Новый мир. Под землей

Глава четвертая. Хаос

Все очень странно, так, из такси я вылезла, это уже хорошо, но нехорошо, что все бегут. Почему я стою на месте? Надо идти домой, соберись и шагай. Может, это война? Или опять митинг? Хотя зачем тогда всех собирать? Два двора – и я дома, главное – дойти.

Мимо проносятся люди, даже не замечая друг друга.

– Ай! Больно!

Да что с ними такое? Что вообще с городом? По ногам, главное – не падать, ноги как вата, это, видимо, паника. Меня накрывает паника, я спокойный человек, мне не страшно, дочери страшнее, а маме? Брат! Надо позвонить старшему брату.

Хочу достать телефон, но резко останавливаю себя: так, дойду до дома и позвоню, вон, уже рядом драки, еще захотят телефон забрать. Впереди трое мужчин толкают друг друга и о чем-то спорят, столько гнева и ярости я давно не видела. Сейчас город полностью оборудован камерами, и уличных драк стало за последнее время гораздо меньше. Думаю, сейчас на помощь звать будет бессмысленно.

«Уважаемые жители города! Просим сохранять спокойствие и пройти с вещами к ближайшей станции метро! Там вам все объяснят. Не теряйте из виду детей и близких!»

О, так у нас громкоговорители есть? Раньше я их не замечала, даже смешно, сколько мелочей можно заметить в панике.

Так, вот магазин – и я дома. Посмотрев на вход магазина, там что-то происходит. Света рукой машет, надо подойти, все-таки она продавец, может, что от людей знает.

– Оль, привет! – пухленькая, маленькая и очень напуганная бледная женщина лет тридцати пяти, кажется, она даже похудела с виду.

– Свет, что происходит? Не в курсе? – подойдя ближе.

– Нет, но мне звонил хозяин, сказал взять что захочу и домой идти. Я боюсь, – посмотрев на меня красными глазами. – Тебе продукты не нужны? А то неясно, что сейчас будет.

– Эм… – задумавшись на секунду. – Да не знаю я, вроде нет, покупать я точно сейчас не буду ничего.

– Да я так дам тебе, у тебя же семья, а так на улицах ужас какой-то, мне кажется, это война, и мы все будем солдатами, а еда пригодится. – Ее глаза бегали, язык заплетался. – Я боюсь, очень боюсь, у меня же сын. Что вот делать? Домой идти?

Да уж, только слез мне сейчас и не хватало, хотя она права, непонятно, что происходит, и еда пригодится.

– Так, успокойся, иди к сыну, собирай вещи – и к метро. Там все узнаем.

– А продукты, а касса? А вдруг это все неправда и меня потом посадят? – трясется.

«Уважаемые жители города…»

Опять говорят, видно, запись каждые 10 минут транслируется.

– Света, слышишь, что говорят? – показывая в сторону улицы. – И хозяин магазина тебе что сказал? Идти домой. Если что, я буду свидетелем, не переживай и давай домой, продукты,ты права, я и правда возьму. – Внутри опять все заполняла паника, но показывать остальным мне ее не хотелось. Странно, но, мне кажется, им страшнее, чем мне.

– Хорошо, заходи, дверь надо закрыть, а то еще зайдет кто, страшно. – Я быстро забежала в магазин, и она захлопнула за мной дверь и провернула ключ, посмотрев на меня. – Тебе что положить?

– Давай крупы и консервы, и пару шоколадок. – Я смотрела на прилавок, но не понимала, что сейчас надо мне, еда кажется настолько неважной.

– Все правильно, думаю, вдруг нас в поле или лес повезут, еда всегда пригодится. Без нее никуда нельзя. – Она быстро складывала все, что попадается в руки.

Как же я благодарна таким людям, раньше бы и не заметила, и таксист, и Света. Хорошие они.

– Хватит? – показывая мне заполненный пакет. – Давай еще кофе и конфет положу?

– Да, давай, спасибо тебе.

– Мы же все люди. Все, иди, и я побегу к сыну.

– Хорошо, аккуратнее, там хаос. Возьми себя в руки и иди спокойно.

Ключ, дверь. Как хорошо, что мне в соседний подъезд.

