Проигранное желание

Глава 6

Ночевать вне своей квартиры, кровати и прочих прелестей уже лет пять казалось худшим решением, которое я только мог принять вечером накануне.

Утро в такие дни всегда выдавалось тяжелым – проснуться не в своей постели, кутаясь в чужое одеяло, пахнущее не тем кондиционером для белья, не принять душ как следует и натянуть вчерашние вещи, по которым уже плакала стирка. Но, кажется, план с моей ночевкой у родителей был тщательно спланирован, потому что при виде бокала я даже не задумался о том, что мне предстояло сесть за руль. А когда опомнился, то стало немного поздно. Я не сторонник нарушать правила таким образом. Правда, из-за этой стороны моей личности пришлось встать на два часа раньше, чтобы не пересечься с отцом и не застать всех собирающихся на работу из пригорода.

В городе я уже был через полчаса. Возле подъезда снова встретил Ротчестер, у которой, клянусь, было какое-то странное, даже навязчивое желание мне навредить. Конечно, это шутки, но то, каким образом мы обычно встречались были, мягко говоря, травмоопасны. Причем не только для меня.

Я, что удивительно, я не злился. Нет, конечно, в первые секунды, рассматривая кровавое пятно на ноге злость так и подначивала догнать ее и хотя бы заставить извиниться, но как-то не до этого было. Потом я несколько часов мысленно матерился, а затем понял, что, в принципе, надо было глазеть на симпатичную девушку за окном, а себе под ноги. Или хотя бы бежать по прямой, а не зигзагом, как получилось у меня.

Настроение оказалось даже хорошим, несмотря на то, что я был лишен всех утренних привычек. Впервые за долгое время мне не хотелось на всех орать без чашки кофе. Даже на Ротчестер, которая открыла в меня дверь. Кажется, ее мое веселье несколько обескуражило. Интересно, она уже подумала о том, что я конченный алкоголик? Да, который по вечерам в выходные пропадает в тренажерке. Конечно, мне ведь больше нечем заняться. Ну, вообще-то, правда, нечем. Все планы я обычно делаю заранее, долгов по научной деятельности у меня тоже не бывает. А личная жизнь бывала только иногда.

Может быть, потому что я очень любил свою квартиру и кровать с ортопедическим матрасом. А может, потому что мне было слишком лень ходить на свидания, узнавать кого-то, сближаться и так далее. Это требовало слишком многих усилий. И даже больше не первое время, а уже после, когда восторг и влюбленность медленно сходили на нет. Это энергозатратно. Возможно, однажды настанет день, когда я передумаю, но пока что так, прикрываюсь карьерой и отсутствием времени.

Да и одному намного проще жить. Ничего не делишь, ни под кого не подстраиваешься. Кроме работы, на которую я почти опоздал, делая все то, что привык. Но нет, в университете я все-таки оказался вовремя. На своем привычном рабочем месте. Почти полный день без литературы, возвратов в прошлое и всего остального.

В общем кабинете в это время уже почти никого не было. Те, кто еще задерживался, опаздывая на лекцию, постепенно уходили, разбредаясь по аудиториям и оставляя меня в одиночестве и полной тишине.

У меня эти полтора часа были свободны, специально приехал раньше, чтобы успеть посмотреть все работы здесь, свериться с расписанием и потом со спокойной душой приняться за работу.

– Давно тебя здесь не было, Крис, – этот голос, приторный, со сладкими, тягучими нотками, словно удушливый парфюм, я узнал сразу, повернув голову на звук. На небольшом диванчике, положив ногу на ногу и склонив голову слегка в бок, как она всегда делала, когда пыталась на чем-то подловить, сидела Милли Монро. Для этой комнаты, и кому в нее разрешалось входить, просто Милли. Для студентов профессор Монро или мисс Монро – героиня влажных фантазий первокурсников. Впрочем, и не только их. Какое-то время их фантазии сбывались у меня.

– Взял дополнительные часы на другой специальности, – я прокашлялся, невозмутимо опустив портфель на край стола. Женщина хитро усмехнулась, немного подалась вперед, отчего пышная грудь показалась в треугольном вырезе. Неужели она никак не могла успокоиться?

