Посмотри на меня. В плену у зверя

Глава 18

Пришла в себя в землянке одна. На улице солнце, значит, ночь уже закончилась.

Странный сон помнила очень смутно, образы ускользают, растворяясь с каждой секундой всё сильнее – но ощущения спокойствия из сна всё ещё остаются. Вспоминаю землянку и оглядываюсь вокруг.

Наверное, вчера он принес меня сюда. Одежда на мне, даже не порвана, значит, новых повреждений нет.

Может, решил наказать позже, раз я вчера потеряла сознание?

Приподнялась на локтях, вроде ничего особо не болит. Только запульсировала незаживающая ранка на плече. Накрыла её прохладной ладошкой, но облегчения это не принесло.

В памяти возникли картинки вчерашнего дня: костер, ужин, совместное купание, его волосы в моих руках, идея одеть чудовище и прикосновение его бархатной плоти к моим губам… А потом побег.

Очередная безуспешная попытка.

В это же время дверь широко распахнулась, а к лежанке все так же одетый – надо же, не привиделось вчера воспаленному воображению – подошел мой мучитель.

Смотреть в его глаза было страшно, я дрожала и боялась поднять взгляд, оглядываясь по сторонам. Сейчас увижу его бешенство, злость, и снова начнется мой персональный кошмар…

Но он опустился передо мной на колени и протянул сверток из листьев с ягодами. Наказания не будет?

Я недоверчиво посмотрела на него – он не зол, скорее озадачен. Уж не знаю, чем, главное – что прямо сейчас делать больно не станет.

Протянула дрожащую руку, ведь если откажусь, снова будет психовать. А он вдруг накрыл ее своей, другой вложил сверток в мою ладонь, придерживая.

Мурашки разбежались по телу от прикосновения его горячих рук, я даже вздрогнула. От неожиданности снова подняла взгляд и утонула…

Глубокие голубые глаза со странными зрачками заворожено смотрели на меня, я бы сказала – с нежностью – если бы это было возможно. В голове мелькнула мысль – а если я перестану сопротивляться? Он же не станет причинять мне боль? Или….

Додумать я не успела, зверь поднялся и вышел, а вместе с ним и все мои мысли. В голове стало пусто, накатила усталость.

Бездумно клала одну за другой ягоды в рот, вспоминая только то, как он только что держал мою руку – так по-человечески, с такой теплотой. Почему-то это казалось важным.

Хотя скорее от отсутствия нормального общения и постоянного стресса у меня уже галлюцинации, и я вижу то, что хочу, чтобы не сойти с ума от жестокой реальности.

Наверное, ищу в его поведении хоть что-то хорошее, чтобы страх изнутри не заставлял сходить с ума. Чтобы ощутить себя хоть на мгновение в безопасности.

Но как же он смотрел…

Ещё не отойдя от странного сна и только что произошедшей ситуации, решилась снова на импульсивный шаг – попробовать поговорить.

Вспоминания о вчерашнем походе на озеро гнала из головы всеми силами. Да, мне не было физически больно, разве что неприятно. Не скажу и, что это унизительно или обидно – ведь с ним таких понятий и вовсе не существовало – он их не понимал и точно не имел целью.

Но мысль о том, что первый мой подобный опыт был не с любимым мужчиной, а с сумасшедшим похитителем – практически зверем, к тому же против воли, покоя не давала.

Солгу, если скажу, что внешне он был мне неприятен. Напротив. О такой внешности можно было только мечтать. Мужская, какая-то дикая красота и сила буквально гипнотизировали.

За время своего плена я успела уже не раз рассмотреть его со всех сторон (даже если боишься, любопытство делает свое дело). И то, что я видела – мне бы понравилось, если бы его мощь и сила не были направлены на меня…

Но ведь были.

Теперь я видела, что всё, что он делает – это не намеренно, скорее – на инстинктах. Повторяет мои жесты, слушает, если что-то рассказываю, учится.

В какие-то моменты даже умиляет меня, глядя заворожено из-под своих пушистых темных ресниц. Тогда вижу в нём не сильного взрослого мужчину, а ребенка или щеночка, который тянется к новому, любит ласку.

Но не позволяю себе забывать, что этот образ исчезнет сразу же, как только ему в голову стукнет что-то, что я не одобряю или не разделяю.

Моё сопротивление его просто выводит из себя. Похоже на эгоизм ребенка, который требует безусловной любви и заботы. А стоит только заикнуться о собственных интересах – получаешь истерику, в моем же случае – что-то вроде наказания.