Достаю ключи из сумки, домофон, прижимаю, а он не срабатывает, странно, что такое? Еще раз, и еще, ура, получилось! Захожу и захлопываю за собой дверь. Поднимаясь по лестнице, я слышу крики из квартир, страхом пропитано все вокруг. Мне самой страшно от непонимания, и первый раз в жизни я боюсь идти по своей парадной. Хорошо, что Саша сегодня дома. Я надеюсь, они все еще дома.

Ключ, дверь.

– Мама? – заходя в квартиру и смотря по сторонам.

– Мы одеваемся в комнате, закрой дверь за собой! – крик из детской.

Навстречу из комнаты выбегает расстроенный ребенок.

– Саша, господи, с тобой все хорошо? Ты что, плачешь?

– Я испугалась, боялась, что ты не придешь, что-то плохое случилось, и я подумала, что ты не успеешь.

Вытираю ей слезы, обнимаю и целую.

– Я всегда вернусь к тебе. Я тебя люблю больше всего на свете. А теперь давай собирайся, хорошо?

Кивая и целуя меня, убегает в комнату.

Так, чемоданы вижу, а почему они пустые?

– Мам, ты не собралась?

Выходит накрашенная, с чистой головой из комнаты, а глаза полны ужаса, даже пудра не помогает, видно ее бледность от страха. Так, надо собраться и успокоится, но сначала я ее обниму, подхожу к ней.

– Все будет хорошо, верь мне. – Давно мы так искренне не обнимались, как я испугалась за них, сейчас в ее руках я чувствую себя маленькой девочкой, но не могу сейчас раскиснуть, слезы. – Мам, я очень тебя люблю, но надо собрать вещи и кота. – Вытираю покатившуюся слезинку со щеки и сразу становлюсь серьезнее.

– Кот уже в переноске, Саня, я и кот готовы, остались вещи, – говорит это она с такой гордостью и улыбкой сквозь слезы.

– Хорошо, что Цезаря не забыли.

Я посмотрела за маму и увидела недовольную бело-рыжую морду в переноске. Мне стало очень смешно и в тот же момент грустно.

– Ну и морда у вас, монсеньор. – Кот посмотрел так, как будто все понимал.

– Мам, собери детское и документы, я соберу наше и еду.

Только сейчас она заметила огромный пакет у меня в руках.

– Оля? Еду? Ты думаешь, все так серьезно? – Ужас в ее глазах говорил за нее.

– Я думаю, лишней она не будет, неизвестно, что будет дальше. – Я старалась сделать свой голос максимально спокойным.

– Что там вообще происходит? – смотря на входную дверь.

– Я не знаю. Военные, паника, страх. Поэтому мы будем сильные. Ты Олегу звонила? – Страх за всю семью одолевал меня.

– Да, он с Анжелой, уже идут к метро, все у них нормально.

Услышав хорошую весть, я взяла себя в руки.

– Сколько время?

– 14:00, у нас еще много времени на сборы, – с каким-то облегчением произнесла она.

– Я не думаю, на улицах хаос. Хоть нам и недалеко, но, чувствую, идти мы будем долго, так что пора. Включи новости, пока собираемся. – Я смотрела со спокойствием ей в глаза и увидела, как сейчас ей это помогает.

– Хорошо, тогда я в детскую.

Я киваю на автомате и иду в комнату. Так, основное: сейчас май, но возьму я куртки, неизвестно, куда мы попадем.

А вот и новости, сердце в пятки уходит, скажите, что все это шутка, прошу. С надеждой смотрю в телевизор.

«Наш корреспондент с места событий, на улицах паника, в Москве, говорят, поджигают магазины и машины, может, они что-то и знают? Я нахожусь около станции метро “Невский Проспект”, люди напуганы, но стоят и держат очередь. Куда увозят людей, мы пока не знаем, связь прерывается и, кажется, пропадет, но я буду здесь освещать вам события. Итак, интернет по всему миру прекратил работу, сотовая связь почти не ловит, так что не паникуйте, если не можете дозвониться до близких. Военные не отвечают на вопросы, но видно, что они сами сильно напуганы. Еще одна важная вещь: один человек – один чемодан, не несите с собой много, у вас их все равно заберут… Пи-и-и-и-и…

Вот и тишина…

Глава пятая. Начало конца

Смотря на все это со стороны, кажется, что это нереально. Мы вышли из дома с двумя чемоданами, большой сумкой через плечо и котом в переноске, еду я распределила, везде. Живем мы на Третьей Советской улице, ближайшее метро – «Площадь восстания», туда и двигаемся. Саша, которая хватается за меня и за маму. У меня ощущение, что домой мы больше не вернемся. Мне грустно от этой мысли. Хоть я и хотела уехать из этой квартиры, но я в ней выросла. Это мой район, даже школа, в которой у меня было много неприятностей, тоже родная. Почему так тоскливо от предчувствия? Может, это всего лишь страх и паника и завтра я опять буду стараться сбежать из этого дома?