– А я подумала, что от меня бегаешь, – она растянула ярко-красные губы в хищной улыбке, поправила волосы, положив конец высокого хвоста на плечо. Так, по ее мнению, она выглядела моложе своих лет. На самом же деле, никто не задумывался над возрастом Милли. Всех привлекала ее красота, сексуальность, самоуверенность, которой на самом деле там не было. Полгода мы провели вместе. И за это время я многое о ней узнал, чтобы потом мы сказали друг другу и остальным «не сложилось».

– От тебя еще попробуй убеги, – ехидно отозвался я, включая ноутбук и садясь за стол. Женщина не ответила, только поднялась с дивана, стуча каблуками по полу, остановилась около меня. Да, Милли была красива – бледная кожа, почти мраморная, черные волосы, глубокие карие глаза и пышные формы. Хочешь – не хочешь, а глазки забегают.

– Может быть, сходим куда-нибудь? – спросила она, сложив руки на груди и закусив нижнюю губу. Неужели подумала, что сработает? Я тихо усмехнулся, покачав головой. Надел очки и нырнул взглядом в открывшийся на экране файл.

– Мы это уже проходили, мисс Монро, и ничего хорошего из этого не вышло, – тонкая ладонь опустилась на мое плечо. Невесомо, будто проверяя границы дозволенного.

– Можем помочь друг другу с чем-нибудь.

– Милли, у меня сейчас два факультета, полная загрузка и сюда не вписываются ни свидания, ни секс на одну ночь, ни отношения, – взгляд скользнул на лицо женщины, замечая то, как резко изменились ее черты, став более острыми, грубыми и, кажется, обиженными. Милли поджала губы, убрала руку с плеча и, молча кивнув, вернулась на диван. Наверное, нужно было испытать хоть немного неловкости или чувства вины, но ничего из этого не ощущалось. Эта история с моей стороны давно была закончена. А вот чья-то курсовая работа, смотревшая на меня с экрана ноутбука – нет.

***

– Точно тебе говорю, у него кто-то есть, – покачала головой я, пытаясь убедить Лизу в том, что профессор в полу-расстегнутой рубашке и помятым видом точно шел не на работу, учитывая, что сегодня я видела его в коридоре, и вся одежда на нем была отглажена настолько, что не уверена, что я физически бы простояла столько времени с утюгом.

– Вообще, Изи права, именно так и выглядит, – встряла Кэсс, натягивая брюки. Мы стояли в раздевалке полуголые и обсуждали почти такого же профессора, которого я встретила утром, после тренировки, все время которой я просидела на скамейке. Мой же ушибленный участок тела не давал возможности для бурной физической деятельности, поэтому я смотрела издалека.

– Спасибо! – воскликнула я, – Почему мы вообще обсуждаем личную жизнь нашего профессора?

– Потому что твоей личной жизни нет, чтобы ее обсуждать.

– А что насчет твоей, Лиз? С кем ты ходила на свидание? – в ответ поддразнила я. Лиза мгновенно покраснела, отвела взгляд.

– Я все вам расскажу, как буду уверена в том, чем все это закончится, – открыто улыбнулась девушка. Я закатила глаза, надеясь на то, что это не очередная история с бывшим. Кэсс, кажется, разделяла мои мысли.

– Ладно, подожду вас в коридоре, здесь ужасно душно, – проворчала я, закидывая спортивную сумку на плечо.

– Только не влипни в очередную историю, пожалуйста, – Кэсс усмехнулась, в ответ на мой недовольный взгляд. Что ж, правда была на ее стороне, учитывая мою постоянную способность ловить неприятности. Почти как бабочек в поле совочком.

– Это будет очень тяжело! – саркастично отозвалась я, выходя из раздевалки.

Вечер наступил как-то слишком быстро, унеся за собой день. Не думала утром, что сейчас сказала бы такое, но время правда пронеслось слишком быстро. Я часто замечала, что с каждым годом время идет слишком быстро, а перед Новым годом и вовсе неприлично ускоряется, будто отрезая возможность начать что-то новое в уходящем году.

