Новый мир. Под землей

Глава первая. Пробуждение

Темно… Светло… Темно… Опять свет…

Почему здесь всегда пахнет сыростью? Этот недавно приятный мне запах теперь только раздражает меня. Холод, я ощущаю его по коже, даже под одеялом, маленькие мурашки бегают по телу. Хорошо, что здесь нет ветра, только небольшие сквозняки, гуляющие по коридорам.

«Стоп, сколько можно? Пора вставать! Хватит, ничего не изменится… Год уже не изменить…»

Глаза перестают лениво закрываться, серые стены, господи, кто их придумал покрасить в этот безжизненный цвет? Почему нельзя добавить ярких оттенков? Сразу было бы другое настроение. Грязно-серые стены в темноте выглядятбудто в пятнах, можно было бы их обвести белой краской, и получатся мягкие и пушистые облака. Зачем я сейчас думаю об этом?

«Сегодня все может поменяться, а если нет? А если там ничего нет? Ладно, главное – верить, вера нам еще осталась».

Сколько нас здесь всего – тысяч триста, может, четыреста? Нет, именно здесь – пять тысяч? Конечно, цифра красивая, но страшная. Из прекрасного Санкт-Петербурга. Из семи миллионов все, что осталось. Так, хватит! Весь год одни и те же мысли каждое утро. Сейчас все хорошо, ты жива, твоя семья жива, твоя дочь, она точно не заслужила жить в подземелье. Она должна видеть солнце, чувствовать ветер, купаться в море, где ее будут убаюкивать волны, знать, как это – когда проваливаешься в мокрый рыхлый снег. Сейчас все это стирается из ее памяти.

Как же было прекрасно гулять по Невскому Проспекту, доходить до Литейного или идти в сквер, посидеть с книгой, попить кофе и чувствовать прикосновения солнца. Тогда я была счастлива. Солнце, как же я скучаю по теплу и прикосновению лучей! Нет, ультрафиолетовая комната его не заменит никак.

Просто вспомни, не серые стены, смешно: год назад я мечтала о бело-серой квартире с небольшой кухней и балконом с лимонным деревом в углу комнаты. Ну что, мысли материальны, надо было правильно мыслить, хотела – получила. Лампы, как же они бесят! Как надоели стены, вокруг одни стены, большая бетонная коробка.

Траву и зелень можно увидеть только на ферме, но все это не то. Помню, как голыми ногами ходила по траве: мягкая, мокрая, приятная, сколько прекрасных воспоминаний. Тогда, казалось, от простой травы. Здесь такое под запретом, топтать траву ногами нельзя, это наша еда. Запрет почти на все, иначе нам не выжить было в этом году. Господи, как еще год назад люди ходили по улицам, гуляли, ругались на жизнь, думали и спорили о мелочах? Обсуждали начальство и власть, она им не нравилась, а она и здесь мне не особо нравится.

Изо рта вылетел едкий смешок.

Сейчас нельзя иначе, мы должны верить в то, что нам говорят, в то, что мне приходится говорить, зная правду. От этой мысли я поежилась. Если я буду сегодня паинькой, то вырвусь из этой жестяной банки, но если узнают, что я скрываю, то просто запрут, запрут еще ниже, а может, и хуже, и я больше не выйду отсюда никогда.

Его глаза, я все еще вижу его глаза. Странно, что именно он приходит в мои сны, столько смертей и убийств я за этот год видела. Смерть близкого друга, а он мне был никем. Но именно его глаза терзают меня почти каждый день.

Хватит! Покачала головой, чтобы прогнать воспоминания, как будто это помогало. Пора вставать! Я этого места не просто так добивалась, нельзя опаздывать. Ну почему я встаю раньше всех? Наверху это бы называлось «с первыми лучами солнца», а здесь его нет. Ни одного лучика, от которого на душе было бы тепло. Ладно, свою судьбу я сама выбрала, хотя сегодня я не сомкнула глаз. Бессонная ночь или уже ночи, последние события меня терзают, и я не могу просто спать спокойно, но сейчас я волнуюсь перед первым выходом на поверхность.