Из мыслей меня вывела Сашка, дергая меня за руку:

– Мамочка, там что-то горит, там пожар и там, и там.

Я не успеваю смотреть за ее пальцем, и правда, магазины, машины горят, но нет сирен и пожарных. На часах уже полчетвертого, а людей почти нет. Как-то жутко от мысли о пустом городе.

– Зай, – всегда так ее называю,– будь сильной. Я сама не знаю, что сейчас происходит, но я рядом, вместе мы со всем этим справимся, хорошо?

Честность в любой ситуации, она уже все понимает.

– Еще немного – и мы придем, а дальше уже будем смотреть по ситуации.

– Оля, смотри, – выходя за поворот, мама показывает на толпу.

Я проследила за ее взглядом.

– Вижу.

Все оцеплено военными людьми, рядом толпа, все плачут и кричат, драки, кто-то убегает, пожилой мужчина пытается агитировать что-то с крыши дома, он кидает непонятные горящие предметы со словами: «Нас обманывают, не ходите». Страх, ужас, паника. Все это читается в этом небольшом отрезке города, плачущие дети добавляют ужаса в эту картину.

Мы почти подошли, и я увидела пару, скорей всего, муж с женой и грудным ребенком, мужчина уговаривал ее поехать ради него и ребенка. Она кричала, что ей надо домой готовить ужин. Вырываясь из его объятий, кусая и пиная его. В итоге она развернулась и начала убегать, он не смог ее догнать, так и остался стоять с ребенком на руках.

– Стойте!

Я аж подскочила на месте, военный пытается нас остановить. Блин, а он очень симпатичный, брюнет, голубые глаза, еще и высокий, мне кажется, что мы виделись раньше. Так, хватит, сейчас уж точно не до этого.

– Вы на автобусы идете? – уже более спокойно спросил он.

– Нет, погулять с ребенком вышли, погода ведь позволяет.

Да уж, не съязвить не могла. Взгляд мамы убивает, мне кажется, я ее насмешила.

– Мне надо знать, многие не хотят ехать, боятся, поэтому и такой вопрос, – показывая на толпу, которая просто смотрит, но не идет в сторону военных.

– Молодой человек, извините, не разбираюсь в званиях, – посмотрев на его погоны – я с мамой, дочерью, котом и вещами. Уж точно не поглазеть пришла. Куда нам проходить?

Откуда во мне эта смелость берется? Еще и язык длинный.

– Пойдемте, мне надо задать вам вопросы. Автобусы только отъехали, должны новые скоро прибыть.

Жестом он показал цепи из военных нас пропустить, прошел вперед. Следом мама, Саша и я, цепь за нами сомкнулась. Странное ощущение, когда следом за тобой смыкаются военные.

Метро с кучей людей не выглядит необычно, здесь рядом вокзал, так что даже вещи не смущают. Много семей, и у всех в глазах страх – страх неизвестности. Странно, но здесь тихо, все молчат и ждут, я как будто попала в немое кино, только крики за ограждением напоминают о том, что все это реально.

Он опять смотрит мне в глаза, не подавай виду, что он симпатичный.

– Сейчас вам надо будет положить вещи на сканер, и я задам вопросы, хорошо?

Он как с детьми говорит.

– Конечно, только пистолет не забирайте. – Оля, блин, ты нормальная? Чувствую – нет. Как можно шутить именно сейчас? – Это шутка.

– Это мы выясним, – посмотрев с подозрением, что я немного покраснела и чуть не прикусила свой язык. – Итак, первое: вы местные или туристы?

– Местные.

– Можете показать прописку?

– Да, сейчас. Мам, дай мой паспорт, а лучше все документы. – Мама быстро сунула мне их в руку, и сейчас я заметила, что за нами собралась очередь. – Держите, только не смотрите на фото.

