Читать книгу: «Книга вторая – «Цикл памяти»»

Пролог "Цикл памяти"

Ночь длилась дольше, чем должна.Она не текла – она стояла, как камень, без дыхания и времени.Но в её глубине мерцал свет, не похожий на звёздный – тусклый, пепельный, будто чья-то мысль билась о стены бытия.И тогда, в бездне между сном и реальностью, он открыл глаза.

Каэль не помнил себя.Не помнил имени, тела, боли.Он просто знал – он жив, и это уже преступление против мира, который не терпел памяти.

Мир вокруг был иным.Не серый и не мёртвый – скорее выцветший, как пергамент, на котором слишком долго писали и стирали.Далеко на горизонте стояли башни из светящегося стекла, тонкие, будто вытянутые звёзды.Над ними кружились машины-птицы, чьи крылья оставляли следы пепельного света.Люди ходили по улицам, не поднимая глаз к небу, где всё ещё мерцал Круг Пепельных Звёзд, но теперь – как символ, а не как память.

Каэль стоял у обрыва, босой, в рубище, и пыль ложилась на его кожу, как благословение.Он посмотрел на ладони – и увидел, как под кожей горят тонкие линии, словно прожилки света.Они складывались в знакомый знак – тот, что был на алтаре Мортис.Знак памяти о смерти богов.

Ветер донёс шёпот:

«Ты проснулся поздно. Но цикл не ждёт.»

Он обернулся – и увидел старика в плаще из пепельной ткани.Глаза его были белы, как молоко, но Каэль чувствовал, что тот видит всё.Старик говорил беззвучно – слова звучали в голове.

– Кто ты? – спросил Каэль.

– Я хранитель Зеркала Времени, – ответил тот. – Когда ты умер, я запечатал твоё имя. Когда ты вернулся – я должен вернуть его тебе.

Он протянул ладонь. На ней лежал осколок чёрного камня.В нём отражалось не лицо Каэля, а небо – усыпанное мириадами звёзд, из которых каждая пульсировала, будто сердце.

– Это… мир?

– Это – память о нём. Всё, что ты видишь, построено на остатках того, что было. Люди живут внутри праха, не зная, что ходят по костям богов. Они верят в свет, но свет здесь мёртв. Только ты можешь разбудить его снова.

Каэль сжал камень.И в тот миг внутри него отозвалось чужое дыхание.Тяжёлое. Вечное.Голос, давно забытый, шептал прямо в кровь:

«Цикл начался.Не ищи меня – я в тебе.Но помни: если вспомнишь слишком много,мир не выдержит.»

Каэль опустился на колени.Слёзы, которых он не знал, падали на землю, оставляя следы света.Он понял: это не его тело.Это сосуд, созданный из отголосков Эридана – память, воплощённая в плоть.

Старик заговорил вновь:– Ты ищешь Храм Пепельных Звёзд. Но теперь его нет. Он пал, когда память стала грехом. Теперь вместо храмов – города. Вместо жрецов – хранители машин. Но кто-то всё ещё помнит. Кто-то зовёт тебя.

– Кто?

– Та, что умерла дважды и всё ещё ждёт. Мортис… теперь она зовётся иначе.

Каэль поднял голову.И небо разорвалось.

Из центра Круга Пепельных Звёзд сорвался луч. Он пробил облака и ударил в землю, где когда-то стоял храм.Из разлома поднялось сияние – живое, как дыхание.Из него вышла фигура в белом плаще, лицо которой скрывал капюшон.И воздух наполнился запахом мёртвой розы – тем самым, что когда-то исходил от богини жизни.

– Я ждала тебя, – сказала она. – Долгие циклы. Долгие сны. Теперь всё начнётся вновь.

Каэль хотел спросить, кто она, но слова застряли в горле.Он знал её.Мортис.Живая и мёртвая одновременно.

Она протянула руку – и между ними открылся вихрь света, в котором Каэль увидел видения:рухнувшие города, армии из теней, плач детей, рождение нового солнца, чертоги, построенные на пепле звёзд.И посреди всего – себя, стоящего над бездной, в доспехах из мрака, с глазами, полными света.