Лавочки в коридоре пустовали, я приземлилась на одну из них, думая, что большинство студентов и преподавателей уже разбрелись по теплым и уютным домам, вкусно поужинали и, наверное, включили телевизор, чтобы расслабиться. Я не жаловалась, нет. Мне наоборот нравились все эти вещи – активность, в которую я всегда вписывалась, учеба, тренировки, вечера с девочками и их дурацкие желания за проигрыш в карты или чем-то еще. Это была наша молодость, и она казалась прекрасной. Такая, какая есть. Конечно, не всегда, но по большей части да.

Я выдохнула, прикрыв глаза. Очень хотелось скорее оказаться дома, принять теплую ванну и лечь в чистую постель.

– Ты не понимаешь, Кристиан! – змеиный голос, раздавшийся почти на весь коридор, заставил мгновенно раскрыть глаза и прислушаться. Да, любопытство во мне непобедимо. Ладно, на самом деле в мои цели это не входило. Она просто слишком громко зашипела.

– Милли, мы обсудили это уже миллион раз, – в ответ заметил строгий голос, в котором я узнала мистера Ротчестера. Ну, конечно, это он! Хрена… у него роман с мисс Монро?! Когда Кэсс просила никуда не вляпаться, она ведь не имела ввиду это, да?

– Я думаю, что это нам нужно, – немного тише заметила она. Потом послышался тяжелый выдох и шаги, за которыми последовал перестук тонких каблуков по плитке. О, нет, нет, нет.

Я зажмурилась, надеясь, что это поможет мне испариться, исчезнуть или слиться со стеной. Но ничего из этого не произошло. Я отвернулась, делая вид, что рассматриваю точку в противоположной стороне коридора, и ничего не слышала.

– Ротчестер?!

– О, добрый вечер, – произнесла я в ответ, пытаясь не заикаться. Кристиан, как она его назвала, смотрел устало и так, будто кого-нибудь из нас было бы легче прибить, чем объясняться. Мисс Монро выглядела так, будто этим кем-нибудь была я.

– Подожди на улице, – попросил он женщину. Она скривилась, затем послушно кивнула и, все также стуча ужасно высокими шпильками, двинулась на выход. Ротчестер повернулся ко мне, долго рассматривал, словно взвешивал что-то или думал, что хотел сказать. Впрочем, я была бы рада, если бы он просто свалил и не заставлял меня краснеть. С кем он путался, спал и пил совсем не мое дело, хотя его очевидно романтическая ссора с мисс Монро объясняла утренний внешний вид. И не сказать, чтобы меня это как-то задевало, но какая-то неловкость присутствовала, словно удав на шее. И мы просто пялились друг на друга, как два идиота. И непонятно, о чем думали. Мне очевидно все равно на эти разговоры. В этих стенах можно многое услышать. Что-то из этого сплетни, что-то правда. Но если бы я цеплялась за каждый такой момент, то получила бы образование журналиста, а не архитектора. Хотя я, конечно же, обсужу это с девочками.

– Вы что-то хотели, мистер Ротчестер? Вроде до сдачи эссе еще есть время, – лучшая защита – нападение, правда ведь? Вот и я решила действовать на опережение, вовремя вспомнив про задание Стенелли еще до своего феерического ухода на больничный.

Ротчестер несколько раз моргнул, будто не понимая, о чем я вообще говорю. Потом усмехнулся.

– Это эссе я собирался завтра отменить, но могу и передумать.

– Покупаете мое молчание?

– О чем вы, Изабель?

– Я – Изабелла, – поправила я, сцепив руки на груди, – взятка принята, но, думаю, я не одна такая. Мне-то глубоко все равно на ваше личное.

– Это не личное.

– Мне все равно.

– Как скажешь, – фыркнул он, снова резко перескакивая с «вы» на «ты».

– Думаю, вас уже заждалось ваше не личное, – в последние слова я пыталась вложить как можно больше ехидства. И кажется, это получилось, потому что он вопросительно поднял бровь, а когда дверь раздевалки открылась, выпуская оттуда Лиз и Кэсс, Ротчестер, не прощаясь, пошел к выходу. Я смотрела ему в спину, думая о том, почему именно мисс Монро. Не то, чтобы я претендовала на это место, но про нее ходило достаточно много слухов. Например, о том, как отличники таковыми становились на ее экзаменах. Интересно ведь, правда?