Улыбка ему идет, смотрю на него, не отрывая взгляда. О блин, я флиртую? Ладно, это все нервы.

– Перечислите людей с вами в степени родства.

– Мама, дочь, – посмотрев в переноску, – кот.

– Смешно, – смотря мне в глаза с улыбкой, отдает документы. – Ладно, отходите в сторону, автобусы уже подъезжают. Сейчас вас посадим, вещи не забывайте. – Он продолжает мне улыбаться.

– Спасибо. – Эмоции на моем лице закончились, и я как-то сухо ему отвечаю.

Беру Сашу за руку и чемодан с сумкой, мама молчит, все молчат. Отошли мы недалеко, и слышно, как офицеры говорят: «Дамочка, гости города поедут после 17:00, так надо. Вы все сядете, но не здесь, а на “Маяковской”. Можете идти туда».

Шепотом:

– Интересно, почему такое деление на местных и нет?

Мама вернула свое хладнокровие.

– Чтобы легче было родственников найти, скорей всего.

– Возможно. Ладно, это все неважно. – Я всматриваюсь в людей, их страх и нервозность передаются сильно.

И правда, какое мне сейчас дело до других? Главное – знать, что близкие в порядке и то, куда мы поедем. Столько мыслей накатило: а что если мы не вернемся домой, а что если это последнее, что я вижу? Главное, что дочь рядом, мне этого достаточно. Радуемся мелочам.

И тут из-за спины мужской голос:

– Не знаете, куда нас повезут?

Я повернулась, передо мной стоит парень лет двадцати пяти, с синими волосами, худой как вобла, в жару в кожаной куртке и с зеленым походным рюкзаком. Странный, но кажется безобидным.

– Мне кажется, здесь никто ничего не знает.

Мой ответ его явно удивил.

– Я подумал, ты с ним знакома, – показывая на симпатичного военного.– Он только тебе улыбался. Ладно, забей.

– Я ему анекдоты рассказывала, а то что он с кислым лицом стоит?

– Забавная ты. Я Шут. – Протягивает мне руку.

– А имя есть? Меня Оля зовут, моя дочь Саша и мама Елизавета Алексеевна, – я всегда отвечаю на рукопожатие, мне это почему-то льстит. И улыбка сама появилась на лице.

– Просто Шут, так удобнее. Кстати, ты не в курсе, можно ли туда алкоголь? – показывая на свой рюкзак, оттуда торчат несколько бутылок. – У меня вроде его не забрали.

Класс, теперь я знаю, у кого есть выпивка, хоть я почти и не пью, но сейчас точно напилась бы.

– Думаю, можно, раз не забрали. Если что…

Не успела договорить, из граммофона опять голос: «Уважаемые горожане, пройдите к автобусам, соблюдайте очередь и уважайте друг друга».

Я и не заметила, как въехали автобусы, и тут началась безмолвная паника вокруг. Люди бросились бежать, я даже не заметила, куда делся мой новый знакомый. Взяв чемоданы, смотрю на маму, и мы молча, не спеша идем к автобусу. Как будто каждый шаг с трудом, неизвестность уже не так пугает, меня очень бесит, что я ничего не понимаю. Толпу останавливают военные, и только сейчас я вижу большие белые двухэтажные автобусы с заклеенными черной пленкой окнами. Сердце начинает стучать, так что заглушает все звуки вокруг, вот теперь мне страшно.

Куда мы идем? Что дальше? Может, схватить Сашу и бежать прям сейчас домой? Может, не надо идти в этот автобус? Страх одолел все тело, но ноги еще вроде идут.

Чувствую, что кто-то пытается выхватить чемодан из руки, во второй я держу дочь. Я не отпускаю.

– Я помогу, пойдем, не бойся, – тот же военный, что задавал вопросы.

Ничего не ответив, я отдала чемодан, как будто это не мое, мое у меня в правой руке, ее я не отпущу. Пытаюсь не потерять маму из вида, прихожу в себя.

В автобус зашли нормально, сели, чемоданы в проходе, я ему даже спасибо не сказала, он просто ушел. Двери закрылись, и зажегся свет в салоне, смотрю и не вижу водителя, место водителя с передним окном загорожено черной ширмой.

Зачем? Почему мы не можем видеть, куда едем, кто сидит за рулем. Теперь мне кажется, что это массовое рабство. Даже смешно, зачем кому-то столько людей?

