Читать книгу: «Проклятый легион»

Глиняный Колосс Неизвестный: Эхо Вечного Города

Рим, год 351 от Рождества Христова. Город, чья слава гремит по всему миру, чьи легионы покорили земли к северу, западу и востоку, а архитектура поражает воображение покоренных народов! Но даже в сердце этого величия, в его самых темных переулках, шептались о другом. О том, что не подвластно ни императору, ни богам, ни, тем более, простому гражданину. О Глиняном Колоссе Неизвестном.

В тайных кругах черных колдунов, тех, кто искал силы в тенях и крови, его имя произносили с трепетом и ужасом. Говорили, что Колосс никогда не спит, его бессмертный, темный ум питается страхом живых душ, а каждое произнесенное им слово отнимает частичку человеческого света. Говорили, что питается он исключительно младенцами, а пьет кровь девственниц. Но сначала души. Ведь не могло быть колдовства не ради самого ценного, что есть в человеке, гражданине – ради души! Проклятая теургия, магия для подчинения богов и демонов, ангелов и мертвых. Только множество невинных душ давало абсолютную власть во всех сферах божеств.

Дом Колосса находился в глубинах одного из самых старых кварталов Рима, и в нем, казалось, поселилась вечная ночь. Без окон, освещенный лишь тусклым, дрожащим светом масляной лампы, этот дом был настоящим святилищем ужаса. Стены, покрытые вековой пылью, увешаны древними гравюрами. На них изображены проклятые места, забытые боги и ритуалы, от которых стыла кровь в жилах. Говорили, что в полнолуние эти гравюры оживали: тени на них обретали плоть, а шепот, исходящий от них, становился предвестником безумия.

Первые, самые тревожные слухи о Глиняном Колоссе появились после того, как в городе распространилась первая магия, известная как «Чумная вода». Не болезнь, но нечто худшее. Люди утверждали, что их собственные отражения в зеркалах начинали жить своей жизнью, искажая черты, а призрачные шаги мертвых, казалось, становились всё ближе и ближе, проникая в самые потаенные уголки их разума. И все бы ничего, сошло ему с рук черное колдовство, Колосс слыл любимчиком среди сенаторов, покупал у тех тишину за сделку против конкурентов, но восстала Субура. А началось все с синагоги, где жестко порицалась черная магия. И тогда евреи закрыли все инсулы, побуждая проживавшую в них к восстанию чернь. Но не только отребье жило в этом захолустье. Эти кварталы облюбовали получившие свободу гладиаторы, обанкротившиеся ветераны легионов, а также наемные убийцы. Поэтому о восстании сразу стало известно на Капитолийском холме. И, во имя Юпитера, цезарь Далмаций, получивший в правление Фракию, Македонию и Ахею и бывший на временном доверенном управлении в Риме, отреагировал мгновенно. Зачинщиков схватили и предали справедливому суду, а после распяли вдоль Аппиевой дороги. Бедолаги висели как те проклятые преступники Спартака, и их так же не желали снимать с крестов до полного разложения. Но справедливость была не долгой – Далмаций, желавший докопаться до сути восстания и почти дошедший в своих догадках до черного мага, неожиданно залез в петлю и задушился до смерти. В народе зашептались, что это рук дело Глиняного Колосса.

А потом и вовсе зашептались, что будто каждое колдовское слово, произнесенное Колоссом, становилось порталом в мир, где реальность искажалась, словно в кривом зеркале. И потому, обычные дома, некогда полные жизни, теперь, если верить досужим слухам, скрывали древние проклятия, а повседневные предметы – от глиняных амфор до бронзовых статуй – хранили в себе темные, зловещие тайны. Грань между сном и явью стиралась до полного исчезновения, оставляя лишь липкий, всепроникающий страх.

Колдуны-побратимы Черного Ордена, те, кто осмеливался искать совета Глиняного или его силы, рассказывали, что во время встреч с Колоссом Неизвестным их бросало в холодный пот. Его глаза, казалось, были двумя черными дырами, затягивающими в бездну кошмаров, где обитало лишь отчаяние. А тихий, едва слышный смех, раздающийся из его уст, был эхом криков тех, кто безвозвратно пропал в его черной, злой магии.

Говорили, что когда Глиняный Колосс читал магические слова, они формировались в зловещие тени в воздухе, а затем вспыхивали яркими, неестественными желтыми огнями. После этого они чернели, становясь цветом беззвёздной ночи, и воздух вокруг наполнялся леденящим холодом. И каждый раз, когда он заканчивал свою магию, где-то в мире появлялось новое проклятое место, новая рана на теле реальности. Так целый Рим, древний и вечный город, начал превращаться в пристанище адских существ.

Так же некоторые утверждали, что Колосс был не просто черным колдуном Ордена. Он был проводником между миром живых и царством кошмаров. Его слова – это ключи, открывающие двери в измерение, где правит страх, где само понятие бытия искажается до неузнаваемости. Особенно так страшно стало после того, как связали его магию и самоубийство цезаря. И только одно было точно известно наверняка: те, кто слышал эхо его проклятий, уже никогда не могли смотреть на мир прежними глазами. Потому что Колосс умел превращать реальность в самый страшный кошмар.

И вот каким был этот страшный человек, живший в одном из самых мрачных районов Рима, где тени сгущались даже под полуденным солнцем, чья внешность соответствовала его репутации. Это был огромный, действительно глиняный человек, будто гомункул, вышедший из пещеры алхимика, черный, как уголь, с грубыми, неотесанными чертами, словно вылепленный из самой земли, пропитанной болью и отчаянием. В его руке всегда был деревянный посох, покрытый странными, пульсирующими рунами, а его тело, в некоторым местах, там, где, по невероятным причинам, не было глины, было покрыто гниющей плотью, источающей слабый, но отвратительный запах. Колосс был очень старым колдуном, не знающим жалости, а потому невероятно опасным.

Настоящее имя, до того, как он стал черным магом, было Люциус. Он не был римлянином в привычном смысле слова. Его происхождение было окутано тайной, столь же древней, как и сам Вечный Город. Говорили, что он пришел из земель, где солнце никогда не светило, а единственным светом были отблески адского пламени. Конечно, все врали – правда была куда страшнее, но о ней, кто был посвящен, предпочитали помалкивать

Но Рим пришла новая напасть, в квартале Субура, где нищета и пороки сплетались в тугой узел, дома, казавшиеся обычными, начали издавать странные звуки. Стены стонали, словно живые существа, а из трещин сочилась черная, вязкая субстанция, похожая на застывшую кровь. Жители, охваченные паникой, клялись, что видят тени, движущиеся по стенам, принимающие облик искаженных, страдающих лиц. В первое время эти явления не связывали с черным магом, уж больной сильной и массовой она была. А зря.

Среди жителей, попавшей под влияние скверны, была молодая женщина по имени Ливия, чья семья владела небольшой пекарней на первом этаже инсулы. Ее муж, Марк, был первым, кто начал вести себя странно. Он, прежде веселый и общительный, становился все более замкнутым, его глаза потухли, а по ночам Марк бродил по дому, бормоча бессвязные слова на языке, которого никто не понимал. Однажды Ливия нашла его в подвале, стоящим перед старой, пыльной амфорой, которая, казалось, пульсировала слабым светом. Марк смотрел на нее с безумным блеском в глазах, а его губы шептали имя Колосса.

Ливия, испуганная до глубины души, решила обратиться к тем, кто мог знать больше. Она услышала шепот о Глиняном Колоссе, о его темной магии, способной как разрушать, так и, возможно, исцелять. С дрожащим сердцем она отправилась в самые темные переулки Рима, ища дом, где, по слухам, обитал этот ужасный колдун. Когда она наконец нашла его жилище, оно выглядело как рана на теле города. Дом был вылеплен из черной, потрескавшейся глины, а вход был похож на зияющую пасть. Ливия, собрав последние силы, вошла внутрь.

Внутри царил мрак, лишь тусклый свет лампы освещал кабинет. Стены были увешаны гравюрами, которые, казалось, смотрели на нее. Ливия почувствовала, как ее собственное отражение в тусклом стекле лампы искажается, принимая черты ее собственного страха.