– Рассказывай, – вздохнула Кэсс с выражением «я же просила», проследив за моим взглядом. Я вздрогнула, когда дверь за профессором хлопнула.

– Эссе Стенелли он завернул, – ответила я, радуясь тому, что нашлась реальная отговорка для этого случая, – Только об этом еще никто не знает, – почему-то информацию о Ротчестере и Монро я захотела оставить для себя.

Глава 7

– Да, мам, – устало проговорила в трубку я, пытаясь сдержать зевоту и заслужить очередную тираду о том, что в обществе нужно быть более воспитанной. Не знаю, когда такие вещи стали примером невоспитанности, конечно, но у нее было на этот счет свое мнение.

Вера на заднем плане что-то говорила, пытаясь перекричать маму и передать мне привет. Почему-то ее общение очень согревало, дарило что-то такое теплое и уютное, словно кашемировый шарф в зимнюю стужу, где стужа – моя ежедневная рутина.

– Как ты? Как подготовка к сессии? Как экзамены? Ты готова? Ты выбрала следующее направление подготовки? Как тренировки? – засыпала вопросами мама, и с каждой секундой вопросы все сыпались и сыпались, прямо как снег, застревающий маленькими снежинками в волосах, которые становились похожи на иней.

Я отбрасывала комки снега в сторону ботинками, наблюдая за тем, как медленно и тихо он оседал на других участках. Было в этом что-то завораживающее и красивое. И это не потому что сегодня пятница, а впереди два выходных дня. Мне, в принципе, нравилась эта романтизация. Да и зима такое время года, которое само по себе романтизировалось. То ли это маркетологи постарались, то ли оно действительно казалось чем-то обнуляющим, обновляющим, оттого и волшебным.

– Как ты? – повторила вопрос мама, заканчивая на этом свою тираду. Я выдохнула воздух, паром взвившийся куда-то вверх и расплывшись около желтого света фонаря. Мысленно вернулась в реальность, в которой от меня требовали ответа и немедленно.

– Все хорошо, я уже три года живу одна, и вполне справляюсь, – устало проговорила я, в который раз напоминая очевидные вещи, – меня не нужно контролировать.

– Это не контроль, – возразила мама, – Я просто переживаю, – да, ничего не меняется. Я удивлена. Очень удивлена.

– Я знаю, но все же могла бы ты не заваливать меня миллионом вопросов, если я и так рассказываю тебе это все?

– Ладно, – отозвалась она, – я просто не хочу, чтобы что-то случилось.

– Ничего не случится, – снова ничего нового, все одно да потому, – Как папа? – перевела тему я, боясь, что опасные вопросы и разговоры опять сведутся к страху смерти.

– Как всегда на работе, – мама громко цокнула, а я была почти уверена в том, что сейчас она еще и закатила глаза. Да уж, профессия папы ей никогда особо не нравилась, но, что удивительно, мама ни слова не сказала ему по этому поводу. Только поддерживала, терпеливо собирала контейнеры с едой на дежурства, закидывала в стирку испачканные сажей футболки и бесконечно гордилась. Не без выноса мозга, конечно. Куда ж без этого? От этого «страдало» все семейство Ротчестер.

– Когда придет?

– Должен вечером.

– Передай ему привет, – мягко улыбнулась я, вспоминая, как в детстве я, Вера и папа строили домики в гостиной из одеял и стульев, а потом мы с сестрой там засыпали, чтобы наутро очутиться в своих кроватях.

– Конечно.

– Я потом вам наберу, рука замерзла, – коротко рассмеялась я, сворачивая на улицу университета.

– Конечно, – мгновенно отозвалась мама, – Удачного дня. Вера просилась к тебе в гости.

– Обсудим потом.

– Хорошо, будь аккуратна, – мягко проговорила мама, а затем положила трубку. Я же сунула руку с телефоном в карман, отогревая замерзшие и покрасневшие пальцы. Вот они явные минусы зимы во всем их великолепии – опасно иметь семью в это время года. Можно отморозить что-то из конечностей.