Все поворачиваются, смотрят в глаза друг другу, кажется, что хотят увидеть хотя бы один ответ, а в глазах только миллионы вопросов.

Едем, все, назад пути нет. Саша рядом, прижалась, весь автобус молчит. Ни звука, полная тишина. Никогда не думала, что тишина может так резать слух.

По ощущениям мы заехали в туннель, но в центре нет туннелей. Эхо от колес слышно хорошо, возможно, это все из-за тишины, или уже начались галлюцинации? Интуитивно я сильнее прижимаю к себе дочь.

Ехали мы, мне кажется, вечность, хотя, возможно, не больше часа. Люди чуть расслабились, и уже стоит гул на весь транспорт. Раз десять подскакивали на каких-то жестких кочках, моя попа не скажет за это спасибо.

Остановились, открылись двери, яркий свет проник в автобус. Снаружи доносятся голоса толпы, но никто не встает, как будто ждут команды.

Глава шестая. Бункер

В автобус зашел мужчина в военной форме, лет шестидесяти на вид, лысый, невысокого роста. Осанка выдавала в нем человека с хорошей физической подготовкой. Удивительно, я поймала себя на мысли, что не вижу погон, а почему, непонятно. Да и форма только напоминала военную, так как была черной. Он смотрел на нас, на каждого, как будто кого-то искал. Не нашел, и у него в глазах появилась грусть, он быстро взял себя в руки и натянул не очень приветливую улыбку.

– Добрый вечер! Я полковник Сергей Васильевич Зеленцов, мне выпала честь объяснить вам всю сложившуюся ситуацию. – Он замолчал, то ли чтоб подобрать слова, а может, и увидеть реакцию. – Во-первых, вы все молодцы, что приехали, иначе вам было бы не выжить.

После этих слов пошел гул, люди задавали вопросы: «Что происходит? Где мы? Когда мы поедем домой?»

Одним жестом руки он прекратил разговоры, голос был негромкий, но отозвался в голове:

– Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, на поверхности сейчас небезопасно, возможно, – сделав короткую паузу, – мы не сможем в ближайшее время увидеть солнце.

Быстрый взгляд скользнул по людям, он продолжил, набрав побольше воздуха в грудь:

– Я понимаю, что вам страшно, но бояться и переживать точно не стоит, вы в безопасности, у вас будет еда, вода и место для сна, даже больше. Также здесь будет работа. Мы находимся под землей, и я хочу вас заверить, что здесь абсолютно, – на этом слове он сделал акцент, – безопасно, а это главное. Сейчас вам надо будет взять свои вещи и выйти. Снаружи вас ждут столы с регистрацией, обязанность каждого из вас – пройти регистрацию личности! Пока на этом все. Прошу на выход. – Он немного отошел от входа, как бы давая нам пройти.

В моей голове сразу столько мыслей – мыслей о будущем, но больше о прошлом, о том, как мало я успела сделать, где я не была. А как же мой полет с парашютом и дайвинг, изучение нового языка и поездки по миру на машине? Я так хотела, но боялась заняться, больше этого не будет?

Так! Я же не собралась прощаться, а как же мой старший брат? А если они не успеют? Что будет?

Я сама не заметила, как подняла руку, полковник увидел и кивнул в знак согласия.

– Скажите, а как найти родственников? Я точно знаю, что они пошли к метро, но потом с ними не было связи. Как я узнаю, что они в безопасности?

– Девушка, не переживайте, связи сейчас наверху вообще никакой нет. Если они здесь, вы уточните это у регистраторов, если нет, можете оставить данные, и как только они прибудут, вам сообщат. Надеюсь, что я ответил на ваши вопросы. – Смотрел он так, будто потерял кого-то близкого, и ему самому очень тяжело отвечать на этот вопрос. – А теперь прошу на выход!

Я встала, как будто торопилась выйти, быстро подняла Сашу, посмотрела на маму.

– Мам, мы идем? – Возможно, я не хотела решать это сама.

– Да, Оль, только давай всех пропустим? – Она не смотрела на меня, а больше сквозь.

– Зачем? Я думала выйти одной из первых.

– Думаю, лучше подождать. Мы ведь не знаем, что там на самом деле. – Она смотрела на людей, которые тоже не решались вставать с места.

И тут меня как будто что-то ударило по голове, я не хочу ждать, я не получила ни одного ответа, мне надо все выяснить.