– Что это? – прошептал он.

– Это то, что было. И то, что будет, если ты не вспомнишь до конца.

Она приблизилась, и в её взгляде сверкнула нежность – бездна без времени.– Эридан не умер. Он просто… стал миром. А теперь этот мир хочет жить.

Каэль закрыл глаза.И услышал тихий, далёкий голос —голос, который говорил когда-то у алтаря Мортис:

«Пусть грядёт новый век, когда не останется ни богов, ни героев…но память о них будет сильнее смерти.»

Он открыл глаза.И в тот момент ночь рухнула.Пепельные звёзды взорвались светом, и новый рассвет разорвал небо.Люди впервые за тысячелетия подняли глаза вверх —и поняли, что мир снова начал дышать.

Каэль шагнул в свет.И за его спиной закрылась дверь старого века.

Так начинается «Цикл Памяти» —история нового мира, рожденного из праха богов,где человек впервые становится чем-то большим, чем просто памятью.

Глава I. Пепельный Путь

Пепел лежал над миром, как забытая книга.Каждая страница его – это континент, каждый сломанный камень – слово, стертое временем.Каэль шёл среди этих слов, не разбирая смысла, – лишь слушая, как ветер шелестит между мёртвыми колоннами древнего мира.На нём был плащ цвета тени, сотканный из праха и сна, и глаза, в которых отражалось безвременье. Он был человеком, и не человеком – памятью о человечестве, странником, шагавшим между эпохами.

Когда-то здесь были города. Башни из белого камня, увитые виноградом, улицы, где пели дети, храмы, где горели свечи богам, теперь ушедшим.Теперь – лишь серый прах.Изредка ветер выдувал из земли осколки статуй, обломки копий, перья, превратившиеся в уголь.Каэль шёл сквозь этот молчаливый лес камня, и каждый шаг отзывался в пустоте, как колокол, предвещающий память.

Он не знал, откуда пришёл.Память его была, словно зеркало, треснувшее при рождении мира. В ней отражались голоса, лица, не принадлежащие ни живым, ни мёртвым.Иногда он слышал их во сне – зов, имя, которое никто не произносил.Мортис…Слово звучало в его душе, как дыхание далёкой матери, которой он не знал, но чью боль чувствовал в каждом вдохе.

Он шёл на север, туда, где по древним картам лежал Храм Пепельных Звёзд, место, где в последний раз сияло имя богини смерти.Легенды говорили, что там, среди руин и вечного сумрака, можно услышать ответы.Он не искал богов – он искал смысл, потому что без смысла даже смерть теряет цену.

Путь вёл его через низины, где некогда стояли крепости империй. Теперь их остовы торчали из земли, как рёбра мёртвого зверя.Иногда над ними клубился дым – не огонь, но дыхание земли, испаряющей остатки былой жизни.Здесь не было ни птиц, ни зверей. Только мёртвый ветер, срывающий с обломков последнюю память.Каэль шёл без сна. Он не чувствовал усталости – лишь тяжесть присутствия. Временами ему казалось, что земля шепчет. Не слова – образы, тени, обрывки чужих судеб.

– Ты идёшь, как тот, кто ищет смерть, – сказал ему однажды голос из темноты.

Каэль остановился. Перед ним, из клубов пепла, поднялась фигура.Полупрозрачная, но в ней было величие – как в статуе, созданной не из камня, а из времени.Доспехи, искажённые светом; шлем, напоминающий корону; в руке – клинок, чьё пламя не горело, но сверкало мраком.Он не знал имени того, кто стоял перед ним, но память его откликнулась.

– Кто ты? – спросил Каэль, тихо, будто боясь разрушить этот сон.

– Я – тень того, кто когда-то был властелином заката, – ответил призрак. – Я – Септарион, Тёмный Наместник.

Имя упало в мир, как удар молота. Земля дрогнула под ногами Каэля.Он вспомнил – не памятью, но кожей. Словно это имя было запечатано в крови самого мира.

– Тебя звали из мрака? – спросил Каэль. – Или ты сам вернулся?

– Никто не зовёт тени, – ответил Септарион. – Мы возвращаемся, когда время забывает о нас. Когда память мира истощается, мы становимся её голосом.Ты идёшь туда, где началось всё, странник. Но знай – Храм мёртв не полностью. В его сердце спит не богиня, а клятва.

Каэль сделал шаг вперёд. Призрак не двигался, но его глаза – пустые и светящиеся – следили за каждым дыханием.

– Почему ты здесь? – спросил Каэль.

– Потому что я помню, – ответил Тёмный Наместник. – И потому что ты – продолжение памяти.Ты не человек, Каэль. Ты сосуд, в котором отзвучали голоса ушедших.Ты идёшь туда, где закончилась жизнь, чтобы открыть дверь, ведущую за грань смерти.

Ветер пронёсся между ними, подняв пепел, и Септарион на миг стал плотнее, словно в нём вновь зажглось дыхание.

– Храм Мортис не примет тебя живым, – сказал он. – Но примет тебя как память. Ибо только память способна говорить с мёртвыми.Береги сердце, странник. Оно единственное, что отличает тебя от нас.

Каэль хотел ответить, но земля под его ногами зашевелилась.Из-под праха, словно из воды, поднялись фигуры – десятки, сотни силуэтов, в которых угадывались остатки древних рас.Эльфы без глаз, гномы, чьи кости срослись с металлом, люди с лицами, выжженными огнём.Они шли молча, как вода течёт в реку, собираясь в поток.

– Это пробуждение? – спросил Каэль, и голос его дрожал.

– Это – память, – сказал Септарион. – То, что спало в земле, откликнулось на твоё присутствие. Ты – факел, зажжённый на кладбище мира.Они идут не к тебе, но за тобой. Ты – зов, который мир ещё способен услышать.

Каэль ощутил холод. Не страх, но древнее знание, будто он стал центром кругов, вычерченных временем.Он посмотрел на руки – кожа сияла, как в лунном свете, но в глубине виднелись символы – тонкие, будто выжженные изнутри линии, похожие на письмена.

– Что это? – спросил он.

– Это печать, – ответил Септарион. – Память богов, заключённая в крови человека.Кто-то должен был унаследовать их волю. И этот кто-то – ты.

Призрак шагнул ближе. Воздух стал плотным, словно из света выплавлялась тьма.

– Когда ты достигнешь Храма, не молись. Слушай.Там, среди пепла, ты услышишь зов того, кто ещё не умер до конца.Мир ждёт нового цикла, Каэль. Цикла Памяти.

С неба посыпался пепел – тяжёлый, как снег. Каэль стоял один.Призрак исчез, растворившись в вихре света, а за ним – и тени древних рас. Лишь шёпот остался в ветре:

«Когда придёт время, огонь возродится из праха.И память станет плотью.И тот, кто несёт печать, воздвигнет новый рассвет – не для жизни, но для искупления.»

Каэль поднял голову.На горизонте, среди бурь и молний, мерцало нечто – силуэт разрушенного купола, где когда-то сияла богиня смерти.Храм Мортис.Он пошёл туда, и за каждым его шагом в земле просыпались кости, кости пели, и мир, умирая, начинал дышать снова.

Путь к храму был не дорогой – раной.В нём не было троп, не было следов, только безмолвные пустоши, где сама земля хранила память о боли.Каэль шёл туда, где не ступала нога смертного со времён Последнего Сумрака.Каждый его шаг отзывался эхом, и казалось, будто мир сам слушает его дыхание.

Он шёл по выжженным долинам, где некогда текли реки. Теперь они были руслами из серого песка, по которым вились нити мёртвого света.Ветер был тяжёл, и иногда казалось, что он шепчет – не слова, а имена.Каэль слушал.Иногда ему чудилось, что среди этого мрака он слышит шаги других – не телесных, но теней, что идут за ним.Они не приближались, не отставали. Просто следовали.

К вечеру третьего дня Каэль достиг равнины, где горизонт переливался багровыми сполохами, будто сама ткань неба прогорала изнутри.Посреди равнины высился Храм Мортис – или то, что от него осталось.Его купол был треснувшим черепом, обрамлённым рунами забвения, его колонны стояли изломанными, как кости исполина.Но даже в разрушении храм хранил величие: воздух вокруг него был плотен, неподвижен, как дыхание спящей божественности.

Каэль остановился. Его сердце билось глухо, в такт далёким громам.Он чувствовал – место живо. Не телом, но памятью.Ветер больше не дул, и мир, казалось, затаил дыхание.

Он вошёл в храм.

Внутри стояла тишина – не мёртвая, но ждущая.Пол был усеян пеплом, но под ним проглядывала мозаика: сцены из древних времён, изображавшие богиню Мортис, держащую в руках зерно, из которого прорастали души.Теперь зерно было треснувшим, а души – выцветшими.

Каэль шёл вдоль стен, и каждый его шаг отзывался гулом, будто где-то под плитами дремлет что-то огромное.Он дошёл до центра зала, где стоял алтарь – высокий, вырезанный из оникса, на котором не было крови, но следы света.Он коснулся камня.Мир вздохнул.

Вокруг алтаря вспыхнули знаки – старые, как сама смерть. Они полыхнули зелёным пламенем, и воздух задрожал, как струна.Каэль сделал шаг назад, но свет не угас.Из мрака над алтарём медленно поднялись фигуры – три, закованных в броню, покрытую знаками, что помнил только ад.

Первым заговорил тот, чья броня была чернее ночи. Голос его был, как раскат далёкого грома:

– Кто нарушил покой матери? Кто осмелился войти в храм, где мёртвые не зовут живых?

Каэль поднял взгляд.

– Я странник, – ответил он. – Я ищу голос, что звал меня во сне.

Фигура двинулась ближе. На груди её сияла печать в виде тройного круга.– Ты несёшь свет в дом теней, – сказал он. – Либо ты глупец, либо избранный.

– Имя твоё? – спросил Каэль.

– Моё имя забыто в земле, но в старых летописях меня звали Мортариэль, Хранитель гниющего корня, – ответил дух.Голос его был стар, но величественен. Из-под шлема исходило холодное свечение, как отблеск затухающего солнца.

Вторая фигура опустила оружие – молот, огромный, из обугленного металла.– А я – Таррок Железный Глас, повелитель бурь из праха. Мы спали, ожидая знамения.– И ты принёс его, – добавил третий, низкий, в плаще, сотканном из теней. – Я – Септарион, Тёмный Наместник. Мы уже встречались, Каэль.

Каэль не дрогнул.

– Вы мертвы. Почему вы восстали?

Септарион ответил:– Потому что ты дышишь памятью, что старше времени. Ты – звено в цепи, начатой богами.Мир умирает, но не забыт. И пока ты идёшь, мир вспоминает себя.

Мортариэль поднял руку, и алтарь отозвался тихим звоном.Из его глубин поднялось пламя – не горячее, а холодное, цвета старого серебра.– Это Сердце Храма, – сказал он. – В нём заключено дыхание Мортис. Оно спит, но слышит зов тех, кто помнит.– И что она скажет мне? – спросил Каэль.– Она скажет правду. А правда – это всегда боль.

Каэль подошёл к алтарю.Пламя дрожало, отражаясь в его зрачках.Он услышал – не голос, но присутствие.Тьма вокруг будто раздвинулась, и в ней открылся силуэт – женский, окутанный саваном звёздного света.

– Ты пришёл, как приходят сны к умирающему, – прошептала тьма. – Я ждала.

Каэль понял – это не Мортис, но её след, эхо её сущности.

– Мир погиб, – сказал он. – Зачем я здесь?

– Потому что мир не погиб, пока есть тот, кто его помнит, – ответил голос. – Ты – память, Каэль. Ты – сосуд для нового цикла.

Он закрыл глаза, и перед ним пронеслись образы – падение богов, смерть Эридана, кровь, затопившая храмы, бескрайний пепел.А потом – свет.Мир, рождающийся заново из своих останков.

– Пепел – это не конец, а начало, – сказал голос. – Храни пепел, и ты сохранишь жизнь.

Свет угас. Храм содрогнулся.Каэль открыл глаза – он был один.Алтарь стал серым камнем, но внутри него теплилось слабое сияние.

Он обернулся – фигуры трёх воинов стояли у выхода, молча, будто стражи.

Септарион сказал:– Теперь ты знаешь, зачем живёшь. Но путь твой только начат.– Что ждёт меня дальше?– Ветер. Память. И те, кто ещё не простил смерть богов.

Каэль кивнул.Он вышел из храма, и за его спиной снова воцарилась тьма.Но теперь она не казалась безмолвной.Она дышала.

На горизонте вспыхнул свет – не дневной, но иной.Ветра зашептали.Каэль почувствовал – кто-то наблюдает.Он поднял голову – и увидел в небе силуэт, крылатый, пылающий золотом, но искажённый болью.Ангел. Один из тех, кто некогда служил Латифе.

– Мир не должен возвращаться, – произнёс он сверху. – Жизнь должна оставаться мёртвой.Каэль сжал ладонь – символы на коже засияли.– Тогда, – сказал он, – я возрожу мир против вашей воли.

И небо дрогнуло. Ангел спустился.Пламя и пепел смешались, и над разрушенным храмом снова началась битва – первая в новом мире.

Ветер поднялся, словно сам воздух взял в руки меч.Пепел завертелся вокруг Каэля в безумном вихре, затмевая разрушенные колонны Храма Мортис.С неба, подобно падающему солнцу, спускался ангел – крылья его были из золота и крови, а глаза – две бездонные звезды, не знавшие сомнения.

Каждое его движение рождало волны света, что прожигали пепел до белизны.Каэль стоял, не отступая. Он чувствовал, как древние знаки на его коже пульсируют, будто отвечая на присутствие этого небесного врага.

– Ты не должен существовать, – произнёс ангел, и голос его был, как хор тысяч колоколов, звенящих над руинами мира.– Ты – ошибка. Искра, оставшаяся после смерти пламени. Ты нарушил покой богов.

Каэль молчал. Он смотрел на существо света, в котором не было милости.Он видел – перед ним не хранитель, но кара.

– Ты говорил с теми, кто должен спать, – продолжил ангел. – Ты открыл Храм. Ты пробудил память.– Память не принадлежит богам, – ответил Каэль тихо. – Она принадлежит самим мертвым.

Свет вспыхнул сильнее.Ангел раскинул крылья, и над миром взошло ослепительное зарево. Пепел взмыл, и воздух стал густым, будто жидким стеклом.

– Тогда ты познаешь цену слова.

Он взмахнул мечом.Лезвие света рассекло пространство, и удар обрушился на Каэля, как молния, сокрушающая гору.Но Каэль не упал. Символы на его теле засияли, отражая свет. Земля под ногами пошла трещинами, и из них потянулся мрак – вязкий, тяжёлый, словно сама тень защищала его.

Ангел взревел.

– Ты сквернишь дыхание Латифы! Тьма не должна жить!

– Тьма – это память света, – произнёс Каэль. – Ты просто забыл.

И тогда тьма поднялась.Из земли, из руин, из самих стен Храма вырвались тени – остатки древних душ, чьи имена забыты. Они окружили Каэля, как волны вокруг камня, и их шёпот стал песнью.Каждая тень произносила слово, и каждое слово было именем, исчезнувшим в пламени последней войны.

Ангел обрушился вновь, и земля содрогнулась.Но теперь Каэль не был один.Из алтаря Мортис поднялся луч – не света, не тьмы, но чего-то иного, как дыхание самой памяти.Он вошёл в Каэля, наполняя его телом чужих голосов, чужих судеб, чужих звёзд.

Он поднял руку.Вокруг ладони вспыхнула спираль символов, древних, до-божественных.Свет ангела столкнулся с мраком Каэля, и мир разорвался пополам – ночь и день, хаос и тишина.

Мгновение длилось вечность.Потом ангел вскрикнул. Не от боли – от понимания.

– Ты не человек… Ты – сосуд…

Каэль подошёл ближе.– Я – Память. И я не поклоняюсь мёртвым богам.