Я почти вошла на территорию университета, но до лекций оставалось еще достаточно времени для того, чтобы выпить вторую чашку кофе за утро. То есть необходимую норму для комфортного существования и жизнеспособности. Поэтому я свернула на соседнюю улицу, к небольшой кофейне, в которой уже тоже все со всех сторон дышало рождественской атмосферой. Помимо ели в углу, маленьких сант на подоконниках, гирлянд на окнах, которые мигали с самого утра, в меню добавился латте с карамелью и корицей, вишневый пунш – от пунша только название, на самом деле это чай на вишневом варенье, и еще куча всего, из чего я каждый день выбирала что-то новое.

Я зашла в помещение, отчего по телу сразу пробежало приятное тепло. Вот только встреча, которая меня там ждала, была не совсем приятной. Около кассы стояла Милли Монро, то есть, мисс Монро.

Добрее утра не придумаешь. Она вела у нас несколько дисциплин на первом курсе. И каждой девушке запомнилась, как непроходимая стерва. А каждому парню, как эталон вселенской красоты и женской энергии. Почти идол. Уж не знаю, как большинство с группы стали у нее отличниками, но у меня не получилось. А выяснять способы, мне как-то не особо хотелось. Хотя я и не была склонна к тому, чтобы вешать ярлыки. Может быть, в глубине души она была бесконечно несчастна? Кто ж знает.

Женщина расплатилась, отошла к диванчику в зоне ожидания и элегантно, словно бабочка на полном лугу цветов, приземлилась на самый край, положив ногу на ногу и при этом оставив осанку совершенно ровной. Я невольно засмотрелась на это зрелище. В принципе, мне было даже понятно, почему всем она так нравилась.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, пытаясь при этом выглядеть так, словно я сейчас не перечисляла все факты о ней в своей голове. Все-таки она могла появиться у нас в следующем году. А это, как говорится, мой вклад в будущее.

– Доброе утро, – сдержанно улыбнулась женщина, тут же отвернувшись к окну, за которым начал падать снег. Да, по прогнозу сегодня ожидалась сильная метель. И, кажется, она уже началась. Наверное, нужно было остаться дома.

Когда формальности были соблюдены, я все-таки сделала заказ, по привычке взяв латте с карамелью. Садиться рядом с Монро не особо хотелось. Как-то на грани неловкости и истерического смеха, от которого хотелось согнуться пополам, поэтому я просто отвернулась к окну, разглядывая желтые огоньки гирлянд и украшения на подоконниках – маленькие елочки, искусственный снег, сани с оленями и подарочки в красной блестящей обертке. Красивое украшение. В которое совершенно не вписывался застывший за окном человек в черном пальто. Он стоял спиной, подняв голову к небу и разглядывая снежинки. А может, высматривал Санту.

Будто почувствовав мой взгляд, он повернулся, встречаясь со мной глазами. Мурашки побежали по телу, мгновенно расплываясь маленькими молниями по телу. Абсолютно ледяные голубые глаза, вокруг которых уже были видны мимические морщинки, придающие лишь какой-то харизмы и обаяния, в упор смотрели на меня. Там, за окном, стоял мистер Ротчестер, на его губах красовалась легкая улыбка, от которой стало невыносимо жарко и неуютно, а щеки залила краска, словно на меня впервые в жизни смотрел мужчина.

– Мисс Монро, ваш заказ готов – капучино и латте, – проговорила девушка за кассой, заставляя меня взгдрогнуть и повернуться. Ну, конечно. Два кофе. Ротчестер на улице. Они точно пара.

Я отвернулась, не желая больше смотреть в окно. Утро было, мягко говоря, странным. Два преподавателя за пять минут – слишком плохая примета для одного начала дня.

***

День выдался, правда, сложным. Все-таки, кто бы, что ни говорил, приметы работали и имели какую-то невидимую для нас силу. Хотя, вообще-то, я скорее скептик. Но как иначе объяснить утренние встречи и вечернюю отработку?! Причем, почти и не за что.

Подумаешь, опоздала. Подумаешь, телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Я ведь не виновата, что мошенники не учитывали, что многие могут быть заняты в момент, когда они хотят озолотиться по-быстрому?! Но кого это волновало. Профессор старый, плохо слышит. И, очевидно, не любит рыжих и шумных. Хотя, второй пункт немного странный. Со слухом же проблемы…

В общем, это все не так важно. Нужно просто ставить телефон на еще более беззвучный – беззвучный.

Я выдохнула, собирая гору папок в аккуратную кучу, чтобы корешки совпадали друг с другом, проверила буквы по алфавиту. Затем еле подняла эту стопку, загрузив это все на пыльную полку.

И почему он не мог придумать отработки получше? Я бы лучше вымыла весь кабинет их кафедры с пола до потолка, чем задыхалась от пыли в кабинете с миллионом старых дипломных работ и прочего бумажного ужаса. Вот и нахрена им столько использованной бумаги, которая только место занимает?

Еще и эта жуткая, желтая лампочка больше напоминала заброшенную психбольницу, чем престижный университет. Удивительно даже, что это место оказалось не где-нибудь в подвале, а прямо посреди коридора. Конечно, здесь были и свежие работы, и документы, но копаться меня отправили в самый дальний угол.

Уже несколько часов я искала нужную профессору работу, заодно перебирая старые и сортируя их по алфавиту. Очень надеюсь, что моя помощь окажется неоценимой и станет хорошей оценкой на экзамене. Иначе смысла тут задыхаться не вижу. Почему, интересно, профессору, никто не помог щелкнуть кнопкой мыши, открыв нужную ссылку? Загадка века.

Я включила музыку, чтобы хоть как-то скрасить постоянное шуршание бумаги и полок. Пальцы на руках уже покрылись серым слоем пыли, вызывая лишь отвращение и желание помыться, но я продолжала перебирать работы, думая о награде – влажных салфетках, которые лежали в сумке.

Конечно, старый усложнил мне вечер. На улице уже, наверняка, началась настоящая метель, которая очень кстати проводит меня до дома. Класс. Сначала отбить задницу, затем отморозить. Хороший план.

Мысли крутились друг за другом, даже не перебиваясь музыкой и ритмичным постукиванием ногой. Думалось и о Ротчестере и Монро, и о Стенелли, и о девочках, и о сестре. И ничего по существу. Все глупые рассуждения из серии «если бы».

Дверь неожиданно открылась, заставляя едва ли не подпрыгнуть от неожиданности. Если это старый, то сидеть мне до самого выпуска в этом архиве за любовь к музыке и нелюбовь к тесным пространствам.

Я мгновенно потянулась к телефону, думая, что, если отключу музыку раньше, чем увижу его, то жизнь даст мне шанс.

– Хорошая песня, зря выключила, – раздалось со стороны, когда я нажала на паузу. Только этого не хватало! Я повернулась, замечая Ротчестера, который тут же полез в коробки в самом начале комнаты.

– Подумала, что вы…

– Вроде бы, я не настолько стар, – хмыкнул мужчина, на мгновение оторвавшись от коробок.

– Я не это имела ввиду.

– Знаю, просто забавно, что кто-то вызывает у мисс Ротчестер такой благоговейный ужас. И, о ужас! Этот кто-то не я! – проговорил он, вернувшись к коробкам. Так далеко я еще не заходила. Что говорить-то?

– Вы при всем желании не вызвали бы ужаса.

– Да? А что тогда? – с издевкой спросил мужчина, достав какую-то стопку нужных документов. – Может быть, стыд? – он усмехнулся, явно намекая на обстоятельства первой встречи. А я покраснела под взглядом его глаз. Благо, тусклая лампа не должна была выдать меня. Кажется, сейчас я была даже благодарна старику за отработку именно здесь. Ротчестер не видел реального стыда на моем лице.

– Я ведь извинилась!

– Не помню такого.

– Значит, не такой уж вы и молодой, – буркнула я, сложив руки на груди. Тоже мне. Вздумал играть на моем чувстве вины? Не дождется!

– Как банально.

– О да, вы весь – одна сплошная банальность, – не сдержавшись, выпалила я, только через несколько секунд до меня дошло, что он мой преподаватель! От него зависит моя оценка! А можно вдохнуть как можно больше пыли и отлететь в мир иной? Какой позор! Ну почему мне так везло в общении с этим человеком?!

– Извините, мистер Ротчестер, – лучше вовремя отступить, чтобы потом выиграть. Да, я снова прокладывала дорожку из желтого кирпича к будущему.

– Не извиняйтесь, мисс Ротчестер, – остановил он, – Я не склонен обижаться на очаровательных и наглых студентов. Это, скорее, забавляет, – мужчина лже-ласково улыбнулся, это было видно по тому как правый уголок пополз чуть выше, превращая улыбку в усмешку.

Надо же! Забавляет! Я и забавляю! Я что, клоун?! А это цирк? Вот ведь! Бесит. Просто бесит. До невозможности бесит. Не нужно было извиняться. Пофиг на оценку. Главное, что гордость останется целой. И я наглая?!

Я сложила остатки того, что вытащила, решив больше не задерживаться в этом ужасном месте. Продолжу раскопки завтра. Но сейчас так и хотелось догнать Ротчестера и высказать ему все, что я о нем думала. В том числе и то, что на беговых дорожках принято соблюдать технику безопасности!

Но я не стала его догонять. Это всего секундная злость. Да и он не заслужил ведь ничего из того, что я о нем думала. Просто почему-то Кристиан Ротчестер вызывал у меня странные ощущения. То ли неловкость, то ли злость, то ли смущение. Конечно, он был симпатичным. Но не более того. К тому же, являлся еще и моим преподавателем. Пусть и всего лишь на замену.

Я вышла в коридор, вдыхая почти свежайший чистоты воздух. Как я и думала, у всех нормальных людей уже давно начался вечер отдыха, веселье и прочих человеческих радостей, все-таки завтра суббота. А я проторчала в архиве добрую половину дня.

Домой хотелось до безумия сильно. Там меня ждал полный набор для приготовления глинтвейна и новокупленная книга. Так что я поскорее забрала пальто и сумку, направившись на выход.

На улице, как я и предполагала, метель разошлась в полную силу, заставляя поплотнее кутаться в шарф и пальто, скрывая уши и нос. Транспорт сейчас вряд ли ходил. Да, я впервые за все время задумалась об автобусе. Просто потому, что в такую погоду я превращусь в одного из снеговиков во дворах.

Но я все же шагнула вперед, зябко поежившись и десять раз отругав себя за то, что не взяла перчатки. Лежали ведь под носом!

– Изабелла? – я повернулась на звук своего имени, замечая на ступеньках Ротчестера. Снова он. Это уже больше казалось на издевательство или преследование. Почему таким образом я сталкивалась именно с ним?

– Да? – спросила я, наблюдая за тем, как мужчина стал спешно спускаться по лестнице.

– Мы ведь почти соседи, я могу тебя подвезти, – поравнявшись на ступеньках со мной, кивнул он в сторону. А я просто выпучилась на него, как полная идиотка. Мне не послышалось? – Не бойся, в лес не отвезу, – пошутил Кристиан. Кхм, Ротчестер. Да, именно о лесе я и думала. Как месть за случайное падение или что-то еще. Это же так умно.

– Конечно, не увезете, все подумают, что у нас роман, – выпало из меня раньше, чем я подумала. Да почему никто там наверху не может включить мне мой мозг?! Он явно творил какую-то дичь, не советуясь!

– Так вот о чем вы фантазируете, – понимающе хмыкнул мужчина, пока вокруг все продолжало заметать снегом, который снежинками оседал и в его темных, слегка волнистых волосах, – мне всего лишь не хочется, чтобы моя студентка замерзла и заболела. – добавил он спустя несколько секунд, словно пытаясь оправдаться. Я кивнула, принимая этот аргумент. Ладно. Ничего критичного. Ничего страшного. Он, правда, только подвезет меня до дома. Кристиан ведь почти мой сосед. Интересно, в своих мыслях я могу называть его Кристианом?

– Чего застыла? – поторопил Кристиан, спускаясь дальше. Я отмерла, выяснив, что все-таки могу. Да, теперь в разговорах с самой собой он будет Кристианом. Если в гневных, то Ротчестер или «тот из зала».

И почему-то момент, когда я садилась в его машину показался нереальным, почти придуманным, словно я находилась во сне, в котором все шло наперекосяк, но при этом мне нравилось.