– Нет, мне надоело ждать, вставай, пошли. Я хочу знать, что здесь, в конце концов, происходит, и разобраться во всем.

Взяв дочь, кота и чемодан, я пошла к выходу, посмотрев через плечо на маму, она не спеша и очень осторожно пошла за мной. Удивляет то, что никто, кроме нас, не вставал. Сейчас я чувствуюсебя школьницей-отличницей, тем, кем я никогда не была. «Никто не идет?» – застрял вопрос в моей голове. Надо подать пример, они просто боятся. Если я выйду, то они тоже пойдут.

И вот выход, шаг, еще один, свет.

Очень светло, лампы светят ярко-белым свечением. После тусклого автобуса надо несколько секунд, чтобы привыкнуть. Итак, что я вижу? Очень большое помещение, похоже на амбар, здесь влезет самолетов пять. Стены серо-зеленые и потертые, много, очень много людей. Кто-то сидит прям на бетоне.

О, так здесь бетонный пол! Почему-то эта мысль вызвала у меня радость, интересно, а что я ожидала увидеть? Раскаленную лаву вместо пола?

Над головой такой же серый потолок со множеством дневных ламп. На стене огромная эмблема, похожая на Казанский собор с глазом внутри, а позади него светит солнце. Большими буквами ниже написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БУНКЕР “НЕВА”».

Как еще можно было назвать бункер в Санкт-Петербурге?

Посередине этого пространства стоят столы, за ними сидят в такой же черной форме военные. Рядом с ними стоят сканеры, чуть дальше за ними видны коридоры и большие металлические двери, интересно, что там? Думаю, мы скоро узнаем.

От регистраторов стоят очереди, я насчитала двенадцать столов, жалко, что не тринадцать, было бы забавно. Сбоку под надписью большая куча вещей, сумки чемоданы, баулы. Рядом стоят люди и спорят о чем-то с военными. Хотя, может, это вообще не военные?

Так, я все еще стою в проходе, но никто меня не торопит. Посмотрев в салон, я вижу эти напуганные глаза с вопросом в них: ну что там? Взяв волю в кулак или не в кулак, я решила:

– Пока безопасно, думаю, можно выходить, не бойтесь, – и улыбнулась.

После моей фразы люди стали подниматься со своих мест, я всегда вызываю доверие.

Полковник смотрел на меня и еле опустил голову вниз, как будто делает жест «да». Но это больше было похоже на «спасибо за помощь».

Я вышла с каким-то детским любопытством, возможно, мне уже и не страшно, а больше интересно, что и как здесь, любопытство сильнее страха.

Ко мне подошел уже знакомый мне синеволосый парень.

– Оль, ты прям заряжаешь на приключение! Может, вместе в очередь встанем?

В его глазах не было ни капли флирта, а только искренние нотки.

– Да, давай. – Сделав паузу, я посмотрела на маму. —Ты ведь не против?

– Нет, – сухо и без интереса ответила она, рассматривая помещение.

Мы выбрали, как нам показалось, одну из небольших очередей и двинулись к ней. Перед нами, наверное, всего человек пять с кучей вещей.

Стоять просто так скучно, и я вглядываюсь в лица людей, пытаюсь представить, кто они. Этот мужчина похож на менеджера по продажам машин: галстук, пиджак, белоснежная наигранная улыбка. Никогда не нравились такие типы. Девушка позади него, на каблуках и в ярко-красном платье, напоминала какую-то актрису или блогера, очень знакомое лицо, возможно, так и есть. Но кто при экстремальных сборах так одевается? А может, она просто была далеко от дома, так как вещей у нее немного.

Тут меня дернули за руку, от неожиданности я пошатнулась.

– Прости, не хотел напугать. – Шут покраснел.

– Да ладно, я просто задумалась.

– Почему ты на них так пялишься? – показывая на соседнюю очередь.

– Я?

– Нет, я, – с улыбкой ответил он.

– Во-первых, я не пялюсь, а смотрю, – сделала замечание, как будто учительница в старших классах. – Во-вторых, я представляю, кем они могут работать, развлекаю себя, пока стою.

– Прикольно, а давай на спор? – В нем было столько неподдельной радости, как будто ребенок, получивший игрушку.

– И как ты собираешься узнавать, кто они на самом деле?