За всё время он ни разу не ударил меня, хотя стоило бы ему это сделать – и мою челюсть можно было бы собирать по кусочкам. Всё физическое воздействие заключается в сексуальном насилии или укусах.

То, что сжимает с непомерной силой, уже не в счет – это он делает ненамеренно, хотя приятного тоже мало.

А уж эти «зализывания» ран, нанесены им же. Какой-то животный ритуал неуместной заботы.

Да. Я уже поняла, что он делает это не просто из прихоти, а стараясь так типа излечить меня. Но, даже понимая, что это действительно помогает и работает, смириться не могу…

Я вышла из землянки и с удивлением отметила, что зверь сидит спиной к двери буквально в паре шагов. По тому, как спина напряглась, стало очевидно, что мой выход не остался незамеченным.

Подошла чуть ближе и остановилась в нерешительности.

Глава 19

Но он же первым не заговорит. Это ясно как белый день. И извинений не будет, если он и сожалеет о случившемся.

А нет, точно сожалеет, судя по виноватому взгляду, брошенному исподлобья в полуобороте.

Заметив, что я смотрю прямо на него, мужчина дернул головой, резко отворачиваясь. М-да, со стороны выглядит так, будто это я пришла извиняться, а он сильно обижен.

И всё же присела недалеко прямо на землю, глядя, как и он, в гущу леса.

– Ты меня не отпустишь?

Зверь вздрогнул, но даже не повернулся, хотя весь напрягся. Я же отчетливо осознала – понял. И ответ – нет.

– И как же мы будем жить дальше? – ещё один риторический вопрос.

– Ты даже не можешь себе представить, что я чувствую… Когда ты такой, – неопределенно махнула рукой в его сторону, – я почти не боюсь тебя. Но потом становишься просто монстром…

Он коротко рыкнул. Негромко, но недовольно.

– Ты причиняешь мне боль. Пугаешь до чертиков. И какую реакцию ты ждешь?

Зверь повернулся так, чтобы видеть моё лицо, стараясь заглянуть в глаза. Я встретила его нахмуренный взгляд.

– Ты же понимаешь, что я говорю. Хотя бы часть – но понимаешь. Так почему…

Осеклась на полуслове, потому что огромная рука погладила меня по голове, переползла на щеку и замерла, большим пальцем касаясь губ.

В голубых глазах с кошачьими зрачками плескалась глухая боль, словно это я его пугаю и использую, как вздумается, прямо он меня как вчера, на берегу озера.

Хотела отвернуться, но он не дал, усевшись ещё ближе. Второй лапищей он взял мою ладонь и положил поверх своей на моем же лице.

По спине и рукам тут же побежали мурашки. Было в этом всём что-то необъяснимо трогательное.

Щемящее, но пока не понятное мне чувство, затопило изнутри, побуждая замереть в таком странном положении, не разрывая зрительный контакт.

Теперь он гладил мою щёку большим пальцем и продолжал вглядываться в лицо, будто ища чего-то. А я рассматривала его, стараясь понять, что же он хочет таким образом до меня донести.

Взглядом прошлась по его напряженной шее, уткнулась в грудь с жуткой татуировкой, которая становилась светлее – возможно смывалась от купания в озере? И тут же постаралась перевести взгляд, хотя бы на плечи, а потом и вовсе смотреть сквозь него.

Мы сидели так ещё некоторое время. Я даже наслаждалась моментом гарантированного спокойствия, зная, что если не буду делать резких движений сейчас, то он не причинит вреда. Да и чувствовать похожее на человеческое – теплое отношение после всего тоже было приятно. Кажется, ещё немного – и я готова буду простить ту грубость…

Нет-нет, нужно выкинуть эти глупости из головы…

Неожиданно зверь сам поднялся и просто ушёл в лес, не оглядываясь, оставив меня одну рядом с этой пустой землянкой непонятного происхождения, посреди незнакомого жуткого леса, в котором бродит сейчас это странное чудовище.

В тот момент я четко поняла одно – выбирая из двух вариантов – остаться здесь одной или с ним, уже точно выберу второй. Несмотря на всё, что происходит между нами, остаться одной намного страшнее.

Без него я бы в лесу не выжила. Можно храбриться сколько угодно, пытаться убежать, отталкивать его, но если бы не он – меня бы уже не было, как минимум погибла бы от голода.

