Капкан на диких охотников

* * *

© Нилов К., 2023

© Оформление. ОДО «Издательство „Четыре четверти“», 2023

Глава 1

В кабинете полковника Васнецова было накурено. Собрались два заядлых курильщика: полковник разведуправления Александр Алексеевич Васнецов и старший майор управления контрразведки Николай Петрович Вахрушев. Перед обоими на столе находились серые мраморные пепельницы, куда они время от времени опускали недокуренные папиросы, провожая их задумчивыми взглядами. Вошел адъютант Васнецова старший лейтенант Зоренков.

– Товарищ полковник, – обратился он к Васнецову, – капитаны Анохин и Смелевич прибыли.

– Хорошо, – ответил Васнецов, прижимая свой окурок ко дну пепельницы. – Приглашайте.

Старший лейтенант развернулся на месте и исчез, тут же в двери показались капитаны Анохин и Смелевич. Оба – подтянутые, сухощавые, почти одинакового чуть выше среднего роста, одетые в полевые командирские формы. Отличались они, казалось, только цветом волос. Если Анохин был русым с легкой рыжинкой на висках, стриженый под бокс, то Смелевич имел темно-коричневый волос, а прическа его была что-то среднее между боксом и полькой. Но вот носы у них были разные: у Анохина прямой с горбинкой, у Смелевича – короткий, с небольшой курносой «задиркой» на конце. На груди Анохина сияли орден Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За воинскую доблесть», у Смелевича – только алел орден Красной Звезды.

– Садитесь, товарищи, – встал из-за стола Васнецов и указал на стулья напротив полковника Вахрушева.

Капитаны один за другим последовали к столу.

– Как дела, Алексей? – обратился Васнецов к Анохину, которого хорошо знал по предыдущей службе. – Давно был за линией?

– Три дня назад.

– За языком ходил, взял обер-лейтенанта.

– Так точно, – ответил Алексей.

– Слышал я. Ценный трофей, в штабе корпуса генерала Рональда служил. А как там наши ребята: Сергей Карташов и Ростислав Рюмин?

– Нормально. Служат ребята.

– Ну, коль все нормально, так и нормально, – улыбнулся Васнецов и сел за стол.

– Это – товарищ из контрразведки, – показал он рукой на Вахрушева.

– Вы, капитан, – наклонил слегка Васнецов голову в сторону Смелевича, – тоже из контрразведки.

Смелевич чуть заметно кивнул, переводя взгляд на полковника Вахрушева.

– Вот что, товарищи, – чуть растягивая слова, сказал Васнецов. – Хотя вы из разных направлений, но намечено для вас одно очень важное совместное задание.

Васнецов машинально потянулся правой рукой к пепельнице, но тут же остановил ее.

– Дело получается у нас не особо приятное и ясное. Засланные за линию фронта наши группы РДГ исчезли бесследно, возможно, даже уничтожены. Последняя группа, предположительно, попала в плен, хотя, может, не все или всего один член этой группы – радист. Почему такое предположение? Немцы посредством ее позывных пытаются организовать с нами радиоигру. Но радист, преданный нам человек, сумел все же направить при очередном сеансе связи особый сигнал о замысле немцев. Дошли до нас также подобные сведения из Главного партизанского штаба о странном, неоднократном исчезновении в последнее время их партизанских групп подрывников и разведчиков, которым поручались ответственные задания.

– Происходило там, где это должно быть исключено. Но это по мнению командиров партизанских отрядов, – вступил в разговор старший майор Вахрушев. – Мы связались с Главным партизанским штабом, где поведали: до этого отряды и исчезнувшие подрывные группы работали очень успешно в районах восточной Белоруссии и крупного железнодорожного узла около Орши, да и в целом на смоленском направлении.

– И с ними наши группы РДГ поддерживали связь при определенных заданиях, потому что это направление имеет для нас особое значение, – подтвердил Васнецов. – Но сразу хочу заметить, что между исчезнувшими партизанскими и группами РДГ нет никакой взаимосвязи. Работало большинство наших групп РДГ исключительно автономно.

– Мы навели справки в Главном партизанском штабе, и они сообщили, что исчезнувшие партизанские подрывники и разведчики тоже не имели между собой связи. Их отряды в то время действовали самостоятельно, – добавил Вахрушев.

– Дело это очень странное, товарищи, но наводит на мысль, как будто некую новую тактику применяют немцы в борьбе с партизанами и нашими группами РДГ. Каким образом, какими силами это они совершают, пока нам неизвестно. Сначала казалось, что кто-то предоставляет им информацию о наших группах РДГ прямо из Москвы, если бы не эти исчезнувшие партизанские группы, – продолжил Васнецов. – Вот вам, товарищи, и поручается это весьма важное, деликатное, но срочное дело: постараться выяснить все обстоятельства, связанные с этими исчезнувшими группами. Потому и принято решение наверху объединить силы разведки и контрразведки воедино и направить вас, как одних из опытных оперативников, за линию фронта. Скажу сразу, дело это под личный контроль взял нарком Берия.

– Да… При допросе пойманного нами недавно немецкого лазутчика, он сообщил, что где-то рядом с их абвершколой, что расположена под Борисовом, имеется новая учебная, весьма засекреченная, спецбаза, – вступил в разговор Вахрушев. – Но больше он ничего толком не пояснил. Но это обстоятельство вы, товарищи, на всякий случай тоже имейте в виду.

– Алексей, ты родом из Белоруссии и, кажется, из тех мест, что близко к Орше? – спросил Вахрушев.

– Так точно, – ответил Анохин, уверенный в том, что полковник уже не раз поднял его личное дело.

– Вот это и хорошо, знаешь местность и язык. Значит, отправляем тебя, так сказать, на родину.

– Работать вам придется весьма осторожно, – прищурил глаза старший майор Вахрушев. – Вступать в бой в самом крайнем случае. Стараться не контактировать с незнакомыми партизанскими группами или их отдельными разведчиками. Будет у вас пока один контакт с отрядом «Чекист», действующим на Оршанско – Витебском направлении, а они там уже подскажут на месте, с кем вам вступать в контакты. Хотя мы подумали, что без партизан будет сложно прояснить обстоятельства исчезновения или гибели наших разведгрупп, что, опять подчеркиваю, лишь по нашим предположениям связано с некой новой тактикой немцев в борьбе с противником в своем тылу. И это особо важно сейчас именно на Смоленско-Московском направлении. Выполнить это задание надо в сжатые сроки, но с достоверной информацией.

– Я думаю, одеться вам придется в самые простые, возможно, частично крестьянские вещи, выдавая себя за группу попавших в окружение красноармейцев, отлежавшихся до сих пор в одном из сел. А теперь пожелавших примкнуть к партизанам, – вступил в разговор Васнецов. – Есть вопросы?

– Какой группой работаем? – вскинул голову капитал Анохин.

– Пока группой из семи человек, – сказал Васнецов. – Двоих подберешь из своей нынешней разведгруппы, я приказал ей прибыть сюда. Еще двух – они, – Васнецов махнул в сторону капитана Смелевича.

– Будет с вами еще один человек, радист, – снова вступил в разговор старший майор Вахрушев. – Но опять же, радист должен работать первое время исключительно на прием, остальная связь пока за «Чекистом». Выходить в эфир – в самом крайнем случае, но он об этом знает. Опытный в сим деле человек, который уже побывал за линией фронта, но еще будет иметь на то особые инструкции. Поэтому не старайтесь на него давить. Оружие: два пистолета на группу, один наш, другой – немецкий; два автомата: один автомат ППШ, второй – немецкий, остальное – самоизготовленные ножи и охотничьи ружья. Рацию после прибытия на место схоронить, с ней ни в коем случае не перемещаться. Встретитесь с отрядом «Чекист», получите от его командира переданные нами новые инструкции, если, конечно, потребуют этого обстоятельства. Повторяю, отряд «Чекист» у нас самый надежный на том направлении.

– Да, – улыбнулся Васнецов, – вы еще не познакомились между собой, но уже потом сами. Командиром группы назначается капитан Анохин, – показал он рукой на Алексея, – заместителем – капитан Сергей Смелевич. Об остальном: месте, времени высадки, пароле для связи с отрядом «Чекист», обстоятельствах вашего мнимого окружения, месте так называемого «отсиживания в оршанском селении» и других подробностях расскажет майор Пенин, он уже ждет вас у себя. Ты его знаешь, Алексей. На подготовку всего два дня, время не терпит: слишком большие потери наших групп РДГ, к тому же обстановка на фронте сейчас непростая. Кажется, в целом все я рассказал.

«И зачем такие подробности, все ровно их разжует Пенин, – подумал Анохин. – Но отцам-командирам на это, видно…»

Васнецов вопросительно посмотрел на Вахрушева.

– Не отметается и некое предательство, которое идет из наших органов. Но только разные ведомства: мы и партизаны. Возможно и совпадение: исчезновение групп РДГ и отдельно от сего – партизанских групп. Однако это и настораживает. Враг коварен и опытен. Капитан Смелевич, зайдете потом ко мне.

– Да, Алексей, и ты зайди ко мне завтра в первой половине дня, – сказал Васнецов.

Анохин чуть поджал левый уголок губ. «Значит, будет еще какое-то особое указание, независимое от общего плана действий. А дело это, видимо, очень серьезное. И направляться сейчас в глубокий тыл за сотни километров придется на самолетах. Брать мне с собой нужно Сергея Карташова и Ростислава Рюмина, тем более Ростислав отлично владеет немецким языком, – и Анохин улыбнулся. – А Карташова и Рюмина, уверен, тоже вызвали без моего согласия. Но это же полковник Васнецов, если бы я его не знал!»

Глава 2

Майор Генрих Шорц был доволен работой последних подготовленных им ягдкоманд, особенно номер пять, под началом дерзкого командира Вепра. Когда-то подобный своеобразный эксперимент по борьбе с партизанами, утвержденный фельдмаршалом Кейтелем, давал уже положительные результаты. Всего одна группа Вепра за два месяца уничтожила две специальные советские группы РДГ, две партизанские группы подрывников, трех партизанских связных, двое из которых согласились работать на них. Другие группы тоже имели неплохие результаты, но не такие успешные, как у этого Вепра, или, как называл про себя Шорц – «Вильдшвайна».

Он любил «обкатывать» в своем лексиконе казавшиеся ему редкими славянские слова. «Вепр» означало на белорусском «кабан», потому и произнес его несколько раз: «Вепр, Вепр».

«Действия нынешних ягдкоманд дают очень неплохие результаты», – размышлял Шорц, мысленно уже составляя служебную записку в Берлин в канцелярию Кейтеля с докладом о последних успехах.

Правда, если говорить точно, этот «эксперимент» уже частично был обкатан немцами во Франции и Польше. Но здесь он приобретал особую важность, имея своими объектами засланные в тыл хорошо подготовленные советские группы РДГ, активизированные в последнее время на восточном направлении. Действия ягдкоманд подмачивали советскую систему партизанского и диверсионного сопротивления, размах которого казался им, немцам, недавно – «исторически неправдоподобным». Хотя нечто похожее наблюдалось когда-то на Западной Украине с их националистическим подпольем. Но там это подполье через определенные каналы часто контролировалось немцами, и не имели они такой поддержки у населения. Здесь же, на Востоке, это «внутреннее сопротивление», называемое «партизанским движением», приобретало угрожающие масштабы. Недаром генерал Гудериан пожаловался Гитлеру.

– Русские варвары – есть фанатики в своем варварском деле, – сухо ответил тогда Гитлер. – Поэтому они и должны быть уничтожены как нация в этом нашем историческом походе.

А вызвав Кейтеля, приказал ему немедленно заняться вопросом усиления борьбы с партизанами и группами РДГ.

В приложении к служебной записке Шорц предлагал свой новый план расширения специальной школы абвера для дополнительной подготовки ягдкоманд и включения в них людей абвера.

– Игра ведь стоит свеч! – произнес русское изречение на языке оригинала Шорц, тщательно продумывая содержание записки.

Но, зная русских, он был уверен, что рано или поздно они разгадают суть его «эксперимента», как разгадали его на Западной Украине, и тогда ягдкоманды станут объектом уже русской охоты.

– Но пока мяч на нашей стороне.

В 1940 году майор Шорц был внезапно срочно отозван из Тирасполя в Берлин, где помогал гестапо в развертывании специального самостоятельного разведывательного оберпункта, которым руководил капитан Херен Робертс. И тут же направлен в местечко Сулеловек, что близ Варшавы, где организовывался «Восточный абвер (Заграница) ОКВ», или так называемый в определенных военных кругах – отдельный орган – «Штаб „Вилли“», по своей структуре во многом копировавший сам абвер, но не только для разведывательной, а больше диверсионной и террористической деятельности в будущем походе на Восток. Ставилась срочная задача по формированию групп для такой деятельности и, естественно, поиска соответствующих людей.

Основным контингентом должны стать (а впоследствии и стали) поляки, которых сейчас в этих группах почти половина. Тридцать процентов составляли украинские националисты, остальное: белорусы, литовцы, латыши, эстонцы. На русских белогвардейцев и эмигрантов приходилось менее двадцати процентов. Основной возраст членов группы – тридцать-сорок лет.

Там же, в Варшаве, Генрих познакомился с Ломакиным Гавриилом Гаврииловичем, бывшим офицером царской армии, выдававшим себя за царского полковника, служившего теперь референтом германского генерального штаба. Фактически он занимался вербовкой белорусов, украинцев и русских в отряды «Вилли» под знаком борьбы с большевизмом. Познакомился Шорц в Варшаве и с лидером правой белорусской эмиграции Фабианом Акинчицем, который вел теперь вербовку военнопленных белорусов в немецких лагерях после известных последних военных компаний не в пользу русских.

Одним из объектов, для которого готовили несколько спецгрупп Шорца, был строящийся советский аэродром в районе Старой Лонжи (Западная Белоруссия), а также частей РККА, разворачивающихся в местечке Замбрув.

Запомнилось Шорцу выступление в штабе «Вилли» на специальном совещании одного из офицеров Объединенного штаба связи (ОШС), занимавшегося под общим руководством Германа Гесса координацией действий германских спецслужб на восточном направлении, включающего все семь ведомств Германии.

Офицер штаба с упоением рассказывал о развернутой в Советском Союзе большой чистке командного состава Красной Армии и даже в самом НКВД. «Все это проходило под флагом борьбы с выдуманным Советами неким „правотроцкистским блоком“, якобы желающим изменить существующий строй в СССР». Была зачитана и секретная телеграмма Сталина от 10 января 1939 года, в которой ЦК ВКП(б) разъясняет, что «применение физических действий в практике НКВД было с разрешения ЦК ВКП(б)».

«Только сейчас три тысячи этих мнимых „шпионов“ находятся в гомельской тюрьме НКВД! – рассказывал с масляной ухмылкой на лице офицер ОШС. – И среди них – бывшие комиссары НКВД! – Вот поле вашей вербовочной деятельности, – заключил в конце выступления офицер ОШС. – Если даже они и будут отпущены на свободу, разве не сохранят обиду на Советы?»

Впоследствии, Генрих, вспоминая эти слова офицера ОШС, только криво улыбался. Получилось наоборот: выпущенные или реабилитированные граждане СССР оказались в большей степени идеологически стойкими, нежели другие граждане страны. И это оставалось для всех большой загадкой.

Сутью же своего нового «эксперимента» Шорц считал внедрение в группу Вепра опытного агента абвера Гроша, присутствие которого позволит значительно расширить оперативные возможности. Выход этой команды на советскую группу РДГ со специальным заданием Москвы давал шанс блеснуть Генриху своим «экспериментом в эксперименте» и, естественно, получить соответствующее вознаграждение. А может, даже повышение в должности.

Глава 3

Генка и Жорка, запрятав в мешки (предварительно напихав в них жесткой прошлогодней травы) немецкий автомат и три рожка патронов к нему, а еще пистолет и две немецкие гранаты, направлялись домой кустарником от Зубовского леса. Но это были еще не все их трофеи! Ребята оставили в новом схроне три немецких карабина, ящик патронов, а также немецкий переносной радиоприемник. Все это они случайно обнаружили под кучей валежника на краю поляны недалеко от воронок давней бомбежки аэродрома.

У них не было сомнения, что кто-то специально принес такой арсенал оружия сюда, запрятав под валежник, подыскивая момент, чтобы забрать. Потому боялись, что их может «тот неизвестный» здесь внезапно выследить и задержать. Хорошо, если человек связан с партизанами. А если это предатель, как Савка из деревни Лещи, что занес за немецкие марки собранное оружие полицаям. Жаль было потерять такие отличные трофеи! Ребята решили рискнуть и забрать все это. Всегда брали с собой небольшую саперную лопату, найденную ранее на бывшем поле боя под Александрией. И хотя им пришлось изрядно попотеть, выкапывая в еловом чмуряку (зарослях) новый тайник, зато было сделано, с их точки зрения, – «большущее и важнейшее дело». Правда, один схрон у ребят уже был на бывшем колхозном скотном дворе в сарае, где раньше размещались колхозные бычки, а теперь дед Трофим иногда прятал здесь трех коней, чудом не угнанных на восток. Там, в стойле под кормушкой, и был сделан их первый тайник.

На окраине ольховых кустов, недалеко от пустого скотного двора, ребята присели в засидке, ожидая, пока в деревне люди сосредоточатся в своих дворах на вечерних заботах, главной из которых было кормление скота. Чтобы потом незаметно двинуть в свое укромное место.

И, как назло, к скотному двору сейчас шел Жоркин дед Трофим.

– Знаем, чего его сюда понесло, – недовольно улыбнулся Жорка. – Деда думает, что никто в селе не знает, где он прячет коней. Знают люди.

– Кулак твой дед – прихватил сразу трех коней! – шмыгнул носом Генка.

– Какой кулак? Просто он первым увидел их в лесу, наверное, сбежали во время бомбежки, – сконфузился Жорка. – Многие знают, но все делают вид, что и духом не ведают того. А вот доглядать коней не каждому хочется.

– Но зато клянчат у деда: «Дай, дедусь, коня бульбочку посадить!» И потом уже для них не кулак, а добрейший человек.

– Это точно, – подтвердил Жорка. – Яйца гусиные и утиные даже ему за коней несут. Но дедусю, главное, – сенце подавай!.. А как он любит Рябого!

– Рябой – тягун известный! – понимающе морщил нос Генка. – Ему плуг, что игрушка, прет один – только успевай за ним ходить! А вот говорили люди: его в детские годы волк так покачал в ночном, что шрам на стегне с руку мерой оставил, хотя он уже тогда зубы волку добре посчитал!

– Этот может! – согласился Жорка. – Дед говорит, что надо коня одного только оставить, а то на трех сеном не запасешься на зиму. А какого – не решил еще. Этой зимой для прокорма колхозный стог сена на луке остался еще колхозом уготовленный, а дальше что?

– Гляди, гляди! – вдруг дернул Генка Жорку за рукав. – За дедом по чмураку у сараев двое хлопцев крадутся!

– Ага! И не наши, кажись, эти хлопцы?

– Гляди, за спинами у них то ли винтовки, то ли карабины! – зашипел Генка. – И чего они так за дедом тикуют? Неспроста это!

– Может, хотят подглядеть, где он прячет коней?

– А и то! Что захотели, хлопчики! Коников наших забрать? Не слабо! И кто они такие?

– А дед не дурачок, видно, заметил их. Ага, так вам старый чекист и покажет коней. Глянь, глянь! Пошел дед к кусту, будто помочиться, – едва не засмеялся во весь голос Жорка.

Но эти хлопцы вдруг выскочили из своего укрытия, что было за горой старого упревшего навоза, и стремительно бросились к Трофиму.

– Дед, здорово! – останавливаясь за два шага, произнес один из них в зимней крестьянской шапке-ушанке, с завязанными поверх «ушами», и солдатской красноармейской шинели без погон.

– Здорово, мужики, – не спеша, застегивая ширинку, ответил Трофим.

– Дед, мы к тебе, – заговорил второй, низкого роста, в серой поношенной фуфайке.

– Ну, и как-то оно? – ответил вопросом дед Трофим.

– Красным партизанам нужны твои кони. Врага надо крепко бить, а на конях оно получается ямчей, – улыбаясь, произнес второй.

– Врага надо бить, – согласился Трофим, – но и поле надо сеять. Опять же – кормить тех, кто бьет того ворага.

– Поле подождет! – вскрикнул каким-то женским визгливым голосом первый. – Поле можно лопатой вскопать.

– Эт, такой ты шустряк! – возмутился дед Трофим. – Ты много поле житное или ячменное лопатой копал?

– Бульбой засеешь, – грозно оскалился второй. – Так, дед, нам нечего долго с тобой размовлять! Давай коней, а не то – от имени военного часу к кусту этому и пришьем зараз!

И он начал снимать с плеча винтовку.

– Ты глянь, что творится! – стиснул кулаки Жорка. – Этак они деда Трофима и пришьют здесь?

– Не пришьют, – сказал Генка. – Давай, Жорка, автомат из мешка вытряхай. Стрельнем из его.

– Как? Ты что?! Это ж – партизаны!

– Какие это партизаны? Да мы поверх голов пальнем, посмотришь, как побегут!..

– Не, Гена – партизаны они-то наши! Может, дед Трофим и не правый в том. Ему свое, а партизанам – дело боевое.

– А вы, хлопцы, какие будете партизаны? Наши або сами по себе? – услышали они спокойный голос старика.

– Мы знаем, какие! А ты хлеб большевичкам растил, мясцом их свиным да говяжьим кормил, а они тебя оставили немцу и бегом под Москву, а там скоро и за Урал, – снял с плеча винтовку и второй.

– Я хлеб растил для все нашего народа, потому и в передовицах ходил, – голос деда Трофима звучал уверенно, спокойно, казалось, будто его совсем не пугают эти люди.

– О! Слышал, что говорит этот партизанец? – и Генка стал срочно вытрясать траву из своего меха, а вместе с ним и обнаруженный у Зубовского аэродрома автомат. – Мы поверх их голов пальнем всего разок.

– А-а! – тряхнул головой Жорка. – Это точно – не наши партизаны, а какие-то бандюги или самопромыслыя люди. Таких видели уже в лесу.

Генка достал уже автомат и щелкнул затвором. Еще мгновение – и из кустов застрекотал автомат. Пули шмелями зажужжали над головами застывших от неожиданности «партизан». Затем, согнувшись почти до земли, они бросились прочь, не разбирая дороги, в направлении деревни. Жорка же, вложив пальцы в рот, засвистел соловьем-разбойником им вдогонку. Только дед Трофим оставался спокойно стоять на месте.

– Во, тиканули, вояки! – хлопал друга по плечу Жорка. – И про всех наших коников разом забыли! Вояки-бояки!

– А теперь давай быстрее к бане, там наши игрушки пока запрячем. Дед тут будет зараз долго топать, я его ведаю.

Дед Трофим все же повернул голову, продолжая стоять на месте.

– Спасибо, хлопцы, – громко сказал он и, не спеша, пошел к скотным строениям.

Заросли кустов не позволяли ему видеть ребят, да и те скоро смылись.

– Нет, это точно не наши партизаны! – всю дорогу приговаривал Жорка, то и дело похлопывая Генку по плечу. – Ну, ты и ястребок! Я бы и не догадался пальнуть поверх голов. Правильно вышло, получается.

Придя домой, ребята узнали, что забредшие в деревню странные «партизаны», услышав автоматные выстрелы у скотного двора, спешно умчались в поле, что было в противоположной стороне от леса.