– Пускай самый интересный ответ и будет правильным. – Ему явно очень понравилась эта идея.

– А давай. На что? – с азартом я смотрела прямо ему в глаза.

– Предлагай.

Не успели мы закончить наш разговор, как подошла наша очередь. Опять прервали, но, наверное, у нас теперь будет много времени на общение.

Парень лет тридцати смотрел оценивающе. Не скажу, что он красавчик, его внешность меня отталкивала, даже не знаю почему. Вроде обычный шатен с холодной улыбкой, ярко выраженными скулами, но глаза… глаза черные и стеклянные.

Брр-р…

– Фамилия, имя, отчество, дата рождения, профессия, хобби, образование? Есть ли семья здесь? И быстрее, я не люблю ждать.

Какой холодный голос, очень низкий.

Так, отвечать первая я не собираюсь, надо толкнуть Шута вперед.

Быстрым движением я вытолкнула его вперед себя. Мне интересно, как его зовут на самом деле.

– Эй, это против правил, – с улыбкой сказал он.

– Без обид, не хочу говорить первая, – тихо ответила я, показывая на не очень дружелюбного регистратора.

– И долго мне ждать?! – срываясь чуть ли не на крик, сказал черноглазый.

– Обрамов Иван Владиславович, двадцать шесть лет, айтишник, хакер и просто красавчик.

На моем лице появилось любопытство и интерес. Ваня? Надо будет узнать, почему он Шут. Не из-за его же шуточек?

Пока его допрашивали, а по-другому я это не назову, так как этот парень не знал границ и то и дело срывался на крик, к столу подошел полковник с еще одним парнем, похлопав по плечу черноглазого, что-то сказал ему на ухо. Тот резко встал и ушел, на его место сел миленький рыжий юноша примерно моего возраста.

Ваня прошел вперед, обернувшись и посмотрев на меня, подмигнул и улыбнулся, мне стало спокойнее. Вот и наша очередь.

– Вы семья? Сколько вас человек?

– Я, дочь, мама, и еще должен быть старший брат с девушкой.

– Хорошо, но вы же совершеннолетняя? Значит, вы с ребенком одна семья, мама ваша – другая, и так далее. Это понятно?

Какой пристальный взгляд, как на дуру.

– Да, мне понятно.

– Итак,– перевел взгляд на маму, – фамилия, имя, отчество? Сколько лет, и ваша деятельность?

Мама с истеричными нотками, конечно, ее сейчас возмутит, почему она отдельная семья. Я часто раньше пытала донести до нее, что мы с Сашей – это одна семья и что от этого наши родственные узы никуда не денутся.

Подняв одну бровь, она ответила:

– Вообще-то это все мои дети, мы семья!

– Женщина, поймите, я буду распределять вас по комнатам, вы же не будете все ютиться в одной?

– Почему нет? Мне мои дети не мешают, – все с тем же возмущением говорит она.

– Так не положено! – прервав маму.– Фамилия, имя, отчество?

– Петрова Елизавета Алексеевна, сорок пять лет, хирург высшей категории.

– Хорошо, хирург – это очень хорошо. Врачей у нас мало. Сейчас вам присваивается второй уровень, так как вы врач, у вас отдельная комната. Выдаю вам памятку, там все подробно описано,– дает ей маленькую книжку, пластиковую белую карту,– и карточку личности, по ней вы сможете заходить в свою комнату, на важные мероприятия и попадать на работу. Дальше вы пойдете в коридор А. Проходите!

– Подождите, у меня вопрос: как узнать, здесь ли мой сын? – Мама пыталась не показывать, как сильно она переживает.

– Имя?

– Петров Олег Евгеньевич.

Он быстро стал проверять папки на столе с зеленым стикером. На его столе было много папок: с желтыми, красными, синими и оранжевыми пометками. Также стоял ноутбук, но в него он заглянул, только когда заполнял мамины данные. Вытянув одну из папок с зеленой пометкой, он быстро ответил:

– Да, они с невестой прошли регистрацию, далее с ними увидитесь, не задерживайте очередь, – показывая рукой на проход между столами.

После слов, что мой брат здесь, у меня прям поднялось настроение, мне так хорошо сейчас, как будто сбылась моя самая заветная мечта. Ведь он не просто брат, а самый близкий мне человек. Мою радость прервал военный:

– Фамилия, имя, отчество!