А ещё… Сколько угодно можно говорить себе, что лучше умереть, чем терпеть боль и насилие, но когда эта перспектива появляется перед тобой со всей ясностью – жить хочется втрое больше.

Вот и мне сейчас хотелось. Очень.

Глава 20

Некоторое время потом он был ещё более добр ко мне и даже заботлив.

Как и раньше – кормил, водил на озеро, грел прохладными ночами. Был какой-то другой, тихий что ли или виноватый.

Однажды задремав, я почувствовала, что зверь накрывает меня покрывалом (!), что казалось мне просто невозможным. Затаив дыхание, ждала, что будет дальше, но дальше ничего не произошло.

Он просто сидел рядом и, скорее всего, смотрел на меня, потому что кожей чувствовала его горячий взгляд и шумное дыхание. Притворяться, что крепко сплю – было глупо, но открыть глаза так и не решилась, а он позволил мне в этот раз думать, что поверил.

Но если бы это были все мои проблемы…

Несколько раз ночами я просыпалась от настойчивых поглаживаний зверя. Мои уговоры не действовали. Не слыша или не слушая, он каждую из этих ночей брал меня против воли, явно стараясь быть аккуратным, иногда вылизывая предварительно, что неизбежно заставляло моё тело откликнуться на ласки, а потом зализывал теперь уже случайно оставленные раны, если они были, и засыпал, крепко держа меня в объятиях.

Я пыталась отделять реакции своего тела от рационального взгляда на ситуацию, но с каждым разом получалось всё хуже.

Да, первая наша встреча была жестокой и ужасной, но теперь он вёл себя иначе, а меня к нему всё чаще тянуло физически. Наверное, сказывалась жизнь в отдалении от цивилизации, крыша ехала медленно, но верно, а тут ещё рядом вполне привлекательный… ну скажем, мужчина, и выработанные на него сексуальные рефлексы.

Иначе объяснить происходящее я не могла.

Поговорить с ним об этой запутанной ситуации днем не получалось. Стоило мне начать разговор с ноткой обвинения или упрека, как чудовище начинало рычать и сверкать глазами. Конечно, я прекратила попытки уже на третий раз. Старалась смириться с таким положением вещей, а днем вести себя так, будто ничего не было.

Злиться на него и показывать недовольство было бессмысленно, он словно не понимал (или делал вид), что не так, и продолжал вести себя как ни в чем не бывало. Днем я его не боялась, зная, что если не спровоцирую специально – он ничего мне не сделает.

Игнорировать его и молчать не получалось – если долго отворачивалась, не смотрела в глаза, то он подходил сам, поднимал моё лицо и гладил по голове – не отпуская до тех пор, пока не скажу хоть что-то.

Иногда рассказывала какие-то истории, как раньше. Иногда молчала. Он не заставлял говорить, только касался моих губ пальцем и смотрел вопросительно, но если я качала головой, то отходил и не трогал. Главное, чтобы не отворачивалась и была где-то рядом.

А ещё я поняла, что чем дольше он ведёт себя со мной спокойно, аккуратно, чем больше я вижу в нем какую-то странную привязанность ко мне – будто детскую, на уровне инстинктов – как он тянется ко мне, как светятся его глаза от моих добровольных прикосновений – тем больше я привязываюсь сама.

Эта странная мысль ударила меня словно обухом по голове в один из дней, когда в очередной раз во время готовки я шутливо хлопнула по плечу своего пленителя, а он завис, глядя на меня заворожено, и я почувствовала к нему очередную дозу тепла и едва ли не нежности.

С того момента я всё чаще ловила себя на мысли, что нахожусь слишком близко и касаюсь в общем-то без надобности, что расслабленно шучу, говоря сама с собой и улыбаюсь, глядя на него, когда он усердно готовит хворост для костра или раскладывает ягоды, как я показала – отдельно на еду, отдельно для чая.

Помимо физического влечения начало появляться ещё что-то, что меня пугало и заставляло задуматься над своим психическим здоровьем. Однако приговор в этом плане я подписала себе сама…

В одну из ночей, почувствовав на себе его руки, поняла, что и сейчас не смогу его остановить. И снова будет иррационально страшно и наверное немного больно. Тогда я и приняла решение, что больше не позволю случиться насилию, и если уж противостоять ему я не могу, то….

Сжала его руку на своем животе и не оттолкнула ее, а сама положила себе на грудь. Монстр замер лишь на мгновенье, а потом продолжил трогать, обнюхивать, слегка покусывать.