Все, встаю!

Встать с неудобной кровати оказалось трудно, пружины скрипели, или просто я уже привыкла к ней, кровать в полшестогоутра, даже не самая лучшая, кажется божественной. Как классно, что постельное белье у меня не как у шестого уровня, больше похожее на клеенку, скрипучее и всегда холодное. Мое мне досталось по обмену впервые дни жизни здесь, белое и хлопковое. Смешно, конечно, с этими уровнями они придумали, вроде просто по секциям пройдите, а кто что умеет? А семья?

В быту полная власть, – тяжелый труд рабочим, только здесь за него не платят. Это на благо всех живущих, не работаешь, так и спускайся ниже, что-то мне это напоминает. Ладно, шестой, те, кто сильно провинился, мягко сказать, вроде и наказание, и оказывается не тюрьма, а исправительные работы. Канализацию чистить, бедные, конечно, люди, каждый день запах до рвоты. Зато рабочая сила распределена, кто еще по доброй воле пойдет в этом всем копаться? Удобно, интересно, они сами это придумали? Или из книжек умных понабрались?

Пятый – уборщики, посудомойщики, санитарки и все, кто, как сказал бы мой отец, которого я видела три раза в жизни, не учились. Я бы тоже могла оказаться среди них, если бы не моя хитрость, сноровка или, как сказали в первый день, хладнокровие. Но я-то на втором, поэтому нельзя опаздывать.

Бросила взгляд на старый потрепанный желтый будильник. Мой любимый желтый друг. За этот год мы с тобой породнились. Черные стрелки показывали без двадцати шесть. Ого, надо быстрее собираться.

Пол, как хорошо, что этот бетон мы застелили ковром, правда, я не скажу, что он мегамягкий, но приятный. Раньше, вставая на пол, я ежилась от того, как ледяное покрытие вонзается мне в ноги, сейчас мне хорошо. Я представляю, что встаю на песок, мягкий и красный. Никогда не думала, что буду радоваться красному ковру.

Как бесит эта мигающая красная лампочка, бьет по глазам с утра, экономия энергии в ночное время. Попрошу Шута, может, добудет краску – я ее покрашу. В желтый или зеленый.

– Интересно, что скажет Шут?

Опять мои странные идеи. Обещал сегодня быть рядом, он превосходный айтишник и просто хороший друг.

– Ай! – Боль прошла током по телу, Сашка опять со своими карандашами, раскидала по полу, быстро соберу – и побежала.

Комната напоминала старый космический корабль или мини-бункер, чем, собственно, это все и являлось. Шкаф, вшитый в стену, с металлическими дверьми, две кровати по разным стенкам комнаты, больше похожие на больничные, чем на космические. Ярко-красный ковер и стол, стоящий посередине комнаты, две тумбочки, как в старых советских больницах, даже, возможно, оттуда они и были. Интересно, дизайнер этого интерьера до этого работал в психиатрической больнице? Наши стены украшены разными картинами, их рисует моя дочь, у нее отлично получается море.

Еще на моем уровне, как и на всех до пятого, в комнате есть душ и туалет, прям при входе, маленькая комната справа. Вообще наша комната большая, возможно, размером со стандартную комнату на Земле. Я называю ее студией – то, что никогда не любила, живя на поверхности.

Зубы чищу тихо, зубная щетка сделана из обычной деревянной палочки с разными кусочками ткани. Кто мог знать, что именно таких вещей будет не хватать здесь? Умываю лицо ледяной водой. К сожалению, в это время ее никто не нагреет, все еще спят. Быстро делаю хвост, надену джинсы с футболкой и серой кофтой и полечу покорять просторы нового и уже такого родного дома.

Подхожу тихо, даже невесомо, целую дочь в щеку.

Девочка восьми лет, с длинными каштановыми волосами, круглым, но очень красивым личиком, сладко спит в кроватке, обнимая свою любимую игрушку. В ногах у нее, свернувшись комочком, спит бело-рыжий кот, тоже житель нашего нового дома. Котов разрешили оставить на случай крыс, но очень жестоко кастрировали при попадании сюда.

Так, все, мне пора. Сегодня выйти из комнаты гораздо тяжелее, чем обычно, что-то мне подсказывает, что я сюда не вернусь. Может, это всего лишь страх перед неизведанным.

Выхожу, дверь, как назло, скрепит, железная и очень тяжелая, такие, наверно, на подводных лодках были. Провожу своей пожелтевшей картой личности, замок загорелся при выходе зеленым. Прикладываю усилия, стараясь закрыть дверь и не разбудить спящего ребенка, опять провожу картой, теперь горит красный…

Когда в такую рань выхожу из комнаты, чувство, что кто-то сзади дышит мне в спину. Не удивляюсь своим сдавшим нервам, за это время мне многое пришлось пережить.

Весь серо-зеленый коридор похож на гроб с мигающими красными лампами, куча дверей через каждые несколько метров. В темноте не видно, где он заканчивается. Воздух здесь менее сырой, чем в комнатах. На двери моей комнаты красуется номер 1313, мне повезло с номером, мне кажется, это хороший знак.

Помню, как боялась первое время заблудиться, эти коридоры по ощущениям тогда были бесконечными лабиринтами. Сейчас я больше боюсь того, что могут скрывать эти пространства. Заблудиться иногда кажется лучшим решением.

Иду так тихо, что сама, думаю, смогу кого-нибудь напугать. Двадцать комнат позади, пролет, дальше еще до одного пролета и налево, к лифтам. Если спущусь смогу увидеть маму, у нее как раз скоро закончится смена в больнице.

В голове много мыслей, я представляю, что вместо этого пугающего меня коридора я иду по оживленным улицам города, с фантазией вообще проще жить. Если бы не мой мозг и картины, которые я в нем рисую, я бы давно сошла с ума.

Поворот налево, вот и лифты.

Серые, обычные, состоящие из металла, только один из пяти покрашен в ярко-зеленый, на нем нарисованы горы. Хоть какая-то радость для детей. Если бы я прошла дальше по коридору, там были бы еще лифты. И так несколько пролетов. Это целый город, состоящий из вечных коридоров, комнат и бетонных стен.

Нажимаю на кнопку, пока жду, смотрю познавательные стенды. Рассматриваю я их каждый день, как будто что-то меняется. Иногда висят объявления о дискотеке или празднике, но о них я и так узнаю первая. О многом я узнаю первая, даже о том, что мне знать не положено. Сегодня для всех обычный день, только мы знаем, что это, возможно, самый счастливый день в этом чертовом году, но и также самый страшный для меня.

Глазами бегаю по надписям, я знаю их наизусть. Вот правила поведения на этаже, это про нарушивших закон, это о новостях, чаще всего из больницы или с фермы.

– О, что нашла! – эхо разлетелось по этажу. – Обожаю эту памятку! – и по лицу идет ехидная улыбка.

«Уважаемые дамы и господа! Просьба ознакомиться с правилами нахождения в бункере “Нева”.

Для начала этот дом для нас с вами спроектировали и строили не один год, здесь есть все для вашего комфорта. Таких домов всего двав Санкт-Петербурге и один в Ленинградской области. Также в каждом из бункеров мест на пятьдесят тысяч человек, так что, если вы кого-то не сможете найти, они, скорей всего, в другом бункере: “Гулливер” или “Ладога”.

Не волнуйтесь и не паникуйте, план этажей всегда рядом с вами. Вы не заблудитесь. Это второй уровень семейного типа на втором этаже. Всего уровней шесть, а этажей – десять. В уровнях три и четыре есть большие столовые, каждый уровень ходит в свое время. Также школа и залы собраний. Общежития находятся на этажах четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять и десять. Первые три этажа для семей. На третьем и четвертом этажах есть больница, она соединена внутренней лестницей, но ходить по ней, чтобы сократить ваш путь, не рекомендуется. Также у нас с вами есть комната с ультрафиолетом, правила похода в нее огласит главный врач. Расписание для каждого жителя должно быть в комнатной инструкции, пожалуйста, не пренебрегайте этими правилами. На восьмом этаже ферма, посещение ее строго под присмотром работников. Не забывайте: это наша еда, а не развлечение, и не портите последний кусочек природы.

Подъем у всех ровно в семь утра.

Сон в двадцать три часа.

Для согласования остальных вопросов обратитесь к наставнику этажа.

В каждой комнате есть отдельные инструкции. Будьте взаимно вежливы и доброжелательны друг к другу».

Скрип… двери лифта открылись.

Глава вторая. Прошлая жизнь

За окном тепло, солнце, сегодня прекрасный день. Но как же не хочется открывать глаза! Последнее время я сильно обленилась, настолько, что, если бы не было дел, я бы даже не ходила в душ. Как же я устала ничего не делать! Последний месяц выбивает меня из колеи, сидеть без работы и искать себя в свои двадцать четыре утомительно.

– Так, стоп! Можно же еще поспать. Сон, сон, сон.

«Дзи-и-и-и-инь!!!» – оглушительный звон будильника.

Блин, опять будильник, может, сегодня без школы?

– Дзи-и-и-и-и-и-инь!!!

– Да чтоб тебя! Бесишь!

Рукой ищу телефон на тумбочке, сколько непонятных бумаг, оказывается, у меня там, все шуршит.

Нашла. Какой яркий экран с утра.

– Мама, а я уже не сплю!

Поворачиваю голову и вижу растрепанную и заспанную дочь в розовой пижаме.

– Мама-а-а! Пора вставать!

И с этими словами прыгает ко мне в кровать. Я делаю вид, что отворачиваюсь от нее, резко наваливаюсь и начинаю щекотать.

Смех разносится по всему дому. Потом мы просто лежим и разговариваем о том, что приходит в голову: о жизни, песнях, о цвете волос. Разговор обо всем и ни о чем сразу.

– Все, пора в школу, – мой голос спокоен.

– Ну мам, ну мамулечка, можно я сегодня не пойду? Из моего класса уже почти никто не ходит, лето скоро. Пожалуйста. – У нее в такие моменты очень хитрые, но милые глаза.

Раз в две недели я разрешаю прогулять, так как вижу, что она устала, да и самой мне не хотелось выходить в ближайший час из дома.

– Хорошо, пошли умываться и кушать.

– Мама, давай сегодня без каши! – Нижняя пухлая губка оттопырилась.

– Хорошо, пошли готовить сырники.

– Ура!

С этими словами она подскакивает и радостно бежит в ванну, несколько раз немного спотыкаясь, похожа на неуклюжего медвежонка.

Самое обычное утро, как у всех живущих на Земле людей. Чистим зубы и умываемся.

Из комнаты доносятся звуки телевизора, новости:

«Полет для колонизации космоса прошел отлично, теперь тысяча человек из разных стран будет привыкать к жизни на корабле “ЗВЕЗДА-1”. Мы рады, что именно наши ученые разработали технологию и сам корабль,который в будущем позволит летать еще дальше и в любой печальной ситуации сможет спасти многие жизни. По словам президента, в ближайшие десять лет люди не вернутся на Землю, а построят новое общество в космосе».

Кто-то улетает в космос, но на нашу жизнь это не влияет. Мысль, что я тоже хочу увидеть планету из космоса, не дает мне покоя. Даже ровно год назад я записывалась в программу, но меня не отобрали. Как кастинг в шоу, от России полетели только двести человек, так же от Америки, Франции, Германии и Украины. Теперь будут жить как одно поселение.

Взглянув на дочь, внутренне поблагодарила за такой исход ситуации.

В этот момент я вспоминаю, что у меня сегодня прослушивание на радио и надо собираться.

Как же лень выходить на улицу с этим безумным ритмом жизни, почему нельзя жить по-другому? Каждый день как день сурка, надоели людные улицы города. Но я безумно хочу попасть на радио.

Пойду готовить завтрак. Достаю творог, яйца из холодильника, замешиваю тесто, консистенция мне нравится. Настроение начинает подниматься от такой простой вещи, как завтрак, который ждет дочь. Из колонки играет музыка, я непроизвольно начинаю двигаться в такт ей и подпевать себе под нос. Тут мне не слышно, что проснулась мама, я замечаю ее краем глаза, от неожиданности лью много масла на сковородку.

– Оль, доброе утро, хотела сразу с тобой поговорить, – сонный голос за спиной не предвещает ничего хорошего.

Поворачиваю голову, вижу заспанную маму. Какая она у меня красивая, в свои почти 45 выглядит на 37. Как же я хочу увидеть ее с длинными волосами, все мою жизнь она ходит со слишком короткой прической. Блондинка с яркими серыми глазами.

– Оль?! – злится.

– Доброе утро. О чем? Только не говори, что не хочешь, чтобы мы переезжали, я уже это решила,– мой тон пока еще спокойный, но моя недовольная мимика говорит о многом.

– Послушай, у тебя маленький ребенок, нам будет удобнее вместе. Ты сейчас без работы, куда ты собралась? – голос совершенно каменный.

– Ма, я не хочу жить с мамой до того, как моя дочь пойдет в институт, я хочу жить так, как мне комфортно, – начинаю заводиться, и от нервного для меня разговора переворачиваю еще не поджаренный сырник. Тесто разлетается по всей сковороде, но я не обращаю на это внимания.

– Так живи здесь, в чем проблема? – Лицо выражает искреннее непонимание.

– Проблема в том, что мне двадцать четыре, и я хочу жить отдельно, строить свою жизнь. Мне это надо и Сашке, пойми, и давай закроем тему. – Смотрю ей в глаза, пытаясь не придавать значения этому разговору, и спокойно доделываю завтрак.

Минут пять тишины дали мне время отдохнуть от разговора и понять, что я могу жить так, как хочу. Но терпение мамы и время моего комфорта быстро закончились.

– Ничего я закрывать не собираюсь! Обо мне ты не думаешь, как ты жить собралась? Какая личная жизнь? У тебя же ребенок!

Ситуация накаляется, не хочу слушать об этом, надо свинтить с темы и уехать.

– Мне сейчас некогда, я на прослушивание опаздываю, вечером поговорим, хорошо?

– Опять прослушивание, не понимаю, что, ничего нормального найти нельзя? Иди опять в бар. Зачем все эти пустые мечты? – такой надменный тон может подорвать любую веру в себя.

Так, все, хватит, не буду слушать это и обращать внимание. Мой комфорт зависит только от меня, мое спокойствие и только, ничего не важно вокруг, я и так переживаю. Выкладываю последний сырник на тарелку.

– Доча, завтракать! – посмотрев на маму. – Мам, я люблю тебя, но мне правда пора собираться, не хочу опаздывать. Кстати, Саше я сегодня разрешила не ходить в школу, – говорю это довольно быстро.

Пытаюсь чмокнуть ее в щеку, она отвернулась, опять обиделась. Сейчас не хочу об этом думать, поговорю с ней вечером.

Все, быстро в душ.

Выходя из душа, посмотрела в зеркало. Какая я все-таки красотка, каре мне, оказывается, очень идет, зря я сомневалась. В жизни надо менять все так, как хочется, и не в ущерб себе, а если даже так, можно потом обратно все поменять. Может, еще из блондинки перекраситься? Нет, точно не сейчас. К моим зеленым глазам этот цвет очень подходит. Похудеть бы еще, но это потом.

Я смотрю на свой и так худой живот, щупаю кожу и пытаюсь найти недостаток. Мы почему-то любим это делать, но зачем? Ведь можно просто жить в гармонии с собой.

Краситься, одеться – и готова.

Заглядываю в шкаф, на моей полке опять бардак, глаза падают на вешалки с юбками и платьями. Что надеть? Глаза скользят в поисках чего-нибудь подходящего, вчера еще,помню, хотела платье, лето же почти, но надену джинсы, белую футболку и белые кроссы, так мне будет комфортнее. Футболка после стирки пахнет порошком, приятный и любимый запах.

Перед выходом смотрю на часы, понимаю, что опаздываю, а ехать мне на «Спортивную». Возьму лучше такси. Достаю телефон, так, нужен эконом, вот, пять минут, черная «Киа». Отлично.

– Всем пока! Я ушла. – Не дожидаясь ответа, открываю дверь.

Блин, чуть не споткнулась. Ладно, пойду помедленнее.

Глава третья. Такси

Таксист опять остановился не у моей парадной, блин, как же это все не вовремя! Может мне не надо ехать, может это все знаки? Да нет, бред это, просто боюсь.

Дверь, сажусь, не буду предъявлять таксисту, лучше уж хорошее настроение сохранить, эффект бумеранга еще никто не отменял.

С приветливым лицом:

– Добрый день!

– Здравствуйте, вам на «Спортивную», да? – такой же ответ от таксиста.

– Да, все верно, откройте только, пожалуйста, окно, жарко сегодня. – Все, лимит вежливости закончен, можно и о своем подумать. В особенности таксист взрослый, упитанный, и, видно,киргиз, такие не любят общаться, надеюсь, разговоров не будет.

– Вы красивая, – смотрит без заигрывания.

Блин, ну серьезно? Я хочу молча поехать, а не разговаривать. Сейчас сделаю вдох, выдох и:

– Спасибо. Я немного занята и не настроена на разговор.

– Да, понимаю, просто интересно, сколько у вас рост? Если не секрет, вы не думайте, я не пристаю, просто очень интересно, у вас модельная внешность.

Ну, вот опять.

– Сто семьдесят семь, – отвечаю очень сухо.

– Ого, жена моя низкая, как и я, метр с кепкой, а дочь хочет быть высокой. А вы такая всегда были или как-то поменяли рост?

Что? Он серьезно? На моем лице читается удивление с недопониманием. Что за бред?

– Всегда, – сухо отвечаю.

– Вот и я думаю, что это невозможно, а она прочла где-то и верит.

Я не стала отвечать, мне сейчас надо сосредоточиться на своем.

Бросаю взгляд в окно, Невский прекрасен летом, теплый ветер треплет мои волосы, воздух кажется таким вкусным, что хочется дышать глубже. Лучи солнца отражаются на домах, от этого они становятся еще интереснее. Здания старой постройки сменяют одно другое, в бесконечной жизненной гонке я мало этим наслаждаюсь. В машине стало тихо, остановились на светофоре, водитель не решается нарушить тишину. Сколько звуков вокруг: гул машин, проезжающих рядом, собака за окном лает на прохожего. Для меня это городская тишина.

В колонках автомобиля заиграла музыка, я не заметила, как включили радио.

«В эфире “Аврора Плюс”, и мы… ш-ш-ш…ш-ш-ш…»

Интересно, почему помехи? Посмотрела на мужчину.

– А можно погромче сделать?

– Да, конечно. – Делает громче, но там только белый шум. – Странно, обычно везде ловит, а тут, видимо, аномалия. Бывает, сейчас проедем пробку – и будет ловить.Давайте я свою музыку поставлю? – он весело говорит и уже начинает искать композицию.

– Нет, мне радио нужно, – пытаясь не смотреть в сторону водителя.

– Там же постоянно говорят, музыка лучше, у меня очень хорошая есть, не переживайте, – повернувшись ко мне лицом.

– Спасибо, но я люблю, когда разговоры на радио, – говорю это искренне, но всегда удивляю таксистов. Мне пришлось повернуться и посмотреть ему в глаза. Хотя совсем не хочется устанавливать зрительный контакт с незнакомым человеком.

– Странно, обычно все любят музыку. Вы не только красивая, но и интересная, кому-то с вами очень повезло. – Отворачиваясь от меня, чешет затылок.

Ну вот опять, Оля, кто тебя за язык тянет, что за вежливость? Ладно, все равно в пробке стоим. Что мне, жалко поговорить? Отвлечься.

– Да, повезло, спасибо, – самой интересно кому.

– Я вот в вашем городе недавно, но вы же тоже не местная, я местных таких красивых здесь не видел.

Смотрит так без злости или намека, может, и правда просто скучно ему?

– Местная, – хоть и отвечаю односложно, но уже ничего не имею против диалога в дороге.

Рядом с машиной со стороны встречного движения громкий писк.

– Это сирена? Или скорая так громко пронеслась? – меня удивляет новый звук, он режет по ушам.

В этот момент радио в автомобиле заиграло:

«С вами снова “Аврора Плюс”, и мы прерываемся на важные новости. Сейчас жителям Санкт-Петербурга срочно надо прийти к себе домой, собрать вещи и слушать нас. Власти просят не паниковать и не бояться… Ш-ш-ш… вещи… Ш-ш-ш-ш…первой необходимости и не бояться. Около станций метро до 17:00 будут стоять автобусы…ш-ш-ш… Просьба жителям пройти туда, не бояться военных, все будет хорошо… Ш-ш-ш-ш…»

Шок. Молчание.

– Это шутка такая? – я не заметила, как сказала вслух.

– Девушка, вам надо выходить, мне домой пора, – водитель явно занервничал.

– Что? Мы же не доехали. – Чувство нарастающей тревоги.

– Вы слышали, что говорят? Мне домой и вам тоже надо. – Видно, как на лице выступила капелька пота.

– Стойте, отвезите меня сначала, это, видимо, шутка такая, все ведь нормально. – По телу побежала мелкая дрожь.

Он задумался над моими словами.

– Шутка, возможно, вы и правы. – Видно, как играет вена на его лбу.

И именно в этот момент я вижу военную технику. Да что, мать ее, происходит?!

Я не разбираюсь в названиях машин, но военную расцветку могу отличить. Танк проезжает рядом с нами, автомобили съезжают на тротуар, давая ему проехать. За ним также едут еще машины четыре с военными в кузове.

Через стекло видно, как полдороги около метро «Невский Проспект» перегорожено. Нам машет модой парень в форме, какой-то он бледный, да и руки трясутся. Таксист остановился, открыл окно, повернулся ко мне.

– Сейчас все выясним. – Повернувшись к молодому военному: – Здравствуйте! А что происходит?

Он так смотрит странно, глаза на мокром месте.

– Здравствуйте, дальше ехать нельзя, вам надо развернуться и ехать по домам, это приказ!

Да он сейчас заплачет, он явно напуган больше, чем пытается это скрыть.

– Молодой человек, а что происходит? Почему я должна ехать домой? – Нервно постукиваю по коленке, но сохраняю вполне серьезный вид.

– Девушка, это ради вашей безопасности, вам надо по домам, собрать вещи, взять документы и идти к ближайшей станции метро. – Он даже не смотрит на нас, то ли боится показать свой страх, то ли просто там, куда он смотрит, он нужнее.

– Да что, блин, произошло?! – я сейчас так напугана, что не замечаю, как срываюсь на крик.

– Девушка, я же вам говорю, вам надо домой, и это срочно, большего сказать не могу, поэтому, пожалуйста, езжайте домой, и вы, мужчина, тоже, – больше он решил ничего не объяснять, а только показал рукой нам отъезжать обратно.

Отходит, что он только что сказал? Я не понимаю, в ушах я слышу только звон от волнения.

Мои мысли прервал водитель:

– Девушка, вам надо выйти, я не повезу вас дальше. – Сейчас он кажется спокойней, чем пять минут назад.

– Что? – мне кажется, я сплю, состояние как при взлете в самолете.

– Извините, мне домой пора, и вам тоже, – разблокировав дверь.– Выходите!

Это все сон, я сплю, так, соберись, дома семья.

– Мне надо домой, отвезите меня домой, пожалуйста, я заплачу. У меня дома дочь, у вас же тоже дочь. А если я не попаду домой? Пожалуйста, я вас прошу, – сейчас я умоляла, тараторила, только чтобы он отвез меня обратно. Страх нарастал с каждой минутой или секундой, я чувствовала, как становится трудно дышать.

Он посмотрел через зеркало заднего вида прямо мне в глаза, думал где-то минуту.

– Девушка, эх, я сам боюсь и не понимаю, что происходит. Дети – это святое. Ладно.

Он заблокировал двери обратно, и очень вовремя. Стук в его окно, мужчина пытается открыть дверь, он бьет по стеклу руками. Паника в его глазах была пугающей. Таксист никак не реагировал, просто медленно, чтобы никого не задеть, начал сдавать назад. Посмотрев на меня:

– Пристегнитесь.

Я просто кивнула и одним быстрым движением натянула ремень.

– Спасибо большое. – В этот момент я готова была его расцеловать, но сдержалась.

На дорогах творился полный беспредел, все едут не по правилам, а просто кто куда хочет.

– Осторожно, на встречке! – мой крик заглушил звук тормозов машины, которая выехала на нас.

Фух, пролетел в миллиметре от нас джип, еще чуть-чуть – и мы бы врезались. Они все едут кто куда, как же мы доедем? Водитель вроде молодец, едет хорошо и быстро.

Надо позвонить маме! Где мой телефон? Мы так быстро едем, что меня болтает из стороны в сторону, даже ремень не помогает усидеть на месте. Рукой на сиденье я пытаюсь нащупать телефон. Может, на полу? Я наклонилась чуть вперед, а, вот он, пальцами дотянулась и, взяв его в руки, ощутила маленькую победу. Водитель хоть и старался ехать осторожно, но нам навстречу то и дело выезжали машины и выбегали люди.

Чувствую, что сильно нервничаю. Так, не трясись, вдох, выдох, набираю номер и жду ответа, эти невыносимые длинные гудки.

– Алло, мама? Ты новости видела?

– Оль, что произошло? – ее голос дрожит, она испугана.

– Мам, не переживай, – закусываю нижнюю губу, это самый бредовый совет в данной ситуации. – Я не знаю, здесь много военных и просто какой-то дурдом, паника вокруг. Мам, послушай, достань чемоданы и собирай вещи, не паникуй и не бойся.

– А ты где? Ты в порядке? Мне страшно, Оль, мне правда страшно, – всхлипы в трубке.

– Так, Елизавета Алексеевна, соберись, ты лучший хирург Питера, представь, что ты на операции. Собери вещи, я скоро буду.

– Хорошо, мы ждем тебя.

– Люблю тебя.

– Абонент временно не доступен.

Что? Как? Я еду, я рядом, я сильная, это что-то со связью. Вон дома скоро буду.

– Ай!

Визг тормозов, резко бьюсь об дверь, ремень сжимает грудь. Удар в бок машины, за долю секунды я понимаю: в нас въехали. Да что с людьми?! Как можно не видеть, куда ты едешь? Машина белого цвета, единственное, что я запомнила, сразу дала назад и уехала. Сильный звон в ушах и боль в плече, до этого я никогда не попадала в аварии.

– Девушка! Девушка! Вы в порядке? В нас въехали, вы дойдете?

Взволнованный голос таксиста привел меня в чувство. Хороший мужчина, беспокоится, другой бы меня еще на Невском кинул. Немного придя в себя:

– А? Да, я дойду, а вы теперь как? – оглядываясь по сторонам, пытаясь вернуться в реальность.

– Не переживайте, только выходите через другую дверь, эту сейчас не открыть. За меня не переживайте, я домой к семье, и вам пора, – как-то неестественно улыбнувшись мне.

– Хорошо, берегите себя, спасибо вам большое.

– И вы себя.