых дверей, на своём концертном стуле, вытирающая непрестанно текущие слёзы Капитолина Исааковна, тихонько, шёпотом, всхлипывала:

– Какой талант! Боже мой, какой талант!

– Ну вот и всё…

Просидевший после ИСПОЛНЕНИЯ в задумчивости минуту или две, собиравшийся было встать Юрий, был остановлен умоляющим возгласом преданной старушки:

– Ещё! Ради всего Святого, Юрочка, ещё! Есть ещё немного времени, – уверенно закивала взглянув на ручные крохотные часики, – сейчас я только выгляну, посмотрю нет ли кого в фойе. А то у нас Иван Сергеевич, добрая душа, всегда раньше времени запускает, – выглянув в приоткрытую дверь и убедившись в абсолютной пустоте, ободряюще кивнула Музыканту, – Шопен это конечно хорошо, Юрочка, но уж больно тоскливо, иногда прям даже тяжело. А давай ту, Глинки, Юлечкину любимую…, пожалуйста…

– Хорошо, – согласно кивнул в ответ Лучший Ученик известнейшего в узких кругах маэстро.

Стремительно скользящая сквозь полумрак фойе, тянущая за собой как на буксире очаровательную шестнадцатилетнюю девушку ("мама, ну куда ты меня волочишь?, какой ещё Яков Натанович?, а то я сама не знаю какой у меня голос…"), худенькая, тридцатипятилетняя измождённая непосильными трудами женщина остановилась как вкопанная:

– Он что, уже здесь? Но он мне по телефону сказал, что не раньше девяти будет…

– Вот именно! – тут же, возмущённо защебетала в спину ей Любимая Доченька, – а мы припёрлись сюда…, время только двадцать минут девятого, можно было ещё…, ой, мамочка, какая же ты худющая у меня! Одна кожа да кости! Я чуть нос об тебя не сломала! – попыталась пошутить, растормошить чем-то смертельно встревоженную Мать её единственный ребёнок.

– Этого не может быть…, это невозможно, – вырвался стон откуда-то из самого глубины естества Умирающей от Горя души, и позабыв обо всём и вся, Юлия бросилась НА ЗОВ.

Распахнув решительно дверь и королевским жестом отстранив попытавшуюся было остановить её Капитону("ой, Юлечка, прости, а я было тебя не узнала"), вспорхнула на сцену.

– Ксюшенька! Деточка моя! – попыталась остановить и обнять неотступно следующую за матерью, испуганную её поведением девушку Капитолина Исааковна.

– ТЫ…, – как задыхаясь от удушья, еле выдавила из себя жена "пожирая" взглядом лицо многократно оплаканного, навсегда потерянного мужа.

– Как же так, Юрочка? – как в бреду, еле слышно шептала бледная до синевы, находящаяся в полуобморочном состоянии женщина, – ведь я же так ждала тебя…, как меня все ругали когда я рожать решила, "карьера" балетная ко всем чертям…, а потом, как только из роддома мама меня забрала, сначала "похоронка", а потом гроб…, а я не верила…

– Она тогда так страшно об этот гроб головой билась, так страшно кричала, "не верю, это не он, откройте, дайте мне посмотреть на него", еле-еле успокоительные уколы подействовали, – горестно тихо прокомментировала снизу Капитолина Исааковна.

– А ты, Юрочка, почему ты? Где ты был?

– Неужели ты думаешь, что я не вернулся бы к тебе если бы мог? – по-детски обиженно вскинулся привставший со стула, виновато поникший головой, мужчина, – ты же, как никто, знаешь мою ЛЮБОВЬ к тебе, – пристально вгляделся в непроглядно чёрные очи  своей любимой, – прости меня…, трудно тебе пришлось, а я вот никак! Никак не мог, поверь мне, пожалуйста…

– Я тебе верю…

– Боже мой, родная моя, как же я виноват перед тобой…, как ты все эти годы…, одна…, или?

– Вот ещё! – гордо вскинула подбородок "снежная королева", – ты! Ты – мой один единственный муж, был, есть и будешь!

– Ну что же ты? – тут же умерив свою заносчивость, умоляюще простонала, – если ты меня, – пошарив руками, найдя и притянув, обняв, приоткрывшую рот от изумления дочь, – НАС! Хоть немного любишь, подойди, обними, скажи что это не сон, не видение, что ты теперь с нами НАВСЕГДА…