Я перевернулась и обхватила его лицо ладонями, глядя в блестящие страстью в полутьме глаза.

– Если попрошу, ты не остановишься, да? – он делал вид, что не слышит. Как всегда.

Тогда я глубоко вдохнула и прикоснулась в поцелуе, нежно лаская его губы, прикусывая невесомо, потом зализывая, гладя своим его язык. Несмотря на довольно длительное время регулярного секса, подобное у нас было впервые. Он меня, конечно, не целовал прежде…

Сейчас же некоторое время просто не шевелился, будто что-то вспоминая или боясь спугнуть, а потом ответил, жадно кусая и посасывая мои губы. Что было весьма непривычно.

Такому я его не учила, видимо, таки имелся прежний опыт. Но всё ещё поцелуй и чудовище казались мне не совместимыми понятиями.

Когда я отстранилась, он сначала по инерции потянулся за мной и приподнялся, а потом разочарованно рыкнул и сжал меня в своих каменных объятиях, скорчив обиженную гримасу.

Это было так по-детски, что на мгновение в моей душе вновь появилась необъяснимая теплота к нему. Такая – едва ли не впервые.

– Я сама, ладно?

Успокаивающе провела руками по его плечам, укладывая на лежанку и осторожно садясь сверху на живот, в очередной раз отмечая про себя идеальные кубики – будто не по лесу бегает, а пропадает в тренажерном зале.

Мужчина смотрел на меня огромными глазами, в которых был какой-то едва ли не щенячий восторг. Возможно, он этого и добивался, что я смирюсь рано или поздно и буду с ним сама?

Наклонившись, снова поцеловала его. Вместе с движением его языка в мой рот, он непроизвольно подался бедрами вперед, но я отстранилась, боясь, что не совладает с собой и не позволит мне взять инициативу в свои руки.

Целовала его лицо, шею, гладила руками сильное тело, куда только могла дотянуться.

Может я смогу научить его нежности, если не могу сопротивляться? За время, проведенное в плену, очевидно же стала относиться к нему иначе…

Когда осторожно направляла его в себя, насаживаясь сверху, он, сдерживаясь, слишком сильно сжал руки на моих бедрах, но увидев капельки крови от когтей, замер, испуганно глядя на меня, и видимо ожидая, что остановлюсь.

Еще недавно так бы и сделала. Но сейчас, видимо повредившись умом от всего, что произошло за последние несколько недель, получала какое-то извращенное удовольствие хоть от мнимой, но власти над своим страхом.

Я всё же завершила начатое, и почувствовав граничащую с безумием приятную наполненность внутри, погладила его руки, провела по ним до плеч, погладила и их, снова поцеловала. Если бы у него был хвост, зверь бы явно им вилял от счастья.

А еще в этот раз мне нравилось прикасаться к нему, такому сильному и огромному. Нравилось, как он смотрит на меня с восторгом. Нравилась извращенная мысль, что он вообще-то, наверное, не совсем человек, и мы наедине посреди безлюдного леса.

Он тоже начал прикасаться губами к моему лицу, плечам, груди, подражая моим движениям, и стоило ему дотронуться так и не заживших бесследно следов своих зубов у основания шеи, как я непроизвольно выгнулась от острой вспышки новой волны сильного возбуждения, а внизу живота расползлось совсем горячее тепло.

Зверь тем временем обхватил губами мой сосок, а я напряглась, боясь, что может случайно укусить. Но он только не спеша втянул его в рот и лизнул. Моя рука легла на его затылок, зарываясь в волосы и притягивая к себе ближе.

В эту ночь я кричала и стонала уже не от боли или страха, а мой монстр пожирал меня глазами и, казалось, старался не дышать, ловя каждый мой звук или движение, чтобы не помешать тому, что происходило, но жарко отзывался на все, что я делала.

Конечно, в конце он не выдержал и, перекатившись так, чтоб я оказалась снизу, сделал несколько глубоких завершающих движений, выплеснувших вместе с его семенем и невероятное тепло, заполняющее изнутри. От чего по всему моему телу прокатилась волна спазмов удовольствия.

Я извивалась под ним, цеплялась за его спину, расцарапав её, как и он меня раньше, кусала его плечи от избытка ощущений, прижималась, а он словно окаменел, неотрывно глядя как затухают во мне отголоски пережитого с ним впервые наслаждения, будто боясь упустить мельчайшее изменение эмоций на моем лице.

Засыпала распластанная на его груди и обвитая сильными руками.

В этот раз он именно обнимал меня, а не просто держал или невесомо гладил по голове. Наверное, я все еще где-то в глубине души боялась и даже ненавидела его. Но в тот момент мне было хорошо.

К тому же, обошлись даже без ритуальных зализываний моих ран, которых, в общем-то, в этот раз и не было, так – пара царапин.

Отключаясь, старалась выкинуть из головы непрошеные мысли о том, что поступила неправильно. Если мой разум ещё пытался сопротивляться, то тело, впервые за всю мою жизнь (вот уж не думала, что оргазм настигнет меня в землянке посреди леса), получив столько приятных ощущений, теперь точно было не против.

Глава 21

С тех пор, по ночам он старался сдерживать себя, и всегда начинал с поцелуев по всему телу. Горячие губы едва ли не ожоги оставляли на моей покрывающейся мурашками коже, и этот контраст будоражил до глубины души.

Я словно лёд плавилась в его огненных объятиях, обвивая тонкими руками его мощную шею, водя ладошкой по смуглым плечам.

И огромный зверь откликался на любую ласку, на каждое прикосновение, превращаясь из некогда жуткого хмурого чудовища в нежного урчащего кота, аккуратно сжимающего мою по сравнению с ним довольно хрупкую фигурку.

Несколько попыток остановить физическую близость (которые я предпринимала уже скорее по привычке и исходя из соображений адекватности) так же провалились с треском – он игнорировал мои просьбы.

А потому я сдавалась, позволяя ему делать, что хочет, и получая удовольствие (стоит отметить, что получалось всегда на максимум) от пробирающих до внутренностей контрастов. Или брала инициативу в свои руки – он ни разу меня не остановил.

Напротив, часто утыкался в меня носом и вопросительно смотрел в глаза, одновременно целуя (повторял то, что я делала раньше с ним), словно предлагая мне самой сделать первый шаг.

С той ночи насилия больше не было. Как минимум, потому что я заставила себя не отказывать и не отталкивать, если ему это нужно. Да и в такие моменты как никогда чувствовала себя не пленницей монстра, а желанной женщиной, в которой тонут, которую хотят до безумия, сверкающего в замутненных страстью глазах.

Зачастую после близости, если не засыпала сразу, я ложилась рядом так, чтобы видеть его лицо. Проводила пальчиком по бровям, скулам, подбородку. Зверь практически не дышал в такие моменты, позволяя мне что угодно.

Старалась рассмотреть в нём хоть что-то человеческое, и видела – восторг в глазах. Вполне себе человеческий восторг на красивом человеческом лице. Вот только внутри, это я отмечала с замиранием, он оставался зверем – руководствуясь по большей части инстинктами, эмоциями, а никак не здравым смыслом.

Даже как-то не по себе было осознавать, что и к этому я привыкла. Приняла его без оговорок и надежд на то, что однажды станет всё иначе. Поцелуем этого принца не расколдовать – так шутила мысленно иногда после особенно жарких ночей.

Молчание с ним не тяготило, хотя и раньше я не была несносной болтушкой. Но он всегда слушал меня – хотя и не всегда при этом слышал. Пусть. Но я не ощущала отчуждения или холодности. Получала отклик на уровне инстинктов – чувствовала его, угадывала настроение.

Наши нездоровые отношения крепли с каждым днем.

Это было странно и необъяснимо. Словно в постели мы были созданы друг для друга. А в обычной жизни становились сообщающимися сосудами – от его эмоций зависели мои, и наоборот.

Я больше не боялась ни капли во время секса – а он так ловко научился проявлять нежность, что отказывать ему, точнее пытаться отказать, было всё сложнее. И вроде понимала, что мое физическое влечение – это не совсем правильно, но если разум ещё пытался сопротивляться, то тело сдавалось после первых же ласк.

Мы подолгу смотрели друг другу в глаза, естественно, молча. И в такие моменты я как никогда начинала чувствовать разницу в своем отношении к нему в первые дни и сейчас. Представить, что нужно бояться его или испытывать ужас при его появлении было сложнее и сложнее – всё чаще я лишь улыбалась, если он подкрадывался незаметно.

Да и что говорить, мне льстила его такая немного сумасшедшая привязанность ко мне. Будто являешься для кого-то смыслом жизни, будто близость с тобой – это самая дорогая награда.

А ещё кажется, я начала понимать, что значит известная поговорка «стерпится